Ну не бывает так!

***

В книгах и фильмах часто твердят, что самое лучшее в жизнь приходит случайно. Спонтанно. Что никогда не угадаешь, какой сюрприз ожидает за поворотом... «Да хрень какая-то!» — говорит. «Быть такого не может!» — говорит.　 Смотрит в зеркало снова, ощупывает бурную россыпь засосов по бокам, следы яркие на шее, искусанные местами в мясо губы. Глаза воспаленно-красные с похмельной дурью. Смотрит и не может поверить. «Красавчик просто!» — говорит, упираясь ладонями в раковину, стоя посреди ванной. Взъерошенный, нервный, сонный еще совсем. В легкой панике. Ванна чужая, незнакомая. Дорогая на вид настолько, что даже страшно, сроду Влад такие кучи бумажек в руках не держал. Воспоминания подкатывали классически смутно, как приступ тошноты, до первого движения в кровати и с нее: офис, праздник дурацкий, корпоратив, как будто нарочно подобранный коллектив исключительно шикарных мужчин, перед которыми ну никак нельзя пропалиться... Ни единым неровным вздохом. Ни в какую сторону. Работать же еще вместе! Влад помнил: бар, алкоголь, попытка тихо свинтить на такси домой, попытка провалена, снова алкоголь. А дальше — провалы. Только голос знакомый, спокойный и мягкий, даже ласковый. Голос начальника. И его смех — почему-то над ухом. Рука тяжелая на плече. «— Ну чего ты, Вадик, как не родной? Время еще детское! Считай, я тебя никуда не пускаю». «— Блин, Станислав Олегович, можно я уже д...» «— Нельзя». «— Да в смысле нельзя?!» Шумит тихонько вода. Пальцы вжимаются в край раковины. Влад силится вспомнить еще хоть что-то, желает и одновременно боится этого так, что внутренности сводит судорогой. Он проснулся в шикарной спальне. Один, но разукрашенный так, что тональником, стащенным у сестры почти в шутку, не отделаться. Он помнил, что с кем-то спорил. Чертов характер!.. А потом... Потом что-то пошло не так. Подсознание выталкивало из себя лишь обрывки смазанных картинок. У всего этого было единственное логическое объяснение. Единственное — потому что никто из тех, кто был в баре, кроме шефа, не мог позволить себе жить в подобных апартаментах: с дизайнерским, очевидно, ремонтом, картинами по стенам, мини-джакузи... Тьфу. Ну не бывает так! Вадик умывается наскоро и, не вытираясь, возвращается в спальню, судорожно выискивая глазами свои вещи. Он привык, что Станислав Олегович — это недостижимый идеал. Такая внушительная константа в его персональной реальности, которая и рабочий процесс в рукавицах ежовых держит, и советом в нужных местах поможет, и подзатыльник, где надо, пропишет. На такого надо ровняться. И залипать осторожно: так, чтобы работе не мешало. Это вообще его главное правило! Золотой человек... А Вадик что? Ну, подумаешь, институт с медалькой, магистратура потом — вечный студентишка! Пригласили в числе прочих на стажировку. Суровую муштру замдира пережил только он. И то чудом, к концу испытательного срока уже не понимая за каким чертом ввязался. Но это мелочи. Потому что потом Валера внезапно заявил, что «испытание цербером пройдено», и повел на знакомство с директором... И жизнь молодого сотрудника, помимо страстного желания выспаться не носом в проектах, наполнилась еще и горячими, но совершенно несбыточными мечтами. Видимо, до этого грешного корпоратива. — Далеко собрался? Все тот же спокойно улыбающийся голос. Только в этот раз очень близко и не приглушенный чужим гомоном. Искренне любопытствующий. Влад как раз вытаскивал из-под кровати свою рубашку, некогда весьма небрежно брошенную за спинку. Вздрогнул, вскинулся резко, едва не опрокинул прикроватную тумбочку, совсем не эстетично осев на пятую точку, и тихо выругался. Шеф стоял в дверях в легких штанах на голое тело, сложив руки на груди. За ухом торчал карандаш, подмышкой была зажата небольшая записная книжка. — Мне нужно было ответить на звонок, разговор несколько затянулся. Наши партнеры предлагают новую сделку. Думаю, ты займешься этим вопросом... Завтра. — З-з... Завтра? — Влад ошалело сглотнул, на автомате прижимая к себе помятую ткань. — Какого черта... Я... Мужчина неторопливо прикрыл за собой дверь, оставил все лишнее на тумбочке, и обошел кровать. Наклонился, плавно, но уверенно сжал пальцами чужой подбородок, поднял голову и коснулся губами губ, коротко языком скользнув между. Поймал резкий неровный выдох и улыбнулся. — Мне казалось, вчера мы решили все недоразумения... Весьма конкретно, — подушечки пальцев свободной руки, едва касаясь, пробежались по еще свежим засосам. — Но, видимо, не рассчитал количество спиртного. Забыл, что ты обычно мало пьешь. Косяк. Тогда повторю тезисно, а все уточняющие вопросы задашь после чашки кофе: ты мой и блаженное увольнение тебе пока не светит. — Я вообще ни черта не помню, что было... — Значит, мы повторим. Многим позже Вадик, ворча на местные пробки и тяжелый рабочий день, завалится в квартиру, как в единственный и неповторимый дом. А Станислав Олегович, ставший насилу просто Стасом, еще пожалеет, что затащил к себе это слишком очаровательное чудище. Ибо все, что пришло тогда в вихрастую голову, это: — А можно сверху побуду тогда я? А то иначе чего-то не запомнилось...