Последними нормативами оказались бег на длинные дистанции, стрельба из лука (часть экземпляров которых, к сожалению, оказалась сломана после) и упражнения на растяжку – нужно было пройти короткую полосу препятствий, задев как можно меньше объектов. И если в первом испытании из этих никто кроме Ииды толком не отличился, то вот в стрельбе удивил ранее не проявивший себя Коджи, призвав диких птиц себе на помощь – они донесли стрелы до мишеней, неаккуратно, но достаточно устойчиво воткнув их в деревянную поверхность; а в третьем испытании смогла проявить себя Джиро Кьека, девушка с вытягивающимися отростками под мочками ушей, по форме напоминающими разъем для наушников, которые позволяли ей услышать любые звуки и уловить малейшие колебания земли или воздуха, – благодаря этой причуде мутационного типа она предвидела ловушки, избегая их с удивительной ловкостью.
В конце «незапланированного экзамена» Айзава собрал всех учеников, вымотанных и заметно напряженных, перед входом в академию для объявления результатов. Мидория всё это время подавлял боль, выкладываясь на полную, но больше не решаясь на использование своей причуды. Мейо не лучше – рука только к концу третьего испытания наконец пришла в движение, потому она не рассчитывала на высокие места по результатам.
– Ну, чего вы поникли? – удивилась Яойорозу, заметив состояние одноклассников. Юноша грустно улыбнулся.
– Не хотелось бы вылететь в первый день.
– Так вы не поняли, – Момо нервно моргнула, усмехаясь, – это же всего лишь проверка. Никого Айзава-сенсей не выгонит.
– Подожди, правда? – Мейо поражённо ахнула.
– Вроде, это было очевидно...
– Так, тишина, – привлёк внимание учеников к своей персоне Айзава, – я быстро расскажу вам о результатах. Общая оценка – это сумма за все нормативы. Это трата времени проговаривать их, поэтому я покажу их сразу вам.
Ученики устремили взгляды на галограмму со своими результатами. На последнем месте оказался Мидория Изуку. Но почему-то волнения больше не было, по крайней мере столь сильного. Тсуру слабо улыбнулась, подбадривающе похлопав юношу по плечу.
– Кстати, я соврал про исключение. – Айзава выключил проекцию и слабо улыбнулся. Большинство учеников смотрели на него с удивлением, словно и впрямь поверили в возможность исключения кого-то. – Это было рациональной хитростью, чтобы вы использовали причуды и логику по максимуму.
– Чего?! – воскликнул Денки, всплеснув руками.
– Однако, заставили же нас поволноваться, – устало усмехнулся Серо, нервно пожимая плечами, попутно оглядывая выдыхающих с облегчением одноклассников. Момо рядом лишь задорно улыбалась, осознавая некоторую нелепость сложившейся ситуации.
– На сегодня занятия окончены, – подвёл итог учитель, после чего направился в противоположную от академии сторону. – Ваши учебные планы в кабинете. Когда вернётесь – посмотрите их. – На мгновение он остановился, повернувшись к Изуку, заставив его невольно вздрогнуть от неожиданности. – Мидория, – мужчина остановился перед ним, – сходи в медпункт, к старушке, пусть подлатает. Завтра будут куда более жестокие тесты. Будь готов. – В руки к нему упала белая плотная бумага с подписью Сотриголовы, направление в медпункт.
Парнишка опустил взгляд в землю. Пусть он и смог проскочить сейчас, но что же будет дальше? Неизвестно, какие ещё испытания будут ожидать его на пути становления героем. Не дожидаясь никого, терзаясь собственными неудачами, он направился в основной корпус – всё же боль в руке не стихала. Тсуру хотела с ним поговорить, поблагодарить за идею, которую тот, пусть и невзначай, подкинул ей, но не успела. Девушка тяжело вздохнула и начала устало растиратт чуть покалывающую, ранее онемевшую, конечность, когда на плечо медленно опустилась рука Очако, притягивая в объятия. Брюнетка нервно дышала, не зная, куда себя деть от волнения.
– Я так боялась, что кого-то сегодня выгонят, – поделилась она, цепляясь пальцами за форму юной Мейо, – не учитель, а сплошной кошмар!
– Ну, не вини его, такая уж работа. Ты же знаешь, что далеко не все
способны стать
настоящими героями. К тому же, он советом помог и Мидории, и мне. Уверена, он не так уж и плох. – Тсуру подавила смешок, приобнимая подругу в ответ. – Пойдем, заберем списки, хочу узнать, кого еще встретим на уроках.
– Всемогущего точно! Я слышала в новостях, что он в этом году учителем устроился! – Как речь зашла о «герое номер 1», так Урарака сразу оживилась, приободрилась вмиг, весело хихикая и вслух размышляя о возможных про-героях в качестве учителей, поспешила обратно в раздевалку, едва не пришибив дверью свою же собеседницу. Тсуру закатила глаза и широко заулыбалась, предчувствуя веселые годы на обучении, которые в средней школе у нее, к сожалению, отобрали.
Переодевшись и попращавшись со всеми, девушка поспешила домой. В этот раз желание ехать на автобусе отсутствовало, как и, собственно, деньги на этот самый автобус – утром кошелек остался на столе, скорее всего. Приободряя себя сегодняшними знакомствами и дружбой с Ураракой, Тсуру, держась за лямки рюкзака, направилась по нужному маршруту, и в этот раз без «коротких дорог». Пару раз по пути проверяла телефон, но сообщений от родителей не поступало уже около месяца.
Иногда ей казалось, что, как проявилась причуда, сама девушка стала им отвратительна.
Родная улочка встретила Тсуру довольно неприветливо: прохожих по пути она не встретила, бездомные коты, что обычно сидели на лестницах и заборах частных домов, довольно урча при приближении незнакомцев или даже бросаясь им на встречу в надежде получить внимание и лакомство, также отсутствовали, – казалось всё живое обходило её стороной. Даже огненный шар медленно опускался за горизонт, предвещая скорое наступление ночи. Уличные фонари освещали тротуар своим бледным светом, холодным и мрачным. Мейо ощущала какую-то пустоту, ведь этот свет практически всегда был единственным, кто встречал её.
«Каору-сан, скорее всего, уже ушла домой, оставив ужин в холодильнике», – подумалось ей, стоило взглянуть на двухэтажный кремовый дом за белым, чуть обшарпанным, забором, меж досками которого проглядывались неаккуратно выгравированные сердечки и цветочки, оставленные девушкой в глубоком детстве.
Слабо улыбнувшись смутным воспоминаниям, Тсуру направилась к дому, потянувшись за связкой ключей, тонко звенящей в кармане. Однако, стоило вставить ключ в замок и попытаться провернуть, как стали закрадываться опасения – дверь оказалась открыта. Качнув головой, отбрасывая мрачные мысли, основанные на глупых сценах из художественных фильмов, девушка уверенно толкнула дверь вперёд, щелкая переключателем в коридоре, да так и замерла, не сумев произнести ни единого звука. С порога в нос ударил резкий запах крови, который сложно было спутать с чем-то другим. Казалось, можно было даже ощутить этот металлический привкус на губах. На ученицу Юэй накатывала паника. Она нерешительно подошла к лестнице, робко касаясь холодного лака перил.
– Каору-сан, вы... там? – голос не слушался, речь походила на дрожащий шепот.
Ответа не последовало. Сердце в груди забилось чаще. Дыхание стало прерывистым и затрудненным.
Тсуру, не помня себя, рванула по лестнице вверх, спотыкаясь едва не на каждой ступени. Бросив рюкзак, медленно покатившийся вниз вместе с телефоном, подбежала к двери, противоположной собственной, тут же дернув ручку вправо. Кабинет отца стал очагом тошнотворного запаха, пробирающего до дрожи во всем теле. На сером ковре, окрасившимся в алые тона, лежали два тела – Корудо и Ясаши Мейо, точнее то, что когда-то было ими. У отца отсуствовали обе руки, их словно аккуратно обрезали, а корпус был вывернут наизнанку. Пустой взгляд карих глаз, чуть прикрытых каштановыми прядями, выбил землю из-под ног. Тсуру упала на колени, кровь хлюпала под ладонями. С трудом она смогла отвернуть голову чуть в сторону, в надежде, что матушка еще жива, однако у ее тела просто не было верхней половины. Вокруг – брызги крови и следы борьбы – разбитые стекла окон, поваленные шкафы, разбросанные книги. И два тела. Тела родителей, что вернулись ради собственной дочери, желая поздравить ее с поступлением в Юэй. Тела «Бронированного», героя номер шестнадцать, и «Бабочки», обладательницы причуды «симбиоз», не числящейся в топах.
Горячие слёзы падали на пол, смешиваясь с ещё свежей кровью. Уши заложило от невыносимого болезненного крика – девушка кричала в агонии, пока голос окончательно не охрип, сменившись удушающим кашлем.
В скором времени соседи вызвали полицию из-за пугающих, ледянящих кровь, стонов и криков. Вместе с полицейскими на место прибыло несколько героев-профи, они сразу узнали пострадавших. Девушку с трудом оттащили от мёртвых тел – несмотря на упавший моральных дух, она всё равно сопротивлялась физически, умоляя родителей вернуться, поэтому, для ее же безопасности, ей вкололи успокоительное. Почти сразу на место прибыли и журналисты, которые прознали о жестоком убийстве известного героя и желали разведать у полиции подробности, как бы уверенно те не просили покинуть место преступления.
Юную Мейо доставили в полицейский участок, напоили чаем, беспокойно расспрашивали о произошедшем, звали психологов и терапевтов, предлагали различные вкусности, чтобы разговорить единственную выжившую из семьи. Однако, трясясь от страха и растирая и без того красные, опухшие от слез, глаза, она лишь бормотала, что ничего не знает.
Ее отвезли в отель, недалеко от академии, считая, что так будет лучше, пока расследование не сойдет с мертвой точки, начали спрашивать, нужно ли ей что-то, уточняли, все ли хорошо, а она лишь кивала в ответ на все, сжимая школьную форму, покрытую к тому времени засохшей кровью. Сообщив, что скоро прибудет профессиональный герой, который теперь будет охранять девушку вне школы до тех пор, пока органы опеки не найдут ей подходящего попечителя, миловидная девушка-полицейский покинула номер, отправившись к администратору, чтобы заказать в комнату все необходимое.
Тсуру прикрыла за ней дверь, тут же свалившись на пол, горячим лбом утыкаясь в прохладный лак дуба, царапая поверхность почти без сил. Ей хотелось плакать, кричать, биться, но слез не было, как и голоса, а прогорклый привкус металла на языке заставлял раз за разом возвращать сознание к кабинету отца, вспоминая изуродованные тела родителей. Грудь пронзило болью – вырвался не то всхлип, не то стон, болезненный и надрывистый. Ладонь скатилась по двери, утопая в сером ковре.
Столько вопросов заполняло юную голову: «кто это сделал?», «зачем?», «кого не смогли одолеть родители?», «
почему именно на нее свалилось это всё, сейчас, в момент ее недолгой радости?».
Есть ли смысл продолжать волочить свое существование? Ее заберут в новую семью, к приемным родителям, наиболее подходящим, и невозможно предугадать, останется ли она вообще в этом городе, сможет ли продолжить свое обучение? А если из ее жизни пропадет и Юэй – мечта ее детства, – в этой жизни просто не останется смысла.
Ладони сжались в кулаки до приятной боли. Мысль засела глубокой раной в самом сердце. Тсуру с трудом поднялась на ноги, покосившись на помещение за своей спиной – просторные аппартаменты с кухней и ванной комнатой – приоткрытая дверь слева указывала на последнее. Девушка нерешительно заглянула в гостиную, проходясь взглядом по встроенной в стену плите и набором кухонных принадлежностей над раковиной. Слабый металлический блеск ножа приковал к себе всё внимание. Рука сама потянулась к нему, неосторожно хватаясь за острие, проливая первые капли крови прямо над белым мрамором еще влажной раковины. Капли смешались с отстатками воды, утекая в канализацию.
Сдвинув пальцы к рукояти и сжав ее покрепче, Мейо осторожно подвернула рукав, обнажая левое предплечье, и надавила лезвием на бледную кожу, наблюдая как под ним медленно собираются маленькие капли, стекающиеся к низу, постепенно обращаясь в крошечный поток. Перенесла нож чуть правее, но все еще довольно далеко от пульсирующей вены, делая надрез больше. Кровь хлынула более бойко, рисуя неаккуратные кляксы на полу. Закусила губу, закрыла глаза и прислонила лезвие к вене, ощущая собственное прерывистое дыхание и оглушительное сердцебиение.
Надрывистый всхлип эхом отразился от чужих стен, словно умоляя прекратить эту пытку, и нож выпал из ладони, упав на плитку под ногами. Тсуру схватилась за лицо, едва ли не выдавливая из себя слезы, хлюпая носом.
Не смогла. Ей не хватило решимости даже на это, казалось бы, простое действие.
– Боже, ну, зачем же омрачать столь чудесное личико слезами? – мягкий мужской голос ласково зашептал над ухом. Тонкие пальцы обвили слегка пухлые запястья, отнимая ладони от женского лица, невольно заставляя взглянуть на своего обладателя. Мужчина с добрыми глазами фисташкового оттенка глядел на нее из-под джинсового высокого воротника своего геройского костюма. В карамельных глазах отразилась бледная радость, словно теплое чувство просто не могло в тот момент затмить собою печаль, губы дрогнули в желании поприветствовать героя нитей, но вместо внятной речи раздался очередной тревожный всхлип. – Я знаю о произошедшем, однако, сама подумай, – пальцы Бест-Джинса мягко скользнули к свежим ранам, и вдоль пальцев растянулись тонкие синие нити, осторожно, почти не больно, прорезая кожу, штопая плоть, – твои родители хотели бы, чтобы ты загубила и себя, и свою жизнь из-за их гибели? – Тсуру закрыла ладонью рот, подавляя очередной звук. Джинс продолжал мягко улыбаться, хоть как таковой улыбки и не было видно. – Ты ведь хочешь стать героем? – Девушка сбивчиво кивнула. – И в Юэй поступила, не так ли? – Вновь кивок. – Тогда, что же тебя останавливает?
Герой привстал, выпрямляясь, и тогда Мейо впервые осознала, насколько же он высок – она едва доставала в своем росте до его плеч. Мужчина мягко потянул пострадавшую за собой, доставая из специального ящика аптечку, ловко выуживая из серого короба перекись водорода и перевязочный бинт. Вылив немного жидкости на рану, убедившись, что вещество в соединении с кровью шипит, образуя причудливые пенистые выделения, Хакамата бережно стал обматывать девичье предплечье плотным бинтом во избежание заражения.
– Медицинская помощь не требуется, не волнуйся, однако шрамы всё же останутся. – Джинс убрал руку, глядя на безмолвную собеседницу со слабо проглядывающимся сочувствием. Это чувство сейчас было бы неуместно. Если девочка продолжит жалеть себя или, не дай Бог, винить себя саму в произошедшем, то ничем хорошим это явно не окончится. Он знал, он видел много подобных. Но она другая. Она жила среди героев, росла под крылом одного из сильнейших, и знает, что несет за собой эта профессия. И если она решилась поступать в Юэй, то осознавала последствия с самого начала.
– Почему, – осмелилась подать голос девушка, поглаживая бинты, – вы здесь?
– Чтобы защищать тебя от возможных угроз из вне, – спокойно ответил герой.
– Нет, почему именно
вы здесь, а не какой-то второсортный герой, помогающий полиции?
– Потому что твоя безопасность – наша первостепенная задача сейчас.
– Это глупо, – нетерпеливо воскликнула Тсуру, хлюпая носом, – «герой номер три» вынужден вместо действительно важных проблем решать этот вопрос, следить за какой-то девочкой.
– Место в рейтинге ничего не решает, – любезно поделился Джинс, сдерживая добрый смешок, – сама подумай, если я не справлюсь с таким простым, по твоему мнению, делом, то разве я могу называться профессиональным героем?
Мейо выдохнула, растирая влажные глаза, словно не решаясь признать его правоту.
– Подуспокоилась?
– Угу, – неуверенно раздалось рядом. Мужчина мягко положил ладонь на ее плечо, словно подбадривая.
– Не расскажем Катсуме-сан о произошедшем? – он говорил спокойно, без упрека, и это невольно располагало окружающих.
– Если можно.
– Можно, если ты обещаешь больше не наносить вред себе.
– Обещаю.
***
Тсуру прошла в основной корпус, даже не посмотрев на время, а ведь она опоздала, в этот раз действительно, и, к сожалению, учебные планы просмотреть она не успела, да что там – желания и не возникло, – потому и имя учителя, с которым придется выяснять причину опоздания, она предугадать не могла.
Школьная форма еще была влажной, и кровь на манжетах не до конца отстиралась, однако отпустить в таком виде приличную девушку в свет Бест-Джинс не мог – теперь на манжетах вместо заклепок красовались чудесные синие кролики, вышитые героем. Волны голубых волос были собраны в аккуратную прическу, стянутую на затылке, чем-то напоминая корону. Тсуру не было дела до своего внешнего вида, однако Хакамата считал иначе.
Личные вещи и школьную сумку доставили почти сразу в номер, однако телефон оказался разбит, и от него теперь не было никакого толку. Рюкзак все еще пах кровью. Словно всё теперь в жизни Тсуру пропиталось этим запахом.
Она качнула головой и открыла дверь, предварительно тихо постучав.
– Простите... – шёпотом произнесла Мейо, робко осматривая класс: все ученики были на местах, а возле доски стоял преподаватель английского языка – Сущий Мик. Рядом с ним также стояла Яойорозу, которая, похоже, до этого что-то активно записывала. – За опоздание... – Тсуру потёрла веки, стараясь скрыть последствия от слёз, склонив голову в желании сорваться с места и сбежать прочь от всех этих взглядов.
– Мейо Тсуру, полагаю? – Мужчина звучал тоскливо в сравнении с предыдущей встречей – тогда он казался радостным, громким, настойчивым, а сейчас выглядел подавленым, также как и сама девушка. Новость о гибели её родителей, судя по всему, дошла уже и до ушей профи. – Проходи.
Она краем глаза заметила взволнованные лица одноклассников, пока шла к своему месту, сжимая лямку рюкзака, болтающегося на левом плече. На глаза навернулись непрошенные слёзы, поэтому девушка быстро начала их вытирать, неуклюже размазывая влажные следы по щекам. Усевшись за стол, девушка достала из портфеля тетрадь и ручку, и, сжав почти до боли дрожащие пальцы, принялась списывать материал с доски, желая отвлечься от неприятных мыслей.
Хизаши несколько секунд озадаченно смотрел на нее, будто не решаясь что-то скзаать, однако вскоре вернулся к теме урока, откашлявшись. Оказалось, что Яойорозу записывала исправленные предложения, изменяя в них форму глаголов и порядок слов, если нужно. В целом, всё занятие они подобным и занимались, а в конце всем раздали листочки с заданиями, чтобы узнать уровень знания данного базового предмета среди учеников. Ямада остановился рядом с местом Мейо, всматриваясь в её лицо, пытаясь понять состояние ученицы, заметив это девушка с трудом выдавила из себя улыбку, потянувшись за листком самостоятельно. Ей не хотелось, чтобы ее выделяли среди учеников, иначе сама мысль о продолжении обучения стала бы невыносима.
С заданием справился весь класс, Каминари, правда, поймали за списыванием у соседки – Джиро, сняв несколько баллов, в остальном средние баллы показались учителю утешительными и достаточно приличными.
Как только урок закончился, не желая получать «сожаление» и «понимание» со стороны учеников, Тсуру быстро покинула кабинет, направившись в столовую – со вчерашнего дня она в итоге ничего не съела.
Место, выделенное под кафетерий, оказалось поистинне огромным, занимало, наверное, площадь четырёх кабинетов. Слева от входа вместо стены находились огромные стеклянные окна, что занимали всё пространство от пола до потолка, открывая чудесный вид на задний двор, где также можно было отобедать. Справа же от входа располагалась кухня, оттуда всегда доносился приятный аромат или даже сочетание нескольких запахов. В центре же располагались столы на шесть человек, между которыми то и дело встречались высокие каменные прямоугольные горшки с растительностью.
Людей в кафетерии сейчас было совсем мало – человек десять от силы, и то старшекурсники. Девушка резко выдохнула, собираясь с мыслями окончательно, и на относительно трезвую голову прошла к столу выдачи. Приятно удивило, что в Академии Юэй кормят бесплатно – почти во всех геройских академиях это принято. Тсуру виноватым тоном попросила салат и парочку бутербродов у Быстро-Ланча, профессионального героя, и, по совместительству, шеф-повара в Юэй. Это был среднего роста человек, одетый в белую поварскую одежду, большой белый колпак и перчатки, он скрывал лицо под синей маской, и почти не разговаривал, однако поинтересовался всё же у ученицы, что омрачает ее, и, получив явно не тот ответ, который хотел бы услышать, покачал головой, немного изменив заказ – к салату добавилась плитка молочного шоколада, а вместо обычных бутербродов, девушка получила пару горячих, пышущих жаром.
Вежливо поблагодарив за проделанную работу, девушка взяла поднос с угощением и направилась на улицу, усаживаясь под деревом на траву, с тоской глядя на полученные блюда. Аппетит вновь пропал, а через силу запихивать в себя еду не хотелось.
– Что будешь на завтрак? – Мягкие пухлые малиновые губы матери всегда шептали подобным тоном. Так тихо, сладко, по-доброму, вызывая невольную улыбку у каждого собеседника. С детства у нее был один деффект – слабые голосовые связки, и потому отец просил ее хотя бы дома говорить как можно тише, чтобы не надрываться.
Маленькая Тсуру задорно захлопала в свои крохотные пухлые ладошки, весело смеясь, чуть раскачиваясь на стуле.
– Бутефлот! – Широкая улыбка, и прорезь посреди верхнего ряда – невовремя выпавший молочный зуб.
– Тебе нельзя бутерброды, – вежливо улыбнулся Корудо, поглаживая макушку дочери, что волосами была похожа на свою мать – такие же вьющиеся золотистые волны, топорщущиеся по все стороны.
– Мофно! – Девочка показала язык. – Не раслефифь – и я плименю пличуду! – Она приложила указательные пальцы к вискам, строя очаровательно-глуповатое выражение лица, словно сосредотачиваясь на чем-то. – Пликасываю – подчинись и дай мне бутефлот!
Шатен наклонил голову на бок, смотря в пустоту поверх собственной дочери и потянулся за хлебом справа от себя.
– Как прикажете, госпожа, – по слогам произнес он, словно заколдованный.
– Хватит дурачиться, Корудо, – Ясаши тепло улыбнулась, расставляя тарелки с завтраком на столе перед близкими – главе семьи достались сосиски с яйцом и тушеными овощами, а девочке – обещанный бутерброд, слегка подогретый в микроволновке, отчего сыр крупными каплями сплавлялся по краям, так и наровясь прилипнуть к белому фарфору.
По румяным щекам стекали соленые капли, падая прямо на поднос, невольно добавляя соли в готовые блюда, тело обдавало жаром от воспоминаний об ушедших днях. Днях, когда у Тсуру еще не было этой проклятой силы, которую словно возненавидели родители.
– Чего грустишь?
Тень от чьей-то головы упала в тарелку, невольно заставляя поднять голову на «собеседницу». Стройная девушка с пышными темно-зелеными волосами и того же оттенка умными глазами глядела на ученицу 1-А класса с интересом.
– Я тебя еще в столовке заметила, поникшая такая. Ты с какого курса?
Шумная. Общительная. И, вроде, обходительная.
– Не отвечаешь? Я вот с геройского, из класса 1-В. – Она забавно улыбнулась, присаживаясь рядом, прокручивая в руке наливное яблоко. – Хочешь? – Она протянула ладонь вперед, продолжая улыбаться.
Тсуру отрицательно покачала головой, отказываясь от предложения.
– Выглядит вкусно, – незнакомка указала на бутерброды, – может, попробуешь хотя бы? Мне обычно что-то вкусное помогает настроение поднять. Попробуй-попробуй! Могу принести газировку или чай, хочешь?
Тсуру невольно смутилась сильнее, ощущая, как глаза вновь намокают от нахлынувших чувств, и потому быстро покачала головой, пытаясь отвергнуть будущие расспросы и разговоры.
– Хорошо, но слезы можешь не прятать. У всех бывают дни, когда хочется просто поплакать. Уверена, даже Всемогущий иногда плачет!
Мейо невольно усмехнулась, прикрывая рот ладонью, стоило только представить «героя номер один» в слезах.
– Ну, так? Что случилось? Класс не понравился? Или учитель отругал?
– Нет, это... личное.
– Вот, хоть заговорила! А-то я уж подумала, что ты немая.
– Я просто... прости, правда, не лучшее время.
– Слушай, не закрывайся от других. Если будешь продолжать держать в себе эту боль, то однажды она вырвется наружу в сто крат сильнее. Выговорись кому-то. Я вот переживала из-за первого дня, аж на классному часу раскраснелась, так стоило высказаться нашему классному руководителю, как сразу полегчало! Он у нас жуткий на вид, но чуткий. Может, и у вас кто-то понимающий.
– Я... могу потерять всё, – нерешительно пробормотала Тсуру.
– Ну, всё ты навряд ли потеряешь, – незнакомка пожала плечами, – как никак, всего на свете ты еще не имеешь, но вот если не поговоришь с кем-то, то точно потеряешь что-то важное. Может, даже частичку себя. – Она поднялась на ноги, ловко откусывая хороший кусок от яблока, почти сразу глотая его. – Ты, смотри, не опоздай на урок.
– Постой, – вдруг окликнула ее Мейо, в удивлении от самой себя распахивая глаза, – как тебя зовут?
– Токаге Сецуна, – она широко улыбнулась, обнажая ряд остороватых зубов, похожих чем-то на те, что имелись у Киришимы, и махнула рукой на прощание, – если что, заходи к нам, поговорим по душам, если захочешь! Ты, вроде, хорошая.
И вскоре ее силуэт исчез у дверей столовой. Уголки губ Тсуру приподнялись в слабой улыбке, а пальцы ненарочно подняли теплый чуть поджаристый хлеб в воздух на высоту лица, поднося к губам, давая сделать небольшой укус.
Солоноватый вкус расплавленого сыра растекался по языку, вызывая болезненный вихрь воспоминаний и теплую ностальгическую улыбку.
***
– ... не слышали, что вчера произошло? Её родителей нашли мёртвыми в их же доме. Как оказалось, они в тот день вернулись со сложной миссии. Видимо, хотели отпраздновать по-семейному поступление Тсу-чан, – взволнованно бормотала Мина. Тсуру остановилась рядом с дверью, боясь сделать шаг внутрь.
– Но ведь Бронированый был на шестнадцатом месте в списке лучших героев, – второй голос принадлежал Эйджиро; юноша сидел на своем месте, потирая переносицу, – это так странно. Видимо, в городе появился опасный злодей.
– А что теперь будет с Тсу-тян? Эти журналюги, пропади они пропадом, публично заявили, что она является наследницей! Заявили это, но хотя бы фото не показали, и на том спасибо... – вмешался Каминари. Вот об этом девушка даже не слышала, она вошла в класс, изрядно удивив однокурссников, и, испуганно распахнув глаза, уставилвсь на них.
– К-когда такое произошло? – ее голос дрожал. Это был не страх, нет, – отчаяние и боль.
– У-утром... показали на главном канале... – виновато пробормотал Каминари. – П-прости. Мы все соболезнуем...
– Мы тебя поддержим в любом случае! – Урарака подбежала к подруге, протягивая руки в приветственном жесте, желая подарить утешительные объятия. – Ты ведь останешься в Юэй, не так ли? Ты станешь потрясающей героиней, я уверена!
– И я уверен в этом! – поддержал Киришима.
– Я думаю, что на данный момент твоя причуда одна из сильнейших в классе! – улыбнулся Иида, стараясь не выглядеть растерянным при виде женских слёз.
Все в классе были взволнованы и расстроены произошедшим и томящей тишиной в ответ, отрицать это бессмысленно. Девушка закусила губу, делая шаг назад, надрывисто всхлипывая, желая в тот же момент убежать прочь, в очередной раз спрятаться, несмотря на все данные ей советы. Ей не хотелось выглядеть слабой. А сил казаться сильной просто не осталось. Колени пошатнулись, и она бы свалилась на пол, однако Урарака вовремя успела среагировать, подхватив ее, применив свои силы, чтобы удержать от падения. Яойорозу и Иида подбежали следом, мягко касаясь, настойчиво провожая к ближайшей парте, дабы усадить на твердую поверхность и дать просто время выплакаться.
Очако всё равно не удержалась и осторожно обняла ее, обхватывая дрожащие от прерывистого дыхания плечи. Казалось, брюнетка сама вот-вот заплачет. Мейо всхлипнула вновь и, одной рукой прикрывая красное лицо, обхватила ее ладонь, переплетаясь пальцами, словно не отрицая нужды в поддержке. Момо мягко положила руку на голубую макушку, слегка поглаживая, Каминари гладил изящную спину, кто-то ненавязчиво сжимал плечо, другой – предплечье, – все прикосновения одноклассников теплом отзывались в теле, в глубине души. Казалось, они искренне желали забрать её боль, помочь ей, подбодрить, и это успокаивало её, давало надежду на счастливое будущее, заставляло двигаться дальше.
– На, – на столе перед ней оказался неоткрытый пакет с молочным коктейлем, ароматизатором в котором выступала клубника, – перестань слезы лить. Глаза болеть будут. И эти, – Кацуки устало цокнул языком, окидывая томным взглядом столпившихся учеников, – переживать будут.
– Бакуго! – удивленно воскликнула Мина, глядя сначала на «сладкое утешение», а после – на юношу, убравшего руки в карманы брюк.
– Чё, мелкая? Всё равно выбросить собирался, может, хныкать перестанет.
– Да ты..!
Их споры тут же смолкли, стоило по кабинету эхом отразиться тихому смеху. Тсуру искренне смеялась, возможно, от нервов, а может, и от оказанной поддержки, которую попросту не ожидала получить. Сейчас же, она была благодарна всем им – и это самое главное.
