***
— Давно не виделись, хён. — Намджун отворяет слегка скрипучую дверь и улыбается широко, когда видит улыбку хёна. — Скучал? — снимая обувь и присаживаясь рядом спрашивает он и сам себе кивает, улыбаясь от уха до уха. — А ты все такой же, не стареешь. — смеётся он и достает из пакета алкоголь, разливает по специальным рюмкам. Звон проходится по комнате — это он чокнулся с хёном и выпил до дна, протирая тыльной стороной ладони потекшие по подбородку алкоголь. — Кстати, принес твои любимые магнолии, держи. — Намджун ставит цветы в вазу и долго смотрит на них прежде чем начать говорить. — Помнишь, ты говорил, что любишь магнолии, а твои фанаты задаривали тебя розами. Ты хотел им сказать об этом, но боялся, что они посчитают тебя неблагодарным и безвкусным, ведь розы намного красивее. Я тоже так считаю, что розы красивее, но любишь же именно ты и это не розы, поэтому вот тебе букетик. Ох, как сегодня помню, как они просто осыпали тебя магнолиями в тот день, когда узнали о твоей любви к этим цветам. В тот день я ненавидел их ещё больше чем сейчас. Сейчас немного отпустило. Оказывается все отпускает, а я не верил твоим словам. Время так быстротечно, что я не успеваю оглянуться, а уже прошла неделя, за ним месяц и потом год. Что-то стоит на своих местах, а что-то движется вперёд и это максимально быстрая жизнь без всяких эмоций уже начинает бесить, честно. О, знаешь, что я вспомнил. Мой день рождения. Ты тогда притащился раньше всех, я же ещё трейни был, а ты уже популярен. В тот день я был счастливым и наверное это самый счастливый день, который у меня был в жизни. Сейчас таких дней нет. Я все это время молчал и не приходил к тебе, чтобы тебя не огорчать, сонбэ. Ведь я стал тем, кем никогда в жизни не хотел быть и мне стыдно сейчас перед тобой. Я говорил о многом, осуждал многих и стал таким же как они, в один ряд с ними. Я говорил так громко, что до сих пор эхом отдаются слова и звучат в голове, ударяясь о черепную коробку. Осуждать было легко, когда ты на стороне, когда ты не видел истины — это я понял сейчас. Все что мы делаем кому-то покажется неправильным, некрасивым, бессмысленным. Почему я раньше этого не знал? Глупый. — он замолкает на время, смотрит своими глазами на выражение старшего, который будто смеётся в кулачок от этой речи и уголками губ улыбается тоже. Все делают глупости и ошибки. Никто от этого не застрахован. Джун снова разливает алкоголь, пристально смотря как маленькие стаканы предназначены для соджу наполняются бесцветной жидкостью. — Давай, выпьем за нашу встречу! — соджу обжигает горло и он немного морщится от этого. — Ах, горит. — подхватив палочками закуску, он кидает в рот, быстро жуя. — Ты видел же новости, да? Ну, на счёт Ким Сокджина. Конечно же видел. — он делает паузу и качает головой, будто признаваясь, что это был тупой вопрос. — Я хочу защитить его. Если я этого не сделаю, моя совесть меня сожрёт. Ты же знаешь, что я люблю самокопания. Он попал в больницу и по максимуму отгородил себя от СМИ, но знаешь СМИ работают лучше, чем его охрана. Мне, наверное, жалко его. Ведь он очередная мишень для тех кто ждёт «хлеба и зрелищ», а ведь попался по глупости. Хотя, домашнее насилие глупостью назвать нельзя, ведь это серьезное дело. Он терпел все эти годами. Около 5 лет. Как нужно не уважать и не любить себя, чтобы терпеть издевательства столько лет. Вот видишь, я снова осуждаю человека. — он делает паузу, поправляя волосы, которые спадают на лицо. — Я думал и пришел к выводу, что я сделаю это, хён. Встану на его защиту. Я не смог защитить тебя, был никем в этой индустрии, у меня были права в спичечный коробок и они этим воспользовались напав на тебя. Не хочу позволять им повторить тоже самое, что было с тобой. Он ведь похож на тебя, знаешь. И когда я увидел его, я подумал, что он бы тебе понравился. На экране не считается, хён. На экране мы те, кем нас хотят видеть, и только за закрытыми дверями закулисья мы становимся настоящими, разбитыми и несчастными людьми. Он несчастный, как я, как ты и как добрая половина жителей планеты Земля. Минус на минус даёт плюс, так? Может мы несчастные, объединившись станем счастливее, не думаешь? Не смотри на меня так, сонбэ! — Намджун возмущается показушно, а потом смущённо улыбается, опустив голову вниз. — Ну ты, наверное, догадался, что он мне нравится не только потому что вы похожи. Он меня привлекает. Во всех планах. Я ведь обещал тебе сказать если мне кто-то понравиться. Так вот, хён. Мне нравится Ким Сокджин, который был жертвой домашнего насилия, а теперь становится жертвой общественного. Я не могу допустить это. Не в этот раз, хён. Тебя я потерял, а его просто не могу. Прости, что не уберёг тебя. Прости, что был слаб и не смог защитить тебя. Прости, что побоялся общественности и не требовал справедливости. Прости, но я до сих пор скучаю по тебе. — он встаёт с места и садится на колени перед столиком, где до сих пор стоит улыбающаяся фотография с черной полосой с боку. «Прости» повторяет он, каждый раз, когда приходит в эту поминальную комнату.***
— Нет. — голос Джина звучит немного хрипло из-за долгого молчания, но относительно твердо. — Я не могу. — повторяет он, пока Чонгук напряжённо вглядывается в своего хёна. — Я хочу поговорить с ним наедине. — Намджун обращается к Чонгуку, который даже не смотрит на него, преданно ждёт сигнала от Кима. — Можешь оставить нас, Гукки. — так же хрипло и устало шепчет Джин. — Вы уверены, хён? — «шкаф», как его прозвал Намджун присаживается перед Кимом и смотрит прямо в глаза. Получив короткий кивок и подобие улыбки, парень наконец-то смотрит на него своим недоверчивым взглядом и будто предупреждает. Дверь закрывается и теперь Намджун может спокойно поговорить с моделью. — Сокджин. — начинает он. — Я хочу помочь Вам. — Тонущему кораблю не нужны капитаны. — философски замечает Джин и отъезжает на коляске в сторону окна. — Вы просите невозможное, господин Ким. Я уже прошлое. Если вы попытаетесь помочь мне, то пойдете ко дну вместе со мной. Моя жизнь начиналась с фальши и закончится так же. Я был хорошим инструментом, но я сломался, господин Ким. Не вижу смысла продолжать эту тему. — Слабак! — Намджун разворачивает инвалидное кресло к себе и смотрит в испуганные глаза. — Сдался, как последний трус! Ты проложил этот путь, чтобы вот так его оставить? Где тогда смысл? Послушай, Сокджин. В этом мире будет много причин, чтобы прекратить жить. Будут моменты, когда руки опустятся до земли и никто не сможет тебе помочь, будет непросто и после. Но главное никогда не сдаваться и бороться за себя. Жить ради себя, не для других и не ради кого-то. — Прекрати! Ты не имеешь права так говорить! Ты даже не представляешь какого это... — Какого это жалеть себя? Не представляю... — громкий удар проходится прямо по лицу Намджуна, который улыбается сквозь горящую щеку. — Таким ты должен быть. Драться и побеждать. Склонить мир перед собой. — Ты! — Пытается возмутиться Джин. — Ты... — Соглашайся, тебе же нечего терять, не так ли? — Чонгук появляется из ниоткуда, подхватывая вставшего в порывах злости Джина и метает молнии в сторону Намджуна. — Я буду ждать от тебя звонка. Номер тебе известен. — последнее что видит Джун это злые глаза до боли красивого Джина в которых горит огонь. «— Почему мы должны пустить все на самотёк снова? Закрыть глаза на то, что творится в нашем окружении? Ведь мы сами создаём такое общество: безжалостное, бескомпромиссное, жестокое. Мы своим молчанием поддерживаем насилие и люди бояться об этом говорить. Разве это норма, когда один человек унижает второго или ограничивает его в чем-то? Человек рождён свободным и должен им быть несмотря на все обстоятельства, но почему тогда кто-то решает это контролировать? Ежегодно от домашнего насилия страдают около миллиона людей и статистика говорит о том, что цифры не идут на спад. Мы научились быть черствыми, не замечать тех вещей, которые считаются неправильными. Мы боимся чего-то неизвестного, того что может произойти после, даже не задумываясь о том, что это может и не произойти. В одной задаче могут быть разные исходы и какой именно будет конец зависит от нас. Отмалчиваться нельзя. Нельзя сказать, что «мы не в силах что-то изменить», когда вся сила в наших руках, но мы их тратим не в то русло. Мы боимся ответственности, из-за чего становимся эгоистами и в момент провала мы указываем пальцем на другого, но только не на себя. Каждый из нас пытается жить в мире, где без общества он не проживет, но мы активно это отрицаем. Но есть такие люди, которые объединившись скидывают всю вину на одного человека и давят на него, пока от него ничего не останется. Это мерзко. Когда же мы перестанем это делать? Слабые люди объединяются в колонии, как микробы и пытаются захватить мир. У слабых людей длинные языки, но пустые головы и зная это люди не перестают делать плохие вещи: унижать, принижать, оскорблять, считать, что их мнение единственное верное, остальное все ложь и самое главное свято в это верить...» — Вау, тебе нужно в президенты. — Хосок ещё раз проматывает ролик в новостной ленте, где Намджун выступал с речью, когда СМИ решили его атаковать у дома Ким Сокджина. — Они должны понять, что когда Джин перейдет в наш лейбл ни один из них не останется без наказания за свои действия и слова. — Намджун набирает быстрое сообщение старшему Киму с вопросом: «Решился?».