A crown seldom enjoyed

Позже, Королева встает со своего трона и распускает их всех. Перед тем, как уйти, она указывает на то место, где стояла Кларк, стараясь не дрожать от холода и избегая любопытных взглядов дворян окружающих ее. «Сегодня вечером», — перекрикивает ропот рассеивающейся толпы Королева Лекса. «Состоится пир в честь Леди Кларк». Эти слова вызывают страх в ее животе. Вечер уже начинает приближаться к замку, послеполуденное солнце медленно темнеет, время идет и свечи догорают. Она надеялась, что слухи о северянах окажутся правдой, что они на самом деле лишены чувства юмора и суровы, в случае чего она сможет принять теплую ванну и забрать тарелку с едой, свернувшись клубочком под самыми теплыми мехами, которые есть в замке. Королева исчезает за тщательно охраняемой дверью на помосте, но Кларк не везучая. Несмотря на то, что никто не приветствует ее открыто, дворяне, медленно заполняющие большой зал, находят время, чтобы осмотреть и оценить ее. Судя по их зажатым лицам, то, что они видят, им не по душе, и как только она сбегает от них по узкому коридору, позади нее появляется Октавия. «Миледи!» Глаза Кларк сжимаются, она тихо ругается, прежде чем выражение ее лица смягчается, и она поворачивается, слабо улыбаясь приближающемуся охраннику. «Что-то не так?» Октавия хмурится, скофуженная и немного подозрительная. «Я должна проводить вас в вашу комнату. Я буду… сопровождать вас во время вашего пребывания здесь «. Кларк пытается сдержать раздраженную улыбку. «В самом деле? Тебе не нужно этого делать, я уверена, что я в полной безопасности». На самом деле, судя по кислым выражениям лиц некоторых дворян, она уверена в прямо обратном, но мысли о том, что возмущенный стражник будет следовать за ней везде, достаточно, чтобы заставить ее рискнуть. Губы Октавии сжимаются, и она упрямо качает головой. «Я все еще буду сопровождать вас, миледи». Почувствовав что она проиграла, Кларк просто кивает, снова возвращая кроткую улыбку на свое лицо. Октавия смотрит на нее еще некоторое время, но затем поворачивается, уверенная, что она последует за ней и проводит ее через лабиринт проходов. Кларк идет за ней, как послушный щенок, но, повернутой к ней спиной Октавия не может увидеть жесткое выражение на ее лице. Пока она будет мягкой и скромной, позволив им забыть о ней, пока она не сможет вырваться из-под наблюдения Октавии настолько времени, сколько хватит чтобы сбежать. Действуй как невинный цветок, но будь змеем внутри. Она отлично умеет притворяться. *** Мягкое прикосновение головы к бедру отвлекает внимание Лексы от тревожных бормотаний мейстера Титуса, к ее огромной благодарности. Взглянув вниз, она проводит пальцами по голове Либерти. Большой песчаный лютоволк всегда был ласковым, с тех пор как она была всего лишь щенком, все еще размером с взрослую собаку. Лютоволк тихо рычит от удовольствия и прижимается к ее ноге, требуя к себе внимание. Рядом с ней, Лекса видит как Хонор бросает на свою сестру косой взгляд с того места, где он сидит, царственный и мужественный, но Лекса не обращает на него внимания. Он ходит за ней по пятам большую часть дня, послушный, молчаливый и неподвижный, словно тень. Хотя он не такой ласковый, как его сестра, его постоянное присутствие успокаивает. Несколько других волков также бродят по комнате. В углу, свернувшись калачиком, лежит Сейдж, его светло-серый мех выглядит мягче при свете очага. Но ее больше волнует Фейт. Белая волчица большую часть дня была не в себе, беспокойная и скулящая, а теперь сидит, свернувшись калачиком у двери, как будто кого-то ждет. «Вы слушаете, ваше величество?» Несмотря на свои мысли, она возвращает к нему свое вниманию. Титус наблюдает за ней с видом наставника, которому не хватает ума справиться со своим подопечным и она морщится от того, что ее застали врасплох. Трудно слушать бесконечные проблемы и заботы ее советника после бокала вина, сидя в меховой накидке при пылающим перед ней огнем, но она заставляет себя сосредоточиться. «Мои извинения, Титус. Я просто беспокоюсь о Фейт, она кажется озабоченной». Тит бросает неприязненый взгляд туда, где лежит Фейт. Хоть он и является мейстером семьи Старк более сорока лет, ему все еще предстоит научиться любить лютоволков, которые появились из леса, когда Лекса была коронована на поле битвы, все еще окрашенная кровью ее отца. «Возможно она встревожена нашим гостем, ваше величество». Он бросает на нее многозначительный взгляд, и Лексе приходится осушить свой бокал, чтобы не съежиться. Похоже, она случайно перешла со скучной, но безопасной темы о торговых делах с Железным банком к гораздо более опасной теме — Леди Кларк. «Я чувствую, что ты все еще не одобряешь нашу гостью?» — спрашивает она с кривой улыбкой. «Несмотря на то, что ее приезд показал, что она, как я уже сказала, просто безобидная девушка». «Многие из ваших врагов думали, что вы просто безобидная девушка, ваше величество». Мейстер Титус сердито смотрит на нее. «Тогда хорошо, что девушка Тирелл не вышла из кареты с 30 000 мужчин и семью лютоволками, не так ли?» Она старается не показаться скучной, но разговор уже давно избитый до смерти. Ее руки замерли в рассеянных ласках, и Либерти выражает свое недовольство пронзительным воем. Лекса послушно возвращается к расчесыванию большого волка. «Это кажется неразумным приводить врага в замок, когда у нас всего несколько лет относительно стабильного правления». Титус тревожно барабанит пальцами по трости в своих руках, и Лекса закрывает глаза, ее терпение заканчивается. «Титус, ты ведь понимаешь мои мотивы? Девушка — разменная монета, не более. После Короля Телониуса и его сына, Тиреллы — самая могущественная семья в королевстве. Я не могла потребовать, чтобы Телониус отправил своего единственного сына, в качестве акта доверия, не так ли? Но Леди Кларк в замке демонстрирует добрую волю.» «Добрая воля». Титус усмехается: «Девушку, вероятно, послали с ядом, или она является убийцей, маскирующейся под девушку из Тиреллов». «Довольно!» Лекса с такой силой хлопает кубком, что Либерти лает ей на колени, Сейдж просыпается, и даже Фейт поворачивается на шум. Только Хонор остается рядом с ней, как статуя. «Я больше не буду об этом говорить. Решение уже принято мной, Королевой. Было бы хорошо если ты вспомнишь свое место, Титус.» Мейстер тут же съеживается, так низко кланяясь, что Лекса думает, что его нос может коснуться земли. «Мои извинения, ваше величество, я не хотел подвергать сомнению ваши решения». «Оставь меня, Титус», — ее гнев все еще бурлит внутри нее. «Я должна подготовиться к пиршеству». «Как пожелаете.» Титус обходит Фейт, оставляя Лексу сидеть одну перед огнем. Она наблюдает, как пламя танцует в очаге, ее мысли о девушке из Тиреллов, которая появилась ранее в этот день. Напуганная, думает она, но с долей упрямства и остроумия, что заставляет Лексу радоваться, что она предпочла ее одному из других дворян. К тому же она, как слухи и говорили, несомненно, красивая. Лекса никогда не интересовалась праздными сплетнями, но одно дело не слушать, а другое — совсем не слышать. Но, как и в россказнях, волосы девушки действительно похожи на чистое золото, глаза — как ясное летнее небо, а кожа — светлая, как драгоценный фарфор. Лекса стряхивает наваждение, когда Фейт приближается к ней, уткнувшись носом в ее колени, где все еще лежит голова Либерти. Песчаная волчица поворачивается и огрызается на сестру, рыча на нее, и Фейт отпрыгивает на шаг, но затем удерживается на месте, рычание вырывается из ее груди. Лекса прерывает бой до того, как он может начаться, отодвинув голову Либерти, чтобы отругать ее, и подталкивая Фейт на другую сторону. Вскоре волки снова устроились, большой кучкой шерсти, и Фейт смотрит на нее снизу вверх, тихий вой покидает ее горло. «Да, я знаю», — Лекса гладит волка по ушам, и глаза Фейт закрываются от блаженства. — Она тебя тоже сильно увлекла.» В дверь стучат, и она знает по тому, как она распахивается, прежде чем она успевает попросить подождать, что Аня Мормонт, капитан ее Королевской гвардии, войдет в комнату. Аня высокая и гибкая, в каждой линии ее тела заложена сила. Ее глаза проницательны и скептичны, и ее кузина остроумна и яростно предана; прочные узы построены между ними во время, проведенное вместе в детстве, и месяцы, проведенные на поле боя, сражаясь за корону отца Лексы. Ее двоюродная сестра, возможно, единственная, кому она доверяет, кроме единокровного брата, и когда Аня ясно дала понять о своем намерении стать членом Королевской гвардии Лексы, не возникло никаких сомнений в том, кто будет выбран капитаном. Теперь, ее кузина глубоко кланяется, ее белый плащ развевается на ее плечах, и входит в комнату с измученным несчастным выражением лица, которое Лекса научилась не игнорировать. «Аня», — она приветствует ее внутри, наливает еще один кубок вина из графина возле и усаживает подругу в кресло рядом с огнем в ее покоях. Аня принимает ее предложение сесть, но отказывается от вина, качая головой, и по тому, как она садится на край стула, Лекса может видеть, что ей неудобно. «Ваше величество». Даже наедине Аня часто отказывается использовать что-либо, кроме ее титула. Лекса предполагает, что Аня думает ее кузина слишком много вложила в свой путь к короне, чтобы позволить кому-либо забыть, что она королева, и меньше всего ей самой. «Простите за беспокойство.» «Что тебе нужно, Аня?» Ее двоюродная сестра никогда не любила вести светские беседы, поэтому Лекса знает, что на кончике ее языка есть что-то, что она хочет сказать. Когда Аня снова колеблется, Лекса вздыхает и откидывается на стул. — Я подозреваю, что и тебя беспокоит наша гостья?» Аня разочарованно вздыхает, вставая так внезапно, что волки вздрагивают и рычат рядом с Лексой. Аня не обращает на них внимания, тревожно шагая перед огнем, пока она говорит, ее слова резкие, как дождь из стрел. «Ты знаешь, я не люблю ассоциировать себя с Титусом», — ее губы сжимаются при упоминании Мейстера. «Но я боюсь, что он прав в этом отношении. Я не доверяю южанам, даже мягким розам, как Тиреллы, а этой девушке тем более». «Аня, — Лекса старается не казаться слишком уставшей, — девушка не угроза, она всего лишь девушка, находящаяся далеко от дома и напуганная». «Я слышала плохие вещи о женщинах из Тиреллов, — яростно возражает Аня, — что они скользкие, используют яд и соблазняют…» «Ты с Густусом согласились отпустить Трис». Лекса срезает ее, и Аня замолкает при ее словах, ее глаза сужаются и ожесточаются при упоминании ее младшей сестры, посланной также как Кларк, в качестве гарантии мира с югом. Девушка очень милая, на годы моложе Лексы, а Аня — любящая и заботливая старшая сестра. Хоть она и не говорит этого, Лекса знает, что Аня опасается за жизнь своей сестры в Королевской Гавани. «Речь идет не о Трис, — наконец говорит Аня деревянным тоном. — Ты знаешь, наша семья всегда была счастлива приносить жертвы ради короны». «Твое беспокойство за Трис не ставит под угрозу твою преданность». Лекса уверяет ее: «Но мне нужно, чтобы ты мне доверяла. Девушка Тирелл важна для Юга, она наследница одного из крупнейших состояний на Юге, незамужняя, и к тому же, любимица короля и его сына, по общему мнению. Если она в безопасности здесь, в Винтерфелле, Трис будет в безопасности в Королевскрй Гавани.» «Я не доверяю южанам, как ты, Лекса», — тихо говорит ей Аня, и брови Лексы тревожно сдвигаются. «Но если ты уверена, что девушки Тирелл достаточно, чтобы уберечь Трис…» Она замолкает, и Лекса заполняет оставленную ей тишину. «Да, Аня, — она улыбается, приподняв бровь, глядя на кузину. — И ты действительно считаешь ее угрозой? Она кажется слишком застенчивой, она даже мухи не обидит, не говоря уже о том, чтобы спланировать переворот. Я полагаю, мы не увидим ее за пределами септы и банкетного зала. Однако глаза Ани остаются темными, и Лекса думает, что она не слышала последних слов, когда Аня тихо говорит. «Как скажете, ваше величество». *** Услышав стук в дверь, Кларк бросает взгляд со своего места у окна. Она впервые за несколько недель осталась одна. Служанки исчезли после того, как сновали вокруг нее в поисках четырех свечей, купали и одевали ее. Она вела себя угрюмо и отказывалась помогать, настаивая на том, чтобы ее одели в одно из ее южных платьев, все еще упакованных в чемодане, и отказывалась от более простого стиля северных кос в пользу замысловатых стилей юга. Даже Рейя, служанка, которую она привела с собой с юга, высказалась насчет ее выбора, но уступила перед ее дурным характером. Усадив ее на стул перед огнем, добрая, спокойная девушка провела щеткой по волосам, и нежное, знакомое движение умелых пальцев, заплетавших ее волосы в косы, достаточно успокоило Кларк, чтобы убедить ее выпить кубок теплого вина. . «Вот, миледи», — спокойный голос Реи так напомнил ей о доме, что она чуть не заплакала от этого звука. Добрые карие глаза встретились с ее глазами, и Рея позволила ей схватить ее за руку, успокаивающе сжимая. «Я знаю, что это большая перемена», — тихо сказала девушка, — «Но вы же Тирелл, вы не позволите этому северному народу видеть в вас что им вздумается, не так ли?» Когда она покачала головой, Рея кивнула, сжав ее руку один раз, прежде чем отпустить и бросить на нее критический взгляд. «Вы выглядите прекрасно, как всегда». Теперь, одетая в золотые шелка и кисею, она позволила себе закутаться в плотный плащ с белой меховой оторочкой, чтобы защититься от холода, хотя стены ее комнаты были теплые на ощупь, нагретые горячими источниками. под Винтерфеллом, по крайней мере, так ей сказали северные служанки. Несмотря на то, что она отказалась распаковывать что-либо свое — как будто пренебрежительное отношение сократит ее пребывание здесь, — она уделила время, чтобы вытащить пузырек с ядом, пришитый в потайной карман ее дорожного плаща. Он был подарен ей бабушкой, когда она была еще девочкой, она носит его повсюду, и теперь он хранится в щели ее матраса, где, как она уверена, никто его не найдет. Снова стук, и она раздраженно откладывает подогретый кубок с вином, который держала в руках. Встав со своего места, она пробирается через комнату и открывает дверь, чтобы увидеть Октавию и члена Королевской гвардии, который сопровождал ее ранее. Это высокая и стройная женщина, с угловатым лицом, она смотрит на Кларк сверху вниз с чем-то похожим на насмешку. «Миледи, это Леди Аня из Дома Мормонт, Капитан Королевской гвардии». Октавия представляет их с небрежной вежливостью, и Кларк наблюдает, как взгляд Леди Ани скользит по ней с головы до ног. Ее взгляд сопровождается уже знакомым ощущением, что ее оценивают, и Кларк чувствует, как ее подбородок невольно приподнимается в ответ, вспоминая слова Реи. «Мы здесь, чтобы сопроводить вас на банкет». «Ясно, — взгляд Кларк не отрывается от леди Мормонт, — какая честь быть сопровождаемой двумя такими уважаемыми членами двора». Вино в ее организме не помогает скрыть сарказм в ее голосе. «Мы не могли бросить вас в лабиринте Винтерфелла одну, без помощи, миледи». Леди Аня говорит без колебаний, и Кларк дрожит при виде ее холодной, бесстрастной улыбки. «Вы можете исчезнуть и потеряться навсегда». От холода ее слов у Кларк в жилах стынет кровь. Она склоняет голову, неохотно подчиняясь, и берет руку, которую протягивает ей Леди Аня. Кожа на женских перчатках холодная на ощупь ее пальцев, а хватка слабая, но крепкая, и Кларк знает, что, если бы она сбежала, дама мгновенно схватила бы ее. Ее ведут вниз по крутым ступеням ее башни, и огни, мерцающие вдоль стен, находятся всего в нескольких дюймах друг от друга, оставляя пятна темноты, при которых можно споткнуться. Она задается вопросом, специально ли это сделано, и как отразится это на оставшейся части ее времени в этом замке, вечно спотыкаясь между своими мыслями. Эта мысль вселяет в нее ужас, и она напрягается, приподнимая подбородок и яростно напоминая себе, что она Кларк из Дома Тиреллов, и она не боится.