Доктор Рихтер 4

Рабочий день в салоне красоты «Эдельвейс», расположенном на первом этаже жилого дома, подходил к концу. Мастера уже закончили свою работу и собирались домой. В их числе была и парикмахер Анжелика. Она ждала, когда за ней заедет ее возлюбленный. И, пока длилось это ожидание, девушка обсуждала сегодняшних клиентов со своей коллегой Ангелиной. Когда зазвонил телефон Анжелики, она, увидев на экране имя своего возлюбленного, отошла в сторону и ответила на звонок. — Привет, Борь. Ты где? Я уже готова, — сказала девушка. — Я уже припарковался, — ответил Борис. — Может быть, мы сегодня сходим в кино. Мы уже давно никуда не ходили. Друг сказал, что в кино сейчас идет такой классный фильм. — Знаешь, мне что-то не очень хочется куда-то ходить. Я до сих пор не очень хорошо себя чувствую, — отказалась Анжелика. — Эта дурацкая простуда никак не пройдет. Если хочешь, то иди один. — Хорошо, — скрывая недовольство сказал Борис. — Я буду ждать тебя у машины. Внезапно дверцы шкафчика, у которого стояла Анжелика, затряслись, как и вся мебель в салоне. — Ты ничего не чувствуешь? — испуганно спросила Анжелика. — Что именно? — удивился Борис. — Какие-то толчки, как при землетрясении, — ответила девушка, со страхом наблюдая, как все вокруг нее трясется. — Это вряд ли. В Москве не бывает таких сильных землетрясений, — успокоил ее Борис. — О, нет, я словно сплю и вижу кошмар, — испуганно произнесла Анжелика. — Звони в МЧС. В ту же секунду раздался оглушительный взрыв. Борис еле успел лечь на асфальт. Когда дым рассеялся, мужчина поднялся на ноги и посмотрел на дом, в котором работала его возлюбленная. В ту же минуту его охватил ужас. На месте салона красоты были руины. *** Еще никогда Андрей Александрович Рихтер не приходил на работу с таким удовольствием. После увольнения молодых врачей диагностического отделения он целиком погрузился в музицирование. Андрей целый день не выпускал из рук свою новую гитару, то и дело сотрясая стены больницы шикарным гитарным соло. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Поэтому в один прекрасный день на пороге его кабинета появилась Елизавета Дмитриевна Никольская. — Рихтер, нужен диагноз, — сказала она. — Женщина, 32 года, взрыв бытового газа. Ее вытащили из-под обломков через шесть часов. Две операции из-за множественных переломов и ожогов. — Думаю, это результат рухнувшего ей на голову здания, — перебил начальницу Андрей и вновь вернулся к игре на гитаре. — А жар? — не отставала от него Никольская. — Из всех пострадавших только у нее температура. — Так дай ей жаропонижающее, — сказал Андрей, продолжая играть. — Уже дали. Температура — сорок, и не спадает. Периодическая потеря сознания. — Я не могу взять дело. Если ты забыла, все врачи моего отделения уволились, — сразу же отказался от пациентки Рихтер. — Так найми новых, — продолжала доставать его Никольская. — Зачем? У меня нет дела, — невозмутимо ответил Андрей. Услышав это, Лиза подошла к его столу и положила туда историю болезни. — Ты провел хоть одно собеседование за эти две недели? — сердито спросила она у подчиненного. — Я бы с радостью, но мой астролог не советовал мне в этот период заводить долгосрочные знакомства. Ты же хочешь, чтобы мое сотрудничество с новой командой было долгосрочным? — соврал Андрей и вновь заиграл на гитаре неприхотливую мелодию. — Рихтер! — крикнула Лиза. — Если ты сейчас же не положишь гитару и не возьмешься за дело, то ближайший месяц проведешь на приеме в поликлинике! Ты и так уже две недели занимаешься ерундой. — Смотри не скажи такого при Зинчуке, — поддел ее Рихтер, но положил инструмент на стол. — Хорошо, я возьму это дело и поставлю диагноз один до конца дня. А ты отстанешь от меня на неделю. — Договорились, — согласилась Елизавета и протянула ему руку, которую диагност тут же пожал. После разговора с Рихтером Лиза рассказала об их договоре Родионову. Но онколог был не так доволен этим планом. — У нас ничего не получится, — сразу же сказал он начальнице. — Зато мы спасем девушку, — возразила Лиза. — И убедимся, что Андрею не нужна команда, — продолжал ворчать Родионов. — У него не получится. По крайней мере, не так быстро, — сказала уверенная в своем плане Никольская. — Ведь он привык работать с командой. — Ну, смотри, — сказал Родионов, поняв, что переубедить начальницу не получится. — Только помни. Андрей не из тех, кто выполняет обещания. Тем временем, герой их разговора приступил к дифференциальному диагнозу, совершенно не обращая внимания на мигающую лампу. — Жар, — произносил он вслух симптомы пациентки, записывая их на доске. — Не реагирует на антибиотики и жаропонижающее. Потеря сознания. Начали. По привычке Андрей повернулся к столу, где еще две недели назад сидели его помощники. Но сейчас его окружала тишина и пустота. — Простите, это вы мне? — спросил его незнакомый мужчина, тихо стоявший у двери ординаторской. — Я — электрик. Мне сказали, что у вас лампа не работает. Рихтер внимательно посмотрел на мужчину, а затем ответил: — Да. Через несколько минут электрик приступил к ремонту, а Андрей вновь продолжил дифдиагноз. — Представьте, — сказал он электрику, — что на электрический щиток упала крыша, и он начал перегреваться. Какие могут быть причины? — Да фиг его знает, — ответил электрик, продолжая ремонт. — Скорее всего, что-то повредилось в проводке от удара. — Интересно. Нарушение работы мозга. Повреждение гипоталамуса, — сказал Андрей и, повернувшись к доске, записал предположительные диагнозы. — Нет. Когда обычно достают из-под обломков, то делают МРТ. Было бы видно. Ну же, отрабатывайте пятьсот рублей. — Или что-то затекло внутрь и испортило его, — предположил электрик. — Проникновение инфекции через рваные раны, — записал Андрей. — Бактерии бы отреагировали на антибиотики. Для инфекции слишком сильный жар. Значит, скорее всего это грибки или паразиты. — А может быть, это волчанка? — неожиданно предположил электрик. Рихтер оторвался от доски и с удивлением посмотрел на мужчину. — Я в одном американском сериале видел, — пояснил электрик. — Хорошо. Аутоимунное. Проверим на волчанку, — сказал Андрей и записал новые предположения. — Хотя больше подходит грибок. Хорошо бы почитать ее карточку. А теперь приступим к самому ужасному. Вскоре Рихтер и переодетый во врача электрик были в палате пациентки. Лицо девушки было изуродовано, а на ее левой руке был гипс. Сама девушка была без сознания. — Знаете, из-за ее занятости в последнее время мы общались не так часто. В основном, перезванивались два раза в неделю, — сказала мать Анжелики. — Борис больше с ней общался в последнее время. — Ни загородных прогулок, ни поездок в экзотические страны, — рассказал Борис. — Записали, доктор Булкин? — спросил Рихтер у электрика. — Ни прогулок, ни поездок, — записал мужчина. — В ее карточке было написано, что до обрушения она болела, — сказал Рихтер. — Да. Но это была обычная простуда. Вы думаете, это как-то связано? — спросил Борис. — Ее болезнь с ее болезнью? Иногда, такое бывает, — саркастически заметил Рихтер. — Когда я ее нашел, она была без сознания. Скажите, с ней все будет хорошо? — спросил Борис, с болью смотря на свою возлюбленную. — К сожалению, не могу сказать об этом со стопроцентной уверенностью даже о вас. Человек может быть абсолютно здоров, но это не спасет его от упавшего на голову кирпича, — ответил Рихтер с сарказмом. Но тут произошло то, что удивило диагноста. Электрик подошел к Борису и, положив руку ему на плечо, сказал: — Мы постараемся ей помочь. Выйдя из палаты, Рихтер первым делом спросил у электрика: — Это вы тоже увидели в американском сериале? — Просто к людям надо относиться помягче, — ответил мужчина. — А куда мы идем? — Вы же знаете, как заразителен смех маленьких детей? Так вот, с грибками и паразитами тоже самое. Надо выяснить, кто из них кипятит ей мозг, пока он окончательно не вскипел, — ответил Андрей. — А мы будем искать в этой больнице? — спросил электрик. — Нет. У нас все чисто. По крайней мере, по мнению СЭС. А вот ее квартиру не мешало бы проверить, — сказал Андрей. — А понял. Надо взять у нее ключи, — понял электрик. — Это лишнее. Мы справимся обычной фомкой, — невозмутимо предложил Андрей. — Я в чужую квартиру не полезу, — сразу же отказался электрик. — У меня есть принципы. — А мои пятьсот рублей в вашем кармане говорят, что нет, — попытался отговорить его Андрей. — Я не согласен. Меньше, чем за тысячу. Андрей пожадничал, поэтому он соврал ничего не подозревающему Родионову, и, вскоре, тот отвез его к дому пациентки. — Ну и где твоя пиццерия? Если я не ошибаюсь, тот тут спальный район, — спросил Иван, заметив неладное. — А это домашняя пиццерия, — соврал Андрей. — Или не пиццерия. Просто я не знаю, что любит готовить моя пациентка. К счастью, когда они подошли к подъезду, из него вышла пенсионерка, поэтому те легко нашли квартиру. Но попасть внутрь оказалось не так легко. — Ты уверен, что на Ютубе было так же? — сказал Родионов, наблюдая, как Рихтер безрезультатно пытался взломать дверь. — Приступим к запасному плану. Нам с тобой крупно повезло, что пациентка живет на первом этаже. Если не получается зайти туда через дверь, то надо попытаться через окно, — придумал решение Рихтер, при этом внимательно посмотрев на друга. — Возьми мою трость и разбей окно. Когда ты залезешь в квартиру, то откроешь мне дверь. — Андрей, ты с ума сошел? А если я порежусь? Или кто-нибудь увидит, как я лезу в окно и вызовет полицию? — возмутился Родионов. — Прости, мой трусливый друг, но с моей ногой я вряд ли туда заберусь, — ответил Рихтер, потирая больную ногу. — Если ты этого не сделаешь, то я потом всю жизнь буду обвинять тебя в смерти моей пациентки. Через полчаса дверь открылась, и невредимый Родионов с недовольным видом протянул Андрею трость. Когда они начали осматривать кухню, Иван постоянно смотрел на разбитое окно. — Поверь мне, когда мы ее вылечим, ей будет наплевать на это окно, — попытался успокоить его Рихтер. — Лучше скажи, тебе и вправду не нужна новая команда? — спросил Иван. — Тебе даже для того, чтобы сесть в тюрьму, нужна компания. — Нет. Даже несмотря на форс-мажоры, я вполне могу справиться сам, — ответил Андрей, пытаясь сесть, чтобы проверить шкафчик под раковиной. — Давай, я посмотрю, — предложил Иван, пожалев друга. — Наконец-то ты догадался помочь инвалиду, — проворчал Андрей и поднялся, преодолевая боль. — Я посмотрю комнату. Пройдя в гостиную, Рихтер, первым делом, лег на мягкий диван. — Здесь очень интересная плесень на потолке! — крикнул он Родионову, глядя на потолок. — Хорошо! — ответил ему Иван. — А я, как только досмотрю кухню, приступлю к ванной. Андрей, лежа, начал осматривать комнату, которая своим видом и интерьером всячески подчеркивала, что в ней проживала молодая привлекательная девушка. Когда Рихтер, приподнявшись, положил голову на одну из диванных подушек, то он заметил, что она была довольно твердой. Андрей пощупал остальные подушки, которые оказались довольно мягкими, а затем снова взял ту, которая оказалась подозрительной. Он расстегнул замочек на ней и увидел внутри большой блокнот. Через несколько минут Рихтер вернулся на кухню, где Родионов что-то вырезал из газеты. — Я нашел ее тайный дневник, — рассказал Рихтер, листая блокнот. — А разве дневники бывают не тайными? — перебил его Иван. — Что делаешь? — поинтересовался Рихтер. — Я нашел в газете скидочный купон в магазине техники, а у меня в последнее время что-то утюг забарахлил, — ответил Иван, по-прежнему что-то вырезая. — Так возьми у меня. Я все равно своим не пользуюсь, — предложил ему Рихтер. — Не надо, — отказался Иван. — Это будет неловко. И что там в дневнике? — Сексуальные откровения в духе «Пятидесяти оттенков серого», — соврал Рихтер. — Если бы все было так, как ты рассказываешь, то ты бы зачитал это вслух, — не поверил ему Иван. — На самом деле там написана обычная грустнопошлая фигня. «С трудом встаю с кровати. Чувствую себя подавленной», — зачитал Рихтер. — Но три месяца назад эта пошлятина становится веселее. Началась белая полоса в жизни. На работе стала больше стричь и клиентов, и денег. — Значит, мы зря собирали здесь все эти образцы, — подытожил Родионов. — Судя по этим записям, ей стало лучше. — Или депрессия уменьшилась, — предположил Рихтер. — И виноваты в этом таблетки. — Антидепрессанты не вызывают жар, — возразил Родионов. — Сами по себе нет. Но в скорой не знали о том, что она принимала МАО-ингибиторы, и дали ей денол. А это довольно убийственное содержание, — догадался Рихтер. — И теперь тебе осталось убедить ее парня в том, что у нее был тайный врач, тайная заначка и тайная жизнь. Да, давненько тебя не били родственники пациентов, — усмехнулся Родионов. — Ты не против, если я посмотрю на это. — Они не женаты, так что мне надо будет убедить только ее мать, — сказал Рихтер, а затем, что-то вспомнив добавил: — Хотя зачем мне кого-то убеждать. *** Когда Андрей вернулся из квартиры пациентки, то он первым делом послал электрика к ее матери, чтобы получить разрешение на ее лечение. Когда «Доктор Булкин» рассказал про возможное употребление Анжеликой антидепрессантов, Борис возмутился. — Этого не может быть. Если бы Анжелика ходила к психиатру и принимала антидепрессанты, то я бы знал. Но электрик не обращал на него внимания. Вместо этого он протянул матери Анжелики разрешение на диализ. — Ирина Николаевна, подпишите, пожалуйста, чтобы мы могли начать лечение, — попросил «доктор Булкин». — А с чего вы решили, что это антидепрессанты? — спросила женщина. — Ирина Николаевна, подпишите, пожалуйста, разрешение на диализ, — вновь попросил электрик, не зная, что ответить. — А вы знаете еще какие-нибудь слова кроме этих? — спросил у него Борис. — Доктор Булкин, что происходит? Что вы от нас скрываете? — поинтересовалась Ирина Николаевна. Электрик не выдержал пристального взгляда матери Анжелики, поэтому через некоторое время Никольская вызвала Рихтера в свой кабинет, где его уже ждали Борис и мама Анжелики. — Он — электрик? — с возмущением спросил Борис, узнав всю правду про «доктора Булкина». — В первую очередь, он — трепло, — ответил Андрей. — Рихтер, помолчи, пожалуйста, — шикнула в его сторону Елизавета, а затем сказал родственникам пациентки: — Я приношу вам свои глубочайшие извинения за действия моего подчиненного, но, возможно, он прав. Диализ очистит ее кровь. — Так там нечего очищать, — возразил Борис. — Это спасет ей жизнь, — продолжала уговаривать его Елизавета. — У Анжелики не было депрессии, — продолжал настаивать на своем Борис. — Меня бесит Боря, — неожиданно произнес Рихтер, а затем, когда все присутствующие с изумлением на него посмотрели, пояснил: — Это было в дневнике Анжелики. Меня-то Борис не бесит. Пока еще. Это запись от пятнадцатого апреля. Или у нее депрессия, или она считает вас козлом. В любом случае, не вам принимать решение о ее лечении. Андрей протянул Борису дневник Анжелики, который тот тут же принялся листать, а Ирина Николаевна спросила: — Это в дневнике моей дочери было написано, что она принимает антидепрессанты? Или она прячет их дома? — Возможно, она прячет их в сумочке, — ответил Рихтер, поднимаясь с дивана. — Просто я подумал, что будет не совсем тактично рыться в ее сумочке. Тем более, когда она осталась под завалами. — В тот день мы с Анжеликой сильно поссорились. Это не значит, что у нее была депрессия, и, что она меня не любит, — продолжал возражать Борис. — Хорошо. Допустим, что дневник не доказательство. Но, с другой стороны, пол-Москвы сидит на антидепрессантах. И это отлично подходит к ее симптомам, — продолжал доказывать Рихтер. — Ваша дочь не замужем, так что именно вам принимать решение о ее лечении. Ирина Николаевна всерьез задумалась, а затем неуверенно произнесла: — Теперь, я уже не так уверена, что хорошо знаю свою дочь. — И вы рискнете ее жизнью, полагая, что Борис знает ее лучше? — спросил Рихтер, буравя ее взглядом. *** С трудом уговорив Ирину Николаевну подписать разрешение на диализ, Андрей вернулся в свой кабинет, чтобы наконец-то вновь сыграть на своей гитаре. Но к своему удивлению, он не нашел инструмент в кабинете. Вместо этого Рихтер обнаружил на дартсе над его столом примагниченную дротиком записку. «Я знаю, где твоя гитара. Никому не говори. Жди моих указаний», — было написано на ней. В ту же секунду у Рихтера зазвонил телефон. Увидев на экране незнакомый номер, Андрей сказал: — Родионов, ты — идиот. — Слушай меня, и никто не пострадает, — ответил ему незнакомый грубый мужской голос. — Ты должен следовать моим указаниям. Рихтер положил телефон, не выключая звонок, и отправился в кабинет Родионова. Тем временем Иван, вдыхая ртом гексафторид из шарика, продолжал говорить: — Любые попытки связаться с полицией или Никольской будут расценены как… В этот момент в кабинете появился Рихтер. От неожиданности Родионов выронил шарик из рук, и тот с характерным звуком отлетел в другой конец кабинета. — И еще картошку фри и сырный соус, — договорил в телефон Иван и сбросил вызов. — Где она? Куда ты ее спрятал? — спросил Рихтер, обыскивая кабинет Родионова. — Что случилось? — с притворным удивлением поинтересовался Иван. — Неужели кто-то украл твою новую гитару? — Где ты ее прячешь? — спросил Рихтер, не прекращая свои поиски. — Мне льстит, что ты считаешь меня таким дерзким и криминальным, — сказал Иван, пряча голову за газетой, из которой несколько часов назад вырезал буквы. — А ты посмотри на свое лицо — вылитый бандюган из девяностых. Нужен настоящий криминальный талант, чтобы украсть лежащую на видном месте гитару из незапертого и неохраняемого помещения. Что ты хочешь? — сердито спросил Рихтер. — Я? Ничего. Но уверен, что любой похититель ждет от тебя только одного — чтобы ты нанял новых врачей в свое царство, — ответил Родионов под пристальный взгляд друга. — Мне не нужна команда, — упрямо заявил Рихтер. — Ты обсуждал диагноз с электриком. — И решил дело, — сказал Рихтер, выходя из кабинета. Родионову оставалось только кинуть газету на стол от невозможности отговорить друга. Тем временем, после диализа пациентка пришла в себя. Из-за травм ее левый глаз пока был закрыт. В этот момент рядом с ней сидела Никольская, а чуть поодаль стояли Борис и Ирина Николаевна. — Здравствуйте, я Елизавета Дмитриевна Никольская — главный врач этой больницы. — представилась главврач. — Я и доктор Рихтер будем заниматься вашим лечением. Если вы меня слышите, моргните. Девушка моргнула и захрипела, словно желая что-то сказать. — Вы пока не можете говорить. У вас в горле — трубка, и, постарайтесь не двигать головой, — объяснила ей Никольская. — Вы попали в ужасную катастрофу, но, к счастью, у вас не будет хронических травм. У вас был жар, но теперь он прошел. — Лик, я здесь. Я был с тобой все это время и никуда не уйду, — кинулся к ней Борис. При этом девушка странно посмотрела на него. — Мне надо задать вам несколько вопросов, — попросила Никольская. — Это очень важно. Вы должны моргнуть. Один раз — да, два раза — нет. Вы посещали психиатра? Пациентка моргнула один раз. — Вы принимали МАО-ингибиторы, антидепрессанты? Девушка снова моргнула один раз под удивленные взгляды родных. — Лик, это не важно. Я все равно тебя люблю, — признался Борис, несильно сжимая ее руку. Вдруг у Анжелики начались судороги, а медицинская техника начала пищать, показывая учащенное сердцебиение девушки. Никольская тут же попросила вывести из палаты перепуганных Бориса и Ирину Николаевну, а сама стала приводить девушку и ее сердцебиение в порядок. *** Придя на работу на следующий день, Рихтер с удивлением обнаружил, что на его месте сидит его начальница. — Синусовый ритм восстановлен, но тахикардия остается, — сказала она вместо приветствия. — Интересно. Не менее интересно, что ты забыла в моем кабинете? — сердито спросил Рихтер. — Я бы оставила тебя в покое, но ты проиграл, — ответила Лиза. — Я объяснил жар. На большее мы не договаривались, — вновь отмазался Рихтер. — Она признала антидепрессанты. Проблемы с сердцем решай сама. — Она моргнула один раз, вдруг она увидела какого-нибудь красавчика? — Ей стало лучше, когда ее лечил я. Так что это маловероятно, — съязвил Рихтер. В этот момент к нему на мессенджер пришло сообщение. Это снова было сообщение с неизвестного номера. Открыв его, Рихтер увидел фотографию своей гитары и подпись: «Я еще жива». — А два не связанных между собой симптома — это совпадение? Или ты просто хватаешься за любую соломинку, лишь бы не признавать, что ты не справляешься один? — не отставала от него Никольская. — Хорошо. Что объясняет жар и стойкую тахикардию? — спросил Рихтер, проходя вместе с начальницей в ординаторскую. — Это может быть что угодно. — подумала Никольская. — Например, эндокардит. — Нет. Жар, но инфекций нет. Продолжай, у тебя прекрасно получается, — сказал Рихтер и отправился к другу. — Ты победил, -сказал он, зайдя к Родионову. — Я тебе не верю, — с невозмутимым видом заявил Иван. — Хватит, давай сюда эти чертовы резюме и мою гитару, — попросил Рихтер, протягивая руку. — А у меня ее нет, — сказал Иван, отдав другу папки с резюме. — Хотя, мне кажется, я слышал какое-то бренчание в шкафу. Андрей тут же с надеждой бросился к шкафу, но его тут же ждало разочарование. Гитары не было и здесь. — Да, этот похититель — настоящая скотина, — прокомментировал Родионов потерянный вид Рихтера. — Видно, он не успокоится, пока ты не проведешь собеседование. Напоследок, Андрей наградил Ивана убийственным взглядом и с побежденным видом удалился из кабинета. Когда он вернулся в кабинет, то увидел там чистую доску и задумавшуюся Никольскую. — Да, негусто, — сказал Андрей, бросая резюме на стол. — Так ничего и не придумала, потому что нечего придумывать? — Хорошо. Давай представим, что твоя теория про антидепрессанты объясняет жар. — начала спорить Лиза. — А сердце? Только не говори мне, что на нее упало здание. — Ладно, на нее рухнул дом, — съерничал Андрей. — Андрей! — рявкнула на него Лиза. — А что? Это многое объясняет. Поврежденные мышечные волокна высвобождают калий. Возникает желудочковая тахикардия, — объяснил Андрей. — Думаешь, у нее синдром длительного сдавливания? Но после взрыва прошло уже два дня, — возразила Лиза. — Капиллярная непроходимость затрудняет реперфузию крови. — Дряблый миокард? Сделай эхо-КГ, — попросила Елизавета и вышла из кабинета. *** — А синдром длительного сдавливания это хорошо или плохо? — спросил Борис, когда Рихтер делал Анжелике эхо-КГ. — Как, по-вашему, хорошо звучит? — поинтересовался Андрей. — По сравнению с тем, что было… — Ничего другого и быть не может, — перебил его диагност. — Тогда зачем вы делаете это эхо-КГ? — спросила Ирина Николаевна. — Хороший вопрос, — сказал Рихтер, внимательно глядя на монитор. — Что? Что там? — спросила мать Анжелики, всматриваясь в экран. — Сердце в порядке, — ответил Андрей. — А почему она вспотела? — спросил Борис, дотронувшись до своей девушки. — Жар вернулся. — Скажите, почему жар вернулся? — обеспокоенно спросила Ирина Николаевна. — Не могу сказать, — ответил Рихтер. — Вы не знаете? — спросил Борис. — Знаю, но не могу сказать, а то вы меня ударите, — ответил Андрей, поднимаясь со стула. — Лучше обсудить это при свидетелях. Спустя некоторое время все трое вновь оказались в кабинете Никольской. — Вы хотите сказать, что у моей дочери — белая горячка? — спросила Ирина Николаевна, услышав объяснение Рихтера. — Теперь вы делаете из нее алкоголичку? — возмущенно поинтересовался Борис. — Сначала у нее был жар из-за лечения депрессии, — начал объяснять Рихтер. — Или вы ошиблись, — перебил его Борис. — Второй раз — из-за самолечения депрессии, — продолжил говорить Андрей, не обращая на мужчину внимания. — Это бред, — возмутился Борис. — Вы думаете, я бы не заметил, если бы она была все время пьяна. — Депрессию вы тоже не заметили, — упрекнул Андрей. — Рихтер, если ты не сменишь тон, я сама тебя ударю, — предупредила Никольская. — Ладно, проведу анализ на ферменты печени, — успокоился диагност. — Их содержание может быть повышено из-за скелетно-мышечной травмы, независимо от того, есть у нее алкогольная зависимость или нет, — поправила его Никольская. — Но они-то этого не знают, — возразил Рихтер. — Просто притворись, что все — правильно. — И какое лечение? — поинтересовалась Ирина Николаевна. — Она не алкоголичка, — продолжал утверждать Борис. — Будем вышибать клин клином. Накачаем ее алкоголем внутривенно. Постепенно будем снижать дозу, — предложил Андрей. — Она, итак, еле выжила под этими обломками, а вы хотите добить ее, накачав алкоголем? — возмутился Борис. — Делайте, — согласилась Ирина Николаевна. — Это — неправильно. Мы с Анжеликой хотели пожениться и родить детей. Вы ее совсем не знаете, — начал спорить с ней Борис. — Так же, как и ты, — с грустным видом произнесла Ирина Николаевна и вышла из кабинета. *** Вечером Рихтер наконец-то решился заняться тем, что так долго не хотел делать. Он взял первое попавшееся резюме, а затем позвонил этому кандидату. — Алло, — произнес на том конце трубки незнакомый голос. — Здравствуйте, могу я услышать Юрия Петровича Вершкова? — спросил Рихтер. — Это — я. А в чем дело? — спросил Вершков. — Я — заведующий диагностическим отделением больницы №100 Андрей Александрович Рихтер. Не могли бы вы завтра прийти на собеседование в десять утра? — поинтересовался диагност. — Рихтер? Вы шутите? — спросил его собеседник, а затем кому-то сказал: — Прикиньте, у меня завтра собеседование у самого Рихтера. Когда в телефоне раздались радостные возгласы, Андрей сразу же отключил вызов. *** В тот вечер Ивана вызвали на работу ночью. Когда он, заспанный, появился в больнице, то его ждал неприятный сюрприз. Выяснилось, что никто не вызывал Родионова, и эта ночная поездка оказалась напрасной. В это время Андрей обыскивал квартиру своего друга, когда зазвонил его телефон. — Привет начинающим террористам, — сказал он, ответив на звонок. — Я так понимаю, что это твоих рук дело, — догадался Родионов. — А как еще поступать с похитителями, когда они перемещают мою гитару с места на место? — сердито поинтересовался Рихтер. — Прости, Андрей, но я восхищен гениальностью этого преступника, — шутливо признался Иван. В это время Рихтер включил его телевизор и, заметив, что там идет запись, спросил: — Я вижу кто-то смотрит сериал «Хороший доктор» в оригинале? — Я так учу английский, — ответил Иван. — Тогда скажи сериалу: «Goodbye», — сказал Рихтер и нажал на удаление. — Андрей, не надо ничего удалять. Только не конец сезона, — заволновался Иван. — Я не веду переговоров с террористами, — сказал Андрей, бросая пульт на диван. — А знаешь, что делают террористы, когда с ними не ведут переговоры. Они начинают терроризировать, — предупредил Иван. — Ну так начинай, — сказал Андрей и сбросил вызов.