Мера человека

Усталость навалилась одномоментно, тяжелым одеялом, едва-едва хватило сил нога за ногу дойти до уютной поляны с чистейшим родником. На кусте лещины две белки делили добычу, а Эрик раскинулся звездой и закрыл глаза. Деловитого, но легкого тычка в плечо не предвещало ничто. - Хороша дичь в лесу завелась… кем считать тебя, путник, оленем, лисом? Может, медведем? – а голос серебряный, плавный и переливчатый, как течение ручья. Эрик приоткрыл один глаз. На плече свободно лежало древко, древко оканчивалось тяжелым обсидиановым наконечником. Сжимала древко изящная длиннопалая рука, ну а к ней, как водится, прилагался хозяин-человек. Или не совсем человек. Эрик медленно закрыл и вновь открыл глаза. А внутреннее чутье как молчало, так и молчит… Лесной житель словно существовал и не существовал одновременно. Длинные, до поясницы, угольно-черные волосы свисают у висков двумя косичками, солнце играет на бусинках – самородных самоцветах. На затылке закручен причудливый воздушный хвост, и весь массив волос струится по спине ровным блестящим водопадом. Тонкое и узкое лицо, холодные, удивительной речной прозрачности, серые глаза. Какой формы уши, не разглядеть, уж очень искусно закрыты прядями прически. Кожаные башмаки на тонкой мягкой подошве искусно расшиты цветными нитками, чистые, яркие, словно в них ходят по дому, а не по лесу. Рубашка и бриджи – самые простые, из небеленого полотна, скроенные по прямой, зато служат хорошим фоном для бисерного пояса и расписного колчана. Лесной житель по-птичьи склонил голову, одним движением перехватил тяжелое копье прямым хватом. Добьет? С милой улыбкой? Вогнал в землю и уселся рядом. - Неведомой зверушкой, - честно ответил Эрик, тоже садясь. - Что привело к нам? - Неспокойные ноги и рассветный туман, - ответы слетали с языка сами, минуя мозг. - Чего в жизни ищешь? - Душевного мира. - Что к нам принес? - У меня с собой шоколадка и ключи. Прозвучало это настолько диссонирующе, что первым рассмеялся сам Эрик. Лесной житель тоже хохотал, весело, самозабвенно и переливисто. Из несвязных восклицаний следовало, что второй такой же наивности лесной житель не видел уже столетия, и шутка ли – вампир, хоть и бывший, сам пришел в Полые Холмы, на чужую территорию, в воду, и без броду! - Так добивай, - за чужим весельем Эрик наблюдал с явно чуждым умиротворением, опять откинувшись на спину. Вот оно, тяжелое длинное копье, острый обсидиановый наконечник. Вот она, голая беззащитная грудь, под кожей все еще можно пересчитать все ребра. Одна секунда, один удар, несколько минут агонии… - Ой, дурак, - резко посерьезнел сид - лесной страж, - еще пару эпох отмучаешься, разберешься со старыми долгами и новых наделаешь, тебе никто не помощник. Меня Роголистником зовут. Вот так. Начали за упокой, закончили за здравие. Эрик пожал протянутую руку, изящную и длиннопалую, да так и утонул. Сид был строен и легкокостен, но за счет одного немалого роста оказался куда крупней миниатюрного испанца. - Эрик Исидро, ваш сосед. Как вы терпели меня все эти века? - Для вампира ты был неплох. Ненавязчив и вежлив, недаром тебя позвала Третья сторона. - Так и не понял, зачем, - говорить с сидом было легко, совсем как с Дэниелом Джексоном. Такая же естественная открытость, спокойствие и доверие, - итак, судить меня здесь не будут, умру тоже не сейчас… эльфийскому королю нужен слуга? - А какую службу ты можешь предложить князю Элросу, мм? Это был не самый важный вопрос, но первым вырвался именно он: - А почему не Элронду? - А он уехал в ЦЕРН, пишет докторскую. На совершеннолетие подослал вместо себя брата с термосом парного молока, можешь представить? Поднапрячься и представить себе, каково добыть в современной доброй Англии парное молоко Эрик еще мог, а вот сид-полукровка, работающий в крупнейшей ядерной лаборатории мира… - И ваш народ принял правителя-полукровку? - Не мы первые придумали слово «мультикультурализм»… и не смотри на меня так, у Народа Холмов свой путь, но мы тоже развиваемся и наблюдаем за вашим миром. Элрос Полуэльф – сын нашего предыдущего правителя, и под его рукой наш лес процветает. Ты же сейчас подобен тряпке на ветру, приходи, когда твоя сила не будет тобой управлять. Может быть, государь примет твою службу. Чему Эрик точно доверял так это своей интуиции, внутреннему чутью, и не собирался изменять этому принципу просто потому, что начал жить при свете дня. - Как-нибудь разберусь, - «кому и зачем служить» повисло в воздухе, но не было озвучено, - сегодня я просто вышел погулять, спустился в низину и оказался у вас. А затем меня позвал лес. Сид легко поднялся и протянул сильную тонкую руку: - Ты – очень удачливая тряпка на ветру, оказался в правильном месте и в правильное время. Идем, провожу тебя по-соседски, расскажу, что и как. Осенняя земля не успела промерзнуть, но и тепла в ней было мало. Эрик не торопился вставать, наслаждаясь прохладной мягкой травой, щекочущей щеки и кисти рук. От разговора пересохло во рту, и очень хотелось скинуть одежду, рухнуть прямо в центр ручейка, свернуться там, как в материнской утробе… но так ведь неприлично. На границе сознания вертелась мысль, образ из легенд о Прекрасном народе. Ах, да, любой дар, любая услуга эльфов создает долг, уплаты по которому могут потребовать самым неподходящим образом и в самое неудачное время. - А я не стану вашим должником, по-соседски? Может быть, мне вообще здесь нельзя находиться? - Было бы нельзя – не пришел бы. В первый раз лучше бы тебе вернуться домой с закатным туманом, ну а потом заходи, лес принял тебя и твою силу, - Роголистник нахмурился, присматриваясь, - а скажи-ка мне, колдун. Ты сколько веков назад ел? - Этим утром, дольку шоколада… Колдун, значит. Не очень уважительное обращение, с неприятной историей, но, судя по простоте именования – Эрик не единственный такой, с измененным телом и сверхъестественным даром. - А ну, держи, - почти в подбородок уткнулась крышка от фляги, до краев наполненная водой. Восхитительно прохладной, сладковатой, искристой, мягко обволакивающей все горло… Эрик не успокоился, пока не напился до отвала. Кажется, если сейчас неловко пошевелиться, то он будет булькать, как полупустой мех с вином, а ремень пришлось ослабить на пару дырок. - Отблагодарить могу только так, - Эрик достал из внутреннего кармана куртки ту самую шоколадку. Ничего, не поломалась и не оплавилась за день. - Вежливый колдун. Хочешь отблагодарить меня – оставь мягкого сыра и молока пожирней у ручья, а сладкое тебе самому нужно. Лакомство было толстым, поделенным на крупные дольки, темным, блестящим и очень вкусно пахло. Несомненно, это тело принимало человеческую еду, да и воду тоже, как показал нынешний опыт. Вампирская жажда смерти и боли, подспудно терзающая и сознание, и тело ушла, как страшный сон, но на ее место пока не пришло ничего. За целый день блуждания по невероятным полям Эрик так и не вспомнил о еде. Лакомство на ладони определенно выглядело как нечто, что можно съесть. - Ауу… - Эрик попытался было откусить кусочек, но всю челюсть пронзила адская боль. - Плюнь и открой рот, - Роголистник одним движением сорвал что-то из-под ног, тут же оказался рядом и схватил одной рукой Эрика за подбородок. Не очень-то и поплюешься в таком положении, разве что на чужой рукав. Ну, или на подставленный лист. - Так, понятно… не шевелись… - секунда внимательного изучения рта, и под вторым листиком что-то противно хрупнуло раз, второй… Рефлексы, как водится, сработали быстрей головы. Эрик пинался, от души, ногами и коленями, чувствуя, что раз за разом не достигает цели, а сид между тем цепко держит его за плечи. - Ну что, успокоился? – на нечеловеческом лице сияла ехидная и веселая улыбка, а голос был спокоен. Роголистник отпустил Эрика, и сейчас протягивал на раскрытой ладони тот самый листок, на котором лежали два окровавленных клыка. Во рту было солоно от крови, почти забытое, человеческое ощущение. Вампирам недоступен вкус, они воспринимают кровь потоком горячей энергии, расцвеченной ощущениями жертвы… Просто железо. Чуть приторное, солоноватое, ранки быстро начали затягиваться, и в одной из десен уже чувствовался то ли осколок, то ли новый зуб. - Зачем ты это сделал? - Твое тело все еще меняется, разве не очевидно? С этими зубами как следует не поешь, они бы все равно обломались с первым укусом, ну а так менее больно. Отрастут за пару дней, а остальные обточатся. Солнце уже клонилось к закату, стали длинней тени, начали свою песню цикады в траве. В лес пришла прохлада, приятная, как был приятен жаркий день, но вот в расстегнутой рубашке уже не походишь. Эрик двинулся вдоль ручья, приводя себя в порядок, сид же пристроился рядом, не указывая другой путь. Надо понимать, направление верное. - Ты говорил, мне лучше вернуться домой к закату. Но я ведь не успею, сюда шел почти весь день. - Много плутал, много сидел, думал мощные думы. В Полых холмах пространство и время относительны и мало связаны с внешним миром, сам вспомни легенды. Ну да, потанцевал с Прекрасным народом ночь, а вернулся к поседевшим родственникам. Или наоборот, проплутал в зачарованном лесу месяц, после чего вывалился на опушку исхудавший, ободранный, испуганный… через полчаса. Прилег поспать под ракитовым кустом на двадцать лет. Если прикрыть глаза, можно увидеть, как собирается в слои время, меняет свою плотность, скорость течения, а порой – даже направление... вот прямо на глазах молодые грибочки разрывают собой трухлявый пень, встают ровными рядами, расправляют розоватые шляпки… - Нет, время здесь течет как обычно, необычны сами грибы. Мы тоже не стоим на месте, изменяем под себя мир. Просто без человеческой жадности. Места вокруг стали действительно более… цивилизованными. Деревья выстроились аккуратными промежутками, так, чтобы каждому доставалось вдоволь солнечного света, ковер травы под ногами – ровный, короткий. Более плотный подлесок образовывал аккуратные аллеи, в которые травяные заросли и кусты имели хороший доступ. Пару раз довелось увидеть за работой местных жителей, аккуратно собирающих что-то, с мурлыканьем убирающих лишние ветки или же наоборот, рассаживающих в зиму молодые растения. Ниже солнце, гуще тень, более дикие места… в девственных зарослях мелькнула речка, уже другая, с новым голосом и ароматом воды. В полосе поднимающегося тумана мелькнула гроздь жирной черноплодки… лесная опушка резко, в один взмах ресниц, превратилась в знакомую с утра низину, на обратной стороне которой ждал дом. Пространство и время относительны, значит? - Спасибо, Роголистник. Молоко и мягкий сыр? Отвечаю услугой на услугу. - Увидимся много раз, колдун и сосед. За тобой интересно наблюдать, - от сида уже остался один голос, серебряный, почти теряющийся в плеске воды. Ну а Эрик сначала стоял, а потом сидел на кочке. Полые холмы отделяли от внешнего мира текучая вода, насыщенная железом, заговоренная живая рябина. Вот оно. Последние, насыщенно-алые лучи солнца с лилового горизонта, высокое бледное небо. Розовый густой туман дрогнул, уплотнился в коридор, по ногам скользнул новый поток ветра. Лучше всего закрыть глаза, шаг, еще один…