Глава третья.
Шэнь Юань не учил Цзю воровать.
Так он, по крайне мере, думал, пока однажды вечером не увидел довольного Сяо Цзю с пылающими счастьем глазами, прижимающего к себе полную корзинку еды. Мальчик словно и не украл все это, а просто зашел в чей-то дом, набрав всего побольше, или прошелся по магазину, заплатив за продукты чистым «спасибо». И это что, сладости, свежие фрукты и, о боги, мясо и хлеб там у него в корзинке? Живот Шэнь Юаня жалобно заурчал, а пальцы дернулись, но нет, нет, нет, Юань, не поддавайся искушению, стой на своем! — Ты все это украл? — пришел он в себя, вытирая лицо, и нет, он вовсе не пускал слюнки при виде сочного куска мяса. Как же он давно не ел его, настолько, что сочные стейки и свиные ребрышки уже приходили к нему во снах, наутро оставляя с полным ртом грязи и слюны. Шэнь Цзю побледнел. — Нет. — Ты нашел работу? Что за кусок с неба упал для его маленького негодника, не могли же Шэнь Цзю просто так взять и отдать корзинку, полную еды? Шэнь Юань осторожно придвинулся чуть ближе, на случай, если ему вдруг придется ловить разъяренного мальчика. Прохлада царила на улицах небольшой деревеньки, темень куполом висела на небесах, заполоняя облаками, но даже несмотря на погоду, людей почти не было. В основном они кантовались на «территории» Шэнь Цзю — между оживленной улицей и домом, в котором жила милая пожилая леди, ночью предлагающая им одеяло, но больше ничего. Пожилая леди жила не одна, а вместе со своей семьей, которая с долей отвращения и звериной жестокостью вцепилась в них, похлеще других людей. Шэнь Цзю поднял корзинку. — Я ходил в бордель. — Ты ходил куда…! — звонко воскликнул Шэнь Юань с едва сдерживаемой дрожью ужаса и шока при одной только мысли о его маленьком злом комочке среди дам полусвета. Корица просто взял и вошел в бордель и..? НЕТ! Шэнь Цзю был еще зеленым саженцем, младше самого Шэнь Юаня, он же не мог..! — Но зачем?! Ты слишком юн для подобных мест! —… — мальчик с непроницаемым лицом держал корзинку, наблюдая за заикающимся и покрасневшим другом. — Идиотина! — Чего? — дрожащим голосом пискнул Шэнь Юань и замолчал. Шэнь Цзю закатил глаза, кинув корзинку на колени старшему. Корзинка больно ударилась о бедро Шэнь Юаня, шокированного тем, что его маленькая булочка с корицей гуляет по борделям. — Они очень милые, — и вот все, что он получил в ответ от нервно переминающегося с ноги на ногу ребенка. На лице Шэнь Цзю вспыхнул ворох эмоций, он сморщил лоб, слегка стиснув зубы. И только потому, что Шэнь Юань уже научился читать мальчика, как открытую книгу, он понял — ему больно. — Что случилось? — спросил Шэнь Юань, мягко улыбаясь, прежде чем зарыться в маленькую корзинку, не стараясь дотронуться до колючего ребенка. — Ничего. Не твое дело. — Нога? — осторожно продолжал расспрашивать Шэнь Юань, будто не его сейчас облили ядом за вопрос. Он поставил корзинку на землю, наклоняясь к мальчику, собираясь коснуться его. Но Шэнь Цзю зарычал и сильно шлепнул Шэнь Юаня по руке, отталкивая того. Шэнь Юань зашипел от пронзающей жгучей болью, обиженно потирая больную руку. — Негодник! — Не трогай меня. Шэнь Юань фыркнул, но отстал, прекрасно зная, что сейчас лучше не трогать напряженного от жгучего гнева мальчика, с низким болезненным стоном примостившегося на привычном месте, сквозь стиснутые зубы выдвигая ногу вперед. Старший снова возвращает внимание на корзинку с едой. Как только Шэнь Цзю принес корзинку, он краем глаза увидел, что она заполнена завернутыми в маленькое одеялко сладостями, мясом, фруктами и кувшином с чем-то белым, похожим на густой мед. — Ты точно не украл это? — Тц! — Шэнь Цзю схватил корзинку, роясь в ней в поисках сладкого. Где-то на дне лежала выпечка, но мальчик стоически проигнорировал ее, уверенно доставая маленький кувшин с райски пахнущей густой белой субстанцией. Шэнь Юань знал Шэнь Цзю год, почти два, но за все это время он узнал, что мальчик — тот еще сладкоежка. Поэтому Шэнь Юань ничего не говорит, когда тот набивает рот сладким медом. — Нет, чертов ты идиот! И прекрати спрашивать! — Но, Сяо Цзю, бордель, серьезно…? — Они очень милые, — сорвался Шэнь Цзю скорее от негодования, нежели от злости, дрожащим от волнения голосом; жуя за обе щеки густой мед так, словно он обжигает ему горло, откидывая липкими пальцами лезущие пряди волос, избегая взгляда старшего. — Они увидели, как я упал, и пригласили к себе. — Ох, — Шэнь Юань потянулся к кувшину, немного отхлебывая и наслаждаясь вкусом, размышляя. Милые дамочки пригласили же его не только потому, что он упал? Так ведь? Но Шэнь Юаня там не было, как он мог что-то сказать? У Шэнь Цзю болела нога, значит, он и правда просто… упал? Старший вздохнул, вытирая руку о бок, и порылся в корзинке. Девушки в борделе были настолько щедры, что напихали маленькому мальчику в корзинку еды аж на целый день, а то и на три, если кушать небольшими порциями. Но они были бродячими детишками, изнывающими от голода, Шэнь Юань беспокоился, что еды хватит ненадолго. Он серьезно призадумался, пока Шэнь Цзю не ткнул его в бок, и еще раз, и снова, пока Шэнь Юань не вышел из омута мыслей и не посмотрел на него. — Чего? Шэнь Цзю наклонил кувшин к нему. — Ты тоже должен поесть. Слова «я не голоден» обожгли ему горло, когда Шэнь Цзю так пристально посмотрел на него. Шэнь Юань улыбнулся и с новыми силами отпил немного. — Хорошо, — пробормотал Шэнь Юань. Шэнь Цзю хмыкнул. И они погрузились в уютную тишину, пока не опустел кувшин, а Шэнь Цзю не задремал рядом со старшим. Шэнь Юань посмотрел на заснувшего мальчика, немного порылся в корзинке и накрыл его одеялом. Он всегда был младшим братом, избалованным своей семьей, пока на свет не появилась его младшая сестренка, но даже тогда, когда болезнь не отпускала его ни на шаг, его все еще оберегали и любили. И вот сейчас он здесь, бросал вызов природе, пытаясь стать идеальным старшим братом для озлобленного на мир ребенка. Интересно, его семья бы гордилась им? Помогли бы они ему? Побаловали ли бы они Шэнь Цзю конфетками и новой одежкой? От этих мыслей у него сжалось горло. Только поэтому он двигается вперед, не оборачиваясь назад, его разум обуревают мысли «что же ему делать?». И на ум приходит только одно — совершенствование — выбор многих. И Шэнь Юань призадумался, если, каким-то образом, он сможет попасть на хребет Цанцюн, то после обучения сможет вернуться и стать бродячим заклинателем, подзаработать деньги на помощи другим и оберегать Шэнь Цзю. — Шэнь Цзю, — тихо позвал он. — Что?! Я тут вообще-то уснуть пытаюсь. Шэнь Юань фыркнул. — Ты когда-нибудь хотел… уйти из деревни? Мальчик промолчал, и Шэнь Юань подумал, что тот и правда уснул, пока Шэнь Цзю не повернулся к нему. — Ты уходишь? — его голос холодный, резкий от горечи, искренне шокирующий Шэнь Юаня. С чего его Шэнь Цзю это взял? — Что? Нет, нет, нет! Я просто… — Шэнь Юань пожал плечами. — Я просто подумал, если ты вдруг захочешь пойти со мной и, я не знаю…я э-э… хотел бы стать заклинателем. — Так ты уходишь. — Разве я только что не предложил тебе пойти со мной? Шэнь Цзю посмотрел на него сузившимися от кипящей ярости глазами, прежде чем повернуться и прошипеть: — Ладно! Только потому что ты глуп, и я хочу посмотреть, как ты облажаешься! — даже если его голос и был резким, Шэнь Цзю снова чуть придвинулся, натянув на себя одеяло и отвернувшись, сгорбился, сжавшись в комочек.Ранним утром, уплетая за обе щеки ломтики хлеба, намазанные медом, Шэнь Цзю возбужден больше, чем признает.