Наказанный

      «Виктор, как дела?» — хм, зачем он вообще ему пишет?       «Да норм все, как твои?»       Мальчик с некоторым недоумением отвечал своему бывшему коллеге по «Гучи», Крису. Они не виделись с тех пор, как расстались (нельзя сказать, что очень душевно) на афтерпати недели две назад, но этого и не предполагалось: насколько Виктор знал, на тот показ, к которому сейчас готовился мальчик с другим модным домом, Криса не взяли. Шведа вполне устраивала реальность, в которой они с навязчивым не суперприятным парнем вообще больше не пересекутся. Виктор непроизвольно поморщился, вспоминая совсем недавний скандал с Джаредом — в частности, из-за селфи с этим субъектом.       «Я соскучился», — и подмигивающий смайлик. Виктор закатил голубые глаза и цокнул языком. Нужно было оперативно это прекращать.       «Сори, не могу сказать того же. Ты с какой-то конкретной целью пишешь?»       «Злюка ты. Я через пару дней в Париже буду, давай пересечемся? С меня романтика, ужин при свечах, все такое», — на этот раз множество смайликов, создававших какое-то истеричное впечатление о собеседнике.       «Крис, ты о чем? — это начинало злить. — Я занят все время. Точно не выйдет».       Не хотелось с посторонним человеком переписываться на тему того, что у него вообще-то отношения, про которые Крис вряд ли забыл: Виктор подумал с раздражением, что еще пара сообщений, и он поставит его номер в черный список — ну к чему эта бесполезная трата времени?       «Какой же ты высокомерный, Норберг, пиздец просто. Ты намеков не понимаешь? Может, тебе просто кэша подкинуть, чтобы ты мне отсосал?»       Бля. Вот это да. Виктор даже прыснул от неожиданности. Пары сообщений, чтобы поставить абонента в игнор, не потребовалось.

***

      Показ планировал быть масштабным — очередной навороченный от кутюр, а Виктор, видимо, вытянул счастливую карту в модельном бизнесе: со своей внешностью он начал карьеру в нужное время, понравившись нужным людям, и теперь он был нарасхват. В этот раз снова, второй раз за сезон, закрывал показ — большая честь для начинающей модели.       Была у этого и обратная сторона: работа просто адски выматывала. К сложностям от функционирования по двенадцать часов в день прибавилась неофициальная просьба креативного директора, который, оставшись наедине с блондином, минут пять неподвижно на него смотрел (Виктор уже начал бояться, что тот сейчас полезет приставать или еще что), а затем выдал: «Тебе нужно к показу скинуть килограмма три, а лучше — четыре». Встречая недоумевающий взгляд мальчика, который и без того был худышкой, значительно меньше нужного естественного веса для его роста, директор добавил, что тогда полностью удастся воплотить образ, который «засел у него в голове». Виктор мило улыбнулся, согласился, а еще решил не рассказывать Джареду про не совсем законное требование модельера.       Кроме того, после небольшого перерыва, в течение которого завязался искрящийся эмоциями роман Виктора и Джареда, Марсы продолжили мировой тур, и те опции по времени, которые были у Лето, использовать все равно не получилось — он мог прилететь максимум на полдня, а мальчика с работы вообще не отпускали. Поэтому приходилось ждать более благоприятных обстоятельств.       Виктор не ошибся: мужчина не делал никаких ответных признаний ни в разговорах, ни в смсках, но мальчик прям чувствовал, как его не склонная открывать душу снежная королева пытается через набитые в сообщениях слова передавать все больше чувственности, теплоты — конечно, настолько, насколько достоинство ее величества допускало. Тем не менее было очевидно, что его слова в аэропорту не оставили Лето равнодушным.

***

      — Детка, есть план, — сказал Джаред вместо приветствия.       Был обед, и Виктор, борющийся с желанием покурить, чтобы заглушить желание жрать, обессиленно привалился к стене, слушая целительный голос своего мужчины через трубку и, конечно, сразу начиная улыбаться.       — Да? Вы же знаете, я поддержу любой ваш план, мистер Лето.       — Ммм, мы снова на «вы»? Заводит, Виктор, прекрати, — Джаред хмыкнул, — так ты слушаешь?       — А как же.       — Я насчет того дня, когда у нас концерт, а у тебя — показ, — конечно, оба думали именно об этом дне, таком удачном совпадении, которое наконец позволит им оказаться в одном городе. Планы пока не обсуждали, но Виктор был уверен, что ночь-то они точно вместе проведут. Неужели его мечта про Париж сбывается? «Счастливчик», — он блаженно отдался сладкому чувству внутри.       — У меня есть идеи и насчет самого вечера — поверь, Виктор, ты его не забудешь, — Лето понизил голос, и мальчик словил фантомное ощущение, что язык любовника ласкает его ухо, — но если я подраскидаюсь с делами, у нас там неделя до следующего концерта, снова в США несколько штук будет. Я подумал, твоя нервная система переживет еще один сюрприз? Проведешь со мной время? Где я выберу, разумеется. Возьмем отпуск. Расходы на мне, — Джаред звучал весело и воодушевленно.       — Как будто я в состоянии тебе отказать, хозяин, — прошептал мальчик в трубку, чувствуя, как влюбленное сердечко в груди выстукивает сто ударов в минуту. Как теперь на работу настроиться… После разговоров про отпуск, который ему сейчас так дичайше нужен.       — Доверься мне, ты не пожалеешь, — было до одури приятно слышать эти живые радостные интонации в любимом голосе, — потом напиши, во сколько показ должен закончиться — я попрошу кого-нибудь тебя забрать. Похищу, короче.       — Сдается мне, ты меня месяц назад уже похитил, когда я к тебе первый раз пришел, теперь наркотой накачиваешь, и у меня глюки, что ты такой весь миленький стал и у нас все хорошо, — рассмеялся Виктор.       — Ну и воображение у тебя, детка… Хотя, кто знает, — парировал Лето.       — Вообще звучит заманчиво, — швед был готов перекидываться флиртом с мужчиной хоть до завтра, — хочешь свою шлюшку в отпуск взять, Джаред? А что мы будем делать? — он пошло закусил губу, зная, что в этот момент любовник его представляет именно таким.       — Виктор, — мужчина пытался звучать угрожающе, но получалось плохо, — если ты сейчас меня вынудишь дрочить в туалете, клянусь, я заставлю тебя пожалеть.       — Не ругайся, папочка, — Виктор прыснул, — Джаред, если серьезно, то я теперь только об этом думать буду. В смысле о нашей поездке. Зато скучать будет не так больно.       — Не скучай. Уже через неделю увидимся.       — Скажи, — Виктор зажмурился, как сытый кот, объевшийся сметаной; переполненный эндорфинами, он забывал о еде быстрее, чем от сигарет, — я люблю ушами, ты же знаешь.       — Я тоже скучаю, самый милый мальчик на свете. Скоро увидимся, — Лето чмокнул трубку по ту сторону.       — Ю — эл — бэ — снова ю — эл, — скороговоркой произнес парень.       — Что?       — Запиши и прочитай наоборот. Пока, — не прекращая растягивать губы в улыбке, Виктор нажал на отбой.

***

      Виктор отлично понимал, что концертное расписание — вещь сложная, и глупо было из-за этого злиться, но мальчик тратил последние силы на злость по отношению к марсовским концертам, которые шли по несколько дней без перерыва. Сколько всего он бы отдал, чтобы накануне показа вечером не сидеть в одиночестве в съемной квартире и смотреть на ноябрьский парижский дождик, а быть рядом с Джаредом. Было даже безумное желание сорваться и в одиннадцать вечера уехать в Марсель, где выступала группа, но он себе запретил. Они уже договорились, что водитель заберет мальчика после показа, примерно в семь, и «увезет в неизвестном направлении», — так сказал его загадочный мужчина.       «Интересно, закончили уже выступать?» — думал швед. Он сидел на полу напротив окна, уперевшись спиной в стену и вытянув длинные ноги, сжимая в пальцах телефон, полный сообщений от Лето, строчек в разделе «Вызовы», показывающих, сколько раз они друг другу звонили эти дни. На самом деле не так чтобы много, но зато стабильно — вечером обязательный созвон. Ну, может, еще разок в обед… Швед заставил выдавить из себя улыбку: мысли действительно были приятными, просто он так смертельно устал, настолько не чувствовал внутри себя никакой еды и калорий, что сила притяжения отыгрывалась на нем вовсю — все время хотелось к чему-нибудь привалиться, сесть, неважно куда, а еще лучше — лечь. Ничего, завтра он отработает этот треклятый показ, и настанет их долгожданное счастье на двоих.       Телефон вдруг сам зазвонил, светясь красивой голубоглазой аватаркой.       — Джаред? — он почти выкрикнул — так рад был его слышать.       — Как ты? — Лето, кажется, куда-то быстро шел.       — Да нормально вроде… — мальчик прикусил язык и все свои жалобы вместе с ним. Хотелось свернуться клубочком у мужчины на коленях, и чтобы весь мир хоть на время от них отстал, — как концерт?       — Супер. Толпа просто ненормальная. Подожди секунду, я почти в номере, — Джаред щелкнул замком.       Виктор представлял, как Лето совершает какие-то мелкие действия, стягивает кеды, проводит рукой по волосам и плюхается на кровать поперек, лежит на спине, смотря в потолок… Боже, откуда вообще у его организма силы на ком в горле и эту влагу в глазах, думал истощенный мальчик. Ну почему они так далеко друг от друга? Нужно было поддаться сердцу и рвануть в Марсель — и пофиг на все.       — Виктор… Точно все хорошо? — Лето снова подал голос, звуча обеспокоенно. — Опять эти изверги тебя загоняли?       — Да как обычно все, я привычный, — сказал мальчик тихо, больше не пряча интонации.       — Детка, потерпи — завтра уже увидимся. Думай только об этом, — успокаивающе проговорил мужчина, — знаешь…       — Что? — Виктор подумал о завтрашнем вечере, и стало действительно лучше. Отличный простой совет.       — Да нет, ничего, забей.       — Нет, скажи, Джаред, — попросил мальчик, ощущая внутри рождение тревоги неясного происхождения.       — Глупости, конечно, — медленно проговорил мужчина, — весь вечер за тебя беспокоюсь. Мне кажется, был рассеянным на концерте. В общем становлюсь, как мнительная мамашка, — Лето усмехнулся, — повтори-ка, Виктор, что у тебя все окей, насколько это возможно с твоей работой на этой каменоломне.       — Джаред, все хорошо, — мальчик хмыкнул от сравнения Лето, одновременно не уставая молчаливо его благодарить за заботу, — я устал, мне одиноко, но скоро все изменится — и я имею в виду завтрашний вечер с тобой, а не что-то еще, — добавил он торопливо, улыбаясь, — а то еще подумаешь, что я жду кого-то.       — Только попробуй, — Лето, кажется, облегченно рассмеялся, — голову оторву, а сердце — съем.       После разговора Виктор заставил себя подняться с пола и пойти заварить зеленый чай: их прекрасная связь немного подзарядила энергией, поэтому мальчик решил больше не расклеиваться.       Пока кипел чайник, на автомате зашел в «Инстрагам». В директе висело непрочитанное сообщение с неизвестного аккаунта: когда блондин по нему щелкнул, ресницы непроизвольно задрожали, а брови поползли вверх, образуя морщинки на лбу.       «Доберусь до тебя и отымею, долбанная высокомерная сучка. Жди».       Мальчик простоял с телефоном не меньше минуты, дернувшись только от щелчка вскипевшего чайника, затем спокойно опустил гаджет экраном вниз и скрестил руки на груди, закрыв глаза.       В том, кто писал угрозы, сомнений не было. Вот что за мудила. Ну кто бы мог подумать, что этот Крис — такой неадекват? Да, странноватый иногда, распальцованный из-за богатых родителей, покуривал травку в перерывах (что делал не только он), но в целом он всегда выглядел безобидным.       Швед глубоко выдохнул, зашел снова в сообщение и заблокировал пользователя. «Пошел нахер, маньяк недоделанный, и без тебя все сложно. Мои нервы — не для этого».

***

      — Почему Норбергу до сих пор волосы не выпрямили?! — разъяренный модельер носился по гримерке, примерно пару раз в пять минут грозясь всех нахрен уволить. До показа оставалось меньше часа.       Испуганная китаянка-стилист, которая без перерыва трудилась полдня, кивком головы подозвала Виктора: скоро его вьющиеся локоны должны были превратиться в совершенно прямые и гладкие, волосок к волоску.       Уморенный голодовкой, но предвкушающий встречу с Джаредом, мальчик старался абстрагироваться от ора и суматохи и представлять их долгожданный вечер вместе. Нужно было еще перетерпеть облачение в закрывающий образ коллекции от кутюр: если до этого швед думал, что «Гучи»-крылья были сущим наказанием, то теперь он понял, что конкретно недооценивал садистскую фантазию создателей моды, готовых ради искусства использовать моделей как пушечное мясо. Корсет, в который должны были его затянуть, уменьшал и без того осиную талию в полтора раза и имитировал отсутствие нижних ребер, которые у Виктора вообще-то были. Пока его вчера мерили, мальчик был совершенно уверен, что хлопнется в обморок, а модельер, кажется, специально затягивал процесс, чтобы посмотреть, насколько швед выдержит проходку во время самого показа. Виктор выдержал, но клятвенно себе пообещал поговорить с агентом, чтобы в будущем ему искали работу поспокойнее.       Когда волосы были уложены, Виктор побежал искать туалет — потом будет не до этого. «Закулисье» показа было огромным, разобраться в хитросплетении коридоров с первого раза не представлялось возможным. Как на зло, мальчику не встретился ни один человек, у которого можно было бы поинтересоваться насчет нахождения уборной: он просто огибал полукруглую все не кончающуюся стену тускло освещенного коридора.       Сзади послышались торопливые шаги. «Ну наконец-то, надеюсь, этот кто-то знает, где тут туалет», — подумал мальчик, прислонившись к стенке и прикрыв глаза: внезапно накатила усталость.       Сначала даже не понял, что происходит: резко обдало запахом перегара и какой-то кислятины, а потом что-то холодное и явно очень острое, при этом подрагивающее, коснулось его шеи над ошейником. Инстинкт самосохранения приказал ему не шевелиться, а затем такой же приказ озвучил знакомый голос:       — Не дергайся, Норберг… Ножи для бумаги — очень острые, особенно новые. Купил сегодня для тебя специально, — когда Крис заговорил, вонь усилилась, — медленно иди вперед.       — Что ты, мать твою… — Виктор не мог отойти от накрывшего шока и поверить в происходившее.       — Заткнись! Делай, что говорю! — шикнул на него бывший коллега, и мальчик медленно двинулся вперед.       Они не прошли и трех метров, как в стене показалась дверь: нападавший как будто прекрасно про нее знал, потому что уверенным жестом открыл ее и впихнул в темноту мальчика, затем хлопнул дверью, и свет пропал.       Виктор крутанулся в сторону обидчика, выставляя вперед руки:       — Крис, ты совсем ненормальный?! Охренел?!       — Так, Норберг, очень тебе советую заткнуться, — проговорил Крис и хихикнул, включая фонарик на телефоне и кладя его на пол, освещая тесное пространство помещения, походящего на кладовку, — у меня нож, и я начну хаотично махать руками — и потом поглядим, как ты с таким располосованным личиком будешь работать. На колени становись. И не смей орать, — он шагнул по направлению к мальчику, — тебе повторить? — он сделал пару плавных жестов ножом в воздухе на уровне лица жертвы.       — Ты за это ответишь, мудак, — прошептал Виктор, медленно опускаясь на колени и не отводя переполненных яростью глаз от парня: было уже не страшно — в нем просто все взбунтовалось. Как он вообще посмел?..       — Язык не распускай, не то подрежу, — одной рукой, не убирая острого железа от лица блондина, Крис расстегнул джинсы и неуклюже потянул их вниз вместе с трусами.       — Ты совсем… — Виктор не находил слов.       — Ты все правильно понял, — обидчик снова мерзко рассмеялся, — а я ведь хотел по-хорошему, Норберг, но ты не пожелал до меня снизойти… Соси, сука! — он вдруг вцепился мальчику в волосы и приставил свой наполовину эрегированный член к его губам.       Тут до шведа наконец дошла вся плачевность ситуации. «Джаред, — в голову моментально ударила мысль, которая перебила ужас от того, что его сейчас изнасилуют, — это же все разрушит».       — Не надо, пожалуйста, — горло сдавил спазм.       — Теперь ты так заговорил? Поздно, Виктор, давай, наверняка ты первоклассная соска, — глумился насильник, — я не боюсь последствий… Я ничего не боюсь, — мальчик почувствовал, как нож давит на горло, но рука не дает отстраниться. Паника успела всколыхнуть кровь, но все так же быстро прекратилось, — в следующий раз царапиной не ограничусь, имей в виду, — сказал он вдруг неожиданно спокойно и даже отстраненно, и угрозы в этом было больше, чем в наездах. Мальчик еще раз глянул Крису в лицо: «Он под чем-то», — расширенные зрачки были хорошо видны даже в обрывках света от фонарика.       Превозмогая рвотный позыв, Виктор взял чужой член в ладонь и обхватил головку губами.       — Ооо! — насильник крупно вздрогнул. — Давай, сучка, я так давно тебя хотел…       Мальчику нужно было благодарить свое мудрое сознание: в критической ситуации, когда от него мало что зависело, оно подернулось туманом. Иначе от этого мерзкого шевеления в его рту и солоноватого привкуса выделений совершенно постороннего члена его бы уже выворачивало. Сознание только не покидала крохотная, но очень цепкая мысль: нужно за ним следить, он отвлечется, и тогда…       «Тогда» не потребовалось долго ждать; Крис опрометчиво прикрыл глаза, продолжая охать, и Виктор воспользовался своим шансом: вспомнив, что знает карате, он со всей силы ударил ребром ладони по руке, держащей нож, который со звоном полетел на пол. Незамедлительно последовал и второй удар — кулаком, в то самое место, которое только что пришлось сосать.       Крис истерично заорал и согнулся пополам, а когда Виктор его отпихнул — с грохотом повалился на пол. Мальчик спринтанул к двери — и вот он уже снаружи: несмотря на бешено колотящееся сердце, руки сами додумались на автомате проверить ручку на наличие замка, и к счастью, он там оказался. Швед щелкнул замком и опрометью бросился назад, сворачивая в другой коридор, все еще фантомно ощущая, что за ним кто-то гонится. Как издевка над ним, впереди загорелся значок «WC». Он просто не туда свернул.

***

      Алессандро Микеле, талантливый модельер и креативный директор «Гучи», не выделял себе любимчиков среди моделей. Однако одно исключение он, кажется, все-таки сделал: за время подготовки своего недавнего показа он много времени провел со шведом Виктором Норбергом, успев неплохо его узнать и, видимо, как и многие вокруг, проникнуться его жизнерадостными улыбками, самоотдачей на работе и наличием характера, несмотря на нежную ангельскую внешность. В процессе совместной работы Виктор еще обзавелся любовником, про бисексуальность которого прозорливый Микеле почему-то даже не догадывался: один из его ближайших друзей, Джаред Лето, запал на скандинавскую мальчишескую красоту. Удивительно, но Алессандро знал, что они вместе до сих пор — беспрецедентно длинные отношения для Лето, по крайней мере, на его памяти.       «Не здание, а лабиринт», — недовольно думал модельер, отправившись на поиски туалета: ему примерно объяснили, куда идти, но действительность явно отличалась от рассказа. Наконец он дошел до «волшебной комнаты», надеясь, что в самой дальней уборной никого не окажется: он терпеть не мог писать, когда кто-то стоял рядом.       Туалет казался пустым: мягкое освещение, более яркое только у зеркал, создавало впечатление домашнего будуара. Он облегченно улыбнулся. Неожиданно темные глаза уловили крохотное движение сбоку: Микеле обернулся, и его мгновенно наполнило ощущение диссонанса. Кое-что, высовывающееся из-под двери дальней кабинки, выглядело на полу неестественным, не принадлежащим этому месту. Мужчина сделал несколько шагов по направлению к кабинке, и его торкнуло узнавание.       Алессандро, в силу профессии или просто личных качеств, огромное внимание уделял деталям: он много шил, творил, придумывал и отлично знал, что из мелких моментов складывается общая картина. Он также отлично запоминал лица до мельчайших подробностей и другие части тела, особенно хорошо заметные из-под одежды — это же создавало общий образ вместе с нарядом. Например, кисти рук.       Эту кисть, опиравшуюся о синий кафель, он знал — был уверен, кому она принадлежит. Помедлив буквально пару секунд, он постучал в дверь:       — Виктор, это ты? — недоумевающе спросил модельер, чувствуя, как его медленно наполняет тревога, нехорошее предчувствие. Ответа не последовало, и он решил больше не ждать. Микеле толкнул незапертую дверь и уставился вниз.       Его любимчик сидел на полу, прислонившись к стенке и подтянув коленки под подбородок. Чистая белая майка и пыльные следы на коленках и ниже. Мальчик не обратил никакого внимания на вошедшего: он продолжал смотреть в одну точку; не нужно было его касаться, чтобы понять, что его бьет крупная дрожь, как при температуре. В глаза бросился приоткрытый рот: уголки губ покраснели, на самих губах виднелись отметины от зубов; продолжая терзать несчастную плоть, мальчик снова вдавил передние резцы в нижнюю губу так сильно, что Микеле, у которого теперь в груди все свернулось от щемящей жалости, увидел проступающие кровянистые подтеки.       — Виктор!       — А?.. — мальчик наконец поднял невидящий взгляд.       — Что… Что случилось? У тебя же показ скоро! Ты чего тут сидишь?       — Так обидно… Наверное, это все, — ответил он странно, наклоняя голову вбок и снова переводя глаза на стену.       — Виктор, что все? — Микеле присел рядом, хмурясь: что-то очень нехорошее произошло, сердце заходилось тревогой,. — Расскажи мне, пожалуйста.       Мальчик никак не отреагировал, только кровоточащая губа мелко дернулась.       — Птенчик, я знаю, какой ты сильный: соберись и расскажи мне, что случилось.       Парень закрыл глаза и глубоко задышал. Алессандро взял безвольно валяющуюся на полу холодную кисть и аккуратно сжал. «Как сильно он похудел», — пронеслось в голове мужчины, и мысль смешалась с толикой негодования: он хорошо знал нынешнего начальника Виктора и представлял, какую школу жизни тот устраивает моделям.       — Меня…       — Что?       — Меня отымели. В рот, — отрывисто произнес блондин и задрожал с новой силой: наконец он зажмурился, скривился, и из-под плотно сомкнутых век потекли прозрачные капельки.       — Кто?!       — Криса помните?.. Нарик долбанный… — он спрятал лицо в коленках, худая спина с торчащим позвоночником затряслась от рыданий.       — Да ты что? — Алессандро округлил глаза. — Где?! Когда?       Мальчик гнусаво рассказал подробнее, судорожно обхватывая себя руками.       — Но это все фигня и мелочи… — швед криво улыбнулся, — по сравнению с тем, что меня ждет, — он впервые с начала разговора сфокусировал мокрые голубые глаза на Микеле, — Джаред… Он же не простит. Не поверит. Все кончено.       «Нужно что-то делать», — подумал модельер, в полной мере осознавая, что трещина в жизни мальчика превратится в пропасть, если сейчас об этом не позаботиться.       — Так, Виктор, вставай, — сказал он своим командным голосом, — не время расклеиваться. Сейчас будем все решать.       — Я ничего не хочу…       — Это не предложение! Вставай. Потом мне спасибо скажешь, — мужчина нагнулся и потянул мальчика за плечо, ожидая сопротивление, но тот безропотно подчинился.       — Во-первых… Посмотри на меня, — он взял блондина в прострации за подбородок, — Джареду не за что тебя прощать, поэтому просто поверь мне на слово — все у вас нормально будет.       — Не будет, — Виктор упрямо мотнул головой, едва сдерживая очередную порцию слез.       — Будет. Не перебивай. Теперь иди умойся — и марш переодеваться, у тебя показ через двадцать минут.       — Да нахера мне это все?! — вдруг яростно воскликнул блондин. — Смысла нет…       — Виктор, я не дам тебе просрать карьеру из-за какого-то урода, — Микеле потащил его к раковинам, — у тебя есть обязательства перед собой и перед работодателем, и ты их выполнишь. Говоришь, ты его запер? — нужно было действовать очень быстро, Микеле уже набирал номер. Глаза зацепились за красную полоску на шее мальчика — нож оставил отметку в паре сантиметров от сонной артерии; мужчину передернуло от осознания, что одно неаккуратное более сильное движение этого психа, и Виктор перед ним сейчас бы не стоял.       — Да… Только наверняка он уже выбрался, — швед уже умылся и все еще отрешенным взглядом смотрел на себя в зеркало, будто не узнавал.       — Аннет! Срочно нужна помощь, — Микеле просчитывал, как лучше поступить, — соедини меня со службой безопасности центра. Потом мне как-то нужно дозвониться до уполномоченного по делам иностранцев в полиции… Да, найди телефон. Но сначала служба безопасности, — он прикрыл трубку, — пойдем, я тебя провожу.       Микеле взял птенчика за руку, чтобы не отставал и не потерялся, а еще чтобы попытаться передать ему часть своих сил и уверенности. Модельеру нужно будет совершить еще один самый неприятный звонок — своему дорогому другу — и сказать, что кое-кто, очень для него важный, попал в беду.       Перед тем, как запустить шведа в гримерку, модельер снял висевшие в вырезе блузки темные очки и без слов вложил в просвечивающуюся от худобы изящную кисть. Пригодятся.

***

      — Джей! Слышишь меня? — в трубку ворвалось множество звуков, среди которых превалировали барабаны, — нужно поговорить!       — Алекс? — мужчина явно удивился звонку. — Как дела? Подожди секунду, я на саундчеке.       Стало тише, и Микеле сразу выпалил, чтобы не тянуть.       — Джаред, слушай, с Виктором кое-что случилось. На него напали сейчас, перед показом.       — Что? Что?! — так же, как недавно Микеле, Лето был явно не готов к плохим новостям, но как к ним подготовишься, тяжело вздохнув, подумал модельер. — Что с ним?! Алекс!..       — Джей, тише, он в целом в порядке — здоров в смысле. Его в общем… — боже, как сложно было такое сказать, Алессандро даже не представлял, — его изнасиловали. Не полностью… Орал.       Лето не издал ни звука, и на заднем фоне снова послышались барабаны.       — Кто, — голос вовсе не походил на голос его друга.       — Модель, я его знаю, — «я с ним тоже работал», подумал Микеле и почувствовал укол вины. Вина была его только косвенно, но почему модельное агентство не проверяет моделей на адекватность? Стоило бы серьезнее к этому подходить. Он себе пообещал, что больше никаких богатеньких детишек ни под каким нажимом он брать не будет.       — Как это произошло? — с ним продолжал говорить совершенно чужой хриплый голос.       — Служба безопасности его схватила, уже передали полиции — они узнают, как он проник в здание. Он поймал Виктора в коридоре, загнал в какую-то каморку и поставил на колени. Потом, как мальчик сказал, он дождался, пока Крис отвлекся, отпихнул его и сбежал.       — Крис? — Лето почти прошипел. — Тот самый Крис, с которым селфи было?       — Тот самый. Джаред, — Микеле знал, что Джей ему поверит, поэтому нужно было все возможные сомнения вырвать с корнем, — это было изнасилование. Он ему нож к горлу приставил — царапина осталась.       — Боже… Боже мой.       — Джей, мне так жаль, — от боли друга хотелось плакать самому.       — Алекс, как он? Что… что мне делать? — спросил он растерянно, как потерявшийся ребенок.       — Джаред, если у тебя есть возможность, поезжай в участок. Ты ему нужен, — сказал Алессандро, — он все твердит, что ты ему не поверишь и не простишь. Ему очень плохо. Сейчас выступит — и его тоже нужно в участок отправить, пусть заявление пишет.       Лето сбивчиво донес до Микеле, что Виктора будет встречать его водитель: они перекинулись деталями и контактами и распрощались. Перед тем, как отключиться, Лето слезно попросил Алессандро проследить, чтобы Виктор встретился с водителем. А еще сказал: «Друг, я не забуду. Спасибо тебе за все. Я твой вечный должник». Должник, мать его… Микеле вымотано привалился к стенке. Защити себя и птенчика от нервотрепки, насколько это возможно, и можешь считать долг исполненным.

***

      — Мне сказали отвезти вас в участок, — проговорил водитель на ломаном английском и положил спортивную сумку мальчика в багажник крупноватого для парижских дорог внедорожника. Он встретил шведа после показа и сказал, что их уже ждут. Виктор, успевший переодеться в обычную одежду (блокируя омерзение, он заставил себя влезть в те же шмотки, в которых произошел инцидент), поплелся за ним, не задавая вопросов, и так же безропотно сел в машину.       — Окей, — ответил тихо, чисто из вежливости.       Машина тронулась, швед откинулся на подголовник и закрыл саднящие глаза. Гул в голове был оглушающим, давящим на барабанные перепонки изнутри, но уж лучше гул, чем голоса, которые вот-вот прорежутся и снова начнут его пытать. Пожалуйста, хотя бы еще полминутки…       Внезапно мальчик понял, что в кармане вибрирует телефон, походу, уже второй раз; он не глядя провел пальцем вбок.       — Виктор?! — родной голос из трубки резанул. — Виктор, ты слышишь?       — Джаред… — выдавил из себя имя мужчины и ощутил штык в груди, заставляющий согнуться пополам. Его любимое имя, самая прекрасная на свете комбинация букв.       — Виктор, я уже еду в участок! Увидимся там, хорошо? — голос Лето был напряженным, металлическим.       — Зачем? У тебя же концерт, — выдавил из себя мальчик, не понимая, каким чудом не рыдает: видимо, из жидкости внутри осталась только кровь.       — Ничего, подождет, — отчеканил мужчина, — Виктор, мы в туннель въезжаем, я перезво… — связь оборвалась: телефон отыграл три писклявые ноты и сообщил по-французски, что «абонент не абонент».       Мальчик кинул телефон на сидение и закрыл лицо ладонями. В своих мыслях он тоже въезжал в туннель, только в такой, света после которого не будет. Возможно, там следующий, еще более темный и узкий туннель, возможно, обрыв и свободное падение в пустоту, которая не принесет облегчения.       Остатки логичного сознания говорили ему, что ну вот же, Джаред позвонил, он едет встретиться с ним — защитить его, поддержать, нужно запрещать себе так депрессивно думать, но тут же подключились мысли-пираньи, снова учуявшие кровь и продолжавшие в него вгрызаться.       «Он просто наверняка не все знает — Микеле, значит, пощадил… Вообще, может, не рассказал ему, что случилось. Как только узнает — сразу прогонит, не пожелает больше и пальцем коснуться. Посчитает изменой, в любом случае, и не простит. Джаред, который психует, даже когда его собственный брат до меня дотрагивается», — черное отчаяние вращало его, как на центрифуге, полностью затыкая сердце, которое пыталось достучаться, говоря, что Лето так не поступит — потому что тоже много всего чувствует к мальчику.       «После такого точно перестанет», — ответил сам себе Виктор. Сейчас было проще полностью погрузиться в отчаяние и постараться найти силы через все это пройти, полагаясь только на себя.       Когда машина остановилась у полицейского участка, проблема поиска сил все еще была крайне актуальна: мальчик еле смог отлепить ладони от лица, смотря красными глазами в одну точку и не понимая, что дальше делать.       — Пойдемте, я провожу — я знаю куда. Нас уже ждет лейтенант, назначенный по вашему вопросу, — обернувшись назад, сообщил водитель.       «Очки», — вспомнил Виктор спасительный дар Микеле, роясь в кармане худи и нацепляя аксессуар, не очень вяжущийся с дождливой осенней погодой. Было бы круто, подумал мальчик, чтобы очки защищали не от солнца, а от боли внутри, которую в ближайшее время придется пропустить через себя сполна. Одел — и хоп, заслон от эмоций.       Когда они с шофером поднялись по ступенькам, через шум начинающегося дождя мальчика позвали по имени.       — Виктор! — вот он, его мечта и боль в одном флаконе: мальчик застыл перед входом в национальную полицию Франции, губы мелко задрожали. Не здесь они сегодня должны были встретиться.       В белом худи «Гучи», которое, как знал Виктор, его мужчина любил больше остальных своих толстовок, в странно рваных черных джинах, со стандартной маскировкой в виде очков и капюшона, из-под которого виднелись длинные волосы, Лето буквально взлетел по лестнице, а затем застыл в паре шагов от шведа; от запаха его привычной туалетной воды закружилась голова, а горло защипало как при простуде.       «Боже, зачем ты приехал, чтобы добить? — крутились в голове мальчика бредовые мысли. — И что дальше? Что ты обычно делаешь с бракованными вещами, Джаред?..»       Через еще пару мгновений мужчина шагнул и сгреб Виктора в охапку, вжимая в себя до хрустящих ребер, не позволяя вдохнуть. Вместе с дыханием он на время забрал и необходимость думать, страдать, и мальчик наполнился чувством, будто соединился с отрезанной половиной своего же тела. В объятьях человека, важнее которого сейчас не существовало, он просто стоял, желая остановить ход времени, ощущая, что мужчина тоже дрожит.       — Виктор, детка… — сказал наконец Джаред глухо, словно охрип, все еще не отпуская, — пойдем.       Размыкая объятья, но не убирая руку с плеча Виктора, мужчина подтолкнул его в услужливо открытую водителем дверь здания.