У лица с оскалом бес

      За столом в углу храпел мужик, смеялись работники в другом, Сабуров сидел у стойки и ждал одну развратницу, Диву-черноволосую, что после ночи с фермером в одной из комнат таверны на втором этаже, пошла мыться. Ведьмак на краю Редании искал покоя, потому что последнее задание было трудным, и он хотел отдыха, пропивая вырученные деньги за предоставленные ведьмачьи услуги уже третий день.       Нурлан пил крепкое вино, глаза его смотрели в кружку. Это была его привычка — прятать глаза мутанта от того, кто ему наливает. И пока он ждал свою спутницу, он оторвал взгляд от вина лишь один раз.       Так как же так вышло, что ведьмак водится с суккубом? Началось всё с одной развратной ночи, за ней последовала ещё одна, но уже с фисштехом в крови. А затем Дива за ним увязалась, пообещав скрашивать его одиночество своим обществом. Так и подружились.       Многие скажут Сабурову, что тот пригрел на груди змею, что суккубка пользуется им, но Нурлан докажет обратное — они больше ни разу с этим демоном не спали, а Дива ходит «питаться» другими мужчинами разных видов (как-то даже вышло подцепить эльфа).       Дива была не просто суккубкой, этим она и заинтересовала. Произошло ли странное смешение кровей, может мутация, а может все суккубы так умели, демон принимала любые облики. Правда, в отличии от допплера, она не могла в точности копировать поведение и характер, но тело меняла искусно и точно. Могла обратиться мужчиной, могла обратиться ребёнком, женщиной — на любой вкус и цвет, она была в этом хороша и часто помогала этим умением ведьмаку, после чего даже получала небольшой процент от награды.       — Заждался? — звонко пропела Дива над ухом.       Нурлан оторвал взгляд от кружки, посмотрел на свою «подругу». Та была довольной, разгорячённой после водных процедур, в таверне была импровизированная купальня, услуги которой обошлись этим двоим в копеечку.       — Ты уже пьян?       Она присела рядом, заказала свиные рёбра, на вопросительный взгляд Сабурова засмеялась.       — Фермер был щедр, — она вытащила монеты из своего мешочка, оттуда же достала серебряный гребень для волос, принявшись делать прическу. — Вот бы за каждый раз мне ещё и платили. Тройное удовольствие! А видел бадью? Больше чем в остальных деревнях, где мы останавливались!       Улыбка Нурлана была похожа на оскал, но Дива была единственной, кто понимал её правильно.       — Надолго мы здесь? — спросила она. — Пожалуйста, скажи что надолго.       — Думаю, сегодня днём отправимся, даю тебе час, — ответил Нурлан. — Уже слухи ходят, что здесь Ведьмак, задержимся — узнаем, кто придёт ко мне первым: заказчик или желающий помериться мечом.       Где-то упали железные посуды, Дива обернулась, тихо посмеялась, кому-то подмигнула, завибрировал медальон — обернулся Сабуров. Молодой кривоносый мальчишка, неуклюже собирал посуду. Он ли занят заклинанием? Каким? Рука по привычке опустилась на ногу, где были набедренные ножны, в них острый клинок, волнообразный для нанесения рваных ран. Заорал мужик за стойкой, судя по всему, владелец таверны, который всё это время откровенно пялился на суккубку.       — Дива.       — Да?       — Читаешь заклинание? Она рассмеялась.       — Пытаюсь совратить того неуклюжего мальчишку, — призналась она тому на ухо. — Сегодня будет мною бредить. Ведьмак отнял руку от оружия, схватил кружку, отпил вино. Ясно. Никакой опасности.       Владелец таверны, отругав белобрысого мальчишку через стойку, налил Диве хлебной настойки, заискивая перед ней улыбкой, представился. Иногда не нужно быть ведьмаком, чтобы понять, какой жалкий человек перед тобой стоит: падкий на женщин и деньги — сильнее, чем кто-либо другой в этой таверне. И было мерзко находиться рядом, когда тот одаривал спутницу Сабурова комплиментами.       Да, дружба с суккубом — вечный флирт поблизости. Пожалуй, единственный явный минус, но Нурлан привык, что Дива привлекает слишком много внимания своими формами, которые когда-то давно скопировала у дочки мельника в Боклере — сам иногда не может оторвать глаз. Но этот мужчина ужасно раздражал.       — Я готова с вами в ложе за ещё одну ванну, — страстно проговорила та. — У вас они прекрасные.       Владелец покраснел, сглотнул, стал звать какого-то Лёшу. «Ну хватит», — хотел сказать Сабуров, увести девчонку подальше от этого отвратительного типа, но понял, что та не просто хочет себя чем-то занять, а наесться перед бродяжничеством до отвала. Если Ведьмак мог бы дождаться свиных рёбрышек, то суккубу обычная еда, всё равно что трава для волка.       Дива оставила Ведьмаку свой мешочек с гребнем, а сама пошла за владельцем таверны на второй этаж. Мальчишка встал за стойку, взяв тряпку, протирая пролитое каким-то мужиком пиво.       И через какое-то время Нурлан понял, что кривоносый подкрадывается к нему, тихо и осторожно, доливает вино, но не уходит, стоит. Мужчина не поднимал глаз, не хватало ещё напугать мальчишку.       — Я уже заплатил, — сказал Сабуров.       — Ведьмак? — внезапно, тихим голосом спросил паренёк.       В ответ Нурлан поднял голову, показав ведьмачьи глаза. Медальон был под курткой, он думал потянуться и за ним, но, судя по чужому лицу, глаз оказалось достаточно.       — А я Лёша, — представился он. — Сколько вы берёте за убийство?       — Смотря что за чудовище и кто просит убить. Лёша посмотрел по сторонам, снова взял бутылку, долил вина ведьмаку.       — Я прошу, — сказал он. — Человека.       — Людей не убиваю.       — Ведьмаки не могут убивать людей? — спросил парень. — А что им с того будет?       — Это мои принципы. Не знаю, что там у других ведьмаков.       — Не убиваете?       — Нет, — холодно сказал он. — Если он не угрожает мне смертью. Парень немного помолчал, взял деньги с мужика с пивом, снова тому налил, вернулся.       — А если этот человек хуже чудовища?       Сабуров снова поднял взгляд, осознанно рассмотрев мальчишку. На вид лет двадцать, может чуть меньше, хорошая одежда, крепкое тело, рост, разве что, коротковат. У такого, возможно, найдутся деньги, но...       — Людей не убиваю.       — Сделай исключение.       — Я уже объяснил тебе, парень, — как можно спокойней сказал Сабуров. — Ты сам понимаешь, о чём меня просишь?       — Я заплачу тебе, как только убьёшь, — решительно сказал тот. — Я хотел бы сам, но не могу. А затем Лёша добавил:       — Я не убийца. Сабуров сдержанно посмеялся.       — Значит, руки марать не хочешь.       Тот отрицательно покачал головой. Ясно. Этот ребёнок переживает бунтарский возраст, ему бы девочку — занять голову другим. Ему кажется, что всё вокруг несправедливо. Интересно, что за человек? Нужно отомстить его задире?       — Попробуй убедить меня в том, что он заслуживает смерти, — сказал Нурлан. — И, может быть, я соглашусь.       Уши и щёки парня покрылись красным румянцем, он отошёл от ведьмака, слушая, как один из работников просит пива. Звякнули монеты, Лёша налил в кружку из бочки, а затем глаза их встретились. Этот человек был слишком наивен, наверное, стыдно было рассказать, что какой-нибудь ровесничек обозвал его мать нехорошим словом.       — Он продаёт мою сестру за деньги, — внезапно сказал Лёша. Сабуров медленно допил своё вино.       — Обычное дело, — сказал он. — У меня две кружки вперед. Лёша послушно прибавил вина.       — Владелец таверны, — тихо, с каким-то отчаяньем добавил парень. — Мой отец. Если вы его убьёте — таверна станет моей, сестре больше не придётся… и у меня будут деньги, я всё отдам.       Где-то засмеялась компания мужчин, храп одинокого пьяницы в углу оборвался. Нурлан снова повторил:       — Я не убиваю людей.       — Этого вам мало? — спросил Лёша. — Он не лучше чудовищ, которых вы убиваете.       Нурлан смотрел на парня, тот не отрывал от него решительного взгляда. Этот Лёша мягок, но уверен в каждом своём слове. Он добрее всех в этой полухарчевне, но просит убить отца — до чего людей доводит отчаянье.       — Что мешает взять сестру и сбежать? — спросил Сабуров.       — Она заперта, проблема в том, что я не знаю, где. Хочу, чтобы он умер, но перед этим рассказал, где она. Нурлан кивнул, вытащил кинжал из ножен, положил перед Лёшей.       — Возьми и убей. Он развлекается с суккубкой на втором этаже, — низким, негромким голосом проговорил ведьмак. — Застань его врасплох, ты ведь хочешь его смерти. Приложи нож к шее, выпытай нужную информацию и зарежь.       — Убери нож.       — Возьми и защити сестру.       — Спрячь нож. Я не убийца.       — Да, не убийца, — сказал Нурлан. — Ты трус.       Он взял кинжал, вложил в кожаный чехол обратно, выпил вино, и встал. Он несколько часов сидел на месте, а теперь пошёл на второй этаж — не выполнять задание, нет, забрать Диву и пойти в другую деревушку. Здесь видимо ничего нет, нужно ближе к краю, к кладбищу, может будут заявления о гулях. Не хотелось ему сидеть напротив этого мальчишки, пытающегося надавить на жалость, коей у ведьмака было не много.       Нашёл комнату с фермером, тот спал без сил, Дива хорошо поела за ночь, значит они в комнате главного — самая крайняя. Как он понял? По звукам. Открыл незапертую дверь, застал их в процессе. Суккуб с покорно расставленными ногами, владелец таверны между них.       — Ну всё, пойдём, — сказал Нурлан.       — Подожди за дверью, — посмеялась Дива.       И правда, лучше за дверью — ничего отвратней тела этого мужчины он не видел. Что-то едва слышно шелохнулось за поворотом к ступенькам, Сабуров не придал этому значения — должно быть тот мальчишка, всё ещё неуверенно пытается придумать, как переубедить ведьмака. Тот пошёл в снятую комнату, маленькую, с узкой кроватью, которые многие посчитали бы непригодной для сна, но ведьмак и не на таких спал, ночлегом часто служил лес, кроватью — земля, так что даже это недо-ложе Нурлану было приятно.       Звуки и стоны прекратились, задрожал медальон, мужчина замер, прислушавшись. Суккубка приоткрыла дверь, с улыбкой на лице сказала, что хочет остаться ещё на ночь.       — Я что, зря соблазнила того мальца? Дай мне ещё ночку, и мы пойдём, — весело проговорила она. — Ох, ну что ты такой серьёзный? Задание?       — Нет, — сказал он. — Хорошо, ещё ночь. Она хлопнула в ладоши.       — Тогда я побежала, сначала в магазинчик украшений, а потом обратно, — довольно сказала та. — Буду утром!       Дверь закрылась, он сел на кровать, затем лёг — сразу в куртке, не сняв лёгкой брони, при оружии. Он просто вздремнёт, а потом они пойдут скитаться по деревням дальше.       Суккубка хмурилась среди ночи, при свете свечей её лицо было милым, маленьким. Она пришла от сына владельца таверны, была остро недовольна, и не из-за часа у Лёши, а из-за отказа Нурлана.       — Ты ведь можешь его убить! — говорила она. — Я так зла! Паренёк такой хорошенький, а его так изводят! Нурлан вопросительно посмотрел на Диву.       — Ты не знал? — спросила она. — Его сестричку держит в заложницах! А его продаёт всяким мужикам. Поверить не могу, и я с тем козлом… Фу...       — Что? — спросил Сабуров.       — Да, вот так, — сказала девушка. — Ну ты только посмотри на него… Такое милое создание!       Дива в следующую минуту переменилась, перевоплотилась в кривоносого мальчишку, спрятала платье одеяльцем. Нурлан тяжело вздохнул. Он правильно понял? Сестра в заложниках, а продают для плотских утех мальца? Какой извращенец будет платить за то, чтобы сунуть этому парню? Придумают же люди себе развлеченье.       — А ты чего расчувствовалась? — спросил Нурлан. — На тебя не похоже.       — Просто… — Она вздохнула. — Мы с ним так похожи! Он, знаешь, умеет-       — Похожи? — перебил Сабуров. — Не смеши, пожалуйста. Никого я убивать не буду.       — Может я тогда? Ножик дашь?       — Нет, дура, мы завтра уходим. Забудь об этом.       — Нурлан, — захныкала она. Точнее он. Дива всё ещё была в образе Лёши.       — Верни дочку мельника, не порть мне настроение, — сказал ведьмак.       — Не верну, — сказала она. — Теперь вечно такой буду, пока не поможешь. А затем, немного погодя, добавила:       — И чтобы плату не смел с него брать.       — Точно дура, — вздохнул Сабуров. — Давай спи, завтра отправляемся.       — Думаешь, переубедишь меня? — спросила она грозно. — Нет, даже не надейся, мы с этим мальчиком — родственные души! Буду ходить с тобой в его облике, пока тебе не надоест!       — Уже надоело.       Она капризно застонала, откинулась на подушку, вернула дочку мельника из Боклера, а затем вскочила, поправляя платье.       — Тогда эту ночь у него в комнате проведу, — сказала та. — А ты сиди один. И зло хлопнула дверью.       Стало тихо. Нурлан устало лёг на её место, уснул, думая о том, как, наверное, хорошо быть тем богатым беззаботным фермером.       Дива сегодня, на удивление тихая, сидела с ним рядом, улыбалась, и речь её действительно была похожа на речь дочки мельника — задорная, смешная. Лёшу не было видно, только мелькнул парочку раз, как ни в чём не бывало, с улыбкой, отчего-то счастливой. Суккубка, выходит, ничего у него не высосала? Странно. Они отправились на повозке с продуктами, и Дива снова завела старую песню:       — Помнишь, говорила, что буду теперь ходить в облике Лёши? — спросила та.       — Нет, — сказал Сабуров. — Не смей. Она улыбнулась.       — Доедем, стану, — сказала та. — Не хочу сейчас пугать старика и его лошадей. Перевоплощусь как приедем.       Нурлан вновь тяжело вздохнул. У суккубки был свой характер, тяжелый, не поспоришь, — она покорна только в постели. Придётся ждать, пока она перебесится, неделю максимум подуется, а потом снова задорно воплотится в грудастую девчонку, чтобы найти чем подкрепиться.       — Вот привыкнешь ко мне, к облику этому, и тебя точно жалость за Лёшку возьмёт, — сказала она. — Я и вещей мужских на деньги фермера прикупила. Так вот что за узелок у неё в руках.       — Делай что хочешь, — сдался Собуров. — Иногда тебя тяжело понять.       — Тебя понять тяжелее! — возмутилась она. — И купи мне еды.       — Тебе-то зачем?       — Теперь я буду как человек. Так что купи мне еды!       — Говорил тебе, что лошади на твоём фоне — умнейшие создания?       — Нет. Он взглянул на девушку.       — Вот теперь говорю.