Потеря

      Стоя над обрывом и смотря на уже почти опустившиеся вниз цветы, девушка просто плакала. Горькие слёзы стекали по фарфоровым щекам. Казалось, весь мир остановился навсегда, милой и наивной Акико уже не было… Впрочем, а существовала ли она когда нибудь?       Она здесь, на обрыве, её сердце бьётся всё чаще с каждой секундой. Багровая кровь бегает по организму не давая остановиться…       Вдруг неистовый крик разрезает воздух. Но постепенно силы покидают тело. Тяжёлое дыхание теперь только изредка останавливает всхлипы. Болью раздаётся каждый вдох. Голос почти сорван.       …Цветы внизу такие красивые, не тронутые, кажется, ни одной живой душой. Хотя это и не так… Снаружи лепестки выглядят светлыми и чистыми, но никто не знает и, скорее всего, никогда не узнает, сколько они видели…       Тучи сдвигались в одну большую, накрывающую всю поляну. Дождь вот-вот начнётся, а с ним и гроза…       «Помнится, Кил говорил о своей способности, связанной с молнией…» —улыбнулась сама себе девушка       Акико кричала, кричала так, чтобы дать волю себе настоящей, так, чтобы все эмоции вышли наружу, так… чтобы это никто не услышал.       Она устала, устала морально и физически. Она устала от всего и всех. — Привет, Киллуа, — уже охрипшим голосом сказала Акико. — Я знаю, что ты сидишь на дереве позади меня       Мальчик, который действительно там сидел, пошатнулся — она увидела его? Нет, такое невозможно, ей просто подсказало… сердце?.. Чувства бушевали в ней, но она была полна уверенности в своих действиях.       Его сердце обливалось кровью, пока он слушал, как она кричит. Он знал, что девушка будет делать дальше, знал, но не мог ничего сделать, не хотел делать хуже.       Вдруг она подошла к краю обрыва. Спокойно, слишком спокойно. Сердце Киллуа замерло. Её волосы красиво развевались, а глаза тускнели, но оставались такими же добрыми… — Знаешь, а ведь Гон будет злиться, что я его обманула. — Она не видела и не слышала Киллуа, но была готова поклясться, что его брови вскинулись в немом вопросе. — Я обещала ему вернуться.       Сказав это, девушка обернулась к дереву и улыбнулась — до чертиков наивно и так по доброму, словно улыбка состояла из меда. Улыбнулась, делая шаг, свой последний шаг, шаг назад. Она выглядела радостной.       Киллуа испытывал огромную боль, но знал, что её спасение будет означать только, что она опять будет жить в клетке. Той самой клетке, из который пыталась выбраться все свои годы. Он не имел права забирать у нее шанс на свободу.       Как мягки цветы, так и тверда земля под ними. Кровь Миядзаки окрасила цветы в бордовый. Тихий шёпот и слова «Я люблю тебя» заполнили воздух, такой же тёплый ответ растопил лёд в сердце её, уже её, навсегда её, убийцы. — Говорят, что если ты умираешь с улыбкой, то после смерти переживаешь жизнь ещё раз, но радостно?.. — тихо пролепетал Золдик. — Надеюсь, что хотя бы в той, в другой жизни, мы сможем любить и быть любимыми. Ты моя главная потеря, Акико.