У лица с оскалом бес

Темнело.       — Мне теперь тебя Лёша называть? — спросил Нурлан.       Парень напротив переоделся из платья в рубашку, затем поспешил с штанами и сапогами. Переодеваться вот так посреди дороги было, наверное, странно, но это было пустяком в сравнении с тем, как только что суккубка из черноволосой и розовощёкой девушки перевоплотилась в мужика.       — Ага, попросил бы, в общем и целом, — сказал парень. — А тебя мне как называть?       — Как обычно.       — Нурик?       — Для тебя просто Нурлан.       — Слушай, всегда хотел спросить, — начал он. — Вы, ведьмаки, все такие высокие?       — Нет, — сказал Сабуров.       — То есть от роста не зависит?       — Слушай, ты с обликом мальца отупела ещё больше? — спросил Нурлан. Лёша засмеялся.       — Давай познакомимся заново.       — Что?       — Пока идём до деревни, — сказала Дива в чужом облике. — Делать нечего, это игра, просто развлечься.       — Развлекай себя сама, — сказал Нурлан.       — Я уже начал, — улыбнулся Лёша. Из мешочка платок, обвязанный веревкой, из платка — пузырëк с пробкой.       — Откуда ты это взяла?       — Обменяла у торговца на гребень, — ответил тот. — Будешь?       — Ты не будешь. Нурлан отобрал пузырёк с порошком, высыпал содержимое, под возмущённый вскрик парня.       — Зачем? — спросил он. — Знаешь сколько сейчас стоит фисштех?       — Ты после него творишь всякую херню, — сказал Нурлан. — В прошлый раз ты соблазнила белку. Белку. Я просыпаюсь, а рядом со мной ебутся белки.       — Не было такого, — сказал Лёша. — И вообще, теперь ты мне должен, за свиные рёбрышки, за комнаты, я у владельца скидку выбила, и считай твоя ванна была бесплатна. Я — экономлю твои деньги, так что, будь добр… Да когда же она заткнётся.       — Хорошо-хорошо, заткнись, — вздохнул ведьмак. — Давай сделаем вид, что друг друга не знаем, твоя взяла. Моя плата за фисштех и ванну. Она улыбнулась.       — И не будь ко мне предвзят. Мы с тобой незнакомцы, ты суровый ведьмак, а я прекрасный юноша.       — Хорошо, — кивнул Нурлан.       Затем замолчали. Суккуб достал зеркало, поправил отросшие пшеничные волосы, и сделал три широких шага вперёд, обогнав ведьмака, обернулся.       — Сначала представимся, — сказал он. — Я Лёша.       Хоть ведьмаку тяжело давалось осознание своих эмоций, но сейчас он чётко определил, что чувствует стыд от сложившейся ситуации.       — Нурлан, — представился мужчина.       — У тебя оружие, — сказал Лёша. — И глаза ведьмачьи. Ты, получается, ведьмак?       — Получается так, — ответил Сабуров.       — А глаза сузились от ведьмачьих мутаций?       — Нет.       — А седая прядь?       — Да.       — Сколько тебе лет?       — Тридцать.       — Молодой, — протянул Лёша. — Мне двадцать. Это на десять зим меньше, получается?       — Ты сейчас вопрос мне задал?       — Да. Мне интересно, умеют ли ведьмаки считать.       Нурлан убрал упавшую на лицо прядь, молча пошёл дальше, думая, что идти на поводу у суккубки было плохой идеей. Но игнорировать её тоже был вариант не очень, Сабуров как-то пробовал, она тогда все нервы ему вытрепала, при первой же возможности пыталась его соблазнить, но границ не переступала, заклинаний не читала.       — А почему мы мимо той деревни прошли? — спросил паренёк.       — Мы уже там были, — ответил ведьмак.       — Мы?       — Я и Дива, — подыграл Нурлан, взглянул на Лёшу, тот довольно улыбался.       — Диву я знаю, — протянул парень. — Хорошая девушка. Сабуров фыркнул.       — Поспорить хочешь?       — Нет, что ты. Не успели сделать и десяти шагов, Лёша снова заговорил:       — А отдыхать будем?       — Можем срезать через лес, — сказал Нурлан. — Там и отдохнуть.       — Желательно, — сказал тот. — Зря что ли тушку курицы у старика взяли?       — Сделали что?       — Я кинул две монетки! Не крал, — ткнул пальцем Лёша.       — Когда ты успел?       — А вот почаще нужно было на меня прекрасного смотреть, — посмеялся парень. Нурлан покачал головой.       — Слушай… Дива всегда была такой надоедливой?       — У тебя что, два меча? — спросил Лёша. — А члена у тебя тоже два?       — Нет.       — Один, получается?       — Дива.       — Лёша, — пропел парень. — Я Лёша, забыл уже, что ли? У ведьмаков память плохая?       — В лес, — сказал Нурлан, свернув в глубь деревьев.       — Зачем?       — Разобьём лагерь, приготовлю тушу, может за едой ты заткнёшься.       — Н-не факт.       Нурлан сложил пальцы в знаке Игни, дрова облил поток огня из руки, те сначала задымились, затем стали гореть. Лёша смотрел на Нурлана с щенячьим восторгом в глазах, разделанная тушка курицы на палке испаряла влагу.       — Ещё раз так сделаешь? — спросил парень.       — Мне прическу тебе подправить? — протянул руку к чужой макушке Сабуров. Лёша отпрянул, выставил руку.       — Не хочешь не надо, я ж ничего, — затараторил тот.       Нурлан отвёл руку обратно, Лёша тихо выругался, заставив ведьмака легко улыбнуться. Живот суккуба громко заурчал, перебивая пение сверчков.       — Через час будет готово, — сказал Сабуров.       — А ты не можешь свой огонь из рук направить сверху и вот так, со стороны, чтобы как в печи, так быстрее будет.       — Нет, Лёш.       — Жаль, — вздохнул парень. Они помолчали.       — Ты же шутишь сейчас? — спросил Нурлан.       — Ты о чём?       — Тебе ведь еда не нужна, — сказал ведьмак. — С чего вдруг голод? Ты, вроде как, и накувыркалась вчера.       — Поддерживаю образ мальца, — улыбнулся Лёша. Нурлан сел поудобней, сложил ноги, прислонился спиной к широкому дереву.       — Зачем тебе это? Что тебя взбесило? — спросил Нурлан. — Я к тебе такой не привык.       — Это моя тактика боя, — с улыбкой сказал парень. — Вот влюбишься в меня такую, придётся идти спасать мальца и его сестричку. Нурлан удручённо вздохнул, покачал головой.       — Чтобы я в него влюбился, мне нужно быть слепым и глухим, — посмеялся ведьмак. — Да и ты не баба даже. Лёша пожал плечами.       — Знаешь же, есть любовь между однополыми созданиями, — сказал парень. — У баранов, например. Ел баранину? Есть вероятность, что твоего барана имел другой баран, опровергнуть тяжело.       — Как и доказать.       — Ну-ну, — сказал Лёша. — Факта наличия подобной практики не меняет. Они ненадолго замолчали, ведьмак покрутил импровизированный вертел.       — Ты говорил, сестра в заложницах, а мальца продают? — спросил Сабуров. Парень в ответ скривился.       — Вместо сестры, — сказал он. — Сам вызвался, а когда сбежать хотел, девчонку спрятали.       — И сколько уже так?       — Думаю, где-то с пятнадцати, — сказал Лёша. — Это пять лет, получается.       — Спасибо что уточнил, я же сам посчитать не могу, — пробормотал ведьмак, а затем громче добавил: — Сестру его и без убийства человека вызволить можно. Но суккуб даже не загорелся, прижал коленки к груди, обнимая их, смотрел на готовящуюся тушку.       — А я хочу… чтобы он умер, — сказал вполголоса Лёша. — Или… Он замолчал.       — Или что?       — Отрезать ему детородный орган, — сказал тот. — И, знаешь, ведьмаки могут всякое внушать, может, внушить ему, что он ничтожество, которое не достойно общества людей. Глядишь, сам в петлю сунется.       — Какой ты всё-таки добряк, Лёш, — тихо проговорил Нурлан.       Кошачьи глаза ведьмака встретились с голубыми, стеклянными, а затем Лёша молча вытянул руку покрутил вертел. Дива вела себя не как обычно, умело пародируя другого человека, если бы они разминулись, и она пришла бы к Сабурову такой — он бы не догадался, что это знакомая суккубка.       — Я могу перевоплотиться в тебя, — прошептал он. — Может тогда убивать не будет так сложно и страшно.       — Не дави на жалость, — также тихо сказал ведьмак. — Давай об этом забудем, хватит придуриваться кем попало.       — Я не придуриваюсь… И что-то шелохнулось.       — Я…       Нурлан шикнул, прижал палец к своим губам, прислушиваясь, медленно поднявшись, схватившись за один из мечей за спиной, за тот, что серебряный.       — Рядом болото, — тихо проговорил ведьмак. — Молись, чтоб не самка глумца.       — Смехачи существуют?       — Ты вчера родился?       — Нет, просто…       — Заткнись.       Нурлан прислушался, наклонился к костру, взял горящий уголёк голой рукой, кинул в глубь леса, окаменевший Лёша не шевелился, но наблюдал. К горящей точке приблизился силуэт, похожий на исхудавшего, небольшого человека, дотронулся до угля. Клокочущий вскрик, шелест, удар, благодаря своему зрению ведьмака Нурлан увидел, как смехач врезался в дерево, а затем ускакал с прерывистыми рычащими стонами.       — Ушёл?       — Да.       — Обжегся?       — Нет, — сказал Нурлан. — Скорее просто испугался.       — Я пошевелиться не могу.       — Самцы смехача не страшные, — сел обратно Сабуров, покрутив мясо. — А вот самки…       И взглянул на Лёшу. У того вид замученный, но при этом на лице виднелся испуг, смешанный с любопытством. Какое же всё-таки смешное у мальчонки лицо.       — Не слышал о них? — спросил Нурлан. Лёша отрицательно помотал головой.       — Они на мужчин редко, конечно, нападают, но… — протянул Сабуров. — Если поймают кого-нибудь во время беременности — оленя, крупного кабанчика или ещё кого, хоть человека, делают из него кокон.       — Кокон? — переспросил Лёша.       — Из собственной слюны, водорослей, ила, — сказал ведьмак. — А потом откладывают яица.       — Внутрь?       — Внутрь.       — Какой кошмар, — брезгливо скривился Лёша.       — Какое-то время существо в коконе живое, — сказал Нурлан. — Самка перед этим обездвиживает его ядом.       Лёша после рассказа сидел сначала молча, наверное, представляя это всё, а затем его передёрнуло, он нервно улыбнулся.       — Не очень ему там, в коконе, наверное, — проговорил он.       — Поверь мне на слово.       После мяса, без соли и специй, Лёша уснул. Нурлан сидел у дерева, наблюдая за суккубом и его посетила странная мысль, от которой он тут же отмахнулся. Как так вышло, что он повёлся с суккубкой? Неужели он считает Диву своим другом?       Сначала им было просто по пути, а затем та увязалась, а Нурлан и не заметил, как привык, и несмотря на характер, продолжал позволять ей быть рядом. Да, пожалуй, она его друг. И этот друг сейчас просит убить человека. Ведьмаков учат занимать нейтралитет, обходить человеческие конфликты стороной, он не может себе позволить злиться на владельца таверны, как это делает Дива.       Да, у ведьмаков нет запрета на убийство людей, но, убивая людей, Нурлан чувствовал себя плохо, словно испытание травами двадцать лет назад ничуть не затронуло его эмпатию. Иногда ему правда начинало казаться, что он совсем как человек, если бы не глаза, если бы не ведьмачьи рефлексы, если бы не годы тренировок, его можно было легко спутать с каким-нибудь деревенским пареньком.       Где-то послышался шорох, и Сабуров медленно огляделся, он уже не поддерживал костёр дровами, и тот затухал. Вокруг сплошные деревья и кусты, найти их можно только по запаху. Должно быть ещё один самец глумца, а может и тот же, это подтвердилось, когда существо выглянуло из-за дерева, и стоило руке ведьмака вспыхнуть знаком Игни, смехач испуганно рванул обратно в лес.       Нурлан посмотрел на Лёшу и обнаружил, что тот уже не спит, а смотрит в ответ. Парень, укрытый платьем, внимательно разглядывал ведьмака. «Глаза», — подумалось Нурлану. — «Он смотрит на глаза».       — Смехач?       — Уже ушёл.       — Ты не уснёшь?       — Нет, — успокоил ведьмак.       — Пиздёж, — тихо вздохнул мальчишка.       — Если ты не знал, я медитирую, в отличие от сна, во время медитации ведьмак всегда начеку, — сказал тот. — Мне тяжело спать, обычно это короткий полудрём. Они немного помолчали.        — Скажи честно, — начал Лёша. — Быть ведьмаком… отстойно, да? Нурлан пожал плечами.       — Бывает, я рад, что ведьмак.       — А бывает…?       — Не рад.       — Логично.       — Логично, да.       На утро Дива всё ещё была Лёшей, правда, возжелала накинуть сверху мужской одежды своё платье, ей прохладно и оно нравилось, пускай единственное закрывало её грудь. Лёгкий корсет лишь подчёркивал мужскую фигуру, Нурлан несколько раз говорил, чтобы Дива сняла его, когда они выйдут из леса, но та лишь качала головой, в конце концов, согласилась на рубаху сверху.       Сегодня суккуб был молчалив. Они лишь немного говорили о гулях, падальщиках, на том и замолчали. Лес между дорогами и широкой рекой, отделяющей Реданию от Темерии, был небольшим, поэтому они вышли к противоположной дороге уже ко дню. Ворота ближайшей деревни были высокими, сверху стоял дежурный.       — Есть работа для ведьмака? — крикнул Нурлан, когда они подошли к воротам деревни.       — Выворотень крадёт скот, — сказал дежурный.       — Сколько платят?       — Двадцать монет за голову.       — А если приведу друида и разберусь мирно? — спросил Сабуров.       — Да чёрт с ним, главное, чтобы тварь не трогала наших овец.       — Когда двинется пастух?       — Завтра, — сказал дежурный. — Можете заночевать в таверне Тамби и Рептилоида.       — Мы вернёмся через два часа, — сказал ведьмак. — Впустишь?       — Не моя смена, но я передам, что придут двое, ведьмак и… кто бы это ни был.       Лёша стыдливо поправил платье, встретившись с Нурланом взглядом, как бы сказав: «А я что? А я ничего. Это он всё». Они отошли от деревни, снова вышли на дорогу, Лёша с лёгким любопытством прищурился, спросил:       — Друид?       — Да, — сказал Нурлан.       Ведьмак достал из набедренной сумки, где хранились некоторые зелья и травы, сложенную карту Редании, кривоносый парень осторожно подошел ближе, потянулся, чтобы заглянуть в неё. Нурлан слегка опустил пергамент, стряхнул, когда тот норовил сложиться обратно из-за подувшего ветра, ткнул пальцем на один из кружков с домами.       — Мы вот здесь, — сказал он.       Суккуб заинтересованно угукнул, Сабуров перевёл палец немного дальше, в лес, к маленькому кресту.       — Вот здесь дом нужного нам иерофанта, — сказал ведьмак.       — Далековато, — заметил Лёша. — Уложимся в два часа?       — Вполне, — ответил тот. — Тем более Деткова долго уговаривать не придётся.       — Деткова?       — Знаю, что вы с ним "очень хорошо ладите", но не спеши задирать подол, — попросил Нурлан. — На ночь у него оставаться не будем, выдохни. Лёша фыркнул.       — Ты вообще помнишь, что я теперь новый человек? — спросил парень, нарочно поймав чужие глаза своими. — Понятия не имею, кто такой Детков.       Нурлан лишь осуждающе покачал головой, поджав губы, спрятал карту обратно, двинулся в лес, с низким: «идём». Лёша замешкал, а затем устало поплёлся за ведьмаком.