do you know where you’re coming from?

Панакотта никогда не трогал свои гениталии с каким-либо сексуальным умыслом. Никогда. И если уж говорить на чистую воду, травма оставившая яркий след в сознании, не позволяла ему этого. Он был слишком напуган, что если ему захочется потрогать себя, его консервативные родители обязательно прознают, и будут осуждать. Мастурбация была под запретом. Конечно, либидо молодого парня иногда напоминало о своём существовании, но тут же подавлялось холодным душем, показывающим, кто тут “главный,” и что ни при каких условиях он не отступит. Однако, все эти ночи проведённые за заучиванием текстов, формул, вместо обращения должного внимания на твёрдый орган меж ног, в итоге дали свои плоды. Всё дошло до такой степени, что определенные параграфы могли вызвать возбуждение; невероятно смущающий рефлекс. Приходилось перечитывать их по несколько раз, потому что затуманенное сознание всегда фокусировались на стояке, а не на поставленной задаче. Но даже при таком раскладе он никогда с ним ничего не делал.   Так или иначе, Фуго стало любопытно. Каково это? Был момент, а может и несколько, когда он двусмысленно проводил по органу (чтобы помыть, естественно), в конечном счёте чувствуя ужасный стыд за содеянное. Мозг автоматически выстраивал ассоциацию от члена до секса, заставляя парня корить себя. Но даже не смотря на стыд, иногда это было приятно... и под “иногда”, он имел ввиду всегда. Просыпаясь утром с липкими от спермы трусами, влажной от пота кожей, цепляющейся за простыни, всё равно миллиарды мысленных преград мешали просто схватить свой член, и наконец довести дело до конца. Каково это — кончить? Он так этого и не узнал. Неужели настолько хорошо, как все рассказывают? Такими темпами он не скоро узнает... -----   Бёдра покачиваются вдоль мягких, пухлых подушек, меж которых зажат его член. Предэякулят течёт с головки, пачкая ткань, пока сам Фуго дрожит и стонет, плаксиво высоким голосом. Ему было невероятно совестно. И было так приятно. Он хотел прикоснуться к нему — жаждал этого, но не мог. Ненормально быстро жар распространился во всей его нижней части тела. Это было... Чертовски приятно. Чистейший стыд и жуткое чувство вины, так настойчиво взбирались под кожу. Румянец на его щеках становился всё ярче, и уже не просто от физической нагрузки. Его нижнее белье спущено до бедёр, обнаженная, и так же покрытая румянцем задница поднята на воздух, а спина восхитительно выгнута. Кожа обволакиваемая мягким хлопком, трется о ткань. Чувствительная головка виднеется сквозь подушки все сильнее, с каждым толчком. Никакой техники, никакого темпа. Только жестокое и угнетающее отчаяние. Он сжимает руки, полные постельного белья и собственного пота, передвигаясь чуть выше, чтобы иметь больше места для толчков, и также, с той же несметной горечью, продолжает вкушать запретный плод. Потрогай, прикоснись к нему! Боже, ему хотелось это сделать, и сдерживая все эти непристойные стоны, срывающиеся с губ. Член задрожал от переизбытка возбуждения. Это глубокое грязное желание. Отвратительно. Это было унизительно.   — Йо, Фуго, ты-   Чёрт. Наранча.    — Н-Нахуй иди! Научись, блять, стучаться в дверь! Это должен был быть крик, но он вышел слишком жалобным, чтобы быть чем-то большим разозлённого стона. Весь этот стыд и унижение переросли в гнев, ярость, теперь, когда есть на ком сорваться. Эмоциями ведь управлять намного легче, если это злость. Ладно, одно дело, когда ты занимаешься непристойностями.... Но совсем другое, быть замеченным кем-то другим. Фуго возненавидел это чувство ещё давно — глубокое и тревожное, как зудящий жар. Он ведь обещал себе, что никогда не отступит от моральных принципов, и не будет этим заниматься... но вот он, в куче подушек и мокрой ткани . — Ты делаешь всё абсолютно неправильно. Как ты вообще собираешься кончить? — Спросил Наранча, с абсолютным недоумением в голосе. Фуго раскраснелся всеми оттенками малинового цвета, перед тем как стыдливо провалиться лицом в ещё большее количество подушек. — Могу я помочь? — Наранча продолжал тихо интересоваться; будто боялся его спугнуть. — Свали отсюда к чертовой матери! — Он прокричал, и Наранча захлопнул дверь. -----   — Ты точно знаешь как др- — Естественно, я, блять, знаю! Выкрикнул Фуго. Ему было намного легче злиться чем сразу признать. “Я просто… никогда, ну ты знаешь," бормотал он, внезапно понизив голос. — Дрочить? — Добавил Наранча, и Фуго кивнул. Как кротко. Видеть Фуго совершенно вне своей тарелки, заставило Наранчу волноваться... И он даже не уверен почему. Гирга распахнул глаза, сделав ту самую радостную улыбку. Очаровательно. — Я могу научить тебя! Мы могли бы типа... Сделать смену полей, или как его там.. Теперь я буду учителем. Если ты не против, конечно! — Наранча наклонил голову на бок, как закончил говорить. — Ролей… Смена ролей, — он пробубнил, не замечая, как его щеки вновь покрылись ярким красным румянцем.   Конечно же я против; думал он, чтобы не выходить из своего строгого образа. Но правда сказать, сейчас этот гнев был его худшим недостатком. Недостатками. Его отсутствие контроля над собственными эмоциями, это первый, а второй... То как Наранча обхватил своей рукой его член, о боже... Всегда ли это было так приятно, или просто Наранча настолько хорош? Крепко обхватившая его рука, двигалась вверх и вниз по всей длине, вынуждая выделение предэякулята. Своей мягкой ладонью он проводил по всей длине, и доходя до головки, нежно надавливал на уретру, заставляя Фуго сладко выгибаться навстречу. Всё его нутро было на пределе, чувствительно до дрожи в кончиках пальцев, но все ещё подающееся вперёд, к новым прикосновениям. Ужасно развратно и безнравственно. Впившись губами в собственную руку, Фуго старался скрыть непотребные звуки вырывавшиеся из его рта. Парень был готов кончить прямо сейчас. Нет, слишком рано, он не хотел этого. Почувствовав свой член затвердевший ещё сильнее, и капельки пота оставлявшие за собой мокрые дорожки...  — П-прекрати... я скоро — вскрикнул он, и Наранча остановился, но не ослабил хватки. Нахмурив белые брови, Панакотта старался не двигать бёдрами. — Ты не хочешь, ну типа..кончить?— подтолкнул его Наранча, однако, он не был готов совладать с ношей вот-вот бы упавшей бы ему на плечи. — Нет... я схожу в душ, — услышав ответ, Наранча лишь покачал головой. Не нужно было соглашаться на это предложение... Жмурясь, от воды обволакивающей Фуго с ног до головы, и поджав под себя колени, он наблюдал как холодная вода охлаждает его ещё твёрдый член.