Всё время во имя тебя

      Мягкий гул мотора разбавлял тишину и аккомпанировал потоку мыслей, что бурлили в голове огромным водоворотом. За пределами машины уже вечерело, солнце почти село за горизонт, ветви деревьев вдоль дороги шевелил лёгкий ветерок, по теряющему свою голубизну с отступлением под гнётом надвигающейся ночи светила небу ползли тяжёлые, тёмные облака, которые ещё чуть-чуть и превратятся в тучи, что прольют на землю новый дождь.       — Эй, Сэм, — Дин мельком глянул на спящего брата и слегка толкнул его в бок, чтобы разбудить, — Сэмми, проснись.       — А? — Винчестер вздрогнул, тут же напрягаясь, но, когда увидел петляющую впереди дорогу, расслабился и, протяжно зевнув, посмотрел на нарушителя своего покоя. — В чём дело?       — Поешь что-нибудь, — не поворачивая голову и не отводя взгляда от открывающегося братьям пути, Дин указал себе за спину, где на заднем сидении лежал бумажный пакет с едой, купленной чуть ранее на оставшейся позади заправке. — Я взял твой любимый салат.       — Спасибо, — слегка отстранённо кивнул Сэм и с хмурым, задумчивым видом принялся за еду, смотря, как быстро мелькают за стеклом деревья и указатели.       На какое-то время Винчестеры задержались в городе, но вот уже Бостон со своими высокими зданиями, припорошенными осенней листвой дорожками, роскошными парками, маленькими яхточками, ночными огнями и беззаботной жизнью в неведении, вечно спешащими работягами, ленивыми подростками и оставшимися нераспознанными сверхъестественными существами оставался далеко позади, ожидая новых охотников, что найдут в очередном полицейском отчёте или на вид неприметной, по большей части неинтересной газетной статье что-то странное. Позади остались и три трупа на первый взгляд безобидных людей, но на их плечах было много сломанных жизней. Эти дела так и не раскроют, и проблема уже даже не в нечистом на руку капитане, а в менталитете людей. Может быть, Спенсера и сделают виновным, а может быть, оформят всё как самовозгорание и затолкают подальше в архив. Это всё уже позади. Впереди Винчестеров ждала бесконечная дорога, множество монстров и новых знакомств, и старая деревянная лачуга Бобби — единственное безопасное место на земле, в котором они могли скрыться от левиафанов.       Шериф Джоди Миллс уехала раньше братьев, не имея больше возможности задерживаться в городе. По ней было видно, что она тоже навряд ли забудет эти дни и это дело. Джоди сталкивалась с чудовищами, древними богами (пусть и одним), с монстрами в человеческом обличье, но тоже ещё не видела такой преданности от кого-то сверхъестественного к, казалось бы, источнику пропитания — ещё ни один монстр, не задумываясь о собственном состоянии, не заслонял собой человека, бросаясь под то единственное, что было способно его убить.       — Как ты думаешь, — наконец нарушил тишину Сэм, вспоминая весь вчерашний день и позволяя себе озвучить то, что гложило его всё это время, — мы правильно поступили?       — А ты как думаешь? — по старшему брату было видно, что он тоже обеспокоен этим вопросом, но лицо Эммы, да и лицо Хроноса не выходили у него из головы, и чем больше Дин об этом думал, тем сильнее убеждался в том, что они сделали правильный выбор.       — Я думаю… — начал Сэм, но запнулся, — быть человеком очень трудно, а оставаться им ещё труднее.       — Точно, — хмыкнул Дин, соглашаясь, и продолжил рулить.       — Я дома, — прозвучал на весь дом радостный голос, и за десятилетним мальчиком захлопнулась дверь.       — Привет, милый, — из кухни тут же выглянула Эмма в фартуке и, стоило Генри снять куртку, заключила его в крепкие объятья, — как же я соскучилась.       Поездка прошла по плану, дети посетили несколько музеев, гуляли по городу, веселились и знакомились, и у Генри было несколько историй, которыми мальчик горел желанием поделиться с мамами. Как только автобус притормозил на остановке недалеко от его дома, Генри выбежал на улицу, едва не забыв попрощаться с учителем и друзьями, и с широкой счастливой улыбкой побежал домой, позволяя прохожим умиляться от вида довольного ребёнка с огромным рюкзаком, что болтался из стороны в сторону при беге.       — Ну мам, — протянул мальчик, выпутываясь из объятий и, не замечая лёгкую улыбку, поселившуюся на лице Эммы, начал расшнуровывать ботинки. Уже когда на его плечах вновь оказалась увесистая сумка, а на глаза попался плащ Реджины, Генри насторожился, ведь обычно именно Миллс, если она была дома, встречала его первой. — А где мама?       — Она у себя, — успокоила его Эмма, потрепав по слегка растрепавшимся на ветру волосам. — Вчера она приболела, и я запретила ей что-либо делать. Вымой руки, переоденься и иди поздоровайся.       Счастливый и немного взволнованный состоянием женщины Генри тут же рванул к лестнице, спеша оказаться в своей комнате, Эмма же вернулась к готовке, чётко следуя найденному в интернете рецепту и пока ничего не испортив. Это было невиданное достижение для блондинки, ведь обычно у неё и яичница пригорит, и нож вместо овощей порежет пальцы, и что-нибудь в прямом смысле слова загорится, да так, что приходится прибегать к помощи огнетушителя. Сейчас же Эмма готовила куриный бульон и, попробовав, к своему великому удивлению, заметила, что даже не пересолила.       — Мам? — Генри хотел забежать в спальню и кинуться в объятья Реджины, но передумал, стоило ему подойти к прикрытой двери, из-за которой слышалась тишина.       Дверь тихонько отворилась, и мальчик аккуратно заглянул в спальню, застав Реджину в кровати в окружении мягких подушек, читающую «Столпы земли». Свет в комнате был выключен, окна зашторены и лишь настольная лампа на прикроватной тумбочке освещала желтоватые, шероховатые страницы книги, позволяя женщине видеть их содержание и не отвлекаться от сюжета ни на что.       — Генри? — удивилась Реджина, услышав посторонний шум. При виде мальчика внутри что-то щёлкнуло, но женщина решила не расстраивать мальчика и скрыла все свои эмоции за тёплой приветственной улыбкой, убирая книгу на свободную половину кровати. — Как поездка?       — Всё супер, — оживился Генри и тут же подбежал к Реджине, запрыгивая на кровать и набрасываясь на женщину с объятьями. Вес ребёнка пришёлся как раз на ещё не затянувшуюся рану, и Миллс стоило неимоверных усилий сдержать стон боли. — Мама сказала, что ты заболела.       — Всё уже хорошо, дорогой, — уверила его женщина и позволила вновь себя обнять.       Тепло его тела, радость только от того, что Генри увидел Реджину, безграничная любовь захлестнули Миллс, что всё время, с момента драки с Винчестерами, не могла найти себе места. Даже сейчас она читала, но не запомнила ничего, осмысливая свою прошлую жизнь, вспоминая весь прошлый день. Перед глазами по-прежнему стояла спина Эммы, что заслоняла древнее безжалостное божество от праведных охотников, в голове звучал её решительный голос, а после и крик отчаяния, когда Реджина упала. Все мысли заполнила её боль. Эмма и вправду любила, больше жизни и боялась потерять Реджину — Хроноса, даже не смотря на вскрывшуюся правду.       Ничто не заставит меня тебя разлюбить или покинуть тебя. — раз за разом звучали слова, что были сказаны, не подумав, как проявление любви, но обрели подтверждение в не самой приятной ситуации.       Генри принялся рассказывать о своих впечатлениях, сдерживаясь от того, чтобы перейти к самому интересному — забавным историям, ведь мальчик хотел рассказать их обеим женщинам после ужина, когда они, как обычно, соберутся в гостиной. Реджина чуть приподнялась на подушках, позволяя Генри сесть себе на ноги, и не могла сдержать улыбки, наблюдая за его энтузиазмом. Эмма закончила с куриным бульоном, поднялась наверх, застав эту картину, и остановилась в дверном проёме. Наконец-то Реджина выглядела спокойной, на её лице поселилось умиротворение, а рука не тянулась каждые несколько минут к ране.       Когда Дин закричал Сэму остановиться, тот дрогнул и кол, конечной целью которого было сердце Реджины, пронзил её тело немного выше и упёрся в рёбра. При желании Винчестер мог бы нанести ещё удар или же добить Бога Времени первой атакой, но очнулся Сэм уже когда к Реджине подбежала Эмма, вынимая опасное оружие и отбрасывая его в сторону. Дин поднялся на ноги, Джоди тоже начала приходить в себя после сильного удара головой о стену, и Свон вновь заслонила истекающего кровью Хроноса, вот только никто больше не собирался с ней сражаться. Старший Винчестер держал в руках те самые бумаги, которые Фортуна передала Реджине, помогая ей найти себе «пропитание», и от пометок на них у братьев пропало желание убивать Миллс.       Когда Реджина очнулась, она назвала Эмме код от сейфа. В нём, в потайном отсеке, лежала ещё пара десятков дел — количество всех тех, кого Реджина убила после прихода в эту эпоху. Она тщательно подбирала жертв, отслеживая их жизни, проверяя семьи, не убивала тех, кто раскаивался в своих деяниях. После того как Винчестеры поняли, что все жертвы Хроноса куда большие монстры, чем большинство встречающихся им чудовищ, они практически без раздумий согласились с Джоди и даже извинились перед Реджиной, доказывая Хроносу, что не все охотники — бесчувственные убийцы, а она для братьев стала очередным доказательством того, что не каждый монстр — чудовище.       — Мы ушли, — прокричал Генри и выбежал за дверь. Эмма ещё немного задержалась, застёгивая куртку, но, подарив Реджине тёплую улыбку, тоже вышла из квартиры, оставляя за собой тоску и пустоту.       Реджина, что до ухода Свонов улыбалась, помрачнела, стоило двери захлопнуться, и машинально коснулась груди, что больше не стягивалась бинтами. Женщина целую неделю не выходила из дома, она была окружена заботой и любовью и с каждым днём поражалась новым кулинарным навыкам Эммы. В больнице считали, что Миллс слегла с гриппом, и даже хотели прислать к ней врача, но уже завтра она вновь выйдет на работу, облачая своё тело в белый халат.       Все те неприятные чувства, что возникли у Реджины во время драки с Винчестерами, были полностью стёрты. Ощутив неприятное зудение там, где ещё совсем недавно была страшная рана, ощущая тоску, оттого что любимые ушли, и увидит она их лишь ближе к вечеру позволяли Реджине быть живой. Она ещё никогда не чувствовала себя так хорошо, но чувствовалась и тревога, ведь вскоре ей вновь придётся убить, чтобы восполнить потраченную на восстановление энергию. С Эммой они этот вопрос не обсуждали, но блондинка знала о подобном будущем.       — Это просто невероятно, — Реджина уже собиралась подняться наверх, чтобы запереться от пустоты квартиры в своём кабинете и углубиться в чтение своих любимых медицинских книг, пытаясь отвлечься, но её остановил мужской голос из гостиной, и, повернувшись, Миллс увидела невысокого мужчину с тёмными слегка кудрявыми волосами и короткой бородой. Он был облачён в строгий белый костюм, а в руках держал забытую Реджиной на новом журнальном столике первую книгу из цикла «Сверхъестественное», которую всё же решила прочитать. — Ты хоть знаешь, как мало сверхъестественных существ пережило встречу с Винчестерами?       — По большей части им встречались чудовища, — заметила Реджина, отойдя от шока, и вернулась к своему обычному холодному состоянию, даже несмотря на то, кто перед ней стоял. — Что ты здесь делаешь, Свет.       — Свет? — усмехнулся мужчина, оперевшись на спинку дивана, и с какой-то непривычной добротой посмотрел на своё творение. — Ни Создатель, ни Бог, ни Отец, ни Карвер Эдлунд?       — Ты Свет, в заточении Тьма, — пожала плечами Миллс, — привыкла называть вещи своими именами, да и отец мне скорее уж Адам, как первый человек.       — Обидно, — хмыкнул Бог и захлопнул книгу. — Ну раз уж ты взяла себе имя человека, то и меня зови просто Чак.       — И что тебе нужно, просто Чак? — насторожилась Реджина, ведь Бога она не видела несчётное количество веков, и непривычнее всего было видеть его в облике человека. Пройди он мимо неё на улице, она бы и не узнала его, так хорошо он скрылся.       — Хронос, — задумался Чак и посмотрел божеству прямо в глаза, ожидая увидеть хоть какие-то эмоции, но Реджина была холодна, как и в древние времена. — Знаешь, ты всегда была другой. Ты одна из тех немногих богов, кто считался с людьми, ты понимала их, помогала им. Не смотря на всё, ты не принимала свою истинную сущность, и вот во что это всё вылилось.       Реджина даже не пошевелилась. Чак тоже понял, что на душевную беседу он может не рассчитывать, ведь все, кто помнил о своём сотворении, его недолюбливали.       — Чего тебе нужно, Чак? — повторила свой вопрос Богиня Времени и тут же вздрогнула. Чак показательно щёлкнул перед своим лицом пальцами. Шрам на груди пропал, не оставляя о себе даже воспоминаний. Безразличие на лице сменилось удивлением, и во взгляде проскользнул интерес.       — Всего лишь помочь, — развёл руками Бог, после чего протянул свою книгу обратно новому читателю. — Кстати, как? Понравилось?       — На любителя, — прямо, без лести, ответила Реджина.       — Ещё раз обидно, я старался, — надулся Бог.       — Мог стараться и больше, но твоя книга стала копией Вселенной. Куча дыр, слишком мрачно, временами скучно, и хочется стереть себя из этих страниц.       — Справедливо.       На какое-то время повисла неловкая тишина. Реджина буравила подозрительным взглядом Чака, Чак же оглядывал Реджину. Когда Бог подошёл к Миллс, та напряглась, но стоило ему водрузить свою руку на её голову, как по телу разлилось тепло и, когда Чак закончил, Реджина без сил повалилась на пол, но успела ухватиться за дверной косяк, да и Чак придержал её с другой стороны.       — Что ты сделал? — тяжело дыша, с паузой после каждого слова, спросила Реджина.       — Ты же Богиня, Хронос, — пафосно произнёс Бог, помогая Реджине выпрямиться и опереться о стену, — нам нужна вера, со всеми вытекающими из неё последствиями, но в вас больше не верят. Языческие боги не более, чем миф для людей, что в самом начале своей жизни поклонялись именно вам, не мне.       — Спасибо, что напомнил, — усмехнулась Миллс, перебивая Бога.       — Я просто тебе помог, — перешёл к сути Бог, вновь видя раздражение на лице своего творения. — Ты решила стать врачом и весьма успешным, надо заметить. Тебя чтят, обожают, благословят. Ты почти Королева Сердец, хотя в будущем сможешь превзойти её. Я просто сделал так, что вся эта вера теперь будет восприниматься твоей божественной сущностью. Но чтобы жизнь мёдом не казалась, жертвы всё же нужны раз в год.       — Ты способен на такое? — удивилась сначала Реджина, но после вспомнила, что перед ней стоит создатель вселенной, и фыркнула. — Мог совсем без жертв обойтись.       — Ты назвала Адама своим отцом, — напомнил Чак, — его дети создали вас такими. За всё нужно платить, у всего есть своя противоположная сторона. Ты решила спасать жизни в плату за то, что отнимала их.       — Это тоже в свою глупую книжку запишешь? — усмехнулась Хронос, Чак задумался и загадочно улыбнулся.       — Возможно, — сказал он спустя пару мгновений и его взгляд упал на фотографию в новой рамочке. — Живи, Хронос, подобно человеку. Можешь состариться, можешь помочь своим любимым обрести бессмертие, их оно не совратит. Таких людей встретить — большая редкость.       — Ты так просто мне это позволишь?       — Да, — кивнул Чак и развернулся, обращая свой взгляд на окно.       Реджина проследовала его взгляду, но когда вновь повернулась, Бога в гостиной уже не было. О нём даже ничего не напоминало, кроме силы, что теперь переполняла Хроноса, нет, Реджину, Реджину Миллс, что теперь могла дышать свободно. На мгновение в её груди загорелся яркий красный свет. Он озарил всю гостиную, и Богиня пропала, но уже спустя секунду появилась вновь, держа в руках небольшую коробочку из красного бархата. Лицо её сначала было хмурым, но после его озарила счастливая улыбка.       Теперь всё должно быть хорошо.       Теперь она может жить спокойнее.       Теперь она может назвать себя Богом Времени и всё время она посвятит Эмме и Генри.       Она сделает всё, чтобы её семья была счастлива и никому не позволит этому помешать.