мир вечной борьбы

иногда альбрехту кажется, что стены замка — тысячелетнего, как и великий рейх — разговаривают с ним. шепчут ему жестокие сказки о маленьких детях, вырастающих в зверей. стены академии впитали в себя слезы горечи, унижения и потери сотни воспитанников, земля вокруг замка приняла в себя кровь сотни его жертв. из этих останков когда-то живых и смеющихся сотканы сказки алленштайна, которые альбрехт слышит по ночам, когда вся комната спит. ему интересно — слышат ли остальные, как ушедшие призраки академии просят отомстить за них — и никогда не сражаться. слышит ли смешливый кристоф и неловкий вильгельм, слышал ли отчаявшийся зигфрид, слушает ли… фридрих. (альбрехт боится за ваймера; тот и сам проливал свою и чужую кровь на ринге академии, внес свою лепту в извечное беспокойство, стал на мгновение порывистым призраком) иногда альбрехту кажется, что стены замка умоляют его: остановить войну и остановить машину под руководством фюрера, собрать осколки разорвавшейся гранаты голыми руками и закопать их вместо топора войны — его лезвие давно уже заржавело от крови низших народов. замок смеется над лекциями старых умных преподавателей, чье дело — втолковать будущим юным гауляйтерам вашингтона, москвы и лондона, что они заслужили это. (штайн иногда и сам хочет засмеяться — отрывисто и зло — над трактовкой эволюции, диктующей превосходство высшего арийского народа) иногда альбрехту кажется, что стены замка плачут с ним и над ними: академия принимает плоть и кровь героически погибшего гладена, как принимала его унижение и бессильную злую тоску — радостно и равнодушно. камни алленштайна хранят в себе звук забиваемого в гроб гвоздя и тихий звон посмертной медали, громкий голос гауляйтера штайна и тихую ненависть седьмого взвода, глядящего на преподавательский ряд. (отголосок глухой ярости, скрытой за поджатыми губами и стеклянными глазами, доносится и с восьмого) иногда альбрехту кажется, что стены замка — тысячелетнего в отличие от великого рейха — разговаривают с ним. шепчут ему грустные сказки о маленьких детях, уже никогда не вырастающих, отдающих свои жизни за фатерланд и фюрера, а иногда — и просто так. альбрехт верит, что однажды он должен присоединиться к их числу.