A crown seldom enjoyed

Лекса ожидала, что Леди Кларк обустроится всего за пару дней. Она предполагала что леди -мягкая южная женщина, которая будет сидеть в своих комнатах, улыбаться и склонять голову при встрече, ну и как правило, затем исчезать на фоне замка, пока они не забудут про ее существование. К тому же, она наивно думала, что Титус забудет про гостью быстрее чем другие, и прекратит пользоваться услугами дегустаторов, проверяющих ее еду, и часовых, работу которых он тоже увеличил. К сожалению, южная леди затрудняла эту задачу своим поведением. Во время праздника, посвященного ее прибытию в замок, Леди Кларк вела себя очень тихо и сдержанно. Сидя между Леди Гвендолин и Сэром Фартингом, она в основном молчала, раскладывая еду по тарелке, и Лекса любезно не вовлекала ее в разговор. Девушка явно чувствовала себя неуютно и скучала по дому. Леди Кларк ушла всего через несколько минут после того как выразила свое почтение, что было разрешено правилами придворного этикета. Следовательно, Лекса ожидала, что гостья будет пребывать в основном в своих покоях. Но она совсем не ожидала того, что обнаружит Октавию, которая постоянно ищет сбежавшую от нее девушку. Хоть она и не хотела, чтобы Леди Кларк чувствовала себя заключенной, она велела Октавии всегда быть рядом с ней, чтобы успокоить как опасения Титуса, так и ее собственное беспокойство по поводу безопасности придворной дамы. Но вместо этого она часто видела Леди Кларк из окон библиотеки, которая в одиночестве бродила на стенах замка или смотрела на окружающую ее пустошь. Если она и оставалась у окна после того, как извещала об этом свою охрану, и наблюдала, пока дворянка не возвращалась внутрь, то это было только для безопасности девушки. Когда звуки во дворе усиливаются, чей-то вскрик вырывает ее из мыслей. Линкольн отступает на пару шагов, размахивает плечом, весело ухмыляясь Ане. Воины, находящиеся на тренировочной площадке, выкрикивают насмешки и дразнят, и Линкольн делает жест в их сторону, от которого как уверена Лекса, леди Кларк покраснела бы если заметила. Она улыбается, когда видит, как Аня вытирает каплю пота со лба. «Ты смухлевала.» — кричит Линкольн, вставляя меч в ножны. «Войны никогда не ведутся честно», — сообщает ему Аня, и резкости в ее голосе достаточно чтобы привлечь внимание Лексы, которая выходит на тренировочную площадку. «Хорошо, что мы не собираемся в ближайшее время воевать, Леди Мормонт». Аня поворачивается, чтобы взглянуть на нее, нахмуривая брови, прежде чем коротко кивнуть. «Ваше Величество. Всегда лучше быть готовым. Мы не такие, как эти южные рыцари, которые тренируются для турниров. Мы сражаемся для того, чтобы защитить свои земли». «Я знаю, мой друг», — Лекса преодолевает расстояние между ними и кладет руку Ане на плечо. «Но пока царит мир, почему бы нам немного не развлечься?». Ее рука скользит к мечу, и ощущение ударов в руке сразу же утомляет ее. Когда она вытаскивает его из ножен, прислушиваясь к звону металла и чувствуя теплый, тяжелый вес, перетекающий в руку и плечо, ей кажется, что она вернулась домой из долгого путешествия. Она снимает плащ, передавая его ближайшему слуге, и размахивает мечом по кругу, расслабляя запястье. «Ты поборишься со мной?» Аня занимает свою привычную позу, которая так знакома ей. Хоть Аня и была дворянкой и ее кузиной, они никогда не отказывались от учебных боев друг с другом в детстве. «С удовольствием, ваше величество». Они встают в боевую стойку и двигаясь по кругу. Это пробный, изучающий ход, они оба терпеливые и опытные воины, но именно Аня в конце концов делает первый шаг, стремительно ринувшись вперед, что Лексе еле удается сдержать. Как только удается отступить в сторону, она вращается на пятках и блокирует следующий выпад своей кузины, звеня своим мечом, который посылает дрожь по ее руке. Ее собственный удар не задевает Аню, которая, будучи капитаном ее Королевской гвардии, легко уклоняется от ее атаки, и Лекса вовремя уклоняется, пропуская удар, который направлен прямо в голову, и встречая второй удар Ани своим мечом. На мгновение их клинки смыкаются, и Аня усмехается, тихо произнося: «Ты слишком долго сидишь за своим столом, кузина». Этой насмешки достаточно, чтобы вернуть ее к серым дням, проведенным во дворе Медвежьего острова, когда они дрались друг с другом больше, чем следовало бы. Ее глаза сужаются, и она из последних сил отталкивает Аню, отбрасывая ее на несколько шагов. Краткой передышки достаточно, чтобы позволить ей уклониться от следующей атаки Ани, и быстро обойдя ее, наносит ей два удара по рукам и спине. Аня отражает третий выпад, но она явно утомлена, и требуется всего несколько более тщательно прицельных атак, чтобы ее противник оказался на спине, и острие меча Лексы прижато к ее шее. Ее кузина роняет меч, поднимает руки, и Лекса дарит ей свою ухмылку. Возбуждение после боя не похоже ни на что другое, и ей кажется, что неразбериха из-за бесконечных часов, проведенных за бумажной работой за столом, разлетелась прочь. Отступая на шаг, она протягивает руку, чтобы помочь Ане подняться, похлопывая ее по плечу и добродушно говоря: «Превосходная попытка, Леди Мормонт». «Я почти победила вас, ваше величество», — усмехается Аня, тряся рукой, и Лекса смеется, возвращая меч на свое законное место на поясе. «Возможно, в следующий раз ты одолеешь меня». «Боюсь, что я научила вас всем своим лучшим трюкам». Аня вздыхает, глядя на небо, будто в отчаянии, и улыбка Лексы растет. Она чувствует себя легче, чем за последние несколько месяцев, хотя холод снова окутывает ее тело, напоминая ей, что зима только начинает отступать. Без стремительных движений боя, согревающих тело, ей приходится вернуть свой плащ, когда слуга подбегает с ним вперед. «Ты бы не была хорошим учителем, если бы не сделала этого». Когда она поворачивается, чтобы закрепить плащ на плечах, она замечает светлые волосы, и ее глаза находят Леди Кларк, наблюдающую за ними с баррикад, светлые волосы все еще заплетены в сложные южные косы, а на плечах — белый меховой плащ. Ее брови сдвигаются, а осанка мгновенно напрягается. «Прошу меня извинить». «Ваше величество, » — снова склоняет голову Аня, но Лекса уже повернулась, чтобы направиться туда, откуда наблюдала Леди Кларк, и снова без охраны. «Миледи», — она приветствует женщину с юга мягкой улыбкой и слегка склоненной головой. «Ваше величество», леди Кларк, как и всякий раз, когда они встречались друг с другом, делает самый маленький реверанс, который только можно вообразить, ее глаза горят негодованием, когда она смотрит на Лексу. «Вы впечатляющий боец». «Спасибо», — она вежливо принимает комплимент, и взглянув за плечо Кларк жестом указывает. «Я вижу, что Октавии Сноу нет с тобой». «О, » — глаза Кларк так комично расширяются, и ее голос такой приторно сладкий, и когда она тоже оглядывается через плечо, что Лекса почти смеется. «Её нет? Как беспечно с моей стороны потерять ее.» От её наглости кровь Лексы леденеет, и она внезапно осознает, что они окружены воинами и придворными, наблюдающими за ними краем глаза. Когда она отвечает, ее голос звучит немного жестче, чем предполагалось. «Я предлагаю тебе постараться не делать этого, Сноу позаботится о тебе». «С величайшим уважением, ваше величество», — глаза Кларк злобно сверкают, и она выплевывает титул словно это яд. «Мне не нужен опекун». «Октавия Сноу здесь для твоей защиты», — возражает Лекса, голос повышается, и она видит, как Кларк обнимает себя руками, её спина выпрямляется, а уголки ее губ сжимаются. «В самом деле? Такое ощущение, что я нахожусь под домашним арестом». «Вы можете идти куда хотите, пока Октавия находится с вами». Лекса твердо заявляет: «Хотя это может показаться вам несправедливым Леди Кларк, пока вы живете в моем замке, вы находитесь под моей опекой, и именно так я считаю нужным защитить вас». Не дожидаясь дальнейших пререканий, она поворачивается на каблуках и уходит, останавливаясь только для того, чтобы сказать охраннику. «Проследите, чтобы Леди Кларк проводили обратно в ее комнаты». Она не видит возмущенного выражения лица дворянки, но резкий вдох, который она слышит, представляет ей полную картину, которая будет преследовать ее следующие несколько часов. *** «Леди Кларк!» Она вздрагивает от голоса позади нее, теперь такого знакомого, что он начинает раздражать ее. Придворные, закутанные в меха и бархат косятся в её сторону, хмурясь от удивления и замешательства. Арочные проходы с высокими потолками из деревянных балок, разветвляющихся и простирающихся от одной стены к другой, позволяющие звукам эхом отражаться от одной стены к другой. Через каждые несколько шагов узкое окно пропускает бледный свет на холодные каменные полы, и Кларк ускоряет шаг, замечая редкий солнечный свет, проникающий сквозь затуманенное стекло. Лязг оружия и стук латов позади становится громче, и поэтому она знает, что Октавия ускоряется чтобы догнать её. Через мгновение чья-то рука обвивается вокруг ее руки, рывком останавливает, и она разворачивается на пятках, вырываясь из хватки охранника с возмущенным взглядом. «Отпусти меня, Сноу». Октавия слегка наклоняет голову, и ее голос резок, когда она говорит: «Извините, миледи, но ее величество поручила мне все время сопровождать вас, вы не можете продолжать бродить она». Ее губы сжимаются в тонкую линию, и когда их глаза встречаются, Кларк видит ярость, под ее выражением лица. Горькая, мрачная радость затягивается внутри нее, и она надменно вздергивает подбородок. «Возможно, тебе стоит научиться не отставать». «Возможно, вам стоит сказать мне, куда вы идете». После недолгой паузы, Октавия возмущенно добавляет: «Миледи.» «Что, если я не хочу?» Она возражает, хмыкнув, и отчетливо осознает, что они привлекают все любопытные взгляды, и что она звучит как капризный ребенок, но ее жизнь на севере полна очень немногих удовольствий, одно из которых беспокоит ее. На мгновение Октавии кажется, что она вот-вот сорвется, и Кларк с удовольствием наблюдает за ней, когда она собирает последние остатки самообладания в некое тонкое лоскутное одеяло. «Я не думаю, что это имеет значение для ее величества». От этих слов по спине пробегает ледяная дрожь, перехватывает дыхание, и огонек ярости вспыхивает в ее животе. Стены окружают со всех сторон, твердый камень давит на неё, и она начинает тяжело и рвано дышать. Выражение лица Октавии колеблется, как будто она улавливает эту мимолетную перемену, но через несколько секунд охранник возвращает свой суровый взгляд и мрачное сжатие губ, и только искорка самодовольства в ее глазах заставляет Кларк сжать челюсти. «Тогда я предлагаю тебе не отставать, Сноу». Выплевывает она, поворачиваясь, чтобы продолжить свой путь к выходу. Стражи, стоявшие у высокого дуба, на мгновение показалось хотели остановить ее, но что-то в ее выражении лица должно быть убедило их, что с ней нельзя шутить. Двери распахиваются при ее приближении, и, несмотря на дни, проведенные в замке, порыв холодного воздуха, который врывается с оледенелого двора, по-прежнему вызывает дрожь по спине. Ее пальцы нащупывают подбитый мехом край ее плаща, и она стягивает его ближе. На груди золотыми нитями вышита, ярко сияющая роза, и именно от нее она черпает силы, чтобы выйти во двор, а ее разъяренная стража всего в шаге от нее. Вихри снега уносятся ветром, несмотря на то, что бледное солнце пробивается сквозь дымку в небе, и приземляются на мех ее плаща, задерживаясь на мгновение, как сверкающие звезды, пока не тают, исчезая в небытие. Снег, пожалуй, единственное чистое, что есть во дворе. Он покрывает темные каменные стены, на которых висят белые знамена с изображением волка. Солдаты и слуги заполняют все пространство, как крысы, снуют с места на место. Кузница пылает от жара и шума, невероятный грохот металла наполняет ее уши, и Кларк морщит губы, когда делает несколько шагов по крытой дорожке к ледяной мостовой. Тренировочная арена в течение дня пуста, и ее вид пробуждает воспоминания о королеве, о том, как двигалось ее тело, защищаясь от Леди Мормонт, а затем ее голос, когда она отчитала Кларк из-за её просьбы избавиться от Октавии. Ноги несут ее по двору в быстром темпе, осторожно избегая льда. Не годится упасть перед большей частью севера, и она давно научилась следить за своими шагами в этом обледенелом царстве. Она чувствует, как на нее смотрят, рассматривая ее, как экзотическую диковинку, и она приподнимает подбородок, кривит губы в отвращении. Гордость за свой дом заполняет ее грудь, согревая ее от сурового холода севера. «Миледи, куда вы идете?» Она должна перестать закатывать глаза на голос Октавии, ее ноги не запинаются, когда она отвечает. «Королева сказала, что я могу идти, куда захочу, пока ты рядом со мной, так что это то, что я собираюсь сделать». «Я думаю, что Ее Величество имела в виду библиотеку или септу, а не город». Октавия стреляет в ответ, и Кларк надменно вздергивает подбородок, поворачиваясь, чтобы поймать взгляд охранника. «Тогда она должна была быть яснее». Октавия смотрит на небеса, как будто просит помощи у своих богов, но Кларк не останавливается, чтобы дать ей передышку, а вместо этого идет вперед. Снег хрустит под ногами, сверкает при утреннем солнечном свете, и рассыпается под ее ногами. Когда она проходит под опускной решеткой, она колеблется лишь на мгновение. Кларк еще не покинула святилище комплекса Винтерфелл и на мгновение она неуверенно вспоминает слова королевы и возмущенные выражения лиц северных лордов и дам по ее прибытии. Октавия останавливается в шаге позади и говорит. «Вы все еще можете вернуться в замок, миледи», — в ее голосе звучит отчетливо насмешливая нотка. «Возможно повара могли бы приготовить что-нибудь из ваших традиционных блюд, может хороший жидкий мясной бульон?» Губы Кларк яростно сжимаются, и она хотела бы повернуться и ударить девушку по голове за ее дерзость, но вместо этого она, успокаиваясь, вздыхает и направляется к рыночной площади. Здесь особо не на что смотреть. Зимний Городок находится в тени замка в южной части и защищен своими высокими стенами от пронизывающих северных ветров, которые могут идти прямо с земель за Стеной. Он состоит из зданий в основном из дерева или камня с толстыми соломенными крышами. Они приземистые и четырехугольные, чтобы сохранять тепло, земля под ногами забита грязью, а в тех немногих местах, где начал таять снег, скользкая. В воздухе витает сильный запах сырого сена и древесного дыма, и городок наполнен людьми. Октавия толкает ее в сторону, чтобы двое рыцарей проехали под решеткой верхом. Один из них грубо приветствует дежурных, которые смеются и жестикулируют в ответ так же грубо. Кларк морщит нос, отводя взгляд, и ступает на рынок. На этот раз она рада Октавии, как тень следовавшей за ней, когда она пробирается сквозь толпу горожан, которые смотрят на нее с любопытством и неуверенностью. В центре площади есть большой колодец, и прилавки расположены вокруг него неопределенно круглой формой, что доставляет продавцам достаточно места для размещения своих товаров. Хоть у Хайгардена и нет города прямо у стен, как в Винтерфелле, но речные баржи, плавающие вверх и вниз по Манделю, и торговые караваны, пересекающие Цветочную Аллею по пути на запад, всегда, как известно, останавливались в их родовом гнезде. Их товары выставлялись в одном из просторных, крытых розами дворов, чтобы продавать их молодым благородным дамам, а позже и слугам дворца. Жители Зимнего Городка открыто рассматривают ее шелка и меха, но не осмеливаются подойти достаточно близко, чтобы спросить ее, кто она и откуда пришла, и вместо этого, когда она идет, толпа расходится достаточно, чтобы позволить ей добраться беспрепятственно до прилавков. Она не знает, из-за ли это ее царственной осанки или тяжелого меча Октавии, идущей за ее спиной. Первый ларёк, к которому они подходят, заполнен твердым, тяжелым сыром и копченостями, и Кларк тяжело сглатывает слюну в горле. «Не в вашем вкусе, миледи?» — беспечно спрашивает Октавия, и Кларк бросает на нее колкий взгляд, когда мужчина за стойкой прищуривает глаза. «В Хайгардене еда совсем другая, — поясняет она легким тоном, — но это, я уверена, идеально подходит для долгих зим на севере». Она дарит мужчине улыбку, которая, кажется, обезоруживает его. Это привычка — играть теплую добрую дворянку. В Хайгардене бабушка научила ее, что ее роль зависит от любви людей, что быть любимой дает больше власти, чем когда люди бояться. И хотя она знает, что у нее нет шансов получить любовь этого северного народа, она не может не попытаться. Прежде чем Октавия успевает что-то сказать, она идет дальше, переходя от одного прилавка к другому. Она снова колеблется у киоска, обвешанного изящными драгоценностями, ее взгляд ловит блеск жемчужной серег, обернутых вьющимися лозами из темного металла. Она протягивает руку, чтобы прикоснуться к нему нежными пальцами, и скрепя сердце благоговеет перед их мастерством. Камень в виде капли обрамлен металлом, но сияние жемчужины все еще заметно, как свет луны на облачном ночном небе. «Это прекрасно», — тихо признает она, и когда женщина за прилавком не отвечает, с любопытством оглядывается на Октавию. «Госпожа Генер — одна из лучших мастериц севера», — объясняет Октавия, а затем жестикулирует что-то странное и быстрое: «Но она не слышит вас». «О, » — взгляд Кларк возвращается к женщине, которая двигает руками в ответ Октавии. «Она по-настоящему талантлива, почему она не переносит свое дело на юг? У нее будет большой бизнес в Королевской Гавани». Октавия хмурится, лицо ее искажено отвращением: «Зимний Городок значительно вырос за последние несколько лет, сейчас это один из главных торговых городов севера. Здесь у нее много покупателей. Кроме того, она с севера, и никогда не поедет в Королевскую Гавань. «Но если бы она могла получить больше за свои товары…» — настаивает Кларк. Октавия прерывает ее, просто сказав: «Она с севера, миледи». Кларк мгновение смотрит на нее, задумчиво поджимая губы, а затем поворачивается, чтобы снова двинуться вперед, хотя теперь она уже меньше уделяет внимание прилавкам. «Ты когда-нибудь был на юге, Сноу?» «Я был в Орлином Гнезде, миледи», — сухо отвечает Октавия, и Кларк кивает. «Так откуда ты знаешь, что тебе это не нравится, если ты никогда там не была?» Октавия фыркает смешно и возмущенно. «Люди юга…» — она резко прерывает себя, но Кларк продолжает наблюдать за ней, ожидая. «Какие?» — наконец подсказывает она, останавливаясь, и смотрит, как ее стражник борется со своими сомнениями. «… тщеславны, миледи». Октавия выпячивает подбородок, и на случай если Кларк ждет извинений, дав знать, что она их не получит. Нехотя ее губы растягиваются в улыбке. «Я могла бы тебя высечь за это», — небрежно замечает она, и лицо Октавии становится напряженным, но она не отступает, и Кларк пожимает плечами, снова двигаясь. «Но я не буду», — через плечо она видит, как расслабляется позвоночник Октавии, и добавляет: «Кроме того, по общепринятому мнению, северные люди недружелюбны и скучны». Октавия смотрит на нее с нечитаемым выражением лица, если не считать смешинок в ее глазах. Они продолжают идти в тишине, пока Кларк не говорит. «Тебе понравилась Королевская Гавань, если бы ты поехала». Ее отец всегда говорил, что она слишком упряма. Эта мысль вызывает у нее приступ боли, когда она думает о своем отце, о том, что видела его в последний раз перед отъездом, о слезах на его глазах. Чтобы отвлечься, она продолжает говорить. «Улиц так много, что можно заблудиться на несколько дней и оказаться сытым и пьяным, и истратить кошелек полный золота. На каждом углу есть таверны, и ты можешь найти там все, о чем мечтала: шелка, сатин и драгоценности». «Это все?» Октавия криво замечает позади нее, и Кларк фыркает. «Согласись, это лучше чем то, что предлагают вам здесь». «Простите меня, миледи», — говорит Октавия, хотя в ее голосе нет ни малейшего сожаления. «Но я сомневаюсь, что вы действительно знаете, что из себя представляет Королевская Гавань». «Я была там много раз, — возражает она, — с самого детства». «А когда вы ходили по улицам без свиты и охраны?» Октавия приподняла бровь: «Я думаю, у вас с принцем было мало времени, чтобы побывать на настоящих улицах Королевской Гавани». «Улицы такие же настоящие, как и здесь», — она топает ногой по утрамбованной земле. «Земля такая же твердая, стены такие же высокие», — на мгновение она задумывается: «На самом деле, намного выше». «Я не это имела в виду», — голос Октавии становится громче и взволнованнее, и Кларк чувствует на мгновение неуверенность. Теперь они отошли от рынка, бродят по оживленной улице, заполненной мастерскими и домами, и, хотя вокруг все еще есть люди, она внезапно ощущает, что находится очень далеко, за пределами защиты королевы. Октавия, кажется, улавливает ее беспокойство и делает вдох, словно пытаясь успокоиться. «Я только имела в виду», — продолжает она более спокойно, «То, что вы никак не можете понять, что на самом деле значит быть простолюдином в одном из этих городов. Королева хорошо относится к нам, наши налоги не слишком высоки, и ее обожают, но все же есть большая разница между Зимним Городом, который она знает, и Зимним городом, известным тем из нас, кто здесь вырос.» «Я знаю Хайгарден лучше, чем любой человек на земле, даже мой отец», — яростно возражает Кларк, и Октавия тяжело вздыхает. «Но знаете ли вы это, как слуги, которые вам прислуживают?» произносит она требовательно, а затем добавляет: «Миледи». «Я…» Кларк не привыкла запинаться на словах, но здесь происходит именно это, неуверенно поглядывая на людей вокруг нее. «Это не ваша вина», — с горечью произносит Октавия, хотя, когда Кларк смотрит на нее, она слабо улыбается: «Вы не могли этого знать». «Я могу научиться», — парирует она, хотя ее голос теряет резкость. «Я быстро учусь. Однажды я буду править Хайгарденом и Пределом.» «Я знаю, — слабо улыбается Октавия, — но невозможно научить жизни простолюдинов, миледи. Вы должны погрузиться в это». «Тогда покажи мне то, что в твоих силах», — серьезно говорит ей Кларк. «Пожалуйста, я хотела бы узнать». «Вы уверены?» Октавия хмуро смотрит на нее, явно неуверенно: «Королева не одобрит это, или сир Индра». «Мне все равно», — яростно качает головой Кларк. — «Покажи мне, Октавия». Звучание ее имени заставляет охранника прерваться. «Я хочу научиться.»