Малыш Томми

Поттер стал настоящим проклятьем. Куда бы Том не пошёл, гриффиндорец, казалось, был везде. Один или со своей свитой, не суть важно. Его стало слишком много в жизни вечно одинокого Тома Реддла. Этот весёлый, заразительный смех, эти яркие зелёные глаза, эта радостная, белозубая улыбка… Раздражало. Потому что странно притягивало. В искренности сомневаться не приходилось. Эмоции Поттера были на редкость честны для взрослого парня. В некоторых отношениях он похож на ребёнка гораздо больше, чем Том, даже будучи старше него. Носиться по улице без шапки и тёплой мантии в конце октября, и не мёрзнуть, хотя при одном только взгляде на него становилось зябко, мог только он. А ещё бегал и веселился, умудряясь заразить своей улыбкой даже его, Тома. Когда это случилось впервые, слизеринец не мог себе поверить. На обратной стороне виделся взрослый человек. По-настоящему взрослый, который мог и совет дельный дать, и помочь нуждающемуся. Он понимал, когда что-то делал не так. Понимал, когда стоило остановиться. Или же достучаться до кого-то. Всё это Том видел в Поттере. Наблюдая за ним так же часто, как гриффиндорец за ним. Они друг друга стоили. Только одному это нравилось. А второй начинал сам себя опасаться за такой рьяный интерес. Том не испытывал до этого желание узнать человека поближе. Ощущение потрясало до глубины души. Одно время возникали мысли о том, что слежка за Поттером бессмысленная трата времени. Теперь эта мысль не приходила в голову. Она была занята сложным ребусом в виде семикурсника-гриффиндорца. Понять, предсказать его действия, узнать мотивы — именно это встало на первый план. А когда их интересы тесно переплелись между собой — что один, что второй начали замечать долгие взгляды на себе — пришло время для финального шага. И сделал его опять Гриффиндорец. Как более старший. И как человек, умеющий заводить новые знакомства и общаться с разными людьми. Главное, чтобы не закончилось знакомство кулаками. — Привет, Том, — Поттер отловил его у выхода из школы. Как он умудрялся находиться там, где Том не намеревался изначально проходить? Следящих чар слизеринец на себе не ощущал. В чём же его секрет? — Поттер, — коротко кивнул в знак приветствия и неспешно пошагал дальше, зная, что за ним пойдут. Но то, что его подхватят и утащат в маленький тупичок и прижмут там к стене… этого он знать не мог! Высокий, симпатичный парень прижался к нему и ласково огладил лицо. — Какой же ты хорошенький. — Ты совсем обалдел?! — не сдержался Том, повышая голос от шока, от тупой ситуации… от тупицы-гриффиндорца, которому бладжером отшибло мозги на недавней игре. Других объяснений, почему тот начал к нему прикасаться и посмел прижать к стене — нет. — Тебе что-то не нравится? — встречно спросил Поттер, внимательно смотря на него и улыбаясь. — Что именно? — Мне не нравится то, что кто-то нагло нарушает личное пространство, — взял эмоции под контроль пятикурсник, но взгляд продолжал метать молнии. — Отойди, пока не получил «Ступефай» в лоб. — Не надо так, малыш. Твои угрозы расправы меня заводят. Тебе этого не нужно, — только смеялся Поттер, продолжая ласково гладить пальцами красивое личико. — А личное пространство… Ну, надо же тебя как-то встряхнуть, пока ты полностью не законсервировался. Или того хуже, начал бродить, как вино в бочке. Ты слишком много просиживаешь в запретной секции. Это на тебя влияет. Надо что-то делать. Твой декан за тебя уже боится. Вместо заигрывающего, голос стал предупреждающим. Поттер умел менять настроение. И Реддл невольно подстраивался, даже не замечая, как сильно. Вот он злится, вот готов возмутиться, а вот удивлённо взирает, чётко уловив в словах старшекурсника переживание. — Отпусти уже, — окончательно пришёл к спокойствию Том. Близость, и уж тем более мягкие прикосновения, начинали нервировать. Не привык он к приятным касаниям, зная в жизни только боль и разочарование. — Не хочу. Поттер всегда говорил то, что думал. И делал то, что хотел или считал правильным. Том уже знал, что парня не переубедить. — Снейп просил меня оказать на тебя влияние. Сперва, конечно, оттаскал меня на всём возможном лексиконе, что я порчу хорошего мальчика, но всё же попросил поговорить с тобой. Гарри склонился над слизеринцем, всё так же мягко прижимая к стене, и прикоснулся к его губам. Том буквально остолбенел, чувствуя мягкие губы на своих губах, крепкую и очень горячую хватку рук на своих предплечьях… Всего этого уже слишком много! Том впервые терялся на чьем-то фоне. Казался маленьким, нескладным и таким до мерзости простым, незаметным!.. Хотя Поттер не намного выше. Рост у них почти одинаковый. Разве что по массе тела отличия. Поттер по сравнению с ним гора мышц… которую не сдвинуть. Чертов гриффиндорский ловец! Который целовал его безо всякого стыда и совести. И не просто целовал, он увлекал за собой, утаскивал как крокодил свою добычу. Настойчивость на грани насилия и мягкость на грани нежности — из такого невозможного рецепта состоял Поттер, дурманя Тома собой, лишая воли и рассудка. До последнего Реддл цеплялся за свой разум, не позволял плыть по волнам этого безумия. Но напор Поттера… Он слабак, раз поддался. Тело не привыкло к приятному и слишком сильно жаждало новых ощущений. Стоило прекратить сопротивляться, как Том получил ещё больше непривычного… и даже сладостного. Руки Поттера ловко переместились под свитер, лаская тело, ещё спрятанное под рубашкой. Том мог ощутить его бёдра и бугорок в штанах. Но несмотря на жар и возбуждение, Поттер не терял контроля над собой. Он продолжал целовать с нежностью. Том не просто утопал в приятных чувствах — Гарри вёл его. Уверенно и не спеша. Точно зная, что делать. Это ещё больше нервировало, и даже пугало Реддла. Сам он не понимал того, что испытывал. Но что хуже всего — он не контролировал своё тело. В штанах начал проявляться бугорок, как и у Поттера. В теле будто начало что-то плавиться. Он ощущал себя испорченным, слабым и… возбуждённым. Гриффиндорца же всё устраивало. Так и нужно. Сам он не видел ничего постыдного. И Тому не позволял увидеть. — Хва…тит, — в чужой рот проговорил Том. Отстраниться ему не позволяли. Он отклонялся, Поттер напротив тянулся. И целовал его губы с всё более сильной страстью. — Гарри… — тихо простонал пятикурсник, не узнавая себя, не узнавая свой голос. Но нарочно назвал по имени, надеясь, что поможет. — Что такое, малыш? — искусительно-ласковый шёпот прокатился по уху Тома, отзываясь сладко-тянущей щекоткой в животе. — Почему ты меня останавливаешь? — Во-первых, — с выдохом начал объяснять Реддл, не испытывая даже раздражения, как минимум, хотя должен был из-за откровенного домогательства. — Я тебе не малыш. Во-вторых, здесь кто угодно может пройти. И, в-третьих, какого черта? Что на тебя нашло? Зачем это всё? — Малыш — потому что я так хочу. И потому что ты недополучил этого, когда был ребёнком, по тебе заметно, — терпеливо и по порядку стал объяснять Гарри, становясь похожим на воспитателя. — Поддайся этим чувствам, они не навредят тебе. Пройти кто угодно здесь не может, этот тупик нафиг никому не нужен. Чем парочки и пользуются. Обычное дело, поверь, не раз видел. И за мной тебя не видно, так что никто не увидит, чем ты здесь занят. А что касается «зачем»… Я хочу. Давно, если честно. Да как-то случай не представлялся. И пугать тебя не хотел. А сегодня всё сошлось. Разом. Разом все сошлось. Потому что так надо… И никто не спросил Тома, нужно ли ему это все?! Окунаться с головой, точно не зная, что ждёт дальше — не его стиль. Он должен сохранять трезвый ум и подходить к делу осознанно. А не так! — Нет, — нахмурился Том и приложил ладонь ко рту гриффиндорца, когда тот потянулся, чтобы снова поцеловать, видно, этим желая задобрить и успокоить. — Не нужно больше. Отпусти меня. Я хочу побыть один. Случившееся необходимо досконально изучить и прийти к решению на дальнейший путь. Для этого он должен избавиться от настойчивого Поттера. — Побудешь, — пообещал Гарри. И всё же не отпустил. Только прижиматься к парню прекратил. — Но не сейчас. Ты надумаешь лишнего, а я этого не хочу. Мысли могут быть разрушительными, а ты мне нравишься. И мне не стыдно. Кроме твоего возраста, разве что. Эмоционально ты куда более зрелый, чем я, но по факту… В общем, я изрядно получу за твоё растление, поэтому подавляю и буду подавлять желание. Так что можешь не бояться ни меня, ни своих ощущений. Они нормальные. Я знаю, что это такое. Тебе не надо бояться потери контроля над своим телом в момент страсти. Поттер не выглядел человеком, который хорош в легиллименции. Как тогда он угадывал то, о чем думал Том? Слизеринец не привык быть для людей открытой книгой. Это раздражало. Чтобы кто-то знал о тебе слишком много, все сокровенные тайны и желания… Нет, ни за что! Приложив силу, Реддл-таки оттолкнул от себя гриффиндорца. — Личное. Пространство, — отчеканил каждое слово, хмуря брови. От того его лицо становилось суровым, утрачивая половину красоты. — Черт с тобой, ходи рядом. Но не смей зажимать меня. Поттер чувствовал грань и умел обращаться с ней. Знал, когда перейти её, а когда не нужно этого делать. — Тебя можно понять. Ты растерян и боишься своих чувств. Не так, как другие люди. Ты боишься вдвойне. Потому что испытываешь всё впервые и не привык терять или отдавать кому-то контроль. Правда, я понятия не имею, чего из этого ты боишься больше. Но в данный момент это неважно. Просто хочу сказать, что это нормально. Я тоже чувствовал подобное на себе, потому и могу говорить, что это нормально. Стыдиться здесь нечего. Сказал бы Том — «прекрати» читать меня с такой уверенностью — но язык будто к небу прилип. Он молча варился в своих нерадостных мыслях, перебирал недавние воспоминания их близости и всё сильнее начинал раздражаться. Злиться проще, чем бояться. Страхи остались в прошлом, когда он являлся маленьким, беззащитным мальчишкой, не умеющим за себя постоять. А сейчас он сильный. Он независимый. Он гордый. Он задавливает на корню всё то, что хоть как-то похоже на страх. Но он не может устоять против одного гриффиндорского болвана, который почему-то знает его чувства больше, чем он сам! Словно личный шпион, каким-то образом проникший в душу, где всё заперто за семью замками! — Том, скажи мне, чего ты боишься больше? Моих действий в твой адрес или своих реакций? — Я не боюсь, — ощетинился слизеринец. — Ничего и никогда. Боятся лишь слабаки и трусы. Ты же лезешь ко мне в душу, очень сильно этим раздражая. Я не просил. Но ты срать хотел на разрешения! Просто взял и влез! Поттер вдруг рассмеялся, ни к селу ни к городу. И после небольшого приступа объяснился: — Чёрт, ты мне сейчас настолько сильно напоминаешь старину-Снейпа, что невольно лезут мысли, уж не твой ли он отец? Да, это весь я. На разрешения мне зачастую плевать, особенно, когда я чего-то по-настоящему хочу. А вот насчёт страха — здесь ты не прав. Настоящая трусость и слабость — не признавать наличие у себя страха. Да, боязнь — это несовершенство. Но признавать их за собой — вот что настоящая сила. Говорить всем, что тебя ничего не пугает — самое простое. А вот признаться, в первую очередь самому себе — признак воли. Впрочем, ты имеешь полное право со мной не согласиться, — пожал плечами Гарри. — Ты прав, — ещё сильнее нахмурился Том. Поттер начал выводить из себя. Сначала из-за смеха, затем из-за «мудрых» слов. Вот она, вторая его сторона. — Я не согласен. О силе и страхах легко говорить человеку, что живет в этом мире с близкими людьми. Понимая, что стал заходить слишком далеко, слизеринец сам себя прервал, тихо чертыхнувшись, и вдруг выпрямился, надевая на лицо маску вежливости и полного спокойствия. В один миг истинные чувства скрыл за фальшью. — Думаю, нет смысла стоять здесь и выяснять отношения. Я собирался пойти в библиотеку. Просто чтобы ты знал. Если хочешь — иди со мной, тебе будет полезнее позаниматься, особенно по зельеварению. Или же иди по своим делам. — По зельям я согласен заниматься только с тобой. Книги для меня как клинопись. Побудешь моим репетитором? — игриво попросил Гарри, словно и не было до этого серьёзного разговора. — У меня очень плотный график, — сразу предупредил Том, не давая быстрое и категорическое нет. Шанс у Поттера был, — попробую найти для тебя час. Но с условием, что ты будешь стараться. Если я не увижу результата, которого добиться реально и за кратчайший срок, но ты просто ленишься — я пошлю тебя к черту. — Погнали, — позвал Гарри, словно это он вёл, а не наоборот. Типичный гриффиндорец. Со своими причудами. Но сколько Том его знал, сомнений в искренности никогда не было.