Описание: Вот вам парочка вводных. Серкан Болат периодически читает лекции по истории архитектуры в университете Эды, она же, как послушная девочка, не может их не посещать. Но злость от всего того, что было с ними летом во время договора, плюс их расставание, плюс то, что она знает парочку его тайных желаний, не дают ей спокойно ходить на лекции, прятаться на задних рядах и сдавать задания через электронную почту. Пошалим?
Саундтрек: Nico Santos — Play With Fire***
Сборы на учебу в университет по четвергам стали для Эды Йылдыз чем-то вроде особого вида развлечения. И тут, пожалуй, следует начать с самого начала. Ее начальник, Эфе Акман, в конце концов отстоял право своей команды на работу в здании холдинга. Серкан Болат (бывший во всех смыслах — и начальник, и парень), сжав зубы до скрипа, бросил, что будет регулярно наведываться к ним и проверять их работу, но по факту в холдинге никто его особо не видел, и девушка вздохнула свободной грудью. Наконец-то она сможет избавиться от болезненных воспоминаний о прошлых отношениях и пережить этот этап своей жизни. Но, когда в университете ее настоятельно попросили освободить утро четверга для курса особых лекций, Эда почему-то впервые подумала, что авантюра пахнет чем-то странным, чуть ли не горящим бензином из двигателя, который вот-вот рванет. Эфе без особых проблем отпустил ее с работы без необходимости отрабатывать пропущенные часы, но все равно странное предчувствие ее не оставляло. Она все поняла, когда за ректором университета вошла знакомая мужская фигура в сером пальто. М-да, уж, теперь понятно, почему такой мерзкий привкус во рту. — Уважаемые студенты, — начал ректор, широко улыбаясь, — все вы знаете, что господин Демир временно не сможет вести у вас лекции по истории архитектуры. Но, к счастью, патрон нашего университета — господин Серкан Болат — с удовольствием согласился заменить его на время больничного. — С удовольствием, ага, как же, — буркнула Эда, прячась за спинами особенно обрадовавшихся одногруппниц. Еще бы — сам господин Болат, и такой деловой! Ему ужасно идет этот стиль. Задержав в уголке рта кончик языка от задумчивости, она не могла не отметить — господин робот действительно хорошо смотрелся в своем темно-синем костюме-тройке, поверх которого был наброшен толстый тренч серого цвета с вкраплениями черного. Но самым ярким акцентом в его образе были очки — тонкая серебристая металлическая оправа, квадратные стекла… у Эды была особая слабость к мужчинам в очках. И он это знал. Поэтому и смотрел на нее сейчас так покровительственно и немного с довольством, найдя ее среди всех студентов потока. Йылдыз решила отплатить ему тем же, закусив губу и увидев, как дернулся его кадык, когда он сглотнул. Она сидела слишком далеко, но точно знала — зрачки сейчас такие большие и черные, что зеленовато-карих радужек не видно вовсе. С тех пор это превратилось в дурацкую игру «У кого сильнее выдержка». Он приходил в свободном пуловере и обтягивающих джинсах, не забыв про очки — новые, черные с пластиковой оправой. Она отплачивала ему тем же, красив губы красной помадой и якобы задумчиво покусывая кончик ручки во время написания конспекта, облизывая колпачок совершенно незаметно и невинно, но ему хватало. Он приглашал госпожу Эду к себе в кабинет чуть ли не после каждой лекции, предлагая обсудить сданное ей задание (высший балл, но ведь нужен повод), но она, мило улыбаясь, отказывала господину учителю, ссылаясь на занятость на работе. Они играли на фетишах друг друга, думая по ночам о том, где, когда и как долго. Какие же они все-таки мазохисты. К величайшему сожалению Эды, она не могла отказаться от посещения дисциплины, хотя пыталась в деканате попросить перезачесть дополнительные кредиты с других предметов, но все бесполезно. Хотя она не могла не признать, что их с Серканом игра ее немного позабавила, она уже устала выводить его из себя на полтора часа, а потом страдать весь день (и всю ночь) от одиночества. Это должно закончиться. Серая шерстяная юбка в клетку чуть выше колена, серые плотные гольфины, надетые на телесные капроновые чулки, серые замшевые ботильоны. Кружевной молочный топ, поверх него пушистый розовый свитер без горла. Две плотные косы с небольшими завитушками свободных прядей у висков. Малиновый тинт, тушь, румяна. Кольцо с цветком на правой руке. Почти готовая выйти, Эда посмотрела напоследок в зеркало и осталась вполне довольна своим видом, и все же… Бросив взгляд на тумбу у кровати, она наткнулась на малиновый чокер-ошейник, по ошибке пришедшей Фифи с заказом с известного китайского сайта — та заказала черный, но что-то напутали. Застегнув застежку, девушка еще раз оглядела себя и поняла, что теперь она точно готова. Держитесь, Серкан Болат, это же была ваша затея. — Доброе утро, студенты, сегодня у нас… — начал мужчина, буквально влетая в поточную аудиторию, по привычке обращая взгляд на задние ряды, где обычно пряталась его фея, и тут же споткнулся. Девушки не было. Бегло осмотрев присутствующих, он попросил лист посещаемости, чтобы посмотреть, вдруг она куда-то вышла, и ему нет нужды волноваться. — Да, господин учитель, держите, — звонкий голос вырвал его из мыслей, и он заметил блеск знакомого кольца на протянувшей лист женской руке. Подняв взгляд, мужчина посмотрел на студентку и понял, что пропал. Эда. Эда чуть ли не в школьной форме. Эда в, мать его, ошейнике. Эда. Серкан не знал, чем он заслужил такой подарок, и хотел было спросить что-то (не важно, что именно, главное задержать ее), но девушка уже вернулась на свое место в первом ряду, закинув ногу на ногу, от чего он смог заметить отблеск белой ткани где-то между бедер. — Блять… — прошептал мужчина, еле шевеля губами, и, разумеется, это не скрылось от внимания богини его личного кошмара. — Вы что-то сказали, господин учитель? — Эм… нет. Продолжим. Сегодня у нас… Это была очень сложная лекция. Сложная для них обоих. Для него — потому что сегодня госпожа Эда Йылдыз была безумно активна на лекции, чего за ней он никогда не замечал, и от того было сложнее контролировать возбуждение, не покидавшее его с момента, как его студентка села на свое место, оставив за собой шлейф цветочных духов. Для нее — потому что сегодня господин Серкан Болат был как обычно крышесносно хорош, и она с трудом заставляла себя сидеть на месте, чтобы случайно не выпалить какой-нибудь предлог и не утащить ее учителя в его кабинет для… выяснения отношений, да, только за этим. Звонок стал спасительным сигналом для них обоих. Девушка стала нарочито медленно собирать вещи, давая мужчине возможность насладиться воркующими вокруг него одногруппницами, которые не теряли надежд обратить на себя внимание дважды вновь завидного холостяка Стамбула. — Извините, девушки, вынужден отказать, тем более, что у меня есть дела, — он прочистил горло, — госпожа Эда? — Да, господин учитель, — отозвалась девушка, и голос ее сочился елеем и еще чем-то неопознаваемым, от чего комок в горле Серкана появился снова. — У вас будет сегодня возможность обсудить ваши работы? — Пожалуй, да, но недолго, — мужчина вопросительно поднял бровь, собирая бумаги в портфель, и Эда с нескрываемым удовольствием пролепетала, пожав плечами и закусив ноготь на указательном пальце: — Начальник очень хочет меня на работе. Серкан помрачнел от двусмысленности фразы (и от мелькнувшего во рту девушки языка, незаметно скользнувшего по кончику пальца, намекая), а потому рявкнул: — Ко мне в кабинет. Живо. Благо он был недалеко от аудитории. Захлопнув за Эдой дверь, он отбросил одежду и портфель на какой-то стул и, приподняв девушку за бедра, донес ее до стола у окна, вжав в деревянную поверхность. — Это. Что. Было? — прорычал Серкан, выплевывая слова как мерзкую гусеницу. — Что было что? — прошептала Эда, задыхаясь от ощущения такого знакомого и любимого тела. — Что-то не так, господин учитель? Мужчина осмотрел ее лицо, ища намеки того, что слова в аудитории были правдой, и у них с Эфе действительно что-то есть, но в итоге его накрыло осознанием. — Ты специально меня доводила… — сказал он, то ли не до конца веря в ситуацию, то ли в принципе удивляясь подобному поведению. — И поэтому ты выглядишь как моя ожившая сексуальная фантазия… Девушка, явно довольная своим положением, подмигнула, послав еще один приступ дрожи Серкану куда-то между ног. — И чего же вы медлите? — вновь шепотом произнесла она, и он больше не терпит. Он ловит ее губы в таком нуждающемся поцелуе, что сердца обоих сжимаются от нежности и осознания — вот, любимый человек, рядом и весь твой. Его руки оглаживают ее бедра так ласково и аккуратно… пока не натыкаются на кружевной край телесных чулок. Серкан распахивает глаза. — Ты?.. — Я что?.. Он оглаживает полоску кожи над ажурной тканью, заставляя Эду задрожать от ощущений, и поднимается руками выше, к белью, снова целуя — влажно и горячо. Девушка задыхается от жара между ними, зарываясь пальцами в его волосы, от чего он стонет. Теперь уже нет места нежности, о, нет. Он — бензин, она — маленькая спичка, и хватает всего лишь неосторожного слова, движения, взгляда, чтобы пожар, сносящий все вокруг, загорелся. — Поторопитесь, господин учитель, — хрипло говорит она, глядя в потемневшие от желания глаза, — меня правда очень хотят на работе. Серкан рычит. — Невозможная, — выдыхает он, слегка отодвигая ткань трусиков и медленно вводя два пальца. Эда выгибается — блять, да, она готова, уже как весь этот месяц лекций готова. Он ловит ее стон губами и шепчет что-то непристойное о том, как тяжело ему было вести лекцию, зная, что она — вот такая. Свободной рукой он тянет ее за ошейник, заставляя немного запрокинуть голову, и целует шею где-то чуть выше кадыка, от чего Эда просто растекается. Он отстраняется, вытаскивая пальцы, от чего Эда немного хнычет, но потом понимает, что двумя руками снять штаны все же проще. Она жмурится, пока он раскатывает на члене презерватив, невольно раскрываясь, когда чувствует его горячие руки у себя на бедрах. Он задирает юбку, сдвигает белье и входит так медленно — как же, черт возьми, медленно — что их стон сливается в один хор нестройных голосов. Мужчина отстраняется на секунду, выходя буквально на дюйм, чтобы вбиться обратно, судорожно выдыхая. Новый толчок, и Эда уже даже терпеть не хочет. Следующий — сильнее предыдущих, почти больной, но такой необходимый, нужный, важный. Серкан вколачивается размеренно, жестко, откидывая женское тело на столешницу, предварительно скинув оттуда все лишнее. Еще толчок — и девушка понимает, что очень близка к грани. — Сильнее, — хрипит она, вырывая стон из груди Серкана, и он не смеет ослушаться приказа своей феи, ускоряясь. Давление между ними невыносимо, хлопки кожи о кожу действуют на обоих любовников непозволительно возбуждающе, и Эда сдается, выдыхая имя Серкана с каким-то полудиким всхлипом. Она думает, что лучше и хуже быть уже точно не может, но стон, с которым кончает Серкан — то ли просьба, то ли крик, то ли очередное грязное словечко — доводит ее чуть ли не до второго оргазма. Пока мужчина приходит в себя, Эда довольно резво спрыгивает со стола, поправив юбку. У нее глаза блестят, щеки пылают, а на губах стерта помада и горят поцелуи. Она берет свои вещи и оборачивается в сторону Серкана, который такой невозможно сексуальный с растрепанными волосами, что ей даже практически стыдно от того, что она сделает следом. Нужно. Нужно довести все до конца. — Надеюсь, — холодно говорит она, глядя прямо в растерянные глаза, — больше у меня не будет проблем с оценками, господин учитель. Иначе я найду способ перестать посещать ваши занятия. Крутанувшись на каблуках, она выходит из кабинета, яростно вышагивая по коридору университета. И лишь завернув за угол, она позволяет себе прижать руку к сердцу и громко, жалобно, как брошенный под дождем котенок, всхлипнуть, скатившись по стене.