Сказки или...

Это удивительно, но, оказывается, можно замедлиться, только когда бежишь на полной скорости. Думаешь, что несешься наравне с ревущим, полыхающим миром, заполняя чем-то непременно важным каждую секунду существования, чтобы соответствовать этому миру. И вдруг оказывается, что то ли ты слишком быстр для этого мира, будто застывшего, то ли он слишком быстр для тебя, напрасно барахтающегося в трясине забот. Зои бежала достаточно долго и недостаточно быстро. Она на одно короткое мгновение остановилась, чтобы взглянуть на себя со стороны и увидеть, что все время стояла на месте. И времени на жизнь у нее было достаточно, и не хотелось больше тратить его на заботы. Зои наконец остановилась. Она остановилась и теперь танцевала, глядя, как ее город горит. Сколько она себя помнила, она всегда спешила, сама и по настоянию мира вокруг. Ее не покидало ощущение, что она опаздывает или, что хуже, уже опоздала, но еще может наверстать упущенное время, будь то минуты или годы. У нее выработались привычки, которые должны были облегчить жизнь, но Зои не замечала, что из-за них эту жизнь упускает. Она никогда не позволяла себе ходить неспешно, презирала тех, кто допускал прогулочный шаг. Зои не знала, что, пока она торопливо идет мимо домов и людей, никто не успевает завести с ней разговор, не может что-то предложить или куда-то пригласить. Она только опережала других и после в ожидании изнывала от бездействия, успокаивая себя только тем, что никуда не опоздала. Зои мало спала. Она убеждала себя, что тем больше дел успеет сделать. Но время утекало сквозь пальцы еще быстрее, и ей вновь приходилось бежать, чтобы не отстать от хода мира вокруг. Когда она сильно уставала от бега, она могла и проспать. Но опоздание не становилось поводом замедлиться, потому что спешить якобы уже было некуда. В одном Зои точно не могла никого догнать. Каждый из ее знакомых в положенное время учился превращаться в птиц. В Сценнации, где говорящих и разумных животных, а также четверть-зверей было больше прочих сущностей, не иметь связей со звериной натурой было бы странно. Город Зои населяли те, кто делил жизнь на человеческую и птичью. Кто-то предпочитал землю, а не небо, кто-то – наоборот, но, во всяком случае, мог по желанию обернуться птицей. Зои не могла. Она понимала, что нужно делать, она чувствовала подступавшую перед превращением силу, но ничего не происходило. Никто ее не принижал за то, что вновь и вновь не появлялось крыльев, что не вырастали перья, все горячо поддерживали каждую ее попытку превратиться. Но вслед за словами ободрения Зои чувствовала на спине, там, где должны были быть крылья, безысходно-сочувствующие взгляды. Не имея возможности взлететь, она бежала еще быстрее. Каждый день она слышала одни и те же обрывки фраз. Я хочу... Как вы сегодня... Мне нравится, когда... Зои не задумывалась, что нравится и чего хочется этим людям, но ей казалось, что они стоят на месте, споткнулись о собственные слова и могут повторять только их. У нее не было времени прислушиваться, иначе она бы знала, что восторженный ученик ведьмы хочет учиться очередному колдовству, каждый день – новому. Он верил, что накопленные знания пригодятся ему для помощи всему городу. Пойми Зои, что обращаются к ней, она бы вместе с другими прохожими получала комплименты от шарманщика, каждый день – новые. Его шарманка играла сама по себе, и у уличного артиста было достаточно времени, чтобы придумывать для всех похвалу и отмечать чужую красоту. Зои не замечала, как многочисленные внуки и правнуки по утрам окружают выбравшегося на веранду стопятидесятилетнего предка и с замиранием сердца слушают его наблюдения о просыпающемся городе и природе, каждый день – новые. Старик обладал сущностью смотрящего вдаль, он когда-то видел дальше и больше обычного человека, но теперь был слеп и слушал мир вокруг внимательнее остальных. Зои бежала мимо всех этих людей и не знала, что для них она сама давно остановилась и не вписывается в движение мира. Зои была убеждена, что и не будет никогда стоять на месте, пока ей не приснилась сорока. Во сне она бежала еще быстрее, чем наяву. Был уже вечер, она почти не разбирала дороги, но темнота не была для нее препятствием. Рядом с ней прыжками передвигалась сорока, но Зои не обращала на нее внимания: в городе, где многие люди превращаются в птиц, их не пытаются отличить от настоящих пернатых. Но сорока во сне Зои была совсем необычной. Она сумела обогнать Зои и встать у нее на пути, и Зои пришлось остановиться. Никогда она еще не останавливалась из-за птиц. – Куда ты бежишь? – прострекотала сорока. – Кому это нужно? – Мне... Зои показалось, что сорока ей не поверила. Она и сама себе вдруг не поверила. Действительно, сколько пользы было в том, чтобы жить наперегонки с собой? – Мир не стоит на месте, – сказала ей сорока, – но это не то же самое, что твои бега. Ты оглянись. Зои медленно развернулась и обнаружила, что стоит на холме напротив города и видит его как на ладони. Она не замечала, что в городе выросли новые крыши и этажи, что кто-то перекрасил дома в новые яркие цвета, между башенками и верхними окнами зданий были протянуты новые мостики и переходы для тех, кто мог и ходить, и летать. И все было освещено столькими огнями, что город сверкал, как горный хрусталь на солнце. Город горел, и это было такое прекрасное зрелище, что Зои поразилась, как не замечала этого раньше. Ей некогда было видеть красоту вокруг, она замечала только утекающее время. Зои захотелось скорее спуститься в город, чтобы впервые прогуляться по улицам без цели и страха опоздать. – Не беги, не беги, не беги! – заголосила сорока. Она принялась прыгать вокруг Зои, поочередно поджимая лапки и наклоняя голову то на один, то на другой бок. – Не беги, не беги, не беги! Зои не знала, зачем начала подпрыгивать на месте, повторяя за сорокой, но это простое занятие доставило ей такое удовольствие, что она с прыжков перешла на танец под бесконечное «Не беги!». Столько неизвестной прежде радости было в неуклюжем танце, Зои словно сбросила оковы и освободилась от гнета времени и дел, которые она вот-вот не выполнит. Странная сорока из сна была права: никому не было нужно, чтобы Зои бежала без остановки. Пусть она не летает вместе с другими, у нее есть возможность прохаживаться по улицам. С земли она видит людей, с которыми может завести ни к чему не обязывающую беседу. На ее ежедневном маршруте есть люди, с которыми уже давно стоит познакомиться. Они каждый день стоят и видят, как она бежит по бессмысленному кругу, а она не видит их вовсе. – Не беги! Не беги! Не беги! – сороке вторили новые птицы, собиравшиеся вокруг Зои. Кто-то из них мог быть ее перевоплотившимся знакомым, который и наяву посоветовал бы ей никуда не бежать. Раньше Зои не слышала этого очевидного «Не беги!». Может быть, ей говорили это только во сне? Зои мыслила на удивление ясно, зная, что спит. Она твердо решила для себя, что, проснувшись, никуда бежать не будет. Раньше, пока она бежала, мир двигался вперед. Город напротив ее холма словно загорелся еще ярче, как сплошной всполох огня. Он сверкал, переливался отблесками от окон и крыш, и Зои пришлось прикрыть глаза рукой, защищаясь от его ослепительного сияния. Свет городских огней бил по глазам все сильнее и сильнее, Зои зажмурилась на мгновение. Открыв глаза, она увидела, что солнце лучами пробралось в ее комнату и настойчиво пытается ее разбудить. За окном стрекотали сороки, делившие что-то на лужайке перед домом. Зои разочарованно застонала. Если солнце заглядывало ей в окно, значит, она снова проспала. Ей снова придется бежать еще быстрее.