365 дней чтобы влюбиться... В зверя

Я сел за стол и дрожащими руками оторвал верхнюю часть конверта, высыпая его содержимое на столешницу. — Черт! — Я схватился за голову, когда фото — уже не призрачные образы, нарисованные моим воображением и воплощенные художником с моих слов, а реальные фотографии показали лицо моей Госпожи. У нее было имя, фамилия, прошлое и будущее, о котором она даже не подозревала. Я услышал стук в дверь. — Не сейчас! — крикнул я, не отрываясь от фотографий и записей. — Люси Хартфилия, — прошептал я, прикоснувшись к ее лицу на глянцевой бумаге. После получаса изучения и анализа полученной информации, я откинулся в кресле и начал смотреть на стену. — Можно? — спросил Гажил, просовывая голову в дверь. Потом, не ожидая приглашения, не растерялся, вошел и сел напротив. — И что теперь? — Мы привезем ее сюда, — ответил я бесстрастно, переводя взгляд со стены на него. Он сидел, кивая головой. — Но как ты собираешься это сделать? — он посмотрел на меня, как на идиота, что меня немного возмутило. -Ты поедешь в отель и расскажешь ей, что когда ты умер, у тебя были видения, и в них… «Ив них ты, Люси Хартфилия, и теперь ты будешь моей!» -подумал я про себя. — Украду ее, — решил я без колебаний. — Отправьте людей в квартиру… — я задумался, пытаясь найти в бумагах имя ее парня, — Стинга… Пусть они узнают, кто он. — Может быть, лучше попросить Дроя? На месте, -улыбнулся Гажил. — Хорошо, пусть Дрой даст людей столько, сколько сможет. Я должен найти способ, чтобы она появилась здесь как можно скорее! — Вам не нужно искать никакой способ! — я взглянул в сторону двери, откуда раздался женский голос. Доменико тоже обернулся. — Я здесь! — улыбающаяся Лис шла к нам. Ее длинные ноги в туфлях на непомерно высоких шпильках, казалось, достигали неба. «Черт, — выругался я. — Совершенно забыл о ней!» — Я вас оставлю. — Гажил с глупой улыбкой поднялся и пошел в сторону выхода. — Я подумаю о том, о чем мы говорили, и завтра разберемся с этим до конца, — добавил он. Пепельноволосая девушка подошла ко мне. Она слегка раздвинула мои колени ногой. От нее пахло, как обычно, безумно -сочетание секса и власти. Она задрала микроскопическое коктейльное платье из черного шелка и села на меня верхом, без предупреждения засунув язык мне в рот. — Ударь меня, — попросила она, покусывая мою губу и потираясь киской о ширинку костюмных брюк. — Сильно! Она лизала и кусала мое ухо, а я в это время смотрел на фотографии, рассыпанные на столе. Я снял развязанный ранее галстук и встал, опустив Лис на пол. Я повернул ее и завязал ей глаза. Она улыбнулась, облизывая нижнюю губу. Она оперлась о стол локтями, широко расставила ноги и легла на дубовую столешницу, сильно выгибая спину и поднимая задницу. Она была без трусиков. Я подошел к ней сзади и сильно ударил ее. Лисанна громко вскрикнула и широко открыла рот. Вид фотографий, разбросанных по столу, и тот факт, что леди была на острове, сделали мой член твердым, как скала. — О да! — зарычал я, входя в ее влажную щель и не сводя глаз с фотографий Люси. Я приподнял Лисанну за шею и собрал все бумаги, которые она накрыла своим телом, после чего снова положил ее на стол, подняв ее руки высоко над головой. Положил фотографии так, чтобы они смотрели на меня. Ничего не хотелось мне в данный момент больше, чем обладать девушкой с фото… Я был готов кончить в любой момент. Я быстро снял штаны. Я засунул два пальца в Лис, и она стонала, извиваясь и дергаясь подо мной. Ее киска была узкая, мокрая и очень горячая. Я начал водить пальцем вокруг ее клитора, и она еще сильнее ухватилась за стол, на котором лежала. Я схватил ее левой рукой за шею и ударил правой, чувствуя необъяснимое облегчение. Я снова посмотрел на фотографию Люси и ударил Лис еще сильнее. Она кричала, а я бил ее, как будто это должно было превратить ее в Люси. Ее ягодицы стали почти фиолетовыми. Я наклонился и начал лизать их, они были горячими и пульсирующими. Я раздвинул ее ягодицы и начал водить языком по ее сладкой дырочке, и перед глазами меня была моя леди. — Да, — простонала Лис тихо. «Я должен иметь Люси, я должен иметь ее всю!» — подумал я, вставая и насаживая Лисанну на себя. Она выгнула спину в дугу, и через некоторое время опустилась на мокрую от пота столешницу. Я трахал ее, постоянно глядя на Люси. Уже скоро… эти карие глаза будут смотреть на меня, когда она преклонит колени передо мной… Уже скоро… — Ах ты, сука! — я стиснул зубы, чувствуя, как тело Лис застыло. Твердо и настойчиво я двигался в ней, не обращая внимания на то, что ее заливает волна оргазма. Не интересовало меня это… Для меня теперь существовали только глаза Люси. Я должен был чувствовать больше, сильнее. Я вытащил член из Лис и уверенным движением засунул его в ее узкий зад. Из ее горла вылетел дикий крик боли и наслаждения, я почувствовал, как вся она сжимается вокруг меня. Мой член взорвался, а у меня перед глазами была только моя леди. 8 ЧАСОВ НАЗАД Звук будильника, буквально ворвался мне в мозг. — Вставай, милая, уже девятый час. Через час мы должны быть в аэропорту, чтобы после обеда начать сицилийские каникулы. Собирайся! — Стинг с широкой улыбкой стоял на пороге спальни. Я неохотно открыла глаза. «Ведь сейчас середина ночи, какая варварская идея летать в этот час», — подумала я. С тех пор, как я ушла с работы несколько недель назад, день полностью потерял свои пропорции. Я спала слишком долго, я просыпалась слишком поздно, а хуже всего было то, что ничего не думалось, ничего не хотелось, я просто пассивно плыла по течению… Я слишком долго находилась в болоте гостиничного бизнеса, и когда я наконец-то получила желанную должность директора по продажам, я бросила все это, потому что потеряла свое сердце на работе. Я никогда не думала, что в двадцать девять лет скажу, что я выгорела, но это было так. Работа в отеле приносила мне удовлетворение и удовольствие, позволяла моему буйному эго расти. Всегда, когда заключала важные контракты, я чувствовала дрожь возбуждения, и, когда вела переговоры со взрослыми и более умелыми в искусстве манипуляции людьми, я была без ума от счастья, особенно когда побеждала. Каждая победа в финансовых битвах давала мне чувство превосходства и удовлетворяла мое самолюбие. Кто-то может сказать, что это глупо, но для девушки из небольшого городка, которая еще не закончила учебу, доказать всем окружающим свою значимость, было приоритетной задачей. — Люси, хочешь какао или чай с молоком? — Стинг, пожалуйста! Сейчас середина ночи! — Я повернулась на другой бок и накрыла голову подушкой. В спальне сияло яркое августовское солнце. Стинг не любил темноту, поэтому даже на окнах спальни не было затемняющих жалюзи. Он утверждал, что тьма вызывает у него приступы депрессии, которая чернее, чем кофе в Starbucks. Окна располагались с восточной стороны и, как назло, солнце утром мешало мне уснуть. — Я сделал какао и чай с молоком. — Довольный собой Стинг стоял в дверях спальни со стаканом холодного напитка и чашкой горячего. — На улице около ста градусов, поэтому я думаю, что ты выберешь холодный, — сказал он и подал мне стакан, подняв одеяло. Я разозлилась и попыталась укрыться снова. Но я знала, что это не пройдет. Стинг стоял и улыбался; он был таким, что утром его переполняла энергия. Он был мощный мужчина с лысой головой — про таких в моем городе говорили «бычьи шеи». Но, кроме такой «телесности», ничего его не связывало с такими парнями. Он был лучшим человеком, которого я встретила в жизни, он руководил своей собственной компанией, и каждый раз, когда он зарабатывал большие деньги, перечислял значительную сумму на детский хоспис, говоря: «Бог мне дал, так что я могу поделиться». У него были голубые глаза, добрые и полные тепла, большой, сломанный нос — ну, он не всегда был интеллигентным и вежливым, полный рот, который я любила в нем больше всего, и восхитительная улыбка, которой он мог разоружить меня в секунду, если я взбесилась. Его огромные предплечья украшали татуировки, в принципе, в татуировках у него было все тело, кроме ног. Он был могущественным человеком весом более ста килограммов, с которым я всегда чувствовала себя в безопасности. Я выглядела рядом с ним гротескно — со своими ста шестьюдесятью пятью сантиметрами роста и пятьюдесятью килограммами веса. Все детство мама заставляла меня заниматься спортом, поэтому я занималась чем попало, тренировалась со всей страстью, перепробовав абсолютно все: от спортивной ходьбы до каратэ. Благодаря этому, мое телосложение, в отличие от крупного моего мужчины, было атлетическим, мой живот был твердый и плоский, мускулистые ноги, ягодицы сильно накачанными и вывернутыми — наглядный результат миллиона приседаний, которые я выполнила. — Уже встаю, — сказала я, выпивая вкусное холодное какао. Я поставила стакан и направилась в ванную. Когда я стояла перед зеркалом, я поняла, как мне нужен отпуск. Мои карие глаза были грустными и усталыми, отсутствие интересных занятий, однако, вызывало апатию. Золотистый волосы обрамляли мое тонкое лицо и спускались на плечи. В моем случае их длина была довольно удачной, потому что они обычно не доходили до плеч. В нормальных обстоятельствах я лично считала бы, что это по-настоящему сексуально, но, к сожалению, не сейчас. Я была ошеломлена своим поведением, нежеланием работать, отсутствием мыслей, что делать дальше. Моя профессиональная жизнь всегда влияла на мое восприятие ценностей. Без визитки в бумажнике и служебного телефона мне казалось, что меня не существует. Я почистила зубы, заколола волосы, подкрасила ресницы тушью и решила, что это лучшее, что я могу сегодня сделать. Впрочем, этого было достаточно, потому что недавно, из-за лени, я сделала себе перманентный макияж бровей, глаз и губ, который оставлял мне максимально много времени на сон, сводя время утреннего посещения ванной комнаты к минимуму. Я пошла в гардеробную, чтобы забрать одежду, приготовленную вчера. Независимо от настроения и дел, на которые я не могла влиять, я всегда была одета как можно лучше. В соответствующем наряде сразу лучше себя чувствовала, и мне казалось, что это было даже заметно окружающим. Моя мама говорила мне, что женщина, даже когда страдает, должна быть красивой, а если вдруг почему-то мое лицо не может быть таким привлекательным, как обычно, следовало отвлечь от него внимание. Для поездки я выбрала короткие шорты из светлой джинсы, белую свободную футболку и, несмотря на то, что на улице было тридцать градусов уже в девять утра, легкую хлопчатобумажную куртку цвета серого меланжа. Всегда в самолете мерзну, и если подготовлюсь к перелету заранее, то, по крайней мере в воздухе буду чувствовать себя комфортно, насколько тот, кто панически боится летать, может чувствовать себя там комфортно. Я сунула ноги в свои серобелые кроссовки на танкетке и наконец была готова. Я вошла в гостиную, объединенную с кухней. Интерьер был современный, холодный и строгий. Стены выложены черным стеклом, бар подсвечивался светодиодами, а вместо стола, как в обычных домах, была только столешница с двумя табуретами, обитыми кожей. Огромное серое кресло, стоящее посередине, предполагало, что его владелец не из маленьких. Спальню отделял от гостиной большой аквариум. Напрасно было искать в этом интерьере женской руки. Он идеально подходил для вечного одиночки, каким был хозяин и владыка этого дома. Стинг, как всегда, сидел, уткнувшись в компьютер. Не имело значения, что он делал: работал ли, или принимал кого-то, или просто смотрел фильм по телевизору, его компьютер как его лучший друг всегда был неотъемлемой частью его естества. Меня это бесило, но, к сожалению, с самого начала так было, поэтому я не считаю себя вправе это изменить. Даже я оказалась в его жизни более года назад благодаря этому устройству, так что было бы лицемерием, если бы я внезапно потребовала отказаться от него. Тогда был февраль, а я, как ни странно, уже более полугода не была в отношениях. Мне уже было скучно, а может быть, мне было одиноко, поэтому я решила создать профиль на сайте знакомств, который доставлял мне много радости и определенно повышал и без того высокую самооценку. В одну из бессонных ночей, копаясь в профилях сотен мужчин, я наткнулась на Стинга, который искал еще одну женщину, чтобы она однажды наполнила его мир. Это было неожиданно, но маленькая девочка вдруг приручила этого татуированного монстра. Наш союз получился нестандартный, так как мы оба имеем очень сильные и взрывные характеры, оба располагаем интеллектом и обширными знаниями в областях нашего соперничества. Это нас взаимно привлекало, притягивало и заводило нас. Единственное, чего в союзе не хватало, это животное влечение, притяжение и страсть, которая между нами никогда не взрывалась. Как эвфемически однажды сказал Стинг: «он уже в своей жизни облажался». А я была бурлящим вулканом сексуальной энергии, освобождение от которой я находила в почти ежедневной мастурбации. Но мне было с ним хорошо, я чувствовала себя спокойно и в безопасности, и это представляло для меня большую ценность, чем секс. По крайней мере, я так думала. — Милый, я готова, надо только каким-то чудом закрыть чемодан, и мы можем ехать. Стинг со смехом поднялся от компьютера, положил его в сумку и зашагал в сторону моего багажа. — Как-нибудь я справлюсь с этим, детка, — сказал он, сжимая чемодан, в котором спокойно могла поместиться я сама. — Каждый раз одно и то же: лишний багаж, тридцать пар обуви, и какой смысл возить половину шкафа, в то время как ты используешь, может, десять процентов того, что ты взяла. Я вздрогнула и скрестила руки на груди: — Но у меня есть выбор! — парировала я, надев на нос солнцезащитные очки. В аэропорту, как всегда, я чувствовала нездоровое возбуждение, а, скорее, страх, потому что из-за своей клаустрофобии ненавидела летать. Кроме того, я унаследовала от мамы пессимизм и тревожность, так что мне везде мерещилась смерть, подстерегающая меня, и летающая банка с двигателями никогда не внушала мне доверия. В светлом холле терминала вылета нас уже ждали друзья Стинга, которые и выбрали направление наших каникул. Минерва и Роуг были вместе на протяжении многих лет, думали о свадьбе, но дальше мыслей о ней дело не двигалось. Он был типичным мачо из романов, коротко стриженый, загорелый, довольно красивый парень с красными глазами и с чёрными по плечи волосами. Интересовало его без исключения всё, что имело женскую грудь, чего он совершенно не скрывал. Она, напротив, была высокой, длинноногой брюнеткой с нежными девичьими чертами. На первый взгляд — ничего особенного, но если приглядеться к ней более пристально, очень интересная. Она фактически игнорировала мужские поползновения Роуга налево. Мне было интересно, как она это делает. Я определенно не справилась бы с парнем, чья голова при виде женщин вращается, как перископ подводной лодки в поисках врага. Перед полетом я приняла два успокоительных, чтобы не впадать в панику и не опозориться. Мы сначала летели до Рима. Там часовая пересадка, и уже прямой, слава Богу, только часовой, полет на Сицилию. Последний раз я была в Италии, когда мне было шестнадцать, и с тех пор у меня не было лучшего мнения о людях, которые там жили. Итальянцы были громкие, напористые и не говорили по-английски. Для меня в то время английский был как родной язык. После долгих лет, проведенных в сетевых отелях, я иногда даже думала по-английски. Когда, наконец, мы приземлились в аэропорту Катании, солнце уже садилось. Парень из проката автомобилей слишком долго обслуживал клиентов, и мы застряли в очереди на целый час. Находиться рядом с нервным голодным Мартином было очень тяжело, поэтому я решила осмотреться по окрестностям, где было не на что смотреть. Я вышла из здания с кондиционером и почувствовала жару. Вдалеке была видна дымящаяся Этна. Этот вид меня удивил, хотя я знала, что вулкан активен. Идя с задранной вверх головой, я не заметила, что тротуар заканчивается, и, прежде чем я что-то сообразила, передо мной неожиданно вырос здоровенный итальянец, в которого я чуть не врезалась. Я остановилась, как говорится, буквально в пяти сантиметрах от спины мужчины, а тот даже не вздрогнул, как будто совершенно не заметил, что я, оступившись, почти приземлилась ему на спину. Из здания аэропорта поспешно выходили парни в темных костюмах, а этот выглядел так, будто сопровождал их. Не дожидаясь, пока они пройдут, я повернулась на каблуках и пошла обратно в сторону проката, молясь, чтобы автомобиль был уже готов. Когда входила в здание, мимо меня проехали три черных внедорожника, средний как будто притормозил, проезжая мимо меня, но через черные стекла я не могла видеть, кто там внутри. — Люси! — я услышала крик Стинга, который держал в руке ключи от машины. — Где ты носишься, мы едем! Отель «Хилтон Джардини Наксос» приветствовал нас большой вазой в форме головы, в которой стояли огромные белые и розовые лилии. Их аромат плавал по впечатляющему роскошью фойе, богато украшенному золотом. — Не хило, дорогой! — я с улыбкой повернулась к Стигну. — Так слегка в стиле Людовика XVI. Интересно, будет ли в комнате ванна со львиными лапами? Мы все рассмеялись, потому что я думаю, что у всех нас четверых были одинаковые чувства. Отель был не таким роскошным, как он должен, будучи членом сети Hilton. У него было много недостатков, которые мой опытный глаз специалиста сразу уловил. — Важно, чтобы была удобная кровать, водка и погода, — добавил Роуг. — Остальное не имеет значения. — О да, я забыла, что это еще одна патологическая поездка, и я чувствую себя обиженной, что я не алкоголик, как вы, — сказала я с искусственным хмурым лицом. — Я голодная, последний раз ела в Варшаве. Мы не могли бы поторопиться и отправиться в город на ужин? Я уже чувствую во рту вкус пиццы и вина. — Сказала непьющая наркоманка, пристрастившаяся к вину и шампанскому — подколол Стинг, беря меня за РУКУ- Охваченные сильным голодом, мы торопливо распаковали чемоданы и уже через пятнадцать минут собрались в коридоре между нашими комнатами. К сожалению, имея так мало времени, я не смогла должным образом подготовиться к выходу, но уже идя в комнату, я мысленно ревизовала содержимое чемодана. Мои мысли вращались вокруг вещей, наименее помятых после поездки, которые можно было не гладить, тратя на это драгоценные минуты. Выбор пал на черное длинное платье с металлическим крестом на спине, к нему — черные шлепанцы, кожаная сумка с бахромой того же цвета, золотые часы и огромные золотые кольца для ушей. В спешке я обрисовала глаза черным карандашом, нанесла немного туши на ресницы, подправив то, что осталось на них после поездки, и слегка припудрил лицо. Выходя, я схватила блеск для губ с золотыми блестками и движением «по памяти без зеркала» обрисовала губы. Минерва и Роуг с удивлением посмотрели на меня в коридоре. Они были точно в тех же костюмах, в которых путешествовали. — Люси, скажи мне, как ты успела переодеться, покраситься и выглядеть так, будто готовилась к этому выходу весь день? — пробормотала Минерва по пути к лифту. — Ну… — Я пожала плечами. — У вас талант — пить водку, а я могу одеваться в мыслях весь день, чтобы в реальности за пятнадцать минут быть готовой. — Ладно, заканчивайте дурить и пошли пить, — вдруг решительным тоном сказал Стинг. И мы все вчетвером двинулись через вестибюль отеля к выходу. В «Джардини Наксос» ночью было красиво и живописно. Узкие улочки кишели жизнью и музыкой, были и молодые люди, и мамы с детьми. Сицилия только ночью оживала, потому что днем жара была невыносимой. Мы добрались до самой густонаселенной в это время части города. Вдоль набережной тянулись десятки ресторанов, баров и кафе. — Я сейчас умру здесь с голоду, и уже не встану, — сказала Минерва. — А меня убивает отсутствие алкоголя в крови. Посмотрите на это место, мне кажется, оно будет для нас идеальным. — Роуг указал пальцем на ресторан на пляже. «Тортуга» был элегантным рестораном с белыми креслами, диванами того же цвета и стеклянными столами. Везде горели свечи, а крышей были огромные, яркие полотна парусного полотна, которые колыхались на ветру, создавая впечатление, будто весь зал ресторана парил в воздухе. Боксы, в которых были установлены столы, отделяли друг от друга толстые деревянные балки, к которым была прикреплена конструкция импровизированной холщовой крыши. Место это казалось легким, свежим и волшебным, несмотря на довольно высокие цены. Стинг махнул рукой официанту, и через некоторое время, благодаря нескольким евро, мы удобно сидели на диванах, разглядывая меню. Я и мое платье не вписались в окружающую среду. Мне казалось, что все смотрят только на меня, потому что среди всего этого белого великолепия я светилась, как черная лампочка. — Я чувствую, что за мной наблюдают, но кто мог знать, что мы будем есть в этом «молочном кувшине», -прошептала я Стигну с глупой, извиняющейся улыбкой.