***
Я хотела остаться ночевать у Сигурэ, чтобы немного поспать рядом с Тору, но… Но потом я вспомнила о Кисе и передумала. Так что, извинившись за то, что разбила чашки и попросив не говорить ни о чём Тору, я была сопровождена к двери. На выходе Юки выдал мне платочек, но я не успела ничего сказать, потому что он в спешке попрощался и, не дождавшись моего ответного «пока», побежал вверх по лестнице. Хару провёл меня и, вроде как, даже не заблудился. На следующий день, после школы, мы с госпожой Ёкото и Тоши готовились к дню рождения Кайоши. Было много разноцветных флажочков и огромный торт. Мне даже… стало завидно. Вообщем-то, в Японии дни рождения редко празднуют с таким размахом, так что этому ребёнку очень даже повезло. Когда Ёкото-сан отправилась забирать именинника из школы, мы с Тоши остались наедине. Мы сидели в полной темноте, чтобы сделать сюрприз. Наконец я решилась завязать разговор: — Тоши-кун, прости меня… Кажется, я тебя сильно чем-то обидела… Он посмотрел на меня. — Что? Обидела? Ничего такого… — Тоши гладил себя по рукам. Видимо, это было его неосознанной привычкой. — Просто… просто… Он на секунду замешкался, пытаясь найти ответ в моих глазах. — Да? — Могу ли я… немного поговорить о себе? Я удивилась такому вопросу. — Конечно! Можешь рассказать всё, что угодно… — Отлично. — он развернулся. — Прости, но у меня такое ощущение, что если я не расскажу об этом сейчас… уже никогда и никому не выскажусь… Тошиюки затаил дыхание, а затем, набрав в лёгкие побольше воздуха, начал свой рассказ…***
С детсва я умел читать людей по их эмоциям, жестам. Я всегда мог легко понять… Что у кого-то на душе печаль. Я был не очень общительным, да и мало какие дети хотели иметь со мной дело из-за цвета глаз. Фиалковые, но бледные, словно я уже мёртв.А мне всегда они нравились. Я гордился ими, потому что… они делали меня безумно похожим на мать. А ещё во мне словно… не было ни капли крови отца. Мой отец ушёл от мамы когда мне было пять. С тех пор мама была на грани. На людях она старалась быть такой же, как и всегда, но дома она отдавалась эмоциям. Точнее, их отсутствию. Она…всё никак не могла прийти в норму. Чтобы я ни делал, и как не старался помочь. Как сильно бы… ни плакал и как крепко бы ни обнимал её. Это продолжалось много лет, до тех пор пока она не встретила нового человека. Он казался мне хорошим. И я даже был рад. Затем мама… Мама родила ещё одного ребёнка. Она расцвела тогда. Ещё пару лет всё было спокойно. А потом…снова началось. Маме было плохо. Я научился готовить и хлопотать по дому, в школе мои оценки были на высоте. Я очень хотел хоть чем-то её порадовать, но в ответ… Мы с братом получали лишь бесконечные ссоры и угрозы о разводе. А однажды все дошло до того… Что этот человек чуть не убил маму. После этого они развелись. Кайоши тогда было только три, так что он совсем ничего не помнит, но… зато помню я. Чётко и ясно помню, как долго успокаивал его, и умолял понять, что так будет лучше. В итоге… Мне пришлось стать ещё и заменой отца для собственного брата. Я рад, что он забыл. С тех пор… Мама считает всех мужчин старше двадцати одного ужасными людьми. Она ненавидит их всех. До самой глубины души. Раньше всё доходило даже до драк, но сейчас она обходится тихой ненавистью. Если… Она их всех так ненавидит… Что будет со мной, когда я вырасту? Я… — Тоши-кун? Ты весь горишь. — Тоши поднял на меня опустевший взгляд. Моя рука лежала на его лбу, но он не спешил ругать меня за это. — …А ещё ты молчишь уже несколько минут. Что ты… хотел сказать? — Я бы не хотел… чтобы Кайоши такое испытывал. Я убрала руку. — Ты говоришь «я не хотел, чтобы он такое испытывал», но… Я слышу… «Почему только мне пришлось страдать?». Он смотрел на меня долго и безразлично, а затем вдруг… рассмеялся. Но не так, как в тот раз. Этот смех был очень холодным, почти стальным. — Ха-ха, кажется, я только что разрушил образ хорошего парня! — Тоши встал со стула, а затем, покачиваясь, прошёл немного вперёд. — Тебе лучше больше не общаться со мной… — Почему? Ты нравишься мне. — Что? — он обернулся ко мне. — Я хотел, чтобы мой брат страдал. Ты считаешь это нормальным?! — «Ты хотел, чтобы он страдал»? Я ничего такого не говорила… Ты просто завидовал и чувствовал несправедливость по отношению к себе. Эта злость… Совершенно нормальна. Ты ненавидишь те времена, но вместе с этим одновременно… Ты счастлив, потому что эти воспоминания с матерью только твои. Здесь нет чего либо, за что себя следует винить. Ты ведь… винил себя за то, что чувствуешь. Разве я… не права?.. В ту же секунду Тоши смахнул тарелку со стола. Она с грохотом разбилась на мелкие куски, заставив меня вздрогнуть от этого звука. В его глазах была ярость, она пугала меня так сильно, что я приросла к месту, ожидая удара. Но вместо этого… Тошиюки обмяк. Его тело упало на пол с глухим звуком и я тут же подбежала к нему. — Тошиюки! Тошиюки, что с тобой?! Ты слышишь меня?! — внутри всё замерло от страха. Мне казалось, что я вот-вот сама свалюсь, но вместо этого я пыталась привести Ёкоту в чувства. Мои руки били его по щекам, проверяли пульс, но я ничего не ощущала. Ни боли от сильных ударов, ни его пульса, потому что собственный подскочил до максимума. Нет-нет-нет. Мои таблетки… Только я успела об этом подумать, в комнате зажёгся свет. Госпожа Ёкото и Кайоши стояли на входе в комнату, пока я сидела на полу с телом Тоши. Я не сказала ни слова, но Ёкото-сан тут же уселась на пол со мной и начала доставать что-то из своей сумки. Я только сейчас заметила, что все вокруг было размыто. Я плакала. Госпожа Ёкото что-то говорила, но я уже не слышала… Поэтому Кайоши взял меня за руку и куда-то повёл. Мы сидели с ним в зале. Время текло, а я всё смотрела перед собой в одну точку, пока Кайоши не подал мне стакан с водой и пластиковую пластинку. — Вот. Мамочка сказала, что ты должна выпить таблетки. Только сейчас я понимала, насколько же взрослым для своих лет был Кайоши. Я запаниковала, а он был спокоен, словно его это не волновало. Однако я знала, — волновало. Маленькие ручки Кайоши дрожали, но он сидел смирно, пока я запивала таблетку водой. Мне хотелось сказать что-то утешающее, но как я могла, если сама была напугана настолько, что даже не смогла подняться без посторонней помощи? Вскоре Ёкото-сан вышла из кухни. Кайоши рассказал мне, что она была опытным медиком до того, как полностью уйти в фармацевтику. И я верила, ведь она с холоднокровием врача сообщила, что с Тоши всё будет хорошо, что она уже вызвала скорую помощь. Но я видела, как дрожала её нижняя губа. Когда приехала скорая, чтобы забрать Тоши в больницу, Ёкото-сан оставила Кайоши на меня, а сама отправилась за старшим сыном, на прощанье лишь пообещав позвонить. Наконец моё тело отмерло, и я почувствовала, как сильно болит кожа на руках. Она была такой красной, словно я весь день провела на морозе, но это волновало меня в последнюю очередь. Сейчас я судорожно ждала, когда же зазвонит чёрный стационарный телефон. Мне хотелось расплакаться ещё больше не только от страха за Тошиюки, но и потому, что было кое что ещё…На Тоши был серебряный браслет, который я подарила ему на Новый год.