У лица с оскалом бес

      — Ты теперь ещё и ходить устаёшь? — спросил Нурлан у недовольно стонущего Лёши.       — Да.       — Почему бы тебе не перестать себя так вести?       — Это мой тебе протест. Сабуров покачал головой.       — Он уже рядом, — сказал Сабуров. — Прошу, сними это платье, или верни женский облик.       — Не-а, иди на хер, — ответил на просьбу Лёша. — И Детков пусть идёт, хуй собачий. Ведьмак едва удержался, чтобы не закатить глаза.       — Я, конечно, блять, всё понимаю, — послышалось где-то впереди. — Но этого, блять, не понимаю.       Недовольный голос и шелест деревьев предупредили о чужом появлении заранее: перед ними оказался заросший мужчина в коричневой длинной мантии. Мужчина ссутулившись, сбросил капюшон, оглядел гостей.       — А шо сразу Детков хуй собачий, ни привет, ни здрасьте, — сказал друид. — Я не понял, Нурик, это шо за шут? Ворон, что сидел на чужом плече, взлетел, внимательно наблюдая за Лёшей.       — Это Дива.       — Знаешь, блять, как-то не похожа.       — Не мои проблемы, — сказал Лёша. — Хотя бы на сиськи мои смотреть не будешь.       — А кто смотрел? — возмутился Детков. — Кто на них смотрел?       — Ребят, ребят, — выставил руки Нурлан. — Заткнулись. Серёг, дело есть. Они постояли в молчании, Детков тяжело вздохнул.       — Ну пойдём в хату, шо стоишь, — сказал Серёжа. — А эта тварь пусть будет снаружи. Я, конечно, понимаю, у нас, у иерофантов, с природой единение, но такое животное я у себя в доме не потерплю. Мужчина в мантии скорым шагом последовал в дом.       — Ой, да ладно тебе, дед, — протянул Лёша, сделав три шага вперёд.       Медальон в ту же минуту задрожал, Нурлан словно по инерции резко прошел вперёд, остановив суккуба. Лёша с вопросительным выражением лица обернулся. А может пусть? Хотя нет, нет, какой из него тогда друг? Ведьмак подошел ближе к Диве, склонился над чужим ухом, придерживая того за плечо.       — Стой на месте, никуда не ходи, — тихо сказал Сабуров.       В прошлый раз, когда те встретились в одной из деревень Темерии, друид сделал также, суккубка тогда получила заряд тока с неба. Волосы и тело у суккубов не горят, но за одежду нужно беспокоиться. Не будет же она щеголять голышом или в обгоревшей ткани? Нурлан не готов жертвовать своей накидкой.       — Кстати, это снова тот прикол, не выходи из круга, тебя молния ебнет, — крикнул Детков со ступенек дома, а затем хохотнул. — Забыл предупредить. Но если что, ты не умрёшь, так что добро пожаловать.       — Он не шутит, стой на месте, — предупредил Нурлан.       — Ты серьёзно? — скептично спросил Лёша.       — Я сказал не двигайся, иначе будет как в прошлый раз.       — А что было в прошлый раз?       Нурлан проигнорировал вопрос, счёл его риторическим, пошёл в деревянный дом, услышав, как Лёша тихо сматернулся, а затем крикнул: «Ну хорошо, ладно, постою, мне то что, мне ничего, нормально, я вообще люблю стоять на месте…», а в следующий словесный понос Сабуров уже не вслушивался, переступил порог жилья друида.       — Давно прибыл?       — Недели две назад, — ответил ведьмак. — А ты?       — Неделю. Меня беспокоит соседний лес, мой знакомый чародей прислал письмо.       — Что-то серьёзное?       — Кто знает, — отмахнулся иерофант. — Ты же в курсе, чуть птицы замолчат, и мы тут же держим очко в напряге. Нурлан кивнул, шутки не понял, но предположил, что это всё-таки была шутка, хотя птицы и правда многое могут предсказать: судьбу, погоду, смерть.       — Так шо за дело? — спросил Серёга. — Не, ты садись, не стой. Нурлан сел, прочистил горло, выпил воду, которую ему предложил Детков, а затем начал:       — В нашей деревне задание, — сказал тот. — Виверну приручишь?       «Нашей деревней» они называли то крупное поселение, где обитал Тамби и Рептилоид. Они давние друзья, слишком часто пересекались в последние годы, да и пара пьяных драк их очень сплотила.       — И сколько тебе за это дадут? — спросил Детков.       — Двадцать монет. Друид снова помолчал.       — Херовенько. Нурлан понимающе кивнул.       — Не торговался? Сабуров отрицательно качнул головой.       — Значит ещё поторгуешься, — сказал тот. — Вот как придёшь в деревню, скажешь: «сорок — не меньше», и пусть хоть вниз головой срут, но деньги достанут. Ведьмак кивнул.       — Так, ладно, хуй с выворотнем, поговорим про твоего спутника ненаглядного, — выглянул в окно Детков. — Странностей за суккубом не замечал? Да тут слепой не заметит.       — Думаешь, подхватила что-то?       — Ага, долбоебизм, — сказал тот. — Знаешь такой?       — Догадываюсь, — недовольно ответил Нурлан.       — Ты вообще уверен, что это Дива? За суккубкой никто не следил? — спросил друид. — Какой-нибудь…       — Нет, нет, — перебил Нурлан. — Я бы заметил... хотя она тут немного…       — Немного что?       — Мальчишка один… пытался в общем убийство у меня заказать, — сказал Сабуров. — Этой он понравился…       — Не удивлён, ей нравится в целом любое существо с хуем.       — Этот ей больше всех понравился видимо… — сказал Нурлан. — Она хочет, чтобы я к нему привык, пропитался жалостью к его истории, а потом убил его отца. Такой у неё план.       — С чего вдруг она ему помочь так рвётся?       — Говорит, родственная душа.       — Тоже суккуб? Инкуб?       — Не думаю, у них отцов не бывает, ну или меня просят убить сатану, но вряд ли он существует, — сказал ведьмак. — Точно не бес.       — Уверен?       — Более чем, — сказал Нурлан. — Я бы заметил, суккубка бы сразу сказала, что это её коллега.       — А если не сказала?       — Она его соблазнила, — сказал ведьмак. — Не сходится.       — Согласен.       Они ещё говорили, до тех пор, пока Лёша не стал их звать, прикрикивая что-то вроде «ёбнутая ворона», и услышав это, Детков гаденько посмеялся, выглянув в окошко.       — Ладно, завтра рано утром у ворот деревни, пастух с овцами будет, проследим, разберёмся с тварью, кмет даст вознаграждение, и мы обратно…       — Виверна скот уже жрёт?       — Да.       — А я думал ты приручить меня просишь, в смысле, для купца на продажу, — нахмурился тот. — Многовато хвостатых стало, в горах просто пиздец, ещё сезон спаривания…       — Всё-всё-всё, — перебил ведьмак. — Я понял, любишь всех тварей, я пошёл, до завтра, с меня бутылка.       — Ага, поторгуйся только, не забудь, — сказал Детков вдогонку. — Сорок — не меньше.       — Хорошо, — сказал тот, а затем вспомнил про Лёшу: — Круг сними.       — А, да.       Медальон завибрировал стоило друиду легко махнуть рукой, они попрощались. Когда ведьмак вышел, то увидел Лёшу сидящим на траве, всё на том же месте, смотрящего куда-то в себя с вороной на голове. Нурлан подошел ближе.       — Подружились?       — Если она ещё и насрёт на меня, я превращусь в орла и трахну эту тварь.       — Для этого не обязательно превращаться в орла, — посмеялся Нурлан.       Ворона, видимо испугавшись чужих слов, рванула в воздух, заставив парня, на котором сидела, вздрогнуть, улетела к дому друида, после чего Лёша вскинул голову, посмотрел на ведьмака.       — Ты сейчас типа подобрел?       — Что?       — Шутки стал шутить и глаза свои ведьмачьи больше не закатываешь, когда я начинаю говорить.       — Тебе отсюда просто не видно.       — Да твои глаза в принципе тяжело рассмотреть.       — Тебя пнуть?       — Давай.       Нурлан легко ткнул Лёшу в бок носком своего сапога, затем протянул руку, помог довольному суккубу встать.       — Не хочу портить тебе настроение, — сказал ведьмак. — Но нам нужно идти обратно.       Кривоносый замучено простонал, устало захныкал, предложив понести себя на спине, на что Нурлан лишь отрицательно покачал головой, с каким-то злорадством в голосе добавив: «Нет, Лёш, своим ходом, своим ходом…».       Мужчина на верхушке ворот свистнул, за теми, в свою очередь, послышалась возня, открылась дверь, впуская Лёшу и Нурлана. Один из стражников у ворот, увидев парня в платье, спросил:       — Твоя? Сабуров обернулся, вместо Лёши увидев черноволосую девчонку.       — Да, — ответил ведьмак.       — Я б её… — сказал другой стражник. — Повезло тебе, мужик.       — Да нет, — тихо пробормотал Нурлан.       Память подсказывала, что таверна Тамби и Рептилоида находится недалеко от центра. Лёша уже устал идти, замолчал ещё на половине пути к деревне и больше не разговаривал, видимо вымотался. У ведьмака ещё осталось тридцать монет с последнего задания, так что он решил заплатить за комнату своего спутника на три дня вперёд, сам же уйдёт с друидом «пасти овец» и поджидать виверну. Кто знает, когда та решит напасть на скот, и кто знает, единственный ли это выворотень в данной местности.       — Я думал, ведьмаком быть интересно, — наконец подал голос Лёша. — А вы просто ходите с двумя мечами и палите огоньком из руки.       — У меня задание на виверну, — сказал Нурлан. — Ты видел виверн?       — Нет, но слышал, как те выглядят.       — По-твоему неинтересно?       — Да, неинтересно, — вздохнул парень. — И, к тому же, опасно. Детков же из-за виверны руки лишился?       Нурлан отрицательно покачал головой. Ему всё казалось, что девчонку подменили, та была то усталой, то на взводе, то обижено ворчала и корчила рожи. Чёрт возьми, этот Лёша испортил ему суккуба, сделав из подруги надоедливую язву. Но к этому лицу за весь день он привык, к лицу и чужому спектру эмоций. Думая об этом, Сабуров остановился у двухэтажного широкого дома с большой вывеской:

ТАВЕРНА «ЛЕНА КУКА»

      — Таверна здесь, получается? — спросил Лёша.       — Рад, что ты умеешь читать, — задумчиво сказал Сабуров.       Кроме того, что таверна была названа ребятами в честь их общего врага, она отличалась от других тем, что имела маленьких холл, там была стойка с девушкой, которая отвечала за продажу комнат на втором этаже, харчевня же была ограждена от этой комнатки стеной, в которой был небольшой проход без двери.       — Владельцы? — спросил Нурлан, положив монеты на стойку, показав пальцами на ключи.       — Выпивают, — улыбнулась девушка. — Сказать, что пришёл ведьмак?       — Нет, я к ним подойду.       — Вам одну? — посмотрела та на Лёшу, а затем на Сабурова.       — Пока да, — сказал Нурлан.       — Подожди, мы вместе спать будем? — спросил Лёша.       — Остались те, что с большой кроватью? — спросил ведьмак, а затем обратился к суккубу: — Нет, это для тебя.       — Одна ночь? — спросила девушка.       — Да.       — Тогда две монеты ваши.       Нурлан взял лишние деньги, ключ передал рядом стоящему парню, направившись в помещение, откуда доносился гул весёлых и пьяных людей. Лёша, не поняв намёка, пошёл за ним.       — Подожди, а ты? — спросил парень.       — Иди отдохни, — остановил его ведьмак.       — Я не устал, я притворяюсь, помнишь? Он врал, Нурлан знал это, догадывался.       — Поспи.       — Ещё даже не ночь, — недовольно сказал парень. — Я тоже хочу выпить.       — Иди поспи, Лёша, — нервно сказал Нурлан. Парень замер, убрал волосы, упавшие на лоб, а затем улыбнулся.       — Я понял, — сказал Лёша. — Ты боишься, что друзья увидят тебя с парнем в юбке? Или ты просто бросить меня хочешь? Слинять пока сплю?       Ведьмак тяжело вздохнул, встретился глазами с девушкой за стойкой, та поджала губы, понимающе кивнула.       — Хорошо, — сказал паренёк на чужое молчание. — Мне переодеться?       — Я ждать не буду, — сказал Сабуров.       Лёша закатил глаза. Его лицо едва уменьшилось, глаза стали больше, тело приобрело крупные женские очертания, рост почти сравнялся с нурлановым, волосы отрасли и окрасились в чёрный, расправились черты лица, появились серьги.       Нурлан отвел глаза, девчонка за стойкой отвернулась, сделав вид, что ничего не видела. Обычно тело суккубки менялось быстрее, но сейчас та словно и правда устала. И с чего вдруг на ней серёжки? Сабуров не мог перестать думать о её серёжках.       Громкий смех доносящийся с разных мест харчевни едва отрезвил, худой парень с бородой тискал девчонку у себя на коленях, болтая с другой работницей, а затем позволил грудастой выскользнуть из его объятий, забрать тарелки со стола, пойти на кухню. Нурлан, увидев Тамби у стойки, поднял руку, обратив на себя внимание, тот вспыхнул улыбкой и направился навстречу, кивнул на стол, где сидел Рептилоид.       Ещё одна работница прервала свой смех от шутки мужчины, спешно уступила своё место Масаеву, Нурлан взял стул с соседнего стола, подал его Диве, сам сел на свободный, напротив.       — Какими судьбами, ведьмак? — спросил Тамби, пока Рептилоид навалился на Нурлана с громкими объятьями.       Сабуров счастливо скалился, Масаев поймал девушку и сказал принести на всех за столом крепкой выпивки.       — В Темерии меня не жаловали, — сказал ведьмак. — Но пробыл там год. В Реданию прибыл недавно.       — От друида слышал, ведьмак с суккубкой таскается, — протянул Рептилоид, допивая пиво, недвусмысленно оглядывая Диву. — Где взял? Нурлан хотел было ответить, но был перебит:       — Везде, — с хитрой улыбкой сказала суккубка, внимательно глядя на ведьмака. — Во всех тавернах Темерии, теперь вот пошли по Редании, на очереди Каэдвен, в общем и целом, все Северные Королевства. Между ними повисло неловкое молчание, ведьмак кивнул.       — Пересеклись в Темерии, — сказал он. — Остальное неправда.       Сабуров посмотрел на суккубку, та мило улыбнулась, как бы невзначай тронув его ножкой под столом.       Весь следующий час ведьмак разговаривал со своими старыми друзьями, у которых во всю процветал не только общий бизнес: Тамби обвенчался, Рептилоид занялся изготовлением алкоголя (по совету их общего знакомого-друида). Дива за это время не проронила ни слова, лишь спустя некоторое время, вдоволь напившись вина, пошла в комнату, в сопровождении девушки, которая подавала им спиртное и еду. А затем Дива вернулась в облике паренька, и всё в голове Нурлана встало на свои места.       Лёша сидел за другим столом, смотрел на ведьмака внимательно, пил, наблюдал, и это сбивало. Она ведь не собирается соблазнять мужиков в этом облике? Это было бы немного неуважительно к образу Лёши, или...       — А чего Сережа не пришёл? — спросил Рептилоид, перебив мысли ведьмака.       — Завтра с утра идём ловить выворотня, — ответил Сабуров, снова на секунду встретившись с голубыми глазами.       — О, — протянул Тамби. — Слышал, да. Их сейчас много, говорят в лесу рядом постоянно тела находят. Сабуров вопросительно посмотрел на друга.       — А тебя не поэтому наняли? — спросил Рептилоид. — В соседней деревне, на прошлой неделе, два купца пропало, и все через лес шли, — он икнул. — Шли, шли, к нам не дошли. Оттуда прискакал наш парень, глаза вот такие, говорит, трупы: только не два, а штук восемь.       — В том лесу, где Сергеич?       — Нет, нет, — сказал Тамби. — Тот который самый большой, без болот.       — И великие умы деревни думают, что это виверны, — скептично сказал Нурлан.       — У нас ничего другого уже давно не водится, — сказал Рептилоид. — Но у трупов, говорят, кровь высосана до капли, так что насчёт виверн очень сомневаюсь. Может вампиры...       Сабуров, опираясь на выложенные ему факты, примерял признаки на подозреваемых им существ. Муля? Альп? Может, ни дай бог, катакан или брукса?       — Я в ту деревню должен вино отвезти, — сказал Рустам. — В обход долго, но чувствую так и придётся.       — Когда выдвигаешься? — спросил ведьмак.       — А вот завтра утром.       И перед Нурланом встал вопрос, стоит ли идти разбираться с выворотнем, или сопроводить друга и понять, что же такое затаилось в лесу, но в голове застряла одна единственная мысль: Лёша сидел за столом, потягивал пиво, наблюдал, словно боясь, что Нурлан его бросит здесь, а сам уйдёт на задание. Лёша знал, что ведьмак догадывается о его настоящей сущности.       — Я отправлюсь с тобой.       — А Детков пусть сам с выворотнем ебётся, да? — посмеявшись, сказал Рептилоид. Тамби захохотал.       — Он может, я кстати давно уже думаю, что его обед безбрачия на всяких тварей не распространяется…       — Всё-всё, — перебил Масаева Сабуров, поднимаясь с места, пожимая руки ребятам. — Я отдыхать, парни, два дня в дороге.       Они попрощались, Нурлан залпом допил остатки яблочного вина, удалился, чувствуя на себе взгляд голубых, очевидно пьяных глаз. Ведьмак знал, что Лёша пойдёт за ним. Во время разговоров он, наконец, догадался, понял, осознал, и когда босой паренёк закрыл за ним дверь, сомнений не осталось. Сабуров не спеша обернулся. Платье суккубки уже было на парне, но его точная копия свисала со спинки стула. Мимик.       — Владелец таверны использовал тебя как суккуба? — спросил ведьмак. — Показывал тебе человека, которого заказывал желающий, ты перевоплощался и подставлялся за деньги? Это была твоя работа?       Лёша устало вздохнул, на две мальчишеские ножки поочерёдно распределялся вес, а затем тот всё-таки сделал несколько шагов, прошел мимо, задев чужую ногу краем широкого платья, и ведьмак внимательно за ним следил, замечая, с какой лёгкостью тот шагнул к кровати, с какой плавностью сел, лёг, потянулся.       — Где Дива? — спросил Нурлан.       — Вместо меня, в той таверне, — тихо сказал парень. — Уж она там не пропадёт, не беспокойся. Они внимательно смотрели на друг друга в тишине.       — Знаешь, — сказал Лёша. — А быть суккубом даже интересно. Вечно хочется снять с себя одежду, ну и трахнуть тебя, конечно, тоже очень хотелось.       — Но ты не суккуб. Знаю, что вы перенимаете способности, навыки и повадки, но ты просто подделка, — сказал Нурлан, а затем добавил, наконец, разоблачил вслух: — Мимик.       Он спокойно принялся снимать ремни с мечами, куртку из кожи, сумку с зельями, краем уха улавливая тихий смех, шорох одежды, постели.       — Я больше привык к «допплеру», — проговорил тот.       — Это вы сами себя так называете. А когда вас пытались истребить, вы были именно мимиками.       — И когда ты понял?       — Подозревал ещё в лесу. Суккубы не боятся огня. Они не горят, — сказал ведьмак. — Подозрения подтвердились, когда в твоих ушах из неоткуда появились серёжки.       — Я и забыл, что твоя суккубка не умеет делать вещи, — пьяно шепнул Лёша. — Это ты виноват, затаскал меня за эти два дня, я в жизни столько не ходил, — он тяжело вздохнул. — Дива была бы здесь, если бы ты просто помог мне тогда… Она добрая, кстати, не знал, что суккубы такие.       — Почему за все пять лет ты не убил владельца таверны сам? — спросил Нурлан, проигнорировав комментарии о своей подруге. — Неужели ни разу не думал перевоплотиться в любого стражника и вызволить сестру?       — Я, как ты говоришь, «мимик», — сказал Лёша. — Ты лучше всех знаешь, что делали с мимиками раньше. Обо мне знали постоянные клиенты, и если бы я внезапно исчез, как товар, меня бы нашли и… Как там делали? Сначала связывали, потом покрывали глиной с опилками, и обжигали до тех пор, пока смесь не делалась кирпичом. Люди — больные ублюдки, сам знаешь, вот одно из доказательств: мы вымерший вид, ведьмак, спроси у любого Новиградца. Их дома построены на наших костях. Ведьмак помолчал. Лучше бы его сочувствие вымерло от испытания травами два десятка лет назад.       — Ты ведь умнее людей, допплер, — сказал Нурлан. — Нашел бы способ спрятаться. Лёша засмеялся.       — Тогда почему это наш вид считается вымершим, а? Думаешь, мы все — просто хорошо спрятались? — спросил он. — Каждый выкручивается как может, ты не в праве меня осуждать.       Когда мимик замолчал, тишина заполнила уши, словно вода. И самое смешное то, что Нурлан всё это время подозревал — нет, он знал. Знал, но отрицал. Было интересно до жути, во что обернётся этот маскарад. Ему было мило́ это существо в платье: шумное, язвительное, шутливое нечто, любящее сделать наперекосяк. Как там сказала суккубка? Родственная душа?       Ведьмак медленно взял в руки серебряный меч, в одной лишь лёгкой рубахе, штанах и сапогах. Он разделся, чтобы во время боя мимик не слизал с него оружие и зелья. Здесь поможет только удача. Сабуров сделал несколько уверенных шагов к кровати, в которой нежился русоволосый, пьяный допплер.       — Убить меня хочешь? — спросил он, улыбаясь.       Лёша держал зрительный контакт нарочно долго, и Сабуров тому не уступал. Русый парень, не отрывая взгляда от ведьмака, положил руки на собственные бёдра, не спеша задрал подол платья, которое было ему ужасно велико из-за крупной дочки мельника. Несмотря на то, что тело мимика было сильным и крепким, как у привыкшего работать в кузнице парня, оно было пропорционально мало, и крупная баба с красивыми формами из Боклера была порядком больше, выше, под стать Нурлану.       — Знаешь, ведьмак, — тихо сказал тот. — У уток тоже бывает.       Нурлан не ответил, сжимая меч в руке. Он думал лишь о том, что он проебался, в первую очередь, как ведьмак. Почему он не догадался сразу? Сразу, как только услышал, что существо обменяло серебряный гребень на фисштех. Допплеры слабнут от серебра, он должен был понять.       — Это как у баранов, получается… — продолжил Лёша. — Ел утятину? Есть вероятность, что ты ел самца, которого имел другой самец…       — Ты сейчас соблазнить меня пытаешься? — спросил Нурлан.       — А что если пытаюсь? — посмеялся тот. — Мы то, что мы едим, ведьмак, а мясо ты точно любишь, так что кто знает...       — Я таскался с суккубкой год, Лёш, — серьёзно сказал ведьмак. — У неё не вышло. К тому же, она не представляла никакой опасности.       — Ты думаешь... нет, подожди, ты думаешь, я убить тебя хочу? Своё потенциальное оружие? — посмеялся Лёша. — Я не могу убить человека, который использовал меня как товар для отчаянных извращенцев на протяжении пяти лет, думаешь, смогу убить ведьмака?       Повисло молчание. Мимик поднял корпус, подобрав ноги, пьяно шатнувшись, схватившись за плечо Нурлана, встал напротив мужчины, выпрямился и, переминаясь с ноги на ногу, утопая ими в мягкой перине, шагнул ближе. Только стоя на кровати Лёша был выше на голову.       Он чувствовал напряжение, давление и что-то неописуемое, странное, нервное желание тронуть, пихнуть, навалиться, прижать. Нурлан, не отрывая взгляда от чужих глаз, сглотнул, кадык сделал мягкий выпад, и ведьмак ощутил, как руки парня скользят по его, жилистым, обхватывая запястья, поднимая, притягивая. Странно, допплер не спешит выхватывать меч.       — Ну так чего медлишь? — спросил Лёша, сжимая его руки. — Убей меня.       Чёртов мимик, если бы тот показал свой настоящий облик, Нурлан бы не предвкушал каждое его движение, не думал бы о том, как задрать это платье самому. Собственная рука ложится на талию, — он что, сдался? — Лёша направляет её назад, к спине, по туго сшитому корсету, к шнуровке, и пальцы Нурлана выполняют немую просьбу, вслепую развязывая, вынимая верёвку из отверстий одежд.       Взгляд с призывом, томный, заигрывающий, но суккуб бы так не смог, тому нужно быть именно Лёшей, мимиком в образе Лёши. В тишине, помимо приглушённого гула из харчевни, слышно, как корсет падает на кровать, с кровати на пол, слышно, как ткань платья касается его кожи. И Нурлан по-свойски трогает тело за бок, поясницу, притягивает к себе, сухим звуком ведёт ладонью по чужому бедру вверх, собирая платье.       Сабуров не уверен, всё казалось неправильным, казалось сейчас он позорит весь ведьмачий род, просто прикасаясь к этому существу. Суккуб, мимик… а кто дальше? Перейдёт на животных? Детков с него три шкуры спустит, его не только подпалят, его в целом кинут в огонь.       — Изучаешь меня? — негромко спросил ведьмак, всё ещё сжимая меч в правой руке. — Сделаешься мной, как только представится возможность?       — Только если хочешь попробовать с самим собой, — с какой-то искренней серьёзностью парень.       Ведьмак с оружием в руке, наблюдал за тем, как Лёшу ведёт. Пьяный от вина и желания, юноша прижался ближе, прерывисто задышал. Выжидал чужого шага. Поцелуя. Нурлан потянулся рукой к чужому лицу, изображая нежность, приблизился к шее, желая провести по её очертаниям губами — вместо этого беззвучно наговаривая заклинание, спускаясь рукой к чужой груди и складывая пальцы в знаке Аксий.       — Что ты...       — Поспи, Лёш, ты устал, — вполголоса сказал ведьмак.       Секунда после чужих слов и мимик ослаб. Едва слышно произнесённое имя ведьмака застыло между ними, и Нурлан успел подхватить вялое тело свободной рукой, осторожно опустить на кровать. И так, наверное, будет правильней.