Немного о дружбе

      Корбан иногда мечтал о её смерти.       Он иногда думал, что человеческая жизнь безнадёжно и отчаянно хрупка. В эти моменты ему обычно вспоминался дед – дряхлый, сонный, сгорающий в агонии драконьей оспы, распухший и усталый от жизни как таковой, мечтающий наконец сдохнуть, а напоследок обматерить всех, кто рыдал у его постели. Корбан в честь деда имя и получил, но получить идентичную смерть не осмелился бы никогда – он не хотел умирать.       Наверное, нет.       Думал только о том, что лишиться этой самой жизни очень и очень просто: споткнуться на лестнице, упасть, свернуть шею, попасть под шальное заклятье, даже выпить просроченное зелье. Была уйма способов умереть быстро и болезненно, и каждый из них он примерял на Беллу.       Просто задумывался о том, как бы она умирала. Быстро или медленно, легко или мучительно, свободной или уничтоженной, естественно или насильно – вариантов для её смерти была уйма! Корбан хотел попробовать каждый из них на вкус, потому что в жизни Белле не было равных, а уж в смерти она была бы особенно прекрасна.       Наверное, да.       Он её ненавидел. Нет, безо всяких шуток, Корбан ненавидел Беллу так сильно, что это было почти смешно. Он ненавидел пряных запах её чёрных кудрей. Ненавидел нездоровой сумасшедший блеск её пылающих жутковатых глаз. Ненавидел идеальную гладкость её кожи. Ненавидел брезгливую усмешку пухлогубого рта, накрашенного яркой помадой. Он ненавидел Беллу.       Ненавидел Беллу так яростно, что когда её не было рядом, то Корбан чувствовал, что его сердце почти не билось, будто умирало с её отсутствием. И чтобы заполнить эту жуткую пронзительную пустоты требовалось его заменить. Желательно, на её сердце. Подобное вообще-то называли влюблён без памяти, но Корбан не был в неё влюблён, в конце-то концов!       В лучших друзей не влюбляются.       Наверное, нет.       Наверное, да.       Наверное…       Слишком много этих блядских наверное, от которых у него кругом шла голова.       Беллатрикс была его лучшей подругой семь лет, с самого первого курса, и с их первой встречи – той самой, когда они сели в одно купе, вся жизнь разделилась на детство до и Беллу после. Она просто отобрала у него право на одиночество, влезла паразитом под кожу, вошла в его жизнь с таким видом, будто она всегда ей принадлежала. И Корбан её за это ненавидел. Едва ли не сильнее, чем любил.       Любить Беллу было до того трудно, что он сам не понимал, почему чувствует к ней что-то помимо бесконечной ненависти, ведь ненавидеть всегда проще. Ненавидеть за что-то, а любить просто так.       Корбан часто думал о том, как именно умрёт Белла. И ещё чаще думал, что с её смертью умрёт и он.       Умрёт, потому что иначе нельзя – всё его существование завязано лишь на ней.       Он думал именно так, когда сдирал с неё одежду едва ли не вместе с кожей.       На вкус Белла пьянила похлеще алкоголя. Чёрная смородина, пряный аромат огневиски, безумная сладость рахат-лукума – у него шла голова кругом, а руки дрожали, пока он раздевал Беллатрикс со свойственной ему нетерпеливостью. Жадно, голодно, словно дорвавшийся до вожделённой мечты зверь, оголодавший и обезумевший, сходящий с ума от одного только соприкосновения их языков.       Корбан умирал и жил в этот момент.       Умирает и живёт.       Прямо сейчас.       Он ведёт пальцами по её обнажённой спине, поглаживает, ласкает торопливо и мягко, прослеживая ладонью хрупкость её позвонков и гладкость худого бока; впивается в её белые узкие бёдра, оглаживает, слегка надавливает – всего лишь касается.       И каждое прикосновение хуже удара.       Наверное.       Хотя нет, не наверное.       Да.       Да, так оно и есть.       Корбан шумно выдыхает сквозь зубы, стонет глухо. Её дикие черные кудри рассыпаются жидким шелком на белизне подушки, пока он медленно склоняется над её лицом, целуя её снова.       — Мне нравится твоя ненависть, Белла. Она так же хороша, как и ты.       Хотя вряд ли в этом мире есть что-то более прекрасное, чем Беллатрикс.       Именно об этом думает Корбан, когда судорожно расстегивает ремень на брюках. Именно об этом и только об этом.