Вальпургиева ночь

С того дня прошло достаточно времени. За десять лет я сотни раз проклинал ангелов и создателя, сотни раз пытался сломать печать и сбежать вместе с Софи, сотни раз пытался с помощью заклятий найти детей. Но если честно, то мне уже близка была мысль о том, что мы больше никогда их не увидим. Этой ночью я плохо спал из-за жуткой боли в животе. Чёртов Адимус сильно ранил меня тогда, до сих пор я не могу исцелиться. Под утро Софи тоже проснулась. Она потрогала мой лоб. - У тебя жар. Дорогой, тебе очень больно? - спросила демон, гладя мой болевший живот и бок. - Да. Мф, чёрт... как плохо... Она поцеловала меня и встала с кровати. - Я полечу тебя, Наполеон. Лежи. Бес сходила за лекарствами. Вернувшись, она села рядом со мной и поднесла к моим губам пузырёк с зельем. Я выпил его и закашлялся. Чёртова отрава, ненавижу её. Софи приподняла мою рубашку и посмотрела на бок. Затем погладила его. - Десять лет прошло, а шрам до сих пор кровоточит, - вздохнула она с сочувствием, ложась рядом и обнимая меня. - Послушай, Наполеон, давай лучше Я буду ходить на охоту в ночь шабаша, а не ты? - Нет! кхах... я тебя одну не пущу. - Мы и так заточены в собственном доме, у нас больше нет детей, возможно они мертвы, возможно их закинули в один из параллельных миров, что ещё можно у нас отнять? у МЕНЯ? - в её глазах блеснули слёзы. - Если и с тобой что-то случится... ты хоть представляешь, что со мной будет? Я вытер её выступившую слезинку и бережно обнял, целуя. - Чшш. Любовь моя, не плачь. В тебе говорит страх. Ты же понимаешь, что со мной ничего не сделают. Она всхлипнула, прижимаясь ко мне. - Я скучаю... я скучаю по нашим детям... Наполеон, мне каждый день так больно, когда я вспоминаю их... глазки Оноре, Дженни, их маленькие ручки, губы, щёчки... Я тихо поцеловал жену, укрывая одеялом и дыша в макушку. Все десять лет она пыталась морить себя голодом от горя. Я не давал, насильно заставляя её глотать куски мяса. Несмотря на это, её красивые щёчки немного впали, сама Софи стала бледнее и замкнутее. Я прекрасно знал, что ей тяжелее, чем мне. И я часто бесился из-за того, что от проклятой раны на боку стал медлительней на охоте, стал словно... как сказать... бесполезней. Ненавистное мне, но самое подходящее слово. Мы и так можем выходить лишь в Вальпургиеву ночь и тогда охотиться, что очень сложно, ведь люди прячутся, так ещё и я мешаюсь. Благо, что Хозяин усиливает нашу магию в ночь шабаша. Софи шмыгнула носом и погладила мой живот. - Ты немного поправился. Это от раны? - Может быть, - ответил я, начав смущаться. Поправился. Не говорите, что мне теперь нужна одежда побольше. - Я тебя всё равно люблю, - она поцеловала мою щёку, глотая слёзы. - Спасибо, любовь моя. Я тоже тебя очень люблю, - я потёрся щекой о её макушку. Весь этот день я даже встать с кровати от боли не мог. Только к вечеру мне стало легче. Кимерис настойчиво предлагал мне лекарство, пока я не выставил его за дверь кабинета. Луна уже поднялась и проливала свой свет на лес. Мне хотелось летать с Софи по ночному небу, по солнечным небесам, над морями и лесами. Но мы теперь пленники собственного дома. - В залах пустых, где уж нет королей Дженни танцует, а с ней Призраки тех, кого вновь обрела, Кто любил её всех сильней... - задумчиво начал напевать я, смотря на звёзды и вспоминая милое личико дочери и сына. Сердце сжалось от воспоминаний, а к глотке подступил комок. Через пару минут я ощутил чужое присутствие в своём замке. Услышал, как распахиваются двери. Кто-то вошёл сюда. Я вышел из кабинета и двинулся по коридору к главному входу в замок. Судя по запаху, это человек или недоведьмак, или кто-то ещё, имеющий магическую оболочку. Что ж, хорошо, что он пришёл. Правда, он уже отсюда не выйдет.