Под прикрытием

      В другой ситуации, не будь возле неё серьёзно раненого мужчины, ради которого была пущена жизнь под откос, ради которого вдребезги разбилось всё, что по крупицам собиралось годами, Реджина бы, наверное, никогда не пришла сюда, а если бы это всё же случилось, то неизвестно, как долго бы она простояла под закрытыми дверями, и сколько времени бы прошло с её появления тут до нажатия на дверной звонок. Она успокоилась, но не отпустила: детская обида на Генри Миллса до сих пор живёт внутри уже взрослой девочки.       Дверь широко распахнулась на пару с карими глазами женщины, и седой мужчина, стоя на пороге, беглым взглядом окинул троих незнакомцев. Нил придерживал опирающегося на него Робина, который держался на ногах из последних сил, а по пути сюда умудрился пару раз потерять сознание, до дрожи в теле пугая Реджину. Дорога была долгой: из-за шныряющих повсюду патрульных машин пришлось добираться окольными путями, а потому уйма драгоценного времени была потеряна впустую.       Мужчина уже собирался задать банальный вопрос «Вам кого?», как взгляд его встретился с карим, заставляя разомкнутые губы сомкнуться вновь, так и не проронив ни слова. Что-то знакомое и родное было в брюнетке, а её взгляд, ставший взрослее и мудрее, сказал всё, что требовалось знать. Реджина гнала от себя грустные мысли, слишком много воды утекло с их последней встречи, но картинки удручающего прощания невольно лезли в голову. Она не простила… — Ре-Реджина? — запнулся Генри, не веря собственным глазам.       Миллс, не отводя взгляда и затаив дыхание, смотрела на отца. Горло сдавило, будто цепями сковали шею, а к глазам подступили непрошеные слёзы. Она уверяла себя, что достойно выдержит эту болезненную встречу, но эмоции бесконтрольно нахлынули, окуная с головой в пучину, казалось бы, позабытых чувств. Взгляд Генри не был безразличным, скорее наоборот, заинтересованным, и женщине даже показалось, что он рад её видеть. Отчего-то захотелось сбежать, но был очень веский повод остаться. — Моему… — запнулась, обретя способность говорить, — другу нужна помощь, мы можем войти? — прыгнула с места в карьер, не теряя времени, которого у Локсли с каждой секундой становилось всё меньше. — Д-да… Да, конечно, — пребывая в неком шоке и растерянности, мужчина отступил, впуская в квартиру дочь и двух мужчин. Вопросов в его голове было много, один за другим, они путали мысли, будто борясь за право сорваться с уст. — Куда можно его положить? — спросил Нил, вытягивая Генри из задумчивого состояния. — О, сюда, — встрепенулся Миллс, суетливо протиснулся между стенкой и мужчинами и настежь распахнул двери в гостиную. — Кладите его на диван.       Пока Нил укладывал Робина, Генри не сводил глаз со взвинченной брюнетки. Реджина ощущала на себе пристальный взгляд, но глаз на отца не поднимала, устремляя взор лишь на корчившегося от боли Локсли. Стало немного не по себе, и она, скрестив руки на груди, поджала губы, мысленно прогоняя невесть откуда взявшееся желание провалиться сквозь землю, лишь бы избежать разговоров с отцом. — Поверить не могу… Реджина… — осторожно позвал отец, но в ту же секунду был прерван. — Попридержи восторг, ладно? — всё так же не обращая на мужчину взора, грубо ответила Миллс. — Его подстрелили. Пуля, если я не ошибаюсь, застряла где-то в позвоночнике. — Кто подстрелил? — тут же нахмурился Генри. — Какая разница! — прикрикнула, разводя руки в стороны. — Просто вытащи пулю, — бросила на отца суровый взгляд. — Пожалуйста, — поумерила пыл, — спаси его, прошу. Ты можешь, я знаю. — Реджина… Пулевое ранение? Во что ты вляпалась? — озадачился мужчина, не скрывая беспокойства. — А не поздновато ли ты в заботливого папочку поиграть решил? Я уже так-то взрослая девочка. И я пришла сюда, чтобы спасти ему, — ткнула пальцем в сторону Робина, — жизнь, а не для разговоров о том, что я делала последние двадцать с лишним лет своей жизни! — Эй… — обратил Нил на себя внимание. — Кто я такой, чтобы мешать воссоединению отца и дочери, но у нас тут как бы проблема, — указал на Робина, — не терпящая отлагательств. Помогите ему, а потом хоть всю квартиру разнесите в попытках разобраться, кто прав, а кто виноват, я мешать не буду. — Не переживай, у тебя не будет из-за нас проблем. Обещаю, — Реджина посмотрела на Генри более мягким взглядом. — Просто спаси его, пожалуйста, и мы уйдём, — Генри лишь тяжело вздохнул, прожигая Реджину сомнительным взглядом. — Пожалуйста! Мне больше не к кому обратиться. Я не могу потерять его… — слёзы навернулись на глаза. — Ему в больницу нужно, Реджина, это пулевое ранение, а не царапина какая-нибудь, — продолжал протестовать Генри, объясняя очевидное, словно маленькой девочке. — Думаешь, я не понимаю? Из-за меня он сейчас на грани жизни и смерти, и если бы я могла отвезти его в больницу, то уже давно бы это сделала, а не стояла бы тут и не уговаривала тебя спасти его! Ты врач, в конце концов, или кто, чёрт возьми? — Я осмотрю его, — вздохнул Генри.

***

— Пуля давит на позвоночник, — заключил Генри, словно какой-то пустяк, закончив осмотр. — Если мы оставим её — ты будешь жить, но никогда не сможешь ходить. — А если вытащим? — задался Робин вопросом, и Реджина метнула взгляд с мужчины на отца.       Она оценивала риски яснее Локсли и чётче видела картину, воспринимая её целиком, а не отдельными фрагментами. — Операция может убить тебя, — честно ответил старик, подтверждая самый большой страх дочери. — У нас нет оборудования или анестезии… — Я смогу снова ходить? — перебил Локсли. — Возможно. Стопроцентных гарантий дать, к сожалению, не могу. Сам понимаешь, обстановка не позволяет… — Я готов рискнуть, — твёрдо заверил Робин, снова прерывая мысль врача. — Ты будешь в сознании всё время. Будешь всё чувствовать, — предупреждал Генри, как будто упёртого по натуре Робина возможно было отговорить. — Плевать, — вновь отмахнулся Локсли. — Робин, ты можешь умереть! — возмутилась Миллс его рвению. — Реджина… — мягко, но твёрдо озвучил имя, приковывая внимание женщины, которое и без того всё было обращено на него, — я не смогу жить в инвалидном кресле. Достаньте пулю, — обратился он к Генри. — Робин! — Милая, — протянул руку, глядя в карие глаза, и Реджина вложила свою ручку в его ладонь, присаживаясь на край. — Тебе ведь не нужен мужчина-инвалид, не так ли? — ленивая улыбка коснулась его губ. — Почему нет? Если ты при этом будешь жить, то ещё как нужен! — Послушай… — переплёл их пальцы, — всё будет хорошо. Просто верь мне, ладно? — Ты не можешь этого знать! Что, если ты умрёшь? — слёзы побежали по её щекам. — Я не смогу жить с этим, Робин… — прошептала, всхлипывая. — Давай мыслить позитивно, ладно? — широко улыбнулся он, пытаясь подбодрить женщину. — Я готов, если вы готовы, — заключил Генри, обращая на себя две пары глаз. — Это, конечно, сумасшествие… Оперировать вот так, дома, без стиральных инструментов, анестезии и… — Мы готовы, — перебил Локсли, направляя ласковый взгляд в карие глаза. — Хорошо. Мне понадобится помощь, — выжидающе смотрел на Реджину под её вопросительный взгляд. — Что? Я? — удивилась Миллс. — О, нет. Я не смыслю в хирургии… — Неужели мы нашли что-то, в чём ты не сильна? — по-доброму усмехнулся Локсли. — Заткнись! — бросила на него недобрый взгляд. — Нил — патологоанатом, может, он будет полезней меня? — Ещё пару часов назад ты была готова собственноручно вытащить пулю, — делая навстречу к Генри медленные шаги, отозвался Кэссиди. — Ещё пару часов назад я не знала, что от этого зависит его жизнь и способность ходить! — огрызнулась Миллс.       Робина перевернули на живот, подготовили необходимое, насколько позволяло наличие в квартире врача. Реджину пытались выпроводить из комнаты, но тщетно, и теперь она сидела на стуле, расположившись возле Робина, и нервничала сильнее, чем кто-либо из присутствующих мог себе представить. — Нет, стой! — выкрикнула Миллс, подаваясь вперёд, и Генри, встрепенувшись, отдёрнул руку, чудом не располосовав спину своему пациенту. — Мне страшно, — усмехнулась, глядя в голубые глаза, роняя слёзы.       Робин дёрнул кистью руки, приманивая женскую ручку, и Реджина переплела свои пальцы с его. — Всё будет хорошо, — заверил, глядя на Миллс.

***

— Твой друг ушёл, — в комнату тихо вошёл Генри. — Брат. Нил мой брат, — сидя возле спящего Локсли, Реджина не сводила глаз с его спокойного выражения лица. В голове всё ещё возникали картинки сложной операции, проведённой на живую. — Пойдём, Реджина, снотворное не сильное, но Робин всё равно проспит несколько часов. — Я хочу быть здесь, когда он проснётся. — Не капризничай, пойдём, я чайник поставлю. Голодная, наверное.       Нехотя оторвав от Робина взгляд, Реджина тяжело вздохнула и подняла на отца глаза. Старик стоял в дверях, ожидая брюнетку, и та, закатив глаза, проследовала в заданном направлении. — Какой красавицей стала, я помню тебя совсем малышкой, — улыбнулся Генри, разливая по чашкам чай. — Мне было шесть! Не такая уж и малышка. По крайней мере, достаточно взрослая для того, чтобы отчётливо запомнить, как ты бросил меня! — Дочка… — Я не твоя дочь! Забыл? — смерила злым взглядом. — Так, всё, это бессмысленно, — поднялась, желая уйти, но Генри преградил путь. — Дай пройти. — Я оставил тебя, да, я виноват, но впоследствии ты сама отказалась идти на контакт. — Что? — издала удивлённый смешок. — Я присылал тебе подарки и открытки, в которых зашифровывал послание. Как когда мы играли в пиратов, помнишь? — протянул так ласково, и воспоминания из детства нахлынули на женщину волной. — Там был номер телефона и просьба позвонить в тайне от мамы. Я постоянно справлялся у Коры о твоём настроении, здоровье, об оценках в школе. Ты так и не позвонила… — Я вообще сейчас не понимаю, о чём ты говоришь! Какие открытки, какие подарки? Я каждую ночь ревела в подушку, ожидая от тебя хоть какой-нибудь весточки! До последнего не верила, что ты мог просто уйти! — Но, Кора сказала… Она не передавала их тебе… — грустно протянул старик, осознавая очевидное. — О, отлично, теперь я должна разжалобиться? Всё, па… Генри… Спасибо за помощь, но как только Робин придёт в себя, мы сразу же уйдём, — сдвинула старика в сторону, освобождая путь. — Постой, Реджина, — поймал дочь за запястье. — Ой, здравствуйте, — бесшумно подкравшаяся женщина заставила сердце Реджины упасть в пятки. — Ты не сказал, что у нас гости, — улыбнулась дама, целуя Генри в щеку. — На молоденьких потянуло? — усмехаясь, фыркнула Реджина. — Полегче, дамочка, я его дочь, — сменила женщина тон. — Его кто? — растерянный взгляд бегал с незнакомки на отца и обратно. — Тебе сколько лет? — Тридцать пять. Что не так-то? — не понимала она. — Нормально… — выдохнула Миллс. — То есть, не только мать тебе изменяла, но и ты ей? Это у вас хобби такое было совместное — делать детей на стороне? Что за семья такая… — Реджина, послушай… — Не хочу ничего слышать! Наслушалась уже! — По расчёту. Это был брак по расчёту! — выкрикнул Генри, приковывая внимание младшей Миллс. — У меня была мечта — стать врачом. Родители были против, отец готовился передать мне пост мэра. Кора была из бедной семьи и всегда желала выбиться в люди. Вот мы и договорились: мы женимся, она занимает пост мэра вместо меня, а взамен даёт мне возможность стать врачом. — Вы оба достигли своих целей. Ваши мечты осуществились. Поздравляю, — наиграно улыбнулась Миллс. — Только вот детей вам обоим категорически нельзя доверять. — Я любил тебя, Реджина. Всегда любил. И сейчас люблю. — Почему же тогда ты, весь такой из себя любвеобильный, бросил меня?! — прикрикнула, разрываясь на части, но не показывая слабость. — Так, стоп-стоп-стоп, это что получается, ты моя сестра? — встряла в разговор старшая дочь Миллса. — Нет, — бросила Реджина. — Да, — в унисон с дочкой ответил Генри. — Нет, — повторила она, — у меня другой отец, которому я тоже, кстати, не нужна. — Реджина, я твой отец, — сбил с толку Генри, заставив словами брюнетку застыть на месте. — А это Зелина — твоя старшая сестра, — представил рыжеволосую, окончательно шокируя Реджину.