Мир познает мир

Каждое утро Мирона начинается со звона будильника и короткого: «Да твою ж мать!» Въедливая трель раздражает барабанную перепонку и самого пацана, с трудом продирающего заспанные глаза. Веки такие тяжелые, будто он не спал с 1995 года — года основания любимого универа. Пары в его персональном чистилище — МГПУ — начинаются в ровно в 9, но к этому времени не приходят ни студенты, ни даже преподы. Мирону, в принципе, пофигу — он на пары ходит не чаще раза в неделю, да и тогда к первой особо не спешит. Конечно, чтоб к 9 приехать, нужно встать не раньше полвосьмого. А ложится он… хм, сложный вопрос. Лучше уточнить ложится ли он в принципе. Сон ему необходим. Нагрузка по учебе не дикая, нет, да и Мирон никогда на мозги не жаловался — просто тяжеловато совмещать пары с работой в ближайшей к дому кафешке и ночными бдениями. Ну, сложно это бдениями назвать. У Мирона хроническая бессонница. Хорошо, если несколько часов в сутки подремать выйдет. Надо бы к врачу сходить, но прием в поликлинике особых плодов не дал, а к платному врачу идти не с руки — финансы не позволяют. Он живет в старой хрущевке на Отрадном с теткой и кошкой по имени Колетт. Тетка ее так назвала, но прижилось почему-то больше более русское Котлета. У Котлеты шикарный пушистый хвост и длиннющая белая шерсть, которую хозяева задолбались вычесывать во время линьки. Котлета ласковая и немного наглая, и, в отличие от Мирона, спит целые сутки. А когда не спит — обожает играть со шнурками на старых убитых кроссовках и гонять кисточки Мирона. Вечно он одной не досчитывается, когда снова садится за мольберт. Мольберт занимает целый угол его небольшой комнаты, в которой помимо художественных принадлежностей помещается раскладной диван с протертой обивкой, шкаф для немногочисленной одежды и простенький компьютерный стол. Там неровной башенкой нагромождены учебники и в углу лежит пухлая папка с рисунками Мирона. Мир предпочитает рисовать карандашом или дешевой шариковой ручкой, но ручка размазывается, оставляя на пальцах парня подолгу несмывающиеся пятнами. Его пальцы уже напоминают холст в галерее современного искусства, да и сам Мир — тот еще экспонат. С его вечно растрепанными вьющимися волосами цвета сажи и бледной кожей, почти нездоровой худобой и выпирающими скулами, непременно темной одежде (чтобы было видно шерсть Котлеты, конечно же) и задумчивым выражением лица он напоминает персонажа Брюллова. Хмурого и печального по канонам жанра. Хмурость и печаль преследуют Мира с самого утра и до позднего вечера. Он не понимает, почему каждый последующий день напоминает предыдущий и катится к такой-то матери, но твердо убежден: это не причина унывать. Но унывает. Тетка — ее зовут Наталья Евгеньевна, но Мирон зовет ее просто Наташей, она при всем старании не вызывает того страшного трепета, что обычный взрослый у обычного подростка — зовет его «бедовой головой» и говорит, что все проблемы именно там и зарождаются. В голове, то есть. Мирон слабо понимает, что она имеет в виду. Это понятно, да, что если долго о чем-то думать, то так все и случится, и что можно настроить свою жизнь на лучший путь простыми желаниями, но как? Как думать о хорошем, когда ты разрываешься между нелегкой работой и учебой, на которой одни проблемы? Когда из всех существ на свете тебя любят только тетка с кошкой (кошка — только из-за кисточек, думается), когда людей вокруг отпугиваешь жутким оскалом и мрачным взглядом, когда возможных друзей к себе подпустить кажется невероятным и очень-очень страшным, когда ложишься спать с мечтой о том, что все изменится, все будет хорошо, и, с трудом заснув, просыпаешься с мыслью, что все снова идет по накатанной? Мирон никогда не относил себя к пессимистам, однако ему кажется, что зажатая в угол мышь и то думает более позитивно. Мышью его, кстати, зовет Наташа, потому что раньше любимым занятием Мира были игры с Котлетой в игрушечную мышь. Мышь пищала, кошка радостно скакала вокруг, а парень прекращал чувствовать тянущее чувство пустоты в груди. Игрушка потерялась несколько лет назад, и Котлета с Миром быстро о ней забыли. Наташа, наверное, забыла тоже, но продолжает так называть племянника. Мирон не против — ему нравится. Ему, если подумать, много что нравится: тихие вечера с теткой, кошкой и чаем, пары по истории искусства, когда он их не пропускает, рисовать случайных людей в метро, пить крепкий черный кофе с ореховым сиропом… Курить. Мир курит уже года два, случайно начав в компании коллег по работе и втянувшись. Наташа не знает, да и все равно ей, наверное — она Мирону не мать, чтобы контролировать каждый чих. Или не все равно, просто женщина деликатно не вмешивается в жизнь бунтующего подростка и старается всеми способами стать ему другом. Тонкие пальцы, сжимая сигарету, выглядят, как эстетичная картинка. Или щепки, в понимании Мира. Он не привык в себе что-то хорошее видеть, и это Наташа тоже списывает на его настрой. Мир так-то очень неплох: что собой, что в себе. Он достаточно добрый, незлопамятный и отзывчивый человек, ответственный, честный. У него много достоинств, пожалуй, только рассказать о себе сложно, когда совсем их не видишь. Наташа зато видит и каждый раз ему об этом напоминает. Женщина не устает повторять, что все зависит от настроя. Абсолютно все, серьезно — она психологией увлекается и привыкла анализировать каждое свое действие и нередко это на других переносит. Миру вера нужна, да и только. Он это понимает, конечно, но поверить в веру совсем непросто. Пока не просыпается с мыслью о том, что должен сам все изменить. «Потому что я могу. И сделаю.» И делает. По праву первого слова.