Ошибки доверия

      – Как думаешь, стоит говорить другим?       Мы с Александром сидели в моей каюте и пытались понять, что происходит, и что нам в данной ситуации нужно делать. Ошибки быть не могло, я прекрасно только вчера видел провода, если какие-то повреждения и были, то они были очень старыми, и я их все исправил. Но понять, с какой целью кому-то потребовалось резать проводку, не получалось никак. Ответ на вопрос, который мой напарник сейчас задал, я не знал. Ситуация довольно сложная и непонятная.       – Не знаю… Мы не знаем, какие цели преследовал тот, кто это сделал. Я думаю, что пока сеять панику не стоит, просто нам нужно быть внимательными и наблюдать за остальными. Наверное, если мы этого человека сейчас не спугнём, он обязательно себя выдаст.       – Знаешь, после того, что ты сказал мне в коридоре, ты же не думаешь, что я правда в этом всём замешан?       Я оценивающе посмотрел на Александра с прищуром, делая вид, словно нахожусь на пороге принятия важного решения. Конечно же, я его не виню, но повыносить ему мозг, как он мне утром, хотелось жутко.       – Ты мог быть в сговоре с кем-то, и пока тот резал провода, ты отвлекал меня со своими глупыми игрищами. Тем более, ты же был вчера со мной, когда я чинил проводку, и всё время смотрел, что я делаю. Хоть и было темно, но ты вполне мог разглядеть и запомнить, что надо делать, и потом просто передать это своему сообщнику. И какие у тебя будут доказательства опровержения этого?       – Никаких.       Похоже, Александр прекрасно понимал, какую яму сам же себе и вырыл со своими нравоучениями, пусть теперь это ему послужит уроком. Было очевидно, что случившееся его явно беспокоит, как минимум потому что он уже полчаса сидит сверлит глазами противоположную стену, держа в руках чашку с чаем, из которой он даже не сделал ни одного глотка.       – Ты скоро своим пристальным взглядом оставишь дырку в моей стене. Давай лучше подумаем, кого мы сегодня видели, кто вёл себя подозрительно, и кого нужно проверить в первую очередь. Это не русских тебе искать, – я постарался выдернуть Александра из какой-то задумчивой пелены. Смотреть на него в таком состоянии было невыносимо, и так самому хреново, поэтому я решил попробовать хоть как-то нагрузить его мозговой деятельностью, чтобы он отвлёкся.       – Мы с тобой так и не нашли Коричневого. Хоть мы и обошли весь корабль, но вот именно помещение электрики так и не проверили, вместе решив, что там ему делать нечего, да и времени каждый угол проверять не было у нас – Елена сказала приходить через пятнадцать минут.       Я кивнул.       – В любом случае, он сначала отрубил везде ток, а только потом резал. То есть, он должен был знать, что вот конкретно в данные несколько минут никого рядом не будет и никто не зайдёт посмотреть, что случилось. Мы его упустили из-за того, что ходили в каюты. Быть может, если бы шлем был со мной, мы бы застали его на месте происшествия или хотя бы около него. По крайней мере, это точно не Елена. Подозреваемых остаётся восемь.       – Эй! – Тут же всполохнулся Александр. В порыве эмоций он подорвался с кровати и расплескал из чашки чай. Наконец-то мне удалось вывести его из какой-то тягучей трясины.       – Ты сам мне сказал, что никому нельзя верить, вот я и не верю, так что ты тоже под подозрением, Шерлок, – с ехидством и не скрывая удовольствия, подметил я. – И поставь ты уже чашку на стол, раз всё равно не пьёшь, пока не залил мне всю кровать, – я начал стряхивать влагу с покрывала, хотя толку от этого действия, конечно же, было мало.       Он без возражений отошёл от кровати и приблизился к столу, поставив на него чашку. Потом повернулся ко мне и внимательно стал осматривать каюту.       – Ты не искал камеры? – Он прислонился к столу и остановил свой взгляд на мне.       – Нет, как-то не до них было. А ты?       – Не то, чтобы я очень старался их найти, но я осмотрел свою каюту и ничего странного не увидел. Хотя, они могут быть вообще в виде чипов вшиты в места сварки двух металлических пластин в стенах. Так что занятие довольно бессмысленное, – он опустил взгляд на пол и посмотрел под койку.       – Ты хранишь книги под кроватью? Я думал, немцы дотошны до порядка.       – О нет, не начинай пожалуйста. Да, они под кроватью, это порядок, ясно?       – Да чего ж не ясного. Я посмотрю?       Юноша сел на корточки и начал по одной доставать книги, не дожидаясь моего ответа и стряхивая пыль с обложек.       – Не боишься копаться в книгах, которые мужчина хранит под собственной кроватью? Вдруг найдешь что-нибудь непристойное? – Наблюдать за ним было интересно, похоже, его вообще не волновало, что он может там найти.       – Ой, да ладно, думаешь это кого-то пугает? Да и я хоть смогу узнать твои вкусы и предпочтения, подкину ещё своих журналов.       Я подавил смешок и пнул его слегка ногой в голень. Такой ответ получить от этого наглого мальчишки я точно не ожидал.       – Гёте, Шекспир, Дюма, Достоевский… Да ты ценитель высокой литературы, а что-то мне тут рассказываешь про непристойные писанины, – похоже, вид настоящих классических книг его заворожил. Александр осторожно и аккуратно, словно он боялся даже к ним прикасаться, открывал каждую книгу и листал жёлтые страницы.       – Никакой я не ценитель, я даже их не читал ни разу. Взял с собой на всякий случай, если совсем нечем будет здесь заняться.       – Иметь такие шикарные книги и ни разу их не прочитать – да это настоящее преступление, Фридрих. Тем более, когда некоторые из них ты можешь читать на оригинальном языке. Это же великолепно! – Он положил все книги аккуратно обратно под койку и оставил в руках только Гёте. Насколько я знаю, большинство из этих книг были в английском переводе, но вот конкретно Фауст точно был на родном немецком. Я даже как-то раз первые три строчки читал.       В ответ я лишь пожал плечами. Меня, как бы парадоксально это не звучало, отец старался всеми силами вырастить образованным человеком, вот только искусство частью образования он никак не считал. Со школы мой мозг напрягали математикой, физикой, политикой, экономикой, и, должен отметить, это всё было отвратительно, ученик из меня в данных сферах был так себе. Единственное, что мне действительно нравилось из изучаемого – это иностранные языки. Поэтому я с детства свободно говорю на английском, учил чисто для себя норвежский и даже немного французский. И как бы я не рвался читать литературу, играть на фортепиано, рисовать, играть в театре, все эти увлечения ещё в зародыше душил отец, всё больше и больше нагружая меня "полезными в наши дни" науками. В итоге со временем у меня просто перегорело, скорее даже внутри что-то с хрустом сломалось, и вместо рвения заниматься тем, чем я хочу, осталось только пассивное смирение, но математику с экономикой я больше любить не стал.       – Всегда хотел прочитать Фауста на немецком. Мне вообще очень нравится немецкий язык, я даже как-то раз начинал его учить, – продолжал Александр, поднявшись с пола и сев со мной рядом на кровать.       – И как успехи?       – Всё очень плохо, – он усмехнулся. – Это давно было. В пятнадцать, кажется. Языки – это не то, что мне даётся лучше всего. Я английский-то знаю только из-за того, что мать с отцом хорошо на нём говорят.       – А сейчас тебе сколько?       – Двадцать один.       – А ты, оказывается, всего на три года меня младше. Я думал тебе восемнадцать, и то только из-за того, что несовершеннолетних не брали.       – Ну спасибо. Ладно, хватит сидеть, пошли искать нашего электрика, который режет провода, пока он ещё чего-нибудь не перерезал, – с этими словами он, отложив книгу на край кровати, поднялся и направился к дверям, а я последовал за ним.       Как такового плана у нас не было. На часах было пять – самое время для всеобщего посещения столовой. Вот и было решено туда прийти просто смотреть и слушать, наблюдать. Может, кто-то что-то видел и будет рассказывать остальным.       С временем мы не ошиблись, в столовой действительно собрались все члены экипажа, даже Коричневый. Мужчина сидел за столом в компании Синего и молча что-то ел, не отрывая от тарелки взгляд. Синему тоже в целом не было никакого дела до своего соседа, он разгадывал кроссворд в какой-то газете. Порой кажется, что британцы даже через тысячелетие не откажутся от обычных бумажных газет.       К этому столу мы с Александром и подошли. Синий на долю секунды оторвался от газеты, с презрением на нас посмотрел и снова вернулся к своему интеллектуальному развлечению. Коричневый вообще так и не соизволил отвести глаз от тарелки. Кажется, связь с действительностью у него была потеряна. Я переглянулся с Александром в надежде, что он даст знак, что надо делать, но тот выглядел таким же растерянным, как, скорее всего, и я.       – Эй, ребят, можно мы сядем за этот стол? Остальные переполнены, – наконец выдал напарник, который всегда мастерски выстраивает дипломатические отношения со всеми.       – Ну если вам так мало аж целых шесть свободных за другими столами мест, то так уж и быть, присаживайтесь, – фыркнул Синий, ещё с большим отвращением на нас посмотрел, и снова уткнулся в газету. Нет, я ему когда-нибудь всё же врежу.       Мы молча сели за стол, не зная даже, как начать какой-либо диалог в такой напряжённой обстановке. На столе стояли различные консервы, среди которых нашлась фасоль и тушёнка. Не сказал бы, что я очень хочу есть, но, чтобы не вызывать подозрений, взял пару банок и принялся ковырять в них вилкой. Александр выбрал себе консервированные ананасы и персики.       – Белый, Оранжевый, это вы свет починили? – К нам подлетела Жёлтая. – Он сегодня выключился везде, я поспрашивала остальных, они сказали, что ничего не делали. Не мог же он сам починиться, или мы находимся на настолько продвинутом корабле, что он сам исправляет технические поломки?       Я переглянулся с Александром, он едва заметно кивнул.       – Да, это мы его починили. Проводка старая, вчера тоже были перебои. Вообще, советую собрать весь экипаж и спросить, кто чем может заняться, ибо состояние корабля не настолько идеально, насколько хотелось бы.       Коричневый наконец-то оторвался от тарелки и посмотрел на нас.       – Что вы имеете в виду? – В его голосе послышались тревожные ноты.       – А то, что если мы срочно не займёмся состоянием этой машины, у нас имеются серьёзные основания домой не вернуться, – вставил Александр. – Особенно, если вдруг кому-то вздумается порезать провода. Ну мало ли, всякое бывает…       Коричневый нервно сглотнул.       – Да, я сегодня весь день осматривал этот корабль, двигатели нужно заправить, многие системы не активированы, оборудование не откалибровано – к нам подошёл Зелёный. – Я забеспокоился, когда пропало электричество. Это может стать серьёзной проблемой. Я знал, что здесь не будет всё так просто. Хоть этот корабль и является автоматическим, без поддержки со стороны человека он долго не протянет. Я уже сегодня успел один раз выровнять курс, который совсем немного сбился. Погрешность даже в нескольких десятых градуса через время бы нас очень сильно свела с нужного маршрута, а выравнивать его может не хватить топлива. Так что, автоматизм этого звездолёта можно назвать весьма условным. Ни одна машина, какой бы совершенной она не была, не продержится долго без рук человека. Вам же рассказывали на подготовке техническую часть?       Я кивнул, внимательно слушая китайца. Я даже не удивляюсь, что он так уверенно говорит про состояние корабля. Всё же, в ракетостроении Китай опережает США, у них данная отрасль даже в школах преподаётся, насколько я знаю.       – Я считаю, что нужно полный план работы разделить между всеми членами экипажа, – продолжал Зелёный. – Так мы быстрее справимся.       – Полностью согласна, – подхватила Жёлтая. – Технические проблемы – это серьёзно, они не терпят отлагательств.       – Белый, насколько я слышал, это ты сегодня проводку чинил? Я её сегодня утром тоже проверял, в некоторых местах она всё ещё нуждается в исправности. Вот можете как раз этим и заняться. Я уже составил полный список работы, сможете вдвоём его распределить между остальными людьми? Я всё же больше механик, организовывать чью-то деятельность – это не ко мне.       – Да-да, мы справимся, – тут же подорвался Александр, пока я не успел даже рот открыть для возражений.       – Вот и чудно, я тогда вам сейчас отправлю список, а вы разберётесь. Я могу заняться реактором, – он быстро что-то набрал на своём наручном компьютере, встроенном в комбинезон, и мой тут же подал признаки жизни, показывая пришедшее уведомление.       Оранжевый стоял рядом и довольно улыбался, пролистывая пришедшую ему тоже информацию. Конкретно в данный момент я всеми силами боролся с желанием дать ему подзатыльник. Если он так рвётся дать волю своим лидерским качествам, то пусть меня в это не втягивает. Лично я прекрасно осознаю, какая это огромная ответственность, и что в случае чего, вся вина будет лежать полностью на мне, а оно мне совершенно не надо. Краем глаза я заметил, как Жёлтая поджала губы, развернулась и ушла к другому столу.       Список дел был действительно внушительным. Но не так страшно было разобраться с проблемами корабля, как разобраться с людьми, которые теперь ждали от меня каких-то действий. На удивление, никто не выступил в качестве серьёзного конкурента на должность капитана команды, хотя я очень на это надеялся. Разве что Красный один раз наехал, почему командование на себя взял именно я, но на вопрос, готов ли он отвечать головой за слаженность действий всего экипажа и точность выполняемой им работы, он что-то промямлил и отошёл. Интереснее всего то, что согласился руководство брать Александр, а все смотрели почему-то на меня, как будто это я проявлял больше всего инициативы. От этого мне ещё больше захотелось влепить напарнику подзатыльник.       Расспросив, у кого какие есть предпочтения в работе и кто какими навыками владеет лучше, было решено, что загрузкой данных займётся Фиолетовый, заправлять двигатели пойдут Чёрный и Коричневый, в лабораторию работать отправили Елену и в помощницы к ней направил Жёлтую, Красный чистит фильтры, Зелёный занимается реактором, Синий щитами. На мне же лежит проводка, а Александр отправляется отслеживать по камерам нашего внештатного электрика и в целом проверять деятельность команды. Такому предложению он удивился, на что я быстро сказал, что если ещё что-то произойдет, то виновен в первую очередь будет он, а уж меру наказания мне придумать будет совсем не сложно, и она ему явно не понравится. Вслед за удивлением на лице юноши последовало возмущение, потом отрицание и, в конце концов, смирение.       Проводка много времени у меня не заняла, чему я безусловно был рад. Закончил работать я в хранилище, поэтому решил сразу в нём и поискать что-то вкуснее, чем консервы. Порывшись во всех коробках, я наткнулся на безалкогольное пиво и чипсы – вполне сойдёт, чтобы скрасить вечер. Я зашёл в комнату охраны, где в мониторы пристально всматривался напарник и протянул ему бутылку с пакетом.       – О, спасибо, – он открыл упаковку и запихнул в рот крупную щепотку картофельных ломтиков, всеми силами стараясь их теперь пережевать и запивая напитком.       – Видел что-нибудь необычное? – Я уселся рядом в кресло и тоже приступил к трапезе.       – Нет, как я могу что-то видеть, если в моём поле зрения всего четыре коридора?! Я выходил проверять, все ли на своих местах. Ничего странного нигде не увидел. Знаешь, если мы будем вычислять нарушителя по этим камерам, то на это мы потратим не один год.       – Ну а что нам остаётся ещё делать? Не ходить же за каждым следом и не спрашивать: «Эй, это не ты проводку порезал?». У нас просто не остаётся сейчас других методов.       – Я вообще-то вот как раз к этому и веду. Я спрашивал у Зелёного, можно ли как-то отслеживать дистанционно местоположение каждого человека. Он мне рассказал, что в отсеках должны быть датчики, которые передают нахождение в них людей. А чтобы мы могли это расположение видеть, мы должны получить права администратора, проведя картами в комнате управления. Нам давали карточки перед посадкой, помнишь? Правда, нам тогда никто не сказал, для чего конкретно они нужны.       Карточки действительно нам дали. Вот только куда я закинул свою – вопрос интересный. Я даже не придал этой пластиковой штуковине как такового значения.       – Я пойду тогда поищу свою карту, – когда я опустошил бутылку пива и отдал Александру оставшиеся чипсы, которые полностью в меня не влезли, а он свои уже давно умял, я встал с кресла и направился к выходу.       – Постой, моя тоже находится в каюте, – поднялся с кресла напарник, закидывая в рот последние ломтики. – Я не шёл делать это без тебя, чтобы потом не получать обвинения в свою сторону. Если хочешь, то зайди сам в мою каюту, она не заблокирована, в самом верхнем ящике в столе, в папке с документами, ты сразу увидишь карточку.       – Я не буду копаться в твоих вещах, иди сам. Вряд ли за десять минут нашего отсутствия что-то произойдёт.       Пока шли к каютам, в коридоре не встретили ни одного человека.       – Слушай, – прервал тишину Александр, – а что если это часть эксперимента? Вдруг они специально подослали человека, задача которого – создавать те самые экстремальные условия? Тогда, боюсь, одной проводкой здесь дело не обойдётся. Просто странно это всё, зачем, кому-то резать провода? Даже если кто-то и решил после вчерашних перебоев разобраться и исправить проблему, то даже ребёнку будет понятно, что чтобы починить что-то – не нужно для этого ещё больше ломать.       – Мысль разумная, я тоже об этом думал, но пока рано делать выводы. Сейчас нам остаётся только надеяться, что данная теория ошибочная и этому найдётся более простое объяснение.       Первым в каюту зашёл Александр, я остался ждать его на пороге. Помещение ничем не отличалось от того, в котором живу я – та же самая койка, стол напротив неё, комод. Только порядка больше, чем у меня. По крайней мере, на самой кровати и под ней ничего не лежит. Юноша быстро, как и рассказывал, взял из ящика папку, достал из неё карточку и направился к выходу. Дверь блокировать он снова не стал.       – Тебе не страшно оставлять комнату не запертой? Тем более сейчас, когда непонятно что может произойти.       – Ну зайдёт сюда кто-то, и что он увидит? – Пожал он плечами. – У меня нет никаких дорогих вещей, которые могут кого-то заинтересовать. В каютах вообще мало что может заинтересовать, здесь даже портить нечего. Если только, не знаю, ножку кресла отпилить. Так себе преступление, согласись.       Если на то, чтобы взять карту, у Александра ушло несколько секунд, то я минут пять рылся в вещах в столе в поисках этой чёртовой карточки. Нашлась она в итоге в ящике с посудой. Надо не забыть будет потом всё-таки разложить вещи по-нормальному.       Когда мы провели картами и активировали доступ, на столе загорелся огромный экран, показывающий все отсеки корабля. Через несколько секунд на нём стали появляться точки. Да, этот экран действительно показывал местоположение каждого человека, вот только никаких обозначений – кто это именно, нет. А ещё, судя по всему, он не показывает передвижение по коридорам. Так себе помощь в наблюдении, конечно, но всё же лучше камер. Если один человек будет стоять здесь, а другой следить за камерами, то сообща примерно можно будет предположить, кто где находится и куда направился. Сейчас же на изображении было видно, что два человека находятся в управлении, а остальные по одиночке разошлись по всему кораблю. Кто-то был в навигации, кто-то в столовой, кто-то в реакторе, кто-то ещё где-то.       – Похоже, многие уже тоже закончили с работой, иначе я не знаю, как объяснить то, что половина экипажа находится не на своих местах, – произнёс Александр.       Не успел я ответить, как свет загорелся красным, а из коридора донеслась пронзительная сирена.

ВНИМАНИЕ ВСЕМУ ЭКИПАЖУ, ВЗРЫВ РЕАКТОРА ЧЕРЕЗ 30, 29...

      Охватившие ужас с паникой взяли контроль над разумом. Лишь одна мысль сильным импульсом стучала в голове – сейчас это никакие не эксперименты с непонятными кнопками, как это было утром, сейчас это полноценная аварийная ситуация, которая может привести к крушению корабля и гибели всего экипажа. Не сказав друг другу ни слова, мы вместе, что есть силы, побежали в другой конец корабля.