— Чувак, два ебанных дня на подготовку к баттлу…
— Отъебись от меня.
— Че отъебись от меня? Я сейчас ебу Аббу.
***
— «Я сливаю сучек, будто бы я пидорас…» ХАХА, БУДТО БЫ.
***
— Такой, типа на стиле, пришёл, ебать, в спортивках, в очках… Ну, мой хуй, он как ты — постоянно в очках.
***
— Ну, Сережа, скажи, как много людей видело тебя в подобном свете? — мужчина в черной балаклаве смотрит на меня: я вижу его зелёные глаза, и они кажутся мне смутно знакомыми. Но мне это только кажется: я уверен. Никто из моих знакомых не способен на то, что делает сейчас этот человек. Его рот искажает ухмылку, и мне противно. Я не думал, что когда-нибудь попаду в такую мерзкую, никчемно-гнусную ситуацию. — А не надо было выебываться, сладкий. Ты даже не представляешь, как я люблю макать в дерьмо таких милых мальчиков, как ты, Сереженька. — Только попробуй сделать что-то… — зло смотрю на эту тварь (по-другому назвать этого человека у меня не повернётся язык), пытаюсь хоть как-то создать вид, что мои угрозы в данной ситуации имеют хоть какую-нибудь важность. Он достает из кармана телефон и начинает меня фотографировать; слышу это по звуку щелчка камеры, и тут я понимаю все. Понимаю, что у меня просто нет выхода, что я должен следовать всем его прихотям, иначе… Иначе я просто не знаю, что произойдёт со мной. — Сладкий, ведь ты не хочешь, чтобы такого рода фотографии распозлись по всем соцсетям, верно? Представь эти заголовки «Сергей Стариков — известный баттл-репер с никнеймом «Аббалбиск» очень своеобразно любит проводить свои выходные». Сечешь фишку, верно? Думаю, тебе пора признать, что ты разрешишь мне сделать с собой все, что угодно, м? — его рука в латексной чёрной перчатке проводит по моему телу от ключиц до паха, и меня передергивает. Я морщусь, пытаюсь всеми силами уйти от таких нежеланных прикосновений, но в таком положении сделать это, фактически, нереально. Я связан. Хотя, нет. Даже хуже. Руки, туго затянутые ремнем закреплены за спиной; на бёдрах кожаные браслеты, соединённые между собой лентой, проведённой за моей головой. Из-за этого бондажа руки жутко ноют, отнимаясь. Ноги широко расставлены и приподняты. Неловко. он смотрит прямо туда. Хочется прикрыться. Краснею. — Слушай, ты о своём будущем должен думать, понял, зайчик? — он подходит, и легко двигает мое связанное тело на край кровати. Из-за этого мой член упирается прямо в его ширинку. Стоит меж моих ног, трогает коленки. Неприятно. Но физически, почему-то, ощущается совсем другое. Прикосновения отдаются гулкими ударами в голове, уходя в пах и сладко ноя. Стыдно. Чертовски стыдно из-за этих ощущений. Он наклоняется, обхватывает губами головку моего члена. Выгибает. До хруста в спине выгибает, и, я сам того не ожидая, громко стону. — Ого, препарат уже начал действовать. Ну, чего ты, Серёжа? Не плачь, детка, — большим пальцем вытирает слезу, катящуюся по моей щеке. — Ты же не хочешь уйти из баттл-репа из-за такой маленькой случайности? Мне должно быть противно, но тело рефлекторно отзывается на его прикосновения. Чувствую себя опустошённо. Мерзко. — Так хочется укусить тебя, но, думаю, — мне не стоит увлекаться? — он лезет в карман, достаёт какую-то штуку; я не могу разглядеть, но уже страшно до дрожи. — Давай-ка попробуем вставить это в тебя, а? — он тянет это к себе в рот и, не погружая глубоко, облизывает. Ужасно стыдно. Он медленно надрачивает мне; стоны оседают на губах, после каждого движения. Не могу себя контролировать. Я понял, что у него в руке слишком поздно. — Прекрати, — рефлекторно ору, когда он погружает в меня этот маленький вибратор, сразу же включая его. — Тебя спросить забыли. Ну, как тебе? Впервые такой кайф чувствуешь, да, детка? В глазах рябит, не ощущаю ни черта. Я будто бы плыву по сладкой истоме наслаждения. Мне что-то подмешали, эта мысль все ещё гнездится на периферии сознания, но с каждой минутой ускользает все дальше. Еложу на простынях, пытаясь усилить ощущения. Тщетно. Слышу звук расстегивающейся ширинки. — Детка, повернись ко мне, — стоит около моего лица. — Знаешь, что такое минет, а? — вижу его член, морщусь. — Давай же, ты знаешь, что делать. Не хочешь ведь, чтоб кто-нибудь узнал, правда? Нехотя, открываю рот. Он сразу же толкается внутрь, начиная меня, фактически, трахать. Чувствую рвотные позывы, начинаю кашлять. Он отстраняется, давая мне придти в себя, но через несколько секунд вновь погружает свой член мне в рот. Держит за волосы, оттягивая, создавая легкую ноющую боль. Он щёлкает пультом в кармане и стимуляция становится сильнее. В голове одна мысль: «Кончить». Сука, как хочется, кончить. Меня трахают в рот, а я даже ничего не могу предпринять, мне даже нравится. Шокировано приоткрываю глаза, осознавая, о чем я сейчас думаю. Нравится. Пиздец. — Тебе ведь этой штуки мало, да, детка? — освобождая мой рот, он возвращается на место, где стоял ранее, и тянет за проводок; вибратор выскальзывает из меня. Я наконец-то могу спокойно дышать. — Можно теперь я вставлю такой прекрасной ляле вот эту штучку? — не могу приподнять голову, чтобы рассмотреть, что он имеет в виду. Тут по моей промежности проводят вверх-вниз чем-то скользким и гладким, я понимаю, что это такое. Член. — Не надо… — кое-как выдавливаю из себя два слова, невольно удивляясь, как жалко сейчас звучит мой голос. — Прости, зайка, но я очень люблю причинять людям боль, — одновременно с этим он вставляет головку и толкается сразу на всю длину. Больно. Чертовски, раздирающе тошно. Слёзы вновь скапливаются в уголках глаз, и я ничего не могу с этим сделать: руки связаны. Всхлипываю, пытаюсь абстрагироваться, пытаюсь перестать чувствовать все так ярко. — Больно… Не двигайся, — шепчу, будто бы в бреду. — Солнышко, так ты же течёшь, посмотри, — он обхватывает мой член, вновь начиная надрачивать. — Сереженька, какая же ты шлюха. Почему? Почему, несмотря на боль, мое тело такое странное. Даже, несмотря на боль, и на то, что мне противно… Меня бросает в жар. — Давай я сделаю тебе ещё приятнее, — он берет в руки тот самый маленький вибратор, подносит к моему члену, включая. Меня дёргает. Я ору. Это безумие, чистое безумие. Но мне так приятно. Так ненормально хорошо. — Ого, шлюшка, да тебя кроет, — чувствую, как он начинает ускоряться; от каждого толчка меня берет крупная дрожь. — Сейчас кончу, зайка. Вижу, что ты скоро тоже, давай первым, сладкий. И тут меня будто бы убивает. Размазывает по поверхности сладкой протяжной судорогой. В глазах калейдоскоп цветов, ничего не ощущается, будто бы плыву на спине в невесомости. Чистая нирвана. Прихожу в себя, когда мне чем-то толкаются в рот. Не думая, открываю его, и через несколько секунд понимаю, что вновь отсасываю этому уёбку. — Слижи мою сперму, котик, — пытаюсь быстрее прекратить этот ужас, подчиняясь приказам. Руки свело, не ощущаю ничего. — Ой, сладкий, ты кончил, а у тебя по прежнему стоит, ха! Хочешь второй заход, да? Признайся, что хочешь, — он слабо бьет меня ладонью по щеке; пытаюсь сфокусироваться на его глазах. Тут он опять отходит от моего лица, и я могу спокойно вдохнуть прохладный воздух. Жужжит Кондиционер. Член, вправду, не опадает. Видимо, то, что мне подмешали, имеет очень сильный эффект. Смотрю, как он наклоняется к моему члену и вновь берет его в рот. Почти кричу. — Ты реально стал таким чувствительным, так что тебе должно понравиться, да, — он берет глубоко, начиная сосать ритмично, быстро, и я уже готов кончить. Опять. Мне не дают, — он пережимает основание члена, и я вижу его ухмылку сквозь дырку в балаклаве. — Опустите… — Киса, потерпи, чем дольше ждёшь, тем сильнее кайф, — слышу смех и понимаю, чтó мне будет сниться в кошмарах в ближайшее время. Зло гляжу на него из-под опущенных ресниц. Ремни, обхватывающие шею неприятно натирают кожу, но эта боль слегка отрезвляет. — Ты ещё можешь так смотреть? — он поглаживает мою щеку, обводит контур губ, иногда подгружая указательный и средний пальцы мне в рот. — Это так весело — заставлять таких, как ты, становиться податливыми, шёлковыми, — пытаюсь отстраниться. — Ну, ничего. Веселье только начинается, — вижу, как он достанет что-то из кармана. Таблетка. — Давай откроем ротик, — уже нет сил сопротивляться, так что, когда он раздвигает мои губы, я лишь слабо мычу. — После этого, детка, тебе крышу просто сорвет! — кладёт мне это в рот и накрывает губы своей рукой. Думает, наверное, что выплюну. Но у меня нет сил уже ни на что, хочу лишь, чтобы это все скорее кончилось…***
Я не хочу поддаваться этому. Но, чёрт, так хочется кончить. На мне ошейник. Не помню, когда он надел его на мою шею. Я потерял счёт времени, кажется, прошла уже бесконечность. Чувствую, как что-то раздвигает мои ноги, — не могу их сдвинуть. Изо рта при каждом выдохе почему выходит всхлип или слабый стон. Коленки болят. В голове пустота. Стою раком, широко раздвинув ноги. Опускаю голову, смотрю на свой член, на который он надел кольцо. — Отлично, детка, это последний, — чувствую как что-то длинное проникает все глубже и глубже. — Ого, так круто подрагивает. Выглядит прямо как хвостик, — меня несильно бьют по ягодицы, и я протяжно мычу. Опять опускаю голову, вижу какой-то шнурок с кольцом на конце, торчащий из меня. Я дрожу и кольцо дёргается вслед за мной. Чувствую, как он раздвигает двумя пальцами анус, и давлюсь воздухом. Хочу кончить. Это болезнь. Невыносимо плохо. — Ого, такая мокрая киса у нас тут, — ощущаю, как он толкается двумя пальцами в меня. — Блин, теперь ты полностью изнутри заполнен. Восхитительно. — голова падает, я уже не в силах ее держать, комкаю простынь рукой. Чувствую прикосновение. Язык. Нет сил стонать. Понимаю, что меня вылизывают, зажмуриваю глаза, краснея. Толкается языком, облизывает последний шарик. Во мне анальные бусы. Блять. Ощущения настолько обострены, что из-за каждого прикосновения я уже готов кончить. Но не могу. Не получается. Кольцо. Хочу кончить… — Зайка даже бёдра для меня развела. Посмотрите, какая кокетка, — в голове совершенно пусто. — Эй, посмотри на меня, — меня хватают под руки, переворачивают на спину. — Вытащу-ка я это, — он берет кольцо на конце шнурка и медленно тянет его на себя. — Сто… — чувствую, как шарик среднего диаметра резко выходит из меня, прикрываю рот, но не могу сдержать стона. — Я буду вытаскивать по одному шарику за раз. — Подожди! — мне так стыдно за самого себя, за такую реакцию на его махинации. Но он уже начал вытаскивать, медленно, по одной бусине, и после каждого раза меня бьет крупная дрожь. Ноги сводит сладкой судорогой, и я до хруста позвонков выгибаюсь на встречу прикосновениям. — Хочешь спустить, верно? — он шепчет мне на ухо, касаясь губами мочки; в уголках глаз опять слёзы, а губы дрожат. — Я хочу посмотреть, как ты просишь по-собачьи. У меня нет сил стоять на коленях. Будто бы расплавленная магма собирается внизу живота. Почему мне так хорошо от его действий? Не хочу этого, но ничего не могу с собой поделать. — Я хочу, чтобы ты сказал: «Трахни меня по-собачьи, пожалуйста», — он поддевает пальцами мой ошейник, грубо тянет на себя. — Если ты сделаешь это как положено, то я разрешу тебе кончить, после того, как вытащу все бусины. Он даст мне кончить… Правда? — Смотри, я даже сниму всю эту хрень с тебя. Ну, кроме ошейника. Он тебе невъебически идёт. Тащусь. Правда? Даст кончить… С моих щиколоток снимают браслеты, а с члена кольцо. — Со… Бака… Нет сил терпеть… Хочу. Опираюсь на ступни, руки кладу сзади себя. Выгибаю спину. Так стыдно, но сейчас это неважно. Хочу… — Прошу… — дрожу, кое-как держусь в этой позе, руки затекли. Неважно. — Трахни меня… По-собачьи… — Мне сделать это? — он гладит мое бедро, а я все ещё кое-как держу равновесие. — Ладно, ты и так выглядишь как собачка… Меня кидают на кровать, прижимая весом. Руки обхватывают, закрепляя над головой. Тяжело. Но в голове лишь одна мысль. Дрожу от предвкушения. Наконец-то. — Ну, теперь можешь кончить, детка, — в меня вставляет член резко, быстро, сразу на всю длину. Глаза слезятся, я плачу от счастья, мне так хорошо… Это все из-за наркотика, но неважно. Такое наслаждение. Меня втрахивают в кровать, я инстинктивно подмахиваю. — Блять, звучит, будто ты скулишь. Обожаю такое, киса. Так быстро. Тяжело дышу: с каждым толчком из меня выбивают весь воздух. Так глубоко… Меня опять переворачивают и ставят на колени. Начинают сразу грубо вбиваться, а я стараюсь подстроиться под такой идеальный темп. Закатываю глаза. Он сует мне в рот два пальца в чёрном латексе, я не думая, облизываю их, сильно смачиваю слюной. Другая рука сильно сжимает мой таз, — точно останется гематома. Да и на коленях тоже. Вынимает пальцы изо рта, подносит к моему члену, размазывая по нему смешанную с естественной смазкой слюну. Сил стонать уже нет: на каждом толчке тихо всхлипываю. — Остановись… Я хочу… — Чего ты хочешь, девочка? Кончить? — судорожно киваю, слабо мыча. — Тогда давай вместе, — рука на моем члене ускоряется, и я кончаю. Чувствую как в меня изливаются, и от этого дрожу ещё сильнее. Рефлекторно толкаюсь в чужую руку, перед глазами все лихорадочно мелькает, все взрывается, я теряюсь. Меня переворачивают на спину и глубоко целуют. Кусают губы, лижут. Он опускается к шее, все ещё не сняв балаклаву, начинает лизать мои ключицы, иногда покусывая. Ставит засос. Кое-как отдышавшись, я тяну маску наверх, смотрю на лицо Кости, ухмыляюсь. Тянусь за поцелуем. — Ебать, повторим как-нибудь ещё, окей? Ахуенная дурь, где достал, сладкий?