Микродермал

      Приятные встречи чередуются с неприятными. Если к Ли Феликсу, в чанбиновой квартире, Минхо хоть как-то привык, то бывшего друга не ожидал увидеть уж точно. Учитель Со напоминал добросердечного человека, подбирающего бездомных животных, а иначе как он наполнил свой дом столькими потерянными душами? Напряжение нарастало. Глядя на Хёнджина, Джисона пробирало на злость и отвращение. Он не забыл, как их с Минхо «припугнули» его дружки. — Я, наверное, зайду в другой раз, — спустя пару минут молчания говорит Хёнджин, надевая капюшон. Минхо надменно ухмыляется, но фирменная ухмылка долго на лице не задерживается. Он замечает на побитых хёнджиновых костяшках засохшую кровь и быстро меняет выражение лица. — Будет лучше, если ты вообще забудешь сюда дорогу, — грубо бросает Джисон. — Феликс, ты куда пропал? В прихожей показался Чанбин. От такого количества народа в его квартире у него чуть не закружилась голова. Чанбин, конечно, привык к толпам побольше, но не в своей прихожей. — Всем привет, — поздоровался он, — чего не проходим? Неужели все припёрлись с поганым настроением? — Кстати, познакомьтесь, это Хёнджин. — Знакомы уже, — пробубнил Минхо. Чанбин удивился. — Учился в нашей школе, — продолжил Минхо, буравя взглядом бывшего друга. Чанбин, думая о Хёнджине как о студенте, предположил, что тот недавно выпустился, поэтому Минхо знал его. — Понятно, — кивнул учитель, — парни, вы проходите в гостиную, а мне нужно отлучиться в магазин. Извини, Феликс, я немного напортачил с шоколадом, — он протиснулся между Джисоном и Феликсом, чтобы забрать куртку с вешалки, — пойду за новыми плитками. Такая новость стала сродни спасению. Самый младший почти вплотную приблизился к учителю, напрашиваясь с ним. — А можно с вами? Я помогу, вдруг вам будет тяжело? Феликс не хотел оставаться на растерзание старшим. — Блондинчик! — Минхо улыбнулся как самый настоящий злодей из кинофильма, потянул Феликса за кофту и закинул руку на его шею, — хён сам сходит в магазин, а ты побудешь с нами, правда? Как-то неестественно он подмигивает… — Да, Феликс, побудь дома. Супермаркет в пяти минутах отсюда, я быстро. Тем более тебе нужно следить за духовкой. Бывайте, молодёжь. Хлопок дверью заставил Феликса вздрогнуть. Минхо толкнул младшего в сторону и потянулся к шкафчику с обувью. Он нашёл старенькие домашние тапочки Чанбина, напялил их и обратился к Джисону: — Пойдём? Минхо кивнул в сторону кухни. Хёнджин недовольно фыркнул. — Если ты думаешь, что я буду выяснять отношения, то ошибаешься. Я пришёл к хёну на ужин без учёта того, что ты будешь мозолить мне глаза. — Я пришёл доделать тату, а не болтать с тобой. Вот и поговорили. Какой бы враждой не пахло — запах будущего торта был сильнее. Все столпились на кухне: Феликс не отходил от плиты, Хёнджин стоял у окна, Минхо сидел за столом, не отпуская от себя Джисона. Молчание сводило с ума. — Хани, пошарь у хёна в холодильнике, пожалуйста, — Хо нарушил тишину, — у него всегда есть запасы газировки. — В горле пересохло? — спросил Джисон, открывая холодильник. Да, действительно, у Чанбина было полно напитков, особенно привлекал алкоголь. Джисон посчитал нужным достать газировку с разным вкусом, чтобы его друг имел возможность выбора. — Нет, просто захотелось плеснуть Феликсу в лицо, чтобы не уснул у плиты, — пожал плечами Минхо. — Не шути так, — тихо сказал Джисон, — ты какую будешь? — На твой вкус, — отмахнулся он. Джисон выбрал яблочный и протянул полулитровую бутылку другу. — Спасибо, — поблагодарил тот в ответ, — Феликс! — видимо Минхо не собирается переставать издеваться, — я хорошенько потряс бутылку, не хочешь открыть? С каждой язвительной фразой Минхо Феликс расстраивался всё сильнее и сильнее. Его очень задевало и обижало такое к себе отношение, но из-за страха дать отпор не получалось. — Правильно делаешь, что помалкиваешь, — саркастично улыбнулся Минхо. — Может прекратишь? — не выдержал Джисон, — либо рассказывай, что между вами произошло, либо переставай мучить Феликса. Хо, со стороны это очень жестоко выглядит, завязывай. У Джисона одновременно и усталый, и холодный взгляд. Лучше пресечь это пока не поздно. Пусть они разберутся раз и навсегда. Минхо ещё больше разозлился на Феликса. Такой гнев порождал страх: Минхо испугался, что потеряет хорошее к себе отношение, что Джисон отвернётся от него из-за того, что он не может держать всю свою неприязнь к человеку внутри. Я не контролирую это, пойми! — Феликс, будешь сок? Пройти к плите мешает Хёнджин, идущий прямо на Джисона. Он больно задевает неприятеля плечом и отодвигает яблочную газировку подальше от Минхо. Вместо неё он, не глядя на бывшего друга, ставит клубничную и направляется в гостиную. — Если ты не в курсе, Хо не любит яблоки. Его от них тошнит, — бросает Хёнджин напоследок и захлопывает за собой дверь. Джисон кусает щёку изнутри. Стыдно. Минхо не хочет, чтобы его красавчик бурундук чувствовал себя виновато. Он оборачивается, замечает расстроившегося Джисона, смотрящего в окно, швыряет «клубнику» и берёт «яблоко». За считанные секунды на кухне остаются только Джисон и Феликс: Минхо сваливает в туалет, а Хёнджин рассматривает чанбиновы эскизы в гостиной. — Джисон, — очень тихо молвит Феликс, — не отрекайся от меня, какой бы не была правда, — он отключает духовку, — прошу. Пять минут, о которых говорил Чанбин, давно прошли. Джисон решил включить телевизор, чтобы разрядить напряжённую атмосферу. Хёнджин лежал в рабочем кресле и покручивался из стороны в сторону. — На месте Хо я бы всё-таки плеснул в Феликса жидкость, — процедил Хёнджин, — зря ты отчитал его, идиот. — Так иди плесни, — разозлился Джисон, поворачиваясь к Хёнджину, — только потом тебе придётся иметь дело со мной. Тот выдавил смешок, вылез из кресла и встал напротив Джисона, загораживая своим телом огромную плазму. — Твой «ангелочек» — самая настоящая крыса, каких ещё поискать, — Хёнджин не удержался и больно пнул Джисона по ноге, — если бы не он, то в жизни Минхо дерьма было бы чуть поменьше. — Да что он такого натворил!? Джисон со всей силы толкает Хёнджина на пол. Тот был сыт по горло драками. Хёнджин быстро встал на ноги и толкнул Джисона в ответ. — Отнял надежду на светлое будущее! Несправедливость. Сигареты. Слёзы вперемешку с разбитыми мечтами. Всё это Ли Минхо испытал всего за один вечер. Подросток не дружил с учёбой, но зато у него был большой потенциал в танцевальной деятельности. Раньше у школы имелась своя академия с хореографическим уклоном. Минхо делал успехи и подавал большие надежды. Хёнджин и Феликс также посещали её. — Чёрт, у меня никогда не получится сделать этот «локомотор», — психовал Хёнджин. — Джинни, — ласково обратился Хо, подходя со спины к другу, — ты бы ещё руки выпрямил, ха-ха! — младший согнул чужие руки в локтях, помогая встать в правильную позу, — круговыми движениями вдоль торса, понял? — А, хорошо, — тот попробовал снова, — кстати, ты будешь ставить школьный танец? — Будто ещё кто-то осилит это дело! — самоуверенно ответил Хо. — Просто кто-то много подлизывается к хореографу, не давая возможности другим, — пробубнил Феликс, проходя мимо парней к разминочным коврикам. Мама ругала пухленького сына за плохие успехи в академии. Она хотела видеть его в первых рядах на выступлениях, хотела, чтобы он был значимой фигурой для здешних учителей и получал медали на конкурсах. Феликс чувствовал большое давление, вдобавок к этому добивал переходный возраст. — Не понял? Какие-то проблемы? — Минхо хорошенько расслышал эти неприятные слова. — Будто Хо виноват в том, что ты такой неуклюжий медведь, — вступился Хёнджин. Он двинулся в сторону младшего, загораясь от желания наподдать ему, но Минхо притянул друга за талию и предотвратил избиение. — Не обращай внимания, Джинни, — успокаивал он, — наступит и его звёздный час. Наступил. Парни год занимались в академии и хорошо поднатаскали себя. Никто не дотягивал до высокого уровня Минхо, особенно Феликс, которому постоянно не хватало совсем каплю, чтобы перегнать старшего. Хореограф объявил, что скоро будет смотр. — Лучший ученик поедет на стажировку в Японию. Покажите себя с достойной стороны. — Ты слышал? — Хёнджин пихнул друга локтем, — комиссия просто обязана выбрать именно тебя, Хо. Минхо было важно побывать в Японии. Сразу возникла надежда на встречу с мамой, от которой третий год не было весточки. Отец страдал алкоголизмом, и сын верил, что победа в конкурсе поможет хоть как-то привести взрослого в чувства. Такая заграничная стажировка сулила множество возможностей, например, хорошее трудоустройство. Минхо уже тогда понимал, что учёба в университете или колледже ему не светит. — А есть смысл устраивать конкурс среди танцоров, когда результат очевиден? — поинтересовался Феликс, веря в «продажность» хореографов. — На Минхо намекаешь? — процедил Хёнджин. — Успокойся, хён, просто спрашиваю. — Феликс, пробуется каждый, кто хочет. Минхо определённо лидер, но судить будут совершенно незнакомые вам люди. Вы все на равных, никто никого не продвигает, — пояснил учитель. — Ну-ну, — промямлил тот. Ему жизненно необходимо победить, мама начинает злиться, требуя от сына высоких результатов, не беря во внимание то, что мальчик уже разрывается на несколько кружков и секций. Все были в курсе насчёт школьной репутации Ли Минхо: самый настоящий хулиган, дружок Вонхо, пакостник. В академии им восхищались, а за спиной мечтали, чтобы он сломал себе какую-нибудь конечность и не появлялся месяц на занятиях. Феликсу пришло в голову сорвать выступление. Он серьёзно задумался об этом, ведь оставались считанные часы до приезда японцев. Белокурый погрузился в свои мысли настолько, что случайно запнулся и налетел на Минхо. Старший сумел устоять на ногах, а вот Феликс упал, привлекая слишком много внимания. — Ты нарочно? — Минхо и без того волновался из-за конкурса, а тут ещё и Феликс, падающий под ноги. У младшего совершенно противоположная репутация. Главный хореограф, заметив конфуз в коридоре, поспешила на разборки. В такой ответственный день не должно быть никаких проколов, всё должно быть идеально. — Ты зачем его толкнул? — не разобравшись в ситуации, выдала хореограф, помогая Феликсу встать. — Что? — возмутился Минхо, — он сам упал! — Ли, неужели ты не можешь поумерить свою хулиганскую сущность и побыть чуточку ответственным? Такого ножа в спину он не ожидал. Все погрязли в напряжении, но это не повод выключить здравый смысл и обвинять без причины. Самое обидное, что именно этот учитель поддерживал Минхо каждое занятие. — Это Феликс в него врезался, — на подмогу прибежал Хёнджин. Он находился в раздевалке, когда произошла эта неприятная ситуация, но яро настаивал на вине белокурого. Феликс тем временем полностью отключил свои чувства, решив воспользоваться возможностью. — Хён толкнул меня по непонятным причинам, — жалостливо произнёс он, подходя к учителю, — не понимаю, что я сделал ему, раз он так сорвался на мне, — вот-вот и Феликс наигранно разрыдается. Он пробовался и на актёрские курсы, но провалился. Сейчас он полностью оправдывал скрывающегося в фибрах души голливудского актёра. — Минхо? — хореограф нахмурилась. — Да вы гоните! — Хёнджин поддерживал друга до последнего, даже когда было много факторов, которые оборачивались против него. К ним присоединились остальные танцоры, Феликс продолжал строить из себя жертву. — Прости, пожалуйста, хён, — захныкал Феликс, явно перегибая палку, — я не понимаю в чём виноват… Минхо трясло от несправедливости и большого предательства, он слышал перешёптывания остальных в поддержку Феликса и раздражался ещё больше. За себя постоять он сможет. — Сейчас поймёшь. Хо хрустит шеей, прикусывает губу и толкает Феликса в толпу. Хёнджин срывается с места: теперь его очередь спасать друга от назревающего избиения. — За то, чтобы меня не обвиняли в том, чего я не делал! — кричит Минхо в ответ и получает мощный подзатыльник. — В кабинет, — строго произносит директор академии, позади которого стоит долгожданная комиссия. Минхо должен был выступать самым первым, но его долго и незаслуженно отчитывали. — Ты отстранён от конкурса, Ли. Пусть это послужит тебе уроком. — Нет, пожалуйста! Последняя надежда была на хореографа. Минхо думал, что она выручит, поговорит с директором, и ему разрешат выступить — никто не помог. Женщина весело похлопывала конкурсантам, вертясь вокруг комиссии. Когда маленькому Хо было три года он поднимал шум на всю квартиру, потому что не мог сдерживать боль; в девять лет мальчик научился тихо всхлипывать; в четырнадцать — привык к рукам, зажимающим рот, и безмолвному крику в пустоту. Плакать ему не позволяла молодая мама, постоянно говорила заткнуться и не бесить её невольными всхлипами. Проводя оставшееся время в уборной, Минхо больше не имел права удерживать в себе боль и обиду. Он бил дверцу кулаком, пинал со всей дури и плакал как тот трёхлетний мальчик. Он забрал документы из академии, последней отдушины в своём будущем. Хёнджин всё это время стоял за дверью, выслушивая директорские бредни. Его распирало от злости, потому что его лучшему другу не давали вставить и слова! Он кое-как держал себя в руках, чтобы не наброситься на противного Феликса с кулаками прямо во время выступления. Он кое-как держал себя в руках, чтобы не насовать бумажных салфеток в поганый рот директора. — Минхо, держись, ты ещё им покажешь, — шептал Хёнджин, сжимая кулаки, — эти ублюдки тебя не стоят, держись… Лучший друг выдолбил входную дверь туалета, где заперся Хо. — Новую купят, нечего хлипкую ставить, — с такими словами он подсел к младшему и крепко обнял. Они просидели, прижавшись к холодной батарее, до самого окончания конкурса. Хёнджин тёрся головой о дружеское плечо, не переставая проклинать всю эту чёртову академию. Минхо сломался, и Хёнджин прекрасно понимал это. Со стороны могло казаться, что это не такое уж важное событие — танцевальный конкурс, что нечего расстраиваться, но… Дело совсем в другом. Накипело. Проблемы в семье, в школе, потеря опоры, предательство хореографа, приписка несуществующей вины и рухнувшие надежды. Если бы Хёнджин не пришёл так вовремя, то Минхо, совершенно не задумываясь, выпрыгнул бы из окна. Он не видел своего будущего, а это очень страшно в подростковом возрасте. — Джинни, я так устал, — он устремил взгляд к потолку, судорожно всхлипывая, — отец не вывезет, родственники отожмут квартиру, я не поступлю с таким низким средним баллом, — всхлипы усиливаются, — я не прошу роскоши, мне просто нужны стабильность и спокойствие в жизни. Разве это так много? Надоело улыбаться, когда в голове мысли о том, как безболезненно покинуть этот мир. — Эй-эй-эй! — испугался Хёнджин, — ты можешь задыхаться от криков, плакать до лопнувших капилляров, но не сдаваться! Минхо, не смей, — у друга тоже на лице сухого места не осталось, ведь он не подозревал, что когда-то придётся поменяться местами и стать жилеткой, — ты выкарабкаешься, я тебя слишком хорошо знаю, ты пошлёшь к чёрту весь мир, но оставишь в нём большой след. Да, сейчас хреново, плохо и до боли обидно, но это «сейчас», — Хёнджин обхватил худое лицо друга, заставляя не сводить с себя взгляд, — и «сейчас» не значит «всегда». — Когда это всё закончится, Джинни? Хёнджин глубоко вдыхает, чтобы хотя бы самому успокоиться, помогает другу подняться с грязного пола, срывает номерки, под которыми оба должны были выступать, и улыбается сквозь выматывающую боль. Его очередь вселять надежду. — Уже… — он выбрасывает номерки из окна, заставляя Минхо улыбнуться в ответ, — полегче? Кстати, может свалим уже поскорей, а? Не хочу получить нагоняй за дверь, которую выбил с большим удовольствием, — Хёнджин кивнул на поломку. — Ты смеёшься? — Хо потёр лицо руками, — директор один хрен свалит всё на меня, а Феликс подтвердит, ха-ха. Феликс не получил первое место, а узнав об уходе Минхо и Хёнджина из танцевальной академии, стал чаще оглядываться по сторонам. Однажды он столкнулся с ними в школьном коридоре. — Так и не хватило смелости признаться в своём вранье? Или у твоей «совести» закончился лимит? — сказал Минхо. Они зажали младшего в углу. — Ты подсобил многим, добившись исключения Хо. Представляю, как тебя благодарили все танцоры-завистники. — Но ты не учёл одного важного обстоятельства, Феликс. — Да, ты обидел тех, у кого по гороскопу водная стихия. Знаешь, какие мы мстительные, а? — Прости, но придётся глумиться над тобой до самого выпускного, да, Джинни? — Конечно, а то слишком безнаказанно для крысы. Феликс и представить себе не мог, что разрушил чьё-то будущее: Ли Минхо бы выиграл этот конкурс, отправился бы на стажировку в чужую страну, отыскал бы маму, после школы устроился бы в хореографическую студию, не имея должного образования, но имея большой опыт, благоустроил бы себе безбедное существование и купил бы машину отцу. Обидно было то, что Феликс до последнего отрицал свою вину даже перед самим Минхо, сильно поверив в свою ложь. На шум сбежались Феликс и Хо. — Хван, если ты ещё раз тронешь Хани, то я нарушу собственное обещание и сам лично изобью тебя, ясно?! Минхо поспешил помочь Джисону, который валялся около дивана. Каждый раз, когда Хёнджин видел взаимодействие бывшего друга с щекастым, то хотел рвать и метать. Феликс стоял в дверном проёме, боясь вмешаться. — У Минхо была возможность пройти стажировку в Японии, — начал Хёнджин, обращаясь к Джисону, — Феликс… — Хён, пожалуйста! — младший быстро подбежал к нему, пытаясь закрыть рот, — у меня и так друзей нет, не забирайте Джисона! — он начал плакать. — Откуда мне знать, что это настоящие слёзы, а? — промычал Хёнджин сквозь чужую ладонь, — вдруг ты опять давишь на жалость! Джисон рвался к этим двоим, но Минхо был сильнее, чтобы удержать его на месте. — Ты хотел знать причину, так слушай спокойно, Хан Джисон, — прокричал Хо прямо в ухо, — Феликс сорвал мне выступление в танцевальном конкурсе, от которого зависело моё дальнейшее будущее. И я бы не бесился, если бы это было сделано не специально. Он нагло подставил меня перед учителем, директором и комиссией. Хотел, чтобы я вылетел не только с самого конкурса, но и из академии. Такое бывает, когда зависть льётся со всех щелей. И я бы закрыл на это глаза, красавчик мой бурундук, если бы Феликс перестал утверждать, что он чист и невинен, чёртов лицемер, что это я плохой врунишка! Прекрати бояться и сознайся, что просто хотел, чтобы я перестал превосходить тебя. Джисон наконец-то услышал причину от Минхо, которому безмерно верил. Феликс захныкал, Хёнджин начал ворчать, Минхо морщить нос, что всё-таки нажаловался, одного Джисона распирало от нескончаемых мыслей. С одной стороны, он теперь был посвящён в ситуацию; с другой, как такового отвращение к своему первому другу у него не возникло, наоборот, даже как-то жалко стало. Меня там не было, не мне его судить… Чанбин, стоящий в дверном проёме, поражался не меньше: его новый друг — красный как помидор, его ученик — хнычет как первоклассник, его сосед что-то ворчит, требуя сигарету, а новенький просто стоит, словно статуя. — Меня не было пять минут… — не успел договорить Чанбин, как Хёнджин и Феликс закричали одновременно. — Пятнадцать! — Что у вас случилось? Чанбин не церемонился, по поведению мальчишек стало понятно, что между ними кошка пробежала. Учитель попросил всех усесться на кожаный диван. Послушался только Феликс, остальные сделали вид, что ничего не слышат. — Быстро прижали пятые точки к моему потрясающему дивану! — Хён, не ори, жителей Пусана разбудишь, — Минхо закатил глаза и устроился на подушке. — Джинни, что произошло? Чанбин выдвинул стул и сел напротив парней. — Мы вспомнили старые обиды, больше тебе знать ничего не нужно. Никто не скажет, не рассчитывай. Минхо удивило то, что его бывший друг общается с Чанбином на равных, даже сам Минхо, зная соседа пять лет, общается формально. Где он ему татуху бьёт? На заднице что ли? Раз они так близки… — Знаете, дети мои, не обижаясь, мы никогда не научимся прощать, понимаете? Боль бывает разная и не каждая дотянет до уровня «прости», чаще всего прощение действительно нужно заслужить. Вы уже достаточно взрослые, чтобы понять то, что человеку свойственно ошибаться. — Хён, а если для меня «простить» нерешаемая задачка? — Минхо не подкалывал, спрашивал серьёзно. — Тогда забудь. Гордецам, таким как ты, сложно прощать, но не сложно вычеркнуть обидчика из своей жизни, только всегда помни, что ты тоже не идеал, — ответил Чанбин. — А если наоборот, — Хёнджин говорил о конкретном примере, который не касался Феликса, — а если наоборот хочешь, чтобы тебя простили? Что делать? — Джинни, сколько бы боли ты не причинил человеку, перед которым провинился, если ты ему дорог, он тебя простит. Всё зависит от вас. — Я ненавижу Феликса, — признался Минхо, — но пытаюсь быть терпеливей. Это сложно, но в этом придурке и впрямь есть кое-что хорошее… — Скажи, что это? Уверен, Феликсу тоже станет немного спокойно, — попросил Чанбин. — Хан Джисон, — пожал плечами Минхо, наблюдая за реакцией друга, который вытаращил глаза, будто ожидал другого ответа. Учитель пообещал самому себе не вмешиваться в дела школьников, тем более Хёнджин чётко и ясно дал понять, что это их проблемы. Взрослому было важно подтолкнуть парней к мысли, что обиды обидами, но лучше один раз нормально простить друг друга, чем каждый раз возвращаться к этим ржавым граблям и наступать раз за разом. Захотят — сами расскажут, что стряслось между ними, совать свой нос не нужно. — Хо, Феликс, — обратился Джисон, — я никого из вас не осуждаю и ни в коем случае не отрекаюсь. Вам правильно сказали, либо простите друг другу обиду, либо забудьте. Это он сейчас не может полностью раскаяться, — Джисон указал на Феликса, — но это не значит, что его не загрызёт совесть, когда повзрослеет. А ты, Хо, переставай словесно насиловать. Для тебя это «безобидные» издевательства, а для Феликса настоящее оружие по уничтожению личности. Он очень ранимый и беззащитный, мне страшно за него. Если бы не злопамятность Минхо, то у него бы получилось отстать от младшего, но это так не работает. Он до конца дней будет помнить эту бессмысленную и напрасную выходку Феликса. — Я буду честным, — сказал Минхо, — Феликс, я вряд ли смогу воспринимать тебя спокойно, но пока ты будешь крутиться рядом с Хани, — его голос стал твёрже, — я буду делать вид, что всё в порядке. Не попадайся мне в одиночку для своего же блага. — Согласен, — Феликс шмыгнул носом и положительно кивнул. Ты можешь думать, что я довольно холодно с тобой обошёлся, но ты, чёртов Ли Минхо, с тобой по-другому было бы гораздо сложнее: упрямство у тебя в крови. Я не хочу, чтобы ты снова пострадал от непредсказуемых поступков Феликса. Ты его доведёшь, и он выкинет что-нибудь по отношению к себе. Такая травля никогда добром не заканчивалась. Зачем брать грех на душу? Джисон знает, о чём думает. Любой буллинг не проходит бесследно для психики ребёнка. Он из-за этого долго сидел на домашнем обучении в Малайзии. У него уровень тревожности зашкаливает благодаря одноклассникам-отморозкам, недоверие растёт и мысли суицидальные красиво ложатся на страницы жёлтого блокнота. Но не сейчас. Я не хочу, чтобы Минхо и дальше превращался в отвратительного обидчика. У меня в голове такое противостояние сердца и разума, что хочется на стену лезть: разум ругается на Хо, а сердце ругается со мной; разум говорит, мол, ты правильно поступил, построже с ним, а сердце заставляет чувствовать огромную вину перед другом, мол, «ты обижаешь его своими суждениями». — В общем и целом, предлагаю немного отвлечься от дурацких воспоминаний! — Чанбин хлопает себя по ляжкам, встаёт со стула и объявляет, — давайте хотя бы этот вечер проведём как нормальные люди? Попьём чай с тортом, поиграем в какие-нибудь игры и… — Ты обнаглел? У меня по графику сегодня «пиво», а ты говоришь «чай». Может объяснишь, почему ты так поступаешь, издеваясь над моей печенью, жестокая ты училка. В гостиную вошёл Ёнджун. Он широко раскинул руки в стороны, перевёл взгляд на толпу подростков и выпучил глаза. Имея при себе дубликат от чанбиновой квартиры, друг детства мог нагрянуть неожиданно. — Он вас усыновил или взял в заложники? А что вас так много? — заметив знакомое лицо, Ёнджун воскликнул, — о, Джинни! Ёнджун подошёл к Чанбину, толкнул его на стул и сел к нему на коленки. Его присутствие разрядило напряжённую атмосферу. — Задницей своей придавил! — кряхтел Чанбин, подвигаясь к спинке стула, чтобы не повалиться с полненьким весельчаком. — Меня зовут Ёнджун, — представился он, — ни господин Чхве, ни мистер Чхве и даже ни хён! — сразу предупредил он, посматривая на Хёнджина. — Я Минхо, сосед Чанбина. Кстати, я наслышан о тебе, — Минхо сразу влился без формальных словечек, чем заслужил симпатию в глазах Ёнджуна, — хён с тобой постоянно по телефону болтает, верно? — Именно! — загорелся тот, — кому как не мне Бинни выплеснет накопившееся. «Да хоть мне!» — подумал Хёнджин. — Я Феликс, — поздоровался белокурый, проявляя дружелюбие, — а это Джисон, — он и друга представил заодно. — Такая тусовка, а этот мужик, — Ёнджун наклонился к детям, громко прошептав, — хочет ввести сухой закон, — покачал головой он. — Я всё ещё здесь, под твоим весом, Джуни, — Чанбин похлопал друга по спине, заставляя обратить на себя внимание. — Плохо, дорогой, — в шутку упрекнул Ёнджун, — ты здесь, а вкусная выпивка там, — король драмы откинулся назад и нечаянно ударил затылком лоб друга. Чанбин выругался, позабыв о том, что находится в компании учеников. Ёнджун резко повернулся к чужому лицу и поцеловал в лоб. — Прости, прости. — Да наш хён непробиваемый, — отмахнулся Минхо. — Нет-нет, — Ёнджун не торопился слазить с чужих колен, закинул руку на чанбинову шею и начал, — ваш хён до жути ранимый, уж я-то знаю, что его нужно обнимать, жалеть и… — Не позорь меня перед парнями. — А для чего нужны друзья?! Время уже восьмой час, а я всё ещё трезвый. Не дело. Я не для того уезжал из штатов, чтобы пить корейский чай. Учтите, детишки, у меня аллергия на любые напитки, кроме алкогольных! Ёнджун не заядлый алкоголик. Пьёт он редко, но метко. Дома он примерный семьянин, но когда попадает за его пределы, то не знает меры. — Неужели нельзя жить без этой отравы? — спросил Джисон. — Я тебе больше скажу, в вашем возрасте о ней лучше не думать, но парадокс: люди начинают пить именно с малолетства. Вы не подумайте, я не поклонник элитных марок алкоголя, но и не ЗОЖник. Чаще всего, — весёлый голос Ёнджуна сменился на обычный, мужчина почесал бровь и снова повернулся в сторону парней, — взрослые пьют по нескольким причинам: попытка уйти от давления, расслабиться, снять напряжение, кто-то просто за компанию стаканчик пропускает. Чанбин перекинул руку через ёнджуново плечо, выражая тактильную поддержку. У Ёнджуна двое маленьких деток, жена и шаблонный начальник. Ёнджун до скандала дошёл, чтобы отпуск себе выбить долгожданный, а когда получил, не задумываясь, свалил в Корею. Здесь он точно отдохнёт. — Мне поднадоела рутина и семейные хлопоты, поэтому в ближайшие два месяца я буду признаваться в любви исключительно алкоголю. Вы ещё малолетки, но со мной я пить разрешаю, только если сами хотите, ясно? — он поиграл бровью, его обаяние выходило за рамки. — Э! Ты им лекцию о вреде читаешь или соблазняешь? — встрял Чанбин. — Дети, лично я такая сволочь эгоистичная, но миленький. Я себя слишком люблю, чтобы пить в одиночку. Кто составит мне компанию? Ёнджун резко спрыгнул с накаченных ляжек друга. — Я пас, — отмахнулся Джисон. Он пробовал домашний алкоголь, но ему не понравился вкус. — Феликс тоже, — Чанбин посмотрел в сторону белокурого, у того загорелись глаза от предложения Ёнджуна, но учитель быстро это пресёк, — не мечтай. Младший надул щёчки, но перечить не стал. Воспитание у Феликса строгое, из-за этого характер более покладистый. — Не переживай, — успокоил Ёнджун, — Бинни отвернётся, я тебя угощу. Он направился в сторону кухни. Хёнджина раздражали глупые выходки взрослого. — Думай, что говоришь, — вмешался он, — Бинни ещё здесь. — И? — тот остановился в пару шагах от двери, — если мой дорогой друг сказал, что этот мальчик не будет пить, значит так и будет, — Ёнджун щёлкнул пальцами и подмигнул «студенту», — никакой двадцатисемилетний красавчик ему не помешает. Когда Ёнджун покинул гостиную, Джисон, почувствовав пресловутую свободу, спросил у Минхо: — Ты тоже будешь пить? — Да, — Минхо активно закивал, но потом резко опешил, — но, если ты не хочешь, чтобы я пил за компанию, я могу воздержаться. Джисону стало немного неловко. — Почему ты спрашиваешь у меня разрешение? — он пытался сохранять невозмутимый вид, но ответ Хо вызвал застенчивую улыбку, — ты можешь делать что угодно, а я буду приглядывать за тобой. Чего ты так заулыбался? — недоумевал Джисон. Минхо почесал затылок и устремил взгляд на потолок. — Да так, — он пожал плечами, — люстра у хёна больно смешная, не считаешь? Ну да…

***

Феликс доделал торт. Он поставил его на кофейный столик рядом со светлым пивом, которое любил Чанбин. Рядом с Феликсом вертелся Ёнджун. Ему было не важно, кому в очередной раз присесть на уши, лишь бы присесть. Хёнджин же держался рядом с Чанбином: Ёнджуна он бы точно не вытерпел, а вот к Чанбину его тянуло. Всё же нужно отдать Ёнджуну должное, ведь благодаря ему я знаю, что мы с Бинни во многом похожи. Мы оба были гадкими утятами в школе, оба потеряли родителей, вкус и тот схож! — Никогда бы не подумал, что опущусь до попойки с детьми. Чанбин выглядел напряжённым. Пиво встало поперёк горла, пить его при парнях оказалось почти невыполнимой задачей. — Родной, ты стесняешься? — дразнил Ёнджун, — ты там про какие-то игры заикался? — Да, хотел предложить… — Точно! — перебил его друг, — не знаю, актуально ли это сейчас, но в нашем детстве мы играли в «Кто я?», — Ёнджун, расположившийся посредине кожаного дивана, взял за руки Джисона и Феликса, сидящих по обе стороны от него. Хёнджин ни разу не пожалел, что выбрал место на твёрдом стуле. Главное подальше от Чхве. — О, да-да! — обрадовался Чанбин, — сразу вспоминаю фильм «Бесславные ублюдки». — Будем играть?! — обратился Ёнджун к остальным. — Да вы хоть правила объясните, — засмеялся Минхо. Ему хватило трёх стаканов пива, чтобы «улететь». В средней школе их часто звали с Хёнджином в компании, где можно было напиться, только Хёнджин не улетал с трёх стаканов, а пил медленно. Минхо лежал на джисоновых коленях и едва не спал. — Сейчас каждый напишет на стикерах имя любого человека, персонажа, животного и так далее, перемешаем, потом вытянем и наклеим себе на лоб. — А потом нам надо будет угадать с помощью вопросов, кто у нас на стикере? — уточнил Феликс, — мы играли в такую штуку с родственниками. Ёнджун, прикола ради, написал «Со Чанбин». Парни громко смеялись, когда Джисон пытался угадать, что он вкусный рамён. — У Феликса слишком бытовое мышление, не выходящее за рамки еды, — прокомментировал Минхо, быстро догадавшись, что стикер принадлежал белокурому. Ёнджун тоже диву дался, когда не смог угадать Луффи из манги «Ван Пис». — Вы издеваетесь! Я больше пяти слов в твиттерских постах не читаю, а тут манга, вот гады, — он скрутил бумажку, явно намереваясь засунуть её в задницу автора, — дорогой, поддержи меня. — Джуни, даже я знаком с «Ван Пис», потому что читал. — А вот я не читал! — тот широко расставил руки в стороны, — я за всю свою жизнь прочёл лишь две книги, когда ты по второму кругу перечитывал все классические произведения. — Дай пять, Джун, — Хёнджин тянется, чтобы пожать руку старшему, — я тоже нечитающий человек. — Честно говоря, я тоже, — поддержал Джисон. — И я! — воскликнул Феликс. — Валим от них, хён, — Минхо махнул в сторону двери, — нечего сидеть с этими неучами, ха-ха. Один из признаков счастливого времяпрепровождения — хорошая компания. Возможно, такого эффекта не возникло, если бы не Ёнджун, который мог сколотить состояние, подрабатывая тамадой. Время близилось к одиннадцати, завтра выходной, никакой школы. Джисон впервые был таким раскрепощённым. Оказывается, я умею шутить. Но он и не нуждался в публике, потому что уже обзавёлся самым преданным зрителем. Минхо дарил ему чересчур много внимания. Хёнджин постоянно наблюдал за этой парочкой. Как он вообще с ним связался? Разве у них есть что-то общее? Этот щекастый абсолютная противоположность Минхо, но между ними сумасшедшая гармония. Когда Хо неуклюже смахивает пустой стакан со стола, рука Хана уже стоит наготове, чтобы его поймать. Когда пьяный Хо забывает слова, Хан начинает говорить за него, попадая в каждое. После радостных моментов всегда можно испачкаться гнусной печалью. Это сейчас ты беззаботно смеёшься, а потом начинаешь реветь, потому что окружающим удалось испортить тебе настроение. Так всегда: ты счастлив — кому-то в этот момент плохо, плохо тебе — кто-то отплясывает чечётку на радостях. У Хёнджина на лбу стикер «Со Чанбин», написанный корявым ёнджуновым почерком. Феликсу кажется, что лучше уж читать между строк, чем мысленно запинаясь о любимое имя. Чанбин смотрит с интересом, старается скрыть улыбку за очередным стаканом пива, чтобы так тупо не спалиться. Что творилось дальше, понятно было лишь этой троице. — Я человек? — начал Хёнджин, присматриваясь к каждому. У Минхо дурацкая привычка — всегда играть не по правилам, либо создавать свои. Говорят, «отвечай да или нет», он обязательно вставит свой комментарий. — Да, — кивнул Феликс. — Отчасти, когда «ты» злишься, то больше похож на свирепую гориллу. — Я смотрю, кое-кто наклюкался уже? —Чанбин строго посмотрел в сторону соседа. — Я мужчина? — Да. — Ну тут и добавить нечего, — издевался Минхо. — Самый лучший… Феликс сказал это тихо, но Хёнджин, сидящий достаточно близко, всё слышал. Такая фраза загнала в тупик. Видимо, я какой-то актёр… В голове вертелась дорама «Хваран». Хёнджин подумал, что речь идёт о главном герое Ке Сэ, о котором весь вечер рассказывал Феликс. — Я крутой, смелый и сильный? Я могу постоять за себя и других? Я накаченный? Ёнджун не успевал «дакать». — А ещё ты жутко богатый, но не придаёшь деньгам значения, — Минхо не сдержался, и Чанбин пнул его по ноге. Если они так не пропалились, то Хёнджин бы не открыл для себя будоражащую детскую психику новость. Он всё ещё слышал, как Феликс продолжал давать собственное описание Чанбину. Хёнджина осенило, что он не в курсе подробностей знакомства Чанбина и Феликса. На любителя татуировок Феликс не похож. Может, приятель давний? Хотя у них десять лет разницы… Хёнджин был также не в курсе о настоящей профессии Со Чанбина. Старший привык, что все знают его как учителя литературы, но у него вылетело из головы сказать об этом новому другу. Он старался вытряхнуть бредовые мысли из головы, но любопытство вперемешку с диким недоумение давало о себе знать. Тогда Хёнджин просто решил проверить свои «предположения». Он подошёл к Чанбину со спины и ласково обнял, украдкой посматривая на Феликса. — Я — Бинни? — улыбнулся он, почти повиснув на друге. — Со Чанбин, — поправил Феликс, прожигая ненавистным взглядом. Феликс умеет злиться. На этом игра закончилась. Белокурый хмурил брови и нервно теребил кофту, когда его любимый учитель поймал Хёнджина в крепкую хватку и притянул к себе, растрепав волосы и нахваливая за смекалку. Тот засмеялся, хватая Чанбина в ответ. Они очень смахивали на родных братьев, когда дурачились. — Никогда бы не подумал, что предпочту тусоваться с подростками вместо стриптиз-клуба, — поражался Ёнджун, явно не ожидая от себя такого решения, — главное не уснуть в туалете, я сейчас… Когда Ёнджун покинул диван, Феликс придвинулся к Джисону. — Я хочу уехать. — Уже? — Джисон, у меня кровь в жилах закипает, когда я смотрю как учителя кто-то касается. Пожалуйста, вызови мне такси. — Хорошо, не волнуйся, — джисонова рука коснулась чужой спины. Как успокаивать этого ребёнка — непонятно. Даже Хани понимал, что любовь или симпатия к Чанбину со стороны друга обречена на провал. Феликс не виноват, что так неудачно влюбился, но всё же чему быть, того не миновать. У Минхо будто пьяный радар сработал, он повернулся именно в тот момент, когда Феликс заключил Джисона в объятия в знак благодарности. — Ли, тебе жить надоело? — процедил он, — обнимай пальму, жирафа, бабочку, а от красавчика бурундука отойди. Парни с трудом разобрали его пьяные бредни. Язык заплетался, но Минхо был не до такой степени пьяный, если сравнивать с Ёнджуном. Он потянул Джисона на себя. — Не надо ни с кем обниматься, красавчик, — вкрадчиво сказал Минхо, — вот я, — он положил ладонь на грудь, — поскорее пробуди своё безграничное желание обнимать Ли Минхо. — Может тебя домой проводить? Ты много выпил… Джисон затих, когда увидел Чанбина, выглядывающего из-за плеча Минхо. — Всё нормально? Джисон, ему что плохо? — Что с Хо? Хёнджин тоже не мог остаться равнодушным и подошёл к ним. Пока они отвлекали внимание Минхо, Джисон воспользовался моментом и ушёл вместе с Феликсом в прихожую. Он вызвал такси и попросил друга позвонить, когда тот будет дома.

***

Из туалета доносятся вопли, и все быстро сбегаются на них. Ёнджун хнычет, сидя на крышке унитаза. — Ты чего? — спрашивает Хёнджин. — Я так соскучился по Бинни, — взрослый ребёнок состроил унылую гримасу и продолжил звать Чанбина, который стоял напротив него. — Вы от силы минут пять не виделись, ты чего? — Джисон распахнул глаза. — Я не виделся с ним четыре года. В детстве мы были не разлей вода, трусами на ночёвке менялись. — Может, делились? — недоумевал Хёнджин. — Нет! — всхлипнул Ёнджун, — у него всегда были с Бетмэном, а у меня однотонные, поэтому приходилось отнимать их силой. Вот это уровень близости. Напившись, Ёнджун всегда превращался в такую размазню, вспоминающую счастливые детские годы. Чанбин привык и не переставал им восхищаться. Этот мужик капризничает хуже ребёнка, залечивает похмелье детским питанием, ноет на унитазе, спорит до потери пульса, но при этом работает в солидном банке и руководит подчинёнными, которые боятся и уважают его. Он серьёзный, но не с людьми, которые заставляют чувствовать в своей тарелке. Чанбин знает, что лучший друг никогда не потеряет своего внутреннего ребёнка. Друг подходит ближе, теребит ёнджунову щёку и говорит так просто и без особого повода: — Люблю тебя, братишка. — Вот видите, дети, как тут не реветь? И я тебя, — он поднимается с унитаза, быстро обнимает Чанбина, затем хватает рукав его футболки, — позволите? Позволите! — и смачно сморкается. — Ха-ха, Ёнджун, я тебя обожаю, — смеётся Минхо и покидает уборную. Джисон вздрагивает и выбегает следом, потому что Чанбин загорелся желанием окунуть драгоценную голову Чхве в унитаз. Хёнджин завидовал такой дружбе. Бинни очень повезло иметь такого человека. Они оба друг за друга глотку перегрызут. Бинни часто просит Джуна не позорить его персону перед другими, тогда я вспоминаю ёнджунову фразу: «как я буду радоваться успехам моего лучшего друга и ставить его в пример без упоминания о хилых мышцах, никудышной учёбы, некогда замкнутого и очень скверного характера, школьных насмешек и неудачах в любви?». Он сказал её после того, как Чанбин уехал из клуба. Хёнджину тошно от самого себя, тошно, потому что у него был настоящий друг, от которого он отказался. — Кто? — Минхо настойчиво требует ответить на свой вопрос, злится, пинает стул. — Хо, не важно, — голос у Хёнджина жалкий, как и он сам, — пожалуйста, закрой глаза на мои болячки. — Просто скажи кто, я «поговорю» с обидчиком. — Не марай свои руки, Минхо, — умолял он. — Сначала тебя бьют во дворе, затем ломают очки, обливают водой во время дежурства в классе. Знаешь, Джинни, такими темпами мне придётся возглавить ряды твоих обидчиков, чтобы выбить из тебя конкретные имена, — Минхо злился, потому что искренне хотел помочь. — Тебе не стоило начинать со мной дружить, от меня одни проблемы. — У меня есть сила, авторитет и ебанутый характер, чтобы твои проблемы исчезли, — Минхо не собирается сдаваться. — Прости, давай больше не будем общаться, хорошо? Мне стыдно, что ты носишься со мной как с маленьким, будучи сам младше меня. Ты не обязан решать мои проблемы. Тебе тоже достаётся, я знаю. После этого они не разговаривали неделю, пока Минхо не подошёл к хёнджиновой парте. Он самостоятельно нашёл этих обидчиков и забрал сломанные очки, без которых Хёнджин плохо видел. — Подвинься, — Хо сел с ним на один стул, — дружба? — Дружба. В тот день Хёнджин осознал ценности настоящей дружбы. Привязанность к Ли Минхо стала привычкой, которая возникла из долгого общения. Привычка порождала зависимость, перерастающую в аддикцию, после которой дружба перестала восприниматься Хёнджином как «дружба». Парень начал влюбляться, что было недопустимо по отношению к Минхо. — Бинни, что для тебя значит дружба? Хёнджину жизненно необходимо ещё раз убедиться, что он способен соблюсти грань между любовью и дружескими отношениями. Это важно: Хёнджин смотрит на старших и хочет всё вернуть с Минхо. — Дружба — это много лет не менять номер телефона, потому что твой лучший друг плохо запоминает последовательность цифр. Хёнджин понимает учителя правильно, Чанбин прежде всего говорит о самопожертвовании ради кого-то.

***

— Джинни, если хочешь, оставайся. В твоём распоряжении вся моя комната. Я посплю на диване, — зевнул он. — А почему бы не положить гостей на диване, а самому лечь на кровати? — Джуни может здесь заночевать, он терпеть не может мой диван. Старший сонно потягивается. — А если я останусь, нам что ещё и одну постель делить? — Джуни в курсе, что с ним невозможно ночевать в одном доме, поэтому по возможности он старается снять отель. Я боюсь, что сегодня он до него не доползёт, надо быть готовым ко всему. — Бинни, если Джун останется в твоей квартире, то я буду спать с тобой. — Ты видел каких габаритов кровать хёна? Это два дивана так-то! — мимо них прошёл Минхо. — Уже уходишь? — спросил Чанбин. — Ещё нет, выйду покурить. Хёнджин хотел пойти за бывшим другом, но не решился. К ним присоединился Ёнджун. — Пришёл морально подготовить, — икнул он, — я остаюсь, надеюсь, переживёшь, родной. — Может тебя закрыть? — Нет, я в туалет буду вставать. Доброй ночи. — Бывай. Этот диалог показался Хёнджину странным. Они будто к чему-то плохому готовятся… — Почему ты хотел его закрыть? — недоумевал он. Чанбин вобрал в себя побольше воздуха и ответил: — Скоро узнаешь. — Я всё равно тебя люблю, — крикнул Ёнджун. Наблюдая за ними, Хёнджин всё же решился выйти покурить с бывшим другом.