Спорим?

      Я не могла насмотреться на себя в зеркало. Темно-бордовое платье, не доходившее мне до колен, прикрепленные брошками золотые цепи на бедрах и ребрах, переходящие в некое подобие лямок, каблуки… До чего же было приятно снять этот душный, просто ненавистный орденский медицинский костюм и переодеться в то, в чем не стыдно показаться на людях. В этом платье я хотя бы видела достоинства своей фигуры, в то время как в костюме напоминала большую явинскую пельменину с головой.       Я кинула взгляд на часы. Час до Нового года. Это был мой первый новогодний праздник в команде Первого ордена, и я жутко нервничала. Нам, медикам, даже простые тусовки в узком кругу только во снах и снились, что уж говорить о таких больших, как сегодняшняя. Да и вообще со спокойной жизнью можно попрощаться, как только ты подашь заявление на обучение в Медицинский Межпланетарный Университет Корусанта. Я думала, после выпуска станет легче, но никогда так не ошибалась. Прости-прощай постоянное место жительства, личная жизнь, земля в своей твердой форме, нормальная и привычная одежда, и здравствуй недосып, операционные, отбивные из штурмовиков и нервный тик. Каждый день в медицинский корпус поступают сотни орденцев, пострадавших во время подавления бунтов, оперативных заданий, учений и испытаний, ну и тех, кто попал под горячую руку Фазмы или того хуже — Верховного лидера. Я предпочитала начинать свой рабочий день с напоминания, что это просто очередной раунд в игре «собери пазл из штурмовика», но лучше от этого не становилось.       Я прошлась по уложенным локонам, напоследок покружилась и выскочила из каюты, летя в направлении к Главному залу, откуда уже во всю доносилась музыка и голоса. Посреди зала находилась голограмма украшенного хвойного дерева. Видимо, никто не мог слетать на ближайшую планетку, срубить одно несчастное деревце и поставить его здесь. Однако, отсутствие новогоднего символа отнюдь не портило праздничную атмосферу, царившую здесь. Я с большим удовольствием оглядывала присутствующих в зале, наслаждаясь счастливыми лицами и выискивая знакомые. Сейчас генералы, офицеры, капитаны и штурмовики, освободившиеся от своих колетов и доспехов не были похожи на безжалостных убийц и маньяков, коими они кажутся в своём полном обмундировании. Просто люди… Смеются, шутят, едят, пьют и танцуют.       Внезапно меня схватили за руку и, протащив через танцующую в полутьме толпу, утащили на площадку, под свет прожекторов. Алис улыбалась во все зубы, кружа меня в танце.       — А ты уже готовенькая, — усмехнулась я, когда оперативница наклонилась ко мне, и в нос ударил запах спирта. — Не рано?       — Не все ли равно? — отмахнулась подруга. — Часом раньше, часом позже. Моей печени плевать, во сколько я буду ее губить. Она просто наслаждается вместе со мной.       Я закатила глаза и покружилась вокруг себя, держа ее грубые, мозолистые пальцы над головой. Но я слишком трезвая, чтобы прилюдно позориться перед всем Первым орденом, поэтому я, крепко ухватив шатающуюся Алис за локоть, потащила ее к столу, который так и ломился от изобилия изысканных блюд, фруктов, сладостей и напитков. Мой желудок отчаянно заурчал, требуя к себе внимания. Майя и Кида кокетничали с группой штурмовиков, которых я зашивала на прошлой неделе после неудачной драки на тренировке. Я сморщилась от их фальшивых улыбок и облизывания красных губ.       — Упустишь свой шанс, — почти пропела над моим ухом Алис, разливая вино нам по бокалам.       — Какой еще шанс? — уставилась я на нее и потянулась к своему. Крепкое кореллианское вино тут же ударило в голову.       — Выкинуть из головы того-чье-имя-нельзя-называть и оторваться по полной этим вечером.       Мне захотелось вылить напиток ей на голову, но я лишь сдержанно пожала плечами.       — Не понимаю, о чем ты говоришь. Просто посмотри на них. — Я кивнула на штурмовиков, заливающихся смехом от очередной шутки Киды. — Это не мой типаж мужчин.       — Ну да, конечно. — Алис закатила глаза. — Твой типаж — это высокие брюнеты в страшных намордниках и фетишом на асфиксофилию. И которые не обращают на тебя никакого внимания.       Если бы взглядом можно было убить, от нее осталась бы лишь горстка пепла. Она не пыталась обидеть, лишь открыть мне глаза и помочь выкинуть из головы этого психа в маске, но эффект вышел обратный. В попытках отвлечься от гнетущих мыслей, пока подруга флиртует с орденцем, я осмотрела помещение. Кайло Рен вальяжно развалился на своем троне за столом вместе с другими офицерами и генералами, потягивая вино из бокала, лениво кивая со скучающим выражением лица. Ему явно веселее, чем мне. Не так я представляла новогоднюю вечеринку.       Майя приобняла меня со спины и чмокнула в висок, а ее сестра Кида умчалась со штурмовиком на танцпол.       — Рада, что ты пришла, дорогая, — сказала она. — Ты у нас редкий гость.       Майя и Алис работали в отряде специального назначения, предназначенного для секретных рейдов по приказу Верховного лидера, но даже они чаще посещали подобные мероприятия, чем я.       — Какое же веселье без меня? — хмыкнула я и получила легкий пинок в бок от Алис, также отпустившей своего кавалера.       — Ты пропустила официальную часть, — сообщила она. — Рен распинался как мог. Давно я не слышала о него подобных речей. А как он говорил о достижениях за прошедший год, аж гордость распирала.       Девушки засмеялись, а я была рада, что пропустила выступление Бена. Бен Соло. Никто кроме меня не смел называть его так. Он позволял мне делать это только на тренировках и морщился каждый раз, стоило словам слететь с моих уст. Ему настолько была противна его прошлая жизнь, что он отказался от данного ему при рождении имени. Но он вовсе не запрещал мне этого, хотя мог накинуться на с угрозами, как он любил делать это с другими подчиненными.       Ни от кого не ускользал тот факт, что ко мне Бен относился чуть более лояльно, чем к остальным. Его вспышки гнева часто сопровождались удушениями и избиениями ослушавшихся подчиненных, от чего он наводил страх на весь Первый орден. Но не на меня. Не знаю почему, но я продолжала видеть в нем добро и свет, как бы он не старался выставить себя полнейшим отморозком. Но у него это отлично получалось.       — Хватит сохнуть! — толкнула меня с другой стороны Майя. — Посмотри, сколько мужиков вокруг.       Ага, прям сейчас возьму и по щелчку пальцев перестану страдать по алдераанскому принцу. Я закатила глаза и откинулась на спинку стула.       — Ей нравится эта сладкая боль, которую он причиняет ей, — протянула Алис, отпивая немного вина. Я уставилась на нее, чувствуя, как краска заливает шею и уши.       — Ничего подобного!       — Да точно! — поддакнула ей другая. Они просто провоцируют меня, я не должна реагировать. — Почему бы тебе самой не сделать первый шаг? Ты боишься?       Да?..       — Ещё чего! — прыснула я, поджимая губы. — Я работаю здесь врачом, если ты не забыла, дорогуша. Мне уже ничего не страшно.       — А ты докажи, — расплылась в хитрой улыбке Алис. — Прямо здесь, прямо сейчас. Соблазни его, если не боишься.       Здесь? Сейчас? При таком скоплении народа? Да она никак с катушек слетела! Меня к нему даже не подпустят, о чем она вообще. Но они уже взяли меня на слабо, а я ненавижу казаться слабой. Если откажусь, покажусь и себе, и им просто трусихой. Я протянула ей руку.       — Я принимаю твой спор. Дайте мне бутылку кореллианского вина, лимончик, соблазнительный наряд, и сам Кайло Рен уже через пять минут будет валяться у меня в ногах. — Она пожала мне руку, а я, предварительно осушив еще два бокала, встала и направилась к столу Верховного лидера.       Я была сильно удивлена, когда он махнул рукой, приказывая охранявшим его рыцарям Рен отойти в сторону, стоило мне подойти к нему. Громкая музыка заглушала голоса разговаривавших офицеров, половина из которых поспешила смыться, как только Бен поднял на меня взгляд.       — Привет, — неуверенно начала я, но легкая улыбка, озарившая его лицо, придала мне немного уверенности. — Я хотела спросить по поводу наших тренировок.       Он слегка нахмурился и почесал шрам на лице, который я сама нанесла ему при нашем первом бое на Старкиллере. Я глубоко вздохнула и подошла чуть ближе к его трону, положив руку на спинку.       — Мне без разницы, но если тебе так не терпится продолжить их, то можно хоть завтра утром, — пожал он плечами, а затем добавил: — Если, конечно, будешь в состоянии бежать и прыгать.       Я прыснула и кивнула ему. Конечно, буду. Я не собираюсь упиваться сегодня до потери пульса.       — Тогда встретимся завтра в шесть в спортивном зале в западном крыле.       — Тебе не шибко весело, — не замолкала я, все больше сокращая расстояние между нами.       — Танцы не для меня, — мотнул он головой, пригубив вина и закусив кусочком яблока. — Но стану я сидеть в полном одиночестве, когда здесь такое веселье? Авось, кто-нибудь что-нибудь натворит.       Его губы слегка дрогнули, а мое сердце пропустило удар, когда он взглянул на меня. Я так редко видела его улыбающимся, что сейчас он казался мне совершенно незнакомым человеком.       — А еще я хотела тебя кое о чем попросить. — Бен поднял брови. — Отпуск.       — Отпуск? — переспросил Соло. Я гордо кивнула. — Представляешь, сколько завтра будет пострадавших? Ты что, не знаешь наш народ? То фейерверки с рук запустят, то пьяными свалятся с мостика, то сломают себе в танце что-нибудь. А ты хочешь бросить их в такой момент. Ты же знаешь, что ты — мой лучший кадр.       — Так вот как ты заботишься о своих «лучших кадрах», которые вкалывают как проклятые? — Я глубоко вздохнула в тот же момент уселась к нему на колени, чувствуя, как у меня подкашиваются ноги, а к щекам подступает кровь.       Сказать, что Бен был удивлен, это ничего не сказать. Он вытаращился, но не оттолкнул. Просто смотрел. Мне казалось, что стук моего сердца разносится по всему залу, заглушая собой громкую музыку.       — Так вот как ты упрашиваешь своих работодателей, доктор Рей? — хищно улыбнулся он, не двигаясь.       — Я бы посмотрела на тебя, если бы тебе пришлось оперировать по восемь часов в день шесть дней в неделю, иногда жертвуя своим выходным, чтобы помочь с облавой, — негромко сказала я, приближаясь к его уху. — А вообще, не буду скрывать, я просто играюсь.       — Играешься? — переспросил Бен.       — Просто пьяный спор с девчонками, это ничего не значит. — А для меня это означало очень многое. — Просто подыграй мне, чтобы потом не пришлось выполнять их желания.       Лидер щелкнул языком, но не стал отворачиваться и приказывать увести меня. Наоборот, он оглядел меня с ног до головы, не задерживая взгляда, затем наклонился и слегка прикусил ухо. У меня пошли мурашки по всей спине. Не знаю, чем я руководствовалась, когда теснее прильнула к нему. Его губы надавили сильнее, и в то же время его палец лениво, но невероятно чувственно гладил мое бедро. Я одновременно обмякла и напряглась. О боги… Этот запах мяты и свежести, эта могучая сила, исходящая от него, проникающая в каждую клеточку… У меня сбилось дыхание.       Бен почувствовал эту бурю, и его рука застыла на моей ноге. Сила исчезла, и он чуть откинулся на спинку кресла, но его левая рука все еще покоилась на моем бедре. Я разочарованно вздохнула, и это не ускользнуло от его внимания. Я чувствовала на себе пристальные взгляды. Все продолжали пить, есть, танцевать, но не прекращали наблюдать за троном. Верховный лидер возобновил поглаживания и указательным пальцем, я чувствовала, как моя шалость теперь стала его шалостью, теперь он играл со мной. Можно считать, я проиграла спор.       Мои уши наполнились приглушенным гулом, в котором тонуло все, кроме ощущений его пальцев, не прекращавших гладить мою ногу, поднимающихся все выше. Не знаю, как так вышло, что никто из офицеров или старшего персонала не схватил меня и не оттащил от него. Я сидела на коленях Верховного лидера Первого ордена! Как же дико это звучит. И возбуждающе, будем честны. Мы были у всех на виду, но казалось, что кроме нас двоих, нет никого. Эта игра началась с тех самых пор, как он приковал меня к креслу на своем корабле в попытках выведать информацию. Он был жесток со всеми, кроме меня с самого начала этого безумного путешествия. Он ненавидел всех сопротивленцев, кроме меня. Он сумел увидеть во мне то, что неподвластно было ни погибшему Хану Соло, ни бесследно исчезнувшей Лее с Сопротивлением, ни Скайуокеру, так отчаянно старавшемуся пробудить во мне тягу к Свету.       Бен ответил что-то доложившему ему офицеру, лениво кивая. Его нос уткнулся в ложбинку между шеей и плечом, невзначай проехавший по оголенным плечам губами. Я проклинала себя за спор с Алис, за свое опьяненное состояние, глупость и тягу к нему. Грудь охватила сладостная боль, разливающаяся по всему телу; я чувствовала, как лицо пылает, а вместе с ним и моя кровь в жилах.       — Как тебе первый год в Первом ордене? — прошептал он мне на ухо, касаясь губами кожи. От этого голоса волосы вставали дыбом, мне хотелось утонуть в нём без остатка.       — Ты был прав, когда говорил, что я создана для этого, — как можно спокойнее ответила я, отодвигаясь на пару дюймов от него. Он смотрел мне в глаза, проникая в самую мою суть.       Он убил Верховного Лидера. Боги, до чего же безрассуден его поступок! Если он будет не в состоянии удержать эту власть, они просто убьют его.       Я почувствовала страшную боль в животе и на ватных ногах дошла до небольшого возвышения, боясь свалиться от нарастающей боли. Видимо, одному из гвардейцев все же удалось ранить меня. Я оглядела помещение, которые уже мало чем напоминало совещательный зал. Тело Сноука, разрубленное световым мечом Люка, тряпичной куклой валялось у подножия трона, по всему залу были разбросаны тела в красных доспехах. Бен подбежал ко мне и быстро прошелся глазами по внешним повреждениям, задержав взгляд на полоске крови, идущей вдоль живота. Перед глазами все плыло, голова кружилась, я чувствовала легкое укачивание, словно вот-вот потеряю сознание.       — Надо увести тебя отсюда, — пробормотал Бен, нежно обхватывая ладонями мое лицо, проходя пальцами по щекам. — Только не отключайся, слышишь?       — Они убьют тебя… — Каждое слово давалось с огромным трудом.       — Не посмеют, — твердо и резко ответил он, хмуря брови. — Ты должна сделать выбор.       Не успела я подумать над его словами, как по телу разлилось тепло, масляная картина окружающей реальности прояснялась, а боль медленно отступала.       — Как ты это сделал? — Я приложила руку к ране. Чуть ссадило, но я чувствовала себя намного лучше.       — Я не хочу заставлять тебя выбирать, но, увы, это все, что я могу сделать сейчас. Твое место здесь, подле меня, но если ты предпочтешь уйти, я скрою все твои следы. Никто из Первого ордена не посмеет тронуть тебя.       Я была так шокирована всем происходящим, что едва понимала, что от меня требуется. Выбор? Между чем и чем? Жизнь сопротивленца, не знающего, ради чего сражается, ради чего готов умереть, ведущего бессмысленную, явно проигрышную войну, с горсткой союзников под боком? Или жизнь… здесь? Я не отрывала от Бена взгляда, словно он был моим спасательным кругом.       Нет, не словно. Он и был им. Он был тем, кто нашел меня, потерянную, измученную собственными силами, не знающую, что делать дальше. Он разглядел во мне нечто больше, чем Скайуокер.       — Я никуда не пойду, — как можно тверже ответила я, но голос предательски дрожал, как и тело. Мне хотелось покинуть это место как можно быстрее.       Бен неотрывно смотрел на меня еще несколько секунд, будто не верил моим словам, ожидая, что я передумаю. Я все решила. Я там, где должна быть. Мне казалось, он вот-вот улыбнется, его карие глаза живо заблестели.       — Что здесь произошло? — внезапно раздался голос Хакса, ворвавшегося в зал с отрядом штурмовиков. Бен вскочил с колен и инстинктивно загородил меня, рукой потянувшись за спрятанным за спиной мечом.       Он просил называть его Кайло Рен. Как будто это могло что-то изменить. Я знала, каков он в глубине души, как бы глубоко в подкорки он загонял свою светлую сторону. Его переход в Первый орден был огромной ошибкой запутавшегося в собственных мыслях, потерянного мальчика, который думал, что ему не найдется места в том мире, что он одинок. Его одиночество и потерянность продолжали преследовать его и по сей день, мучая и терзая его душу. Прежде он скрывал свое лицо, и все считали это подражанием Вейдеру, но эти невежды явно не пытались хоть немного понять его. Ему было плевать на деда — он мертв и наследие его медленно умирало вслед за ним. Светлая сторона не могла дать ни ему, ни мне того, чего мы так усердно искали, как и Темная. Мы словно были нечто средним между ними, никак не находя идеального баланса в собственных душах. Между нами больше общего, чем я думала.       — Рад, что ты сделала это, — прожил он после короткой паузы, явно, так же как я, вспоминая события годовалой давности. — Твое место здесь.       «Рядом со мной», — услышала я в у себя в мыслях его голос, от чего снова раскраснелась, радуясь тому, что свет от прожекторов не позволял ему видеть спелый помидор вместо моего лица. Я не знала, что происходит между нами. Он так отчаянно пытался склонить меня на свою сторону, но после того, как я стала полноправным членом Первого ордена, словно разочаровался во мне. Он тренировал меня, но не так, как это делал Люк. Если магистру Скайуокеру была важна лишь моя Сила и делал он это лишь потому что я прилипла к нему, как репейник, то Бен явно был заинтересован в раскрытии моего полного потенциала, хотя открыто никогда не высказывал своих планов по поводу меня. Едва ли я волновала его как девушка — он мало походил на человека, которого интересует противоположный пол и вообще все, что не касается власти и мести над Скайуокером, которого он считал корнем всех зол сопротивления и орденцов.       Я двинулась по связующей нас нити так, как он учил меня, проникая в его сознание. Он считал меня сильным форсюзером, но я никогда не смела ставить себя в один ряд с ним. Бен был лучшим в своем деле. Я наткнулась на знакомую мне непроходимую стену, не пускающая меня дальше. Его губы расплылись улыбке, когда он понял, что я пытаюсь сделать. Я проводила рукой по этой стене, требуя, чтобы меня впустили внутрь, до тех пор, пока не появилась маленькая щель — только для меня. Вероятно, это первый раз, когда он позволил мне проникнуть внутрь своей крепости.       «Это тоже часть твоего плана по моему соблазнению?» — передал он мне по нити, и я почувствовала его Силу, вновь проникшую в меня.       «Просто очередная попытка рейда в твое сознание,» — ответила я ему и двигаясь к нему ближе. Он не пускал меня дальше, даже в мыслях покопаться не дал. «Ты все еще не доверяешь мне, верно?»       Его руки замерли. Глядя мне в глаза, он потерся губами о мою щеку, словно пытаясь затуманить мне разум, уворачиваясь от ответа. Значит, не доверяет. Назло ему я чуть раздвинула ноги и потерлась бедром. Он зарычал мне в ухо и вновь возобновил свои поглаживания по бокам, поднимаясь все выше. Теперь его движения подчинялись ритму музыки. Его рука легла мне на живот и слегка надавила, щекоча, от чего я выгнулась, заерзав на нем. Глаза Бена ярко блестели в этой полутьме. Не силой и не гневом. Я провела рукой по его бедру, радуясь, что он соизволил снять эти доспехи и надеть что-то, более подходящее сегодняшнему праздничному вечеру. В черной рубашке, идеально повторяющей рельеф его тела, он смотрелся чертовски сексуально. И меня тут же потянуло повторить это запретное движение. Внешне это выглядело как ленивое поглаживание, но мне хотелось трогать и чувствовать его.       Бен изменил позу. Просто соприкосновение наших бедер пробудило во мне желание вцепиться ему в губы, наплевав на окружающих нас орденцев. Я слишком долго была спячке, занятая лишь выживанием в полном одиночестве, брошенная бороться с постепенно просыпающимися во мне силами. Но судьбоносная встреча с повстанцами и Ханом Соло изменила мою жизнь, дала мне толчок. Я всюду искала того, кто сможет научить, дать мне ответы на мои вопросы, поможет мне найти себя. Я металась от Соло к Лее, от Леи к Люку.       И только с ним я вновь ощутила себя живой. Словно нашла то, что так долго искала. Словно здесь был мой дом.       Рука Бена, лежавшая у меня на талии, снова скользнула к животу, зацепившись за золотые цепи. Моя голова покоилась в ложбинке между его плечом и шеей. Ощущение пристального внимание не угасало ни на секунду. Я смотрела на танцующую толпу, наслаждаясь касанием наших тел. Мое тело требовало «Еще, еще, еще!» Я чувствовала, что моя кровь вот-вот закипит. Кончиком языка он дотронулся до моей шеи, и мне показалось, что мы подошли к самому краю. Я выгнула спину, мои веки стали тяжёлыми, а дыхание, которое я едва привела в норму, снова сбилось.       Я делала это не ради спора, чтобы утереть нос Крис. Я сидела здесь, у него на коленях, терлась и горела ради себя, ради него. Спор больше не имел никакого значения, но я не могла дать себе полную свободу.       «А мы устраиваем для них хорошее зрелище, — услышала его я в своих мыслях. — Думаю, ты выиграла в этом споре». Его рука двинулась в опасный путь вниз, туда, где ему навстречу поднималась нарастающая сладкая боль, в последний момент перебралась на бедро. Его глаза пылали, а мое тело с потрохами выдавало меня. Хищник учуял свою добычу и теперь двигался на запах. Бен обнял меня крепче. Только ли стыд заставлял меня краснеть? Все эти месяцы мы кружились в странном танце, поддразнивая и подкусывая друг друга. Возможно, это был просто отклик моего тела, а возможно — его собственного. Но его запах, его прикосновения, хриплый голос в моей голове угрожали разрушить и поглотить меня.       И я встала. Мне нужно было прекратить эту чертову игру, пока не стало слишком поздно. Я могу поклясться, что я услышала разочарованный вздох Бена, стоило моему телу оторваться от него. Мне оставалось только поклониться и уйти отсюда как можно скорее.       Какой же дурой я была, когда пошла к нему! О боги, почему жизнь ничему меня не учит? Я вернулась к своему месту за столом и набросилась на нетронутый бокал кореллианского вина, плюхаясь на стул. Майя уставилась на меня, разинув рот, а Алис запустила в меня виноградину, от которой я не увернулась.       — Да ты просто сумасшедшая! — воскликнула Майя, наливая мне еще вина. — Я и подумать не могла, что ты сделаешь это.       — Поверить не могу, — расплылась в улыбке Алис, качая головой. — Не знаю, безумна ли ты или бесстрашна.       — Это две стороны одной и той же сущности, — только и смогла ответить я. Язык заплетался и вовсе не от алкоголя. Мне нужно было привести себя в порядок и умыться, и я поспешила умчаться в комнату, обещая вернуться к бою курантов. У меня оставалось около сорока минут.       Я и правда безумна. Просто безумна. Я пообещала себе напиться сегодня до такой степени, чтобы напрочь забыть об этом представлении. Буду блевать, мучаться с похмельем и головными болями, но забуду этот позорный спор. Сердце бешено колотилось, я мечтала, наконец, вернуться в эту чертову каюту, но коридоры и лестницы казались нескончаемыми. Когда я все-таки добралась до нее, дрожащими пальцами набрала код и, ворвавшись внутрь, прислонилась к прохладной двери, охлаждавшей мое разгоряченное тело. Какое сумасшествие…       — Действительно сумасшествие, — внезапно раздавался низкий хриплый голос. Я вскрикнула и тут же зажала рот рукой, другой пытаясь найти включатель.       Свет включился. Бен стоял, прислонивший к стене прямо в прихожей, не отрывая от меня пристального, горящего взгляда. По спине пробежались мурашки.       — И как им представление? — словно не своим голосом спросил он, переминаясь на другую ногу, скрещивая руки перед собой.       — В полном восторге. — Я провела руками по воздуху. — Просили выступить на бис. Спор выигран, все счастливы.       Он не улыбался, но его озорной взгляд выдавал его приподнятое настроение. Он осматривал меня с ног до головы, а я не решалась сделать и шагу. Мои ноги будто приросли к полу.       — Как ты попал сюда? — после затянувшегося молчания спросила я.       — Не забывай, что я Верховный лидер. Думаешь, закрытая дверь меня остановит? — Бен наклонил голову.       Если он оказался здесь раньше меня, значит, ушел из зала практически сразу после того, как я покинула его. Догадывался, что я вернусь сюда? Но зачем? Я не решалась озвучить эти вопросы.       — Игра вышла славной, — продолжил он, медленно подступая ко мне, словно хищник, подбирающийся к беззащитной жертве, — но правда ли это ничего не значило, как ты сказала?       Я сглотнула. Он дурак, если поверит в это, и я еще большая дура, если стану убеждать и его, и себя, что это действительно было лишь невинной шуткой. Это было самое приятное, что я испытывала за последнее время, но почему он делает на этом такой акцент?       — Тебя это так волнует? — озвучила я свой вопрос.       Все произошло так быстро, что я едва сумела устоять на ногах. Бен в кратчайший миг преодолел расстояние между нами, прижал меня к стене, хватая за скулы и прильнул к моим губам. Казалось, я вот-вот сойду с ума.       — Ты не представляешь, как, — прошептал он, оторвавшись от моих губ.       Возможно, это было одной большой ошибкой, но я позволила себе повторить поцелуй, неуверенно притянув его к себе, запуская руку в его волосы. В нос ударил запах вина и мяты в перемешку со сносящим крышу мужским одеколоном и его родным запахом. Одна его рука гуляла по моим плечам, медленно опускаясь ниже, другая кое-как нащупала выключатель и погасила свет. Наши языки сплелись, мне не хватало дыхания. Я снова вспыхнула как спичка, словно мы не прерывались. Каждая клеточка моего тела отзывалась на его прикосновения, я выгибалась навстречу ему. Все это было одной сплошной игрой, с самой первой встречи, и я хотела продолжить ее.       Я чувствовала его нарастающее желание и стонала от предвкушения. И мой стон сорвал все цепи. Бен подхватил меня на руки, мои ноги обвили его бедра, а платья задралось до ягодиц, но это мало волновало меня. С горем пополам мы добрались до спальни, которая, к несчастью, находилась в самой дальней комнате. Мне казалось, мы добирались туда вечность. Мои туфли с громким стуком упали на пол, а в следующую секунду он уложил меня на кровать. С такой нежностью, будто я была хрупкой хрустальной куклой. Мои лямки из цепи давно съехали по плечам, и мужчина с мучительной медлительностью стаскивал их вниз.       — Ты так прекрасна в этом платье, Рей, — прошептал он, с неохотой оторвавшись от моих губ, тут же припав к моей шее.       — Неужели только… — я судорожно выдохнула, — в этом платье?       На мгновение он остановился, но тут же продолжил осыпать мою шею и ложбинку между плечом поцелуями.       — В платье, — поцелуй, — в том медицинском халате, — снова, — в тренировочном костюме. Чистая и потная, — Бен помог мне освободить руки от лямок, — я хочу тебя любую.       Это стало последней каплей. Я схватила его за волосы и притянула его к себе, другой рукой хватаясь за пуговицы его рубашки. Мои руки прекратили дрожать. Его поцелуи стали крепче и страстнее. Он окончательно стянул с меня это чертово платье, и я обвила ноги вокруг его талии, прижимая к себе. Когда мои руки расправились с его рубашкой, я оторвалась от него и стала нагло рассматривать его рельефное тело. Все его тело было покрыто шрамами… Их было столько, что сбилась бы со счету, начни я их считать. Мне хватило смелости протянуть руку и пройтись по самому длинному, что шел от его лица до правой груди. Мне должно быть стыдно за такую мысль, но стало даже приятно, что я сумела «отметить» его задолго до нашей близости.        Мои глаза горели неистовым желанием, а Бен расплылся в улыбке. Он сам освободился от тесного плена брюк и вернулся к моим губам, словно никак не мог насытиться мною. Да и я никак не могла утолить этот дикий голод. От его кожи исходил жар, бедра дразняще терлись о мои. Это возбуждало так сильно, что я не выдержала и слегка провела пальцами вдоль его спины к талии и внутренней стороне бедра, и тут же услышала рычание.       Это было так похоже на наши тренировки. Тот же пыл, та же страсть. На мгновение я допустила мысль, что борьба и секс мало чем отличаются по своей природе. И то, и другое исходит от зверя, который есть в каждом из нас. Но сейчас… Это все меньше напоминало животную страсть. Он смотрел на меня так, словно я была центром его мира, будто я — его спасение, в том же смысле, в каком он — спасение для меня. Я не думала, что нечто подобное может произойти с нами, но вот мы здесь. С тем, кого любишь, можно быть где угодно, и это будет потрясающе. Но если ты с тем, кого не любишь, то не спасет даже самая роскошная постель в мире. И я любила его. Так сильно, что это причиняло мне боль.       Его рука сдавила мне бедра. Я издала сдавленный стон, и Бен отстранился от меня, но лишь для того, чтобы продолжить целовать мое тело. Каждый дюйм, его руки и губы одновременно были везде. Он медленно спускался ниже, а я, словно кошка, выгибалась ему навстречу, но он был неумолим.       — Бен, — хрипло прошептала я, хватаясь за одеяло, когда его язык коснулся чувствительных мест.       Я снова ощутила себя на краю пропасти, и следующий шаг мог стать для меня последним. Первое прикосновение воспламенило все внутри меня, и он одобрительно заурчал, судорожно вдыхая воздух. Ему нравилось слушать мои стоны, нравился мой вкус. Он лизал и целовал меня, сменяя язык пальцами. Сладкая боль разлилась во всему телу, когда он припал к моей груди, закусив один сосок. Я вскрикнула, когда нахлынувший оргазм ударил по его опьяненному разуму, разбивая его на тысячи маленьких осколков. Руки кое-как дотянулись до прикроватной тумбочки, достали серебряный конвертик презерватива и передали их Бену.       Какая-то неведомая сила ласково подняла мои руки к изголовью кровати, связывая невидимыми веревками, а я наполовину обмякла от наслаждения. Его губы нашли мои, наши языки вновь сплелись в поцелуе. Бен прижимал меня к мягким подушкам, руками поглаживая мои скулы.       В этот раз инициатива была в его руках, в глазах вспыхнул дикий огонь. Резким движением он перевернул на живот, заставляя встать на четвереньки.       — Позволь мне сполна насладиться тобой, — прошептал он, накрывая пальцами мой клитор и одновременно входя в меня. Я вскрикнула от внезапной сладкой боли, но его это не остановило. Он медленно выходил и жестко входил, нагибаясь к моей спине. «Не сдерживайся, » — услышала я голос моего Верховного лидера и громко застонала в подушку. Было дискомфортно, но я желала еще, его медлительность убивала меня; мне хотелось, чтобы он расколол меня на мельчайшие атомы.       Он укусил меня за шею, посасывая кожу на месте укуса, и вновь резко вошел в меня и тут же ускорился. Мои громкие стоны, переходящие в крики, раздавались по всем комнатам. Он грубо массировал то одну мою грудь, то другую, кусая и посасывая шею. Оргазм не ставил себя долго ждать, но Бен не останавливался. Я сжала смятое одеяло, тело затряслось в наслаждении.       Мне нравился такой резкий контраст. Минуту назад он был таким нежным, а сейчас его грубость и страсть заставляли меня кричать от наслаждения. Я прикусила нижнюю губу, чувствуя металлических привкус крови. Левая рука мужчины сплелась с моей, а вторая нежно ласкала спину, поглаживая ее вдоль позвоночника.       Его стоны вновь смешались с моими, но он лишь слегка замедлил движения. Мое имя ласково сорвалось с его уст, когда мы одновременно кончили, и он упал рядом со мной, задыхаясь в сладком наслаждении. Я перевернулась на спину, чувствуя, как меня сковывает от оргазма.       Бен перевернулся на бок и прошёлся по моим губам, легонько, едва касаясь.       — Ты так и не ответила на мой вопрос, — прошептал он, укрывая нас смятым одеялом.       — Бен Соло, ты всё испортил! — Я села и демонстративно отвернулась от него. Кровать жалобно скрипнула, дыхания не хватало. Он рассмеялся и приблизился ко мне, его руки обвили мою талию, а губы целовали спину. Но я не могла позволить своему телу откликаться на эти ласки.       — Перестань, — взмолилась я, слегка отталкивая его плечом, набираясь сил для предстоящего признания. Я не могу так больше. — Пожалуйста, Бен…       И он остановился. Я повернулась к нему, опуская взгляд, все еще хватая ртом воздух. Мне не хотелось, чтобы он думал, что я жалею о произошедшем. Наоборот, мне хотелось провести в этой постели всю ночь, вдыхая его запах, пробуя его на вкус, давая ему лакомиться мною. Но сейчас…       — Для меня это не просто спор и уж тем более — не игра. Все это время… С тех пор, как мы с тобой, тогда, в хижине…       Мне не хватало дыхания договорить. Это было лишь прикосновение пальцев, ничего более, но оно дало мне больше, чем двадцать лет поисков.       — Это нечто большее, Бен. — Я не могла формулировать свои мысли, хотя в голове все звучало более-менее понятно, и я молилась, чтобы он понял меня. — Всегда так было. Ты хотел услышать ответ? Нет. Это никогда не было для меня игрой. Не знаю, развлечение ли это для тебя…       Внезапно он заткнул мне губы поцелуем, не дав закончить предложение. От переизбытка чувств я даже запротестовать не могла.       — Хочешь знать, что это для меня? — спросил Бен. Его голос изменился, будто я задела его своими предположениями. — Только ты вытаскиваешь меня из этой тьмы, только твой свет озаряет мне дорогу, когда кажется, что выхода уже нет. Ты тянешь меня вверх, Рей, когда я тону. Как ты можешь думать, что это для меня развлечение? Поверь, ты значишь для меня куда большее, чем думаешь на самом деле.       С души словно пал камень. Его Сила вновь окутала меня, проникая в мой разум, и я не пыталась сдержать ее. Я закрыла глаза, полностью отдаваясь ощущениям, передаваемыми Беном через нашу связующую нить. Медицинский отсек в комнатах Кайло Рена, робот медленно снимал швы на ране, которую я нанесла ему. Он думает о Сноуке, его унижениях и приказе доставить девчонку к нему, сжимая рукоятку светового меча до боли в костяшках. Внезапно слышит шорох, поднимает палец, и робот замолкает, отступая от его лица. В комнате, прямо напротив него, появляюсь я, напуганная, сонная, с растрепанными волосами. От страха я инстинктивно схватила бластер и выстрелила, но пули прошли сквозь него, словно я их и не выпускала. Бен вздрогнул, но расслабился, когда не обнаружил ран на животе. Тогда выяснилось, что я стреляла не в Рена, который откуда ни возьмись в появился в каменной хижине, а в стену. Он же видел меня в своей комнате.       Картина сменилась. Я видела собственную спину, когда заворачивала за очередной переулок. Сумка с книгами давно слетела у меня с плеч, но я думала лишь о том, как спастись от жуткого преследователя в маске и капюшоне. Бен шел за мной неторопливыми шагами, зная, что все-таки догонит меня. Он не был уверен, что могу что-то знать, но какая-то неведомая сила тянула его за мной.       Мои срывы на него, наши тренировки, каждый мой неудачный рейд в его сознание, мои несчастные попытки повалить его на спину, нанести удар мечом… Его восхищало во мне абсолютно все. Моя неуклюжесть, мои дурацкие шутки, смех, упертость и забота о нем. Он видел во мне потерявшегося ребенка, который мечется от одного наставника к другому. Наверное, поэтому я согласилась, когда он предложил мне уйти с ним. Дом — не место. Это не Сопротивление и не Первый орден. Он — мой дом, как и я для его.       — Ты для меня не просто кадр, Рей — шептал он, коснувшись своим лбом моего. — Ты самое невероятное и проблемное счастье, которое мне когда-либо выпало.       Он сумел показать мне то, что я не могла сказать. Я больше не чувствовала скованность и тяжесть. Напротив, только полная свобода. Мои губы нашли его, и я жаждала продолжить телесные утехи, пока у нас было это время.       Я обвила ноги вокруг его спины, и он вошел в меня.       Все мысли в голове в миг исчезли, стало трудно дышать. Я перестала осознавать, где начинаются и заканчиваются наши тела, весь мир, все галактики и системы узились до его сверкающих в ночи глазах.       — Произнеси мое имя еще раз, — попросил он, в блаженстве прикрывая глаза.       — Бен, — на одном дыхании прошептала я. Он чуть отодвинулся и снова вошел в меня. Его медлительность казалась мне пыткой. — Бен…       Я повторяла его имя снова и снова, напрочь забыв свое собственное. Меня это не волновало. Имели значение только наши переплетенные, разгоряченные тела, наш неутолимый голод, поцелуи и ласки. Мне хотелось утонуть в нем без остатка.       Я притянула его ближе, поддалась навстречу и резким движением перевернула его на спину, седлая его, невидимые оковы пали. Он тихо рассмеялся, но тут же умолк, когда я начала двигаться, придерживая меня за талию, правой рукой проводя по моей спине. Наши бедра двигались в унисон, лица стали мокрыми от пота, каждый уголок тела напрягся и пылал. Его стоны сносили мне крышу, и я не смела целовать его, чтобы продолжать слышать их. Я наклонилась к нему, чувствуя как сковывается нижняя часть моего тела, и Бен обнял меня, перехватив инициативу в свои руки, двигаясь быстрее. Наши громкие стоны наполнили спальню, и я мысленно порадовалась, что в ней полная звукоизоляция, иначе сюда сбежался весь Разрушитель.       Я кончила первой, с громким вскриком падая на него, но он продолжал двигаться. Мои ноги сдавили его бедра, и мужчина зашипел, уткнувшись мне в шею, слегка покусывая ее. Я кричала и стонала до тех по, пока не почувствовала развивающееся внутри меня тепло. Бен стонал мое имя и в его устах оно звучало как молитва. Мы оба дрожали, но никогда прежде я не чувствовало себя счастливее. Мое обмякшее тело упало рядом с ним, пытаясь привести в норму дыхание. Казалось, в воздухе для нас обоих не хватало кислорода.       Пробили куранты. Один. Два. Три. Возможно, это лишь голубое суеверие, но я прикрыла глаза, молясь Силе, джедаям, ситхам, всем на свете. Чтобы он впредь не отталкивал меня, чтобы позволил мне быть рядом с ним, помогать ему, как сейчас. Чтобы мы пережили этот год вместе.       Двенадцать. В космос, за пределы корабля, запустили фейерверки, прогремели взрывы, и мы оба устремили свои взоры в окно. Это было так красиво. Яркие огни на фоне темного, бесконечного космоса, маленькие шаттлы взлетали и кружилась недалеко от корабля, кто-то летел на Добивающий.       — С Новым годом, Рей, — прошептал он, целуя меня в плечо.       Я обняла его, запуская руку в волосы. Он громко выдохнул, когда я прижалась к его голой груди.       — С Новым годом, Бен Соло.       Ответом мне стал самый нежный поцелуй, на который он только был способен. Бен перешел от моих губ к щекам, векам, лбу, носу, и каждый поцелуй говорит мне: он чувствует то же самое.       Мы оказались под одеялом. Было бы неплохо принять душ, но я была не в состоянии двигаться, не то что встать и пойти в ванную. Мой Верховный лидер был того же мнения. Он устало прикрыл веки, перелетая наши пальцы и ноги.       — А я говорил, что ты будешь не в состоянии завтра тренироваться, — шепнул он, и я рассмеялась, уткнувшись ему в подбородок.