***
— Какой чудесный вечер, господа, который нужно закрепить хорошей дракой! — в пьяном порыве воскликнул Портос, опустив кулак на стол, как бы стараясь этим жестом показать всю значимость хорошего поединка. — Фи, Портос, — Арамис негодующе икнул на это, изящно прикрывая рот платочком, что достался ему от очередной хорошенькой белошвейки. От этого жеста многие дамы Парижа покрылись бы румянцем, признав очарование молодого военного, если бы Арамис не был в тот вечер чертовски пьян. Атос хмуро кивнул, заглядывая в свой полупустой стакан, негодующим взглядом окинув стол, на котором выпивки становилось всё меньше и меньше, а ведь они, казалось, только отужинали, а вина уже почти нет. — Драка — дело хорошее, но не на пьяную голову, — заметил он, допивая остатки вина, что остались в кружке. — Полностью с вами, дрогой мой, согла, — Арамис вновь икнул, допивая вино из своего бокала, — сен… — Ну, раз вы говорите, — Портосу оставалось лишь пожать плечами и осушить последнюю бутылку бургундского под тяжёлый вздох его друзей, у которых тоже были планы на эту самую бутылку. «Сосновая Шишка», где обычно проводили время друзья, уже закрывалась, и здесь оставались лишь уже вдребезги пьяные люди, что заснули за столом, и наши друзья, окончившие ужин. — Трактирщик! Ещё вина! — крикнул Атос, проводив бутылку печальным взглядом. Порой Портос бывает совершенно невыносим… — Господа, вино закончилось… — Как?! — воскликнули хором все трое. — Осталась лишь одна бутылка. — Так неси, чёрт бы тебя побрал! — рявкнул Портос, вновь стукнув по столу, отчего Арамис негодующе отскочил, даже пьяным тщательно оберегая свой изысканный наряд. Через пару минут последняя бутылка бургундского оказалась на столе, и трактирщик торопливо исчез за стойкой, ожидая, что эта самая бутылка полетит сейчас в него. Это вино было довольно старым, его он вытащил сегодня утром и хотел вылить, заметив фиолетовый оттенок, но позабыл про него. Сейчас же эта самая бутылка была как нельзя кстати. Его постоянные клиенты осушили все его запасы. — Что ты принёс? — Арамис скривился при виде грязного стекла и было хотел запустить бутылкой в трактирщика, если бы не фраза Атоса: — Вино в любом возрасте остаётся вином. Дайте сюда бутылку, — в протянутой к будущему аббату руке тут же оказалось вино. Никто из компании не посмел бы поспорить со старшим своим товарищем. — Атос, оно выглядит мерзко, — заметил Портос. — Меня мучает жажда, — было ему ответом. Бутылка была разлита в три кружки, и Атос спокойно принялся пить из своей, подав пример остальным. — Вино ужасное, — спустя пару глотков объявил он. — Не могу с вами не согласиться, друг мой, — Арамис поморщился, а Портос своё вино вылил на пол после первого же глотка. — И мне что-то после него становится дурно… — Это потому, что вы не умеете пить, — ответил ему Атос, который тоже почувствовал себя скверно. — Ты что нам дал, сволочь?! — крикнул Портос, порываясь подняться, но тут же падая обратно на стул. — Вот так новость… У меня, кажется, закончились силы…***
Всё произошло так, как и предполагала Женя, сегодня спрашивали конспекты, и у неё его, конечно, не оказалось, а потому она была одной из первых кого, вызвали к доске и принялись опрашивать по темам, которые она знала хуже всего. Вряд ли вам могло прийти в голову, что на уроке по анатомии вас будут мучать вопросами про органеллы клетки. А тем не менее… Филипп Иванович начал именно с этого и застал Женю врасплох. — Двойка, Зайцева. И то один балл я натянул, чтобы не так сильно обижать тебя. Двойка… Всё бы ничего, да только был у неё конспект, и вела она его как полагается, а получила за это сегодня две двойки, что было совсем несправедливо и обидно. К горлу подступил тяжёлый комок, который ещё с начала урока она в себе душила, а он так упорно рвался наружу. — Да она точно дурочка… — Глист в очередной раз доказала, что у неё нет мозгов! — эти слова вызвали хохот в классе, и слёзы невольно сами вырвались наружу. Женя тихо заплакала, но показывать свои эмоции на глазах у тех, кто её унижал, было никак нельзя, поэтому, схватив сумку, она кинулась прочь, покинув пару без разрешения профессора, под хохот одногруппников. Как же она их ненавидела, но ничего сделать с собой не могла! Она не умела огрызаться, она была той, кто принимал все эти оскорбления тихо, той, кто не мог дать ответ, она нуждалась в защите, которую ей отказывались дать. В тот момент она считала себя слабой, никчёмной. Благо до дома было совсем недолго, и уже через каких-то десять минут она дрожащими руками открывала дверь квартиры, желая как можно скорее кинуться к Генриху, рассказать ему всё, уткнуться в рыжую шёрстку и быстро успокоиться, но дверь упрямо не хотела открываться, ключ никак не мог войти в замок, Женя не видела ничего сквозь слезы. Наконец дверь поддалась и открылась, впуская свою хозяйку внутрь, но каково было изумления Жени, когда на пороге своей квартиры вместо Генриха, вновь сбежавшего из клетки, она увидела трёх мужчин, взирающих на неё с не меньшим удивлением. — К-кто в-вы такие..?