365 дней чтобы влюбиться... В зверя

Он осмотрелся вокруг, наклонился ко мне и прошептал: — У тебя мания преследования, детка, и ты выглядишь потрясающе, так что пусть пялятся. Я посмотрела еще раз — как будто никто не обращал на меня внимания, но мне все равно казалось, что за мной постоянно следят. Я отметила еще одно психическое заболевание, унаследованное от мамы, нашла своего любимого осьминога на гриле в меню, добавила к нему розовое просекко и уже была готова сделать заказ. Официант, несмотря на то, что он был сицилийцем, также был итальянцем, а это означало, что мы не можем ожидать демона скорости, и мы прождем здесь некоторое время, прежде чем он решит подойти к нам, чтобы принять заказ. — Мне нужно в туалет, — сообщила я, оглядываясь по сторонам. В углу рядом с красивым деревянным баром была небольшая дверь, поэтому я направилась к ней. Я прошла через нее, но, к сожалению, за дверью была только посудомойка. Я повернулась, чтобы вернуться обратно, и ударилась о возникшую передо мной фигуру. Я ойкнула, когда моя голова столкнулась с твердым мужским торсом. Потирая ушибленный лоб, я подняла глаза. Передо мной стоял высокий, красивый итальянец. Кажется, я его уже где-то видела? Его ледяной взгляд пронзил меня насквозь. Я не могла двигаться, когда он так смотрел на меня почти черными глазами. В нем было что-то, что пугало меня так сильно, что я за секунду вросла в землю. — Я думаю, ты заблудилась, — сказал он на хорошем беглом английском языке с британским акцентом. — Если ты скажешь мне, что ищешь, я помогу тебе. Он улыбнулся мне белыми ровными зубами, положил руку между лопатками, касаясь моей обнаженной кожи, и проводил меня до двери, через которую я попала сюда. Когда я почувствовала его прикосновение, через мое тело прошла дрожь, от которой мои ноги сделались ватными. Я была так ошеломлена, что, несмотря на все усилия, я не могла произнести ни слова по-английски. Я только улыбнулась, вернее, вздрогнула и двинулась в сторону Стинга, потому что от этих эмоций я уже совершенно забыла, зачем встала с дивана. Когда я добралась до столика, компания с удовольствием заливала в себя алкоголь — первую порцию уже выпили и уже заказывали другую. Я опустилась на диван, схватила стакан просекко и опустошила его одним глотком. Тем временем, не отрывая его от рта, я дала официанту четкий знак, что мне нужно еще. Стинг посмотрел на меня изумленно. — Алкашка! И ты говоришь, что это у меня проблемы с алкоголем. — Как-то мне очень захотелось пить, — ответила я, слегка захмелев от слишком быстро выпитого ликера. — Я думаю, что в туалете творится какое-то колдовство, так как визит туда так на тебя повлиял, мой слабак! На эти слова я нервно огляделась в поисках итальянца, который заставил мои колени дрожать, как в первый раз, когда я вела мотоцикл после получения водительских прав категории А. Было бы легко найти его среди белого, потому что он был одет, как я, совершенно не вписываясь в окружающую среду. Черные свободные льняные брюки, черная рубашка, из-под которой торчали деревянные четки, и мокасины без шнурков того же цвета. Хотя я видела его всего на секунду, я точно запомнила этот вид. — Люси! — вернул меня в реальность голос Роуга. — Не обращай внимания на всех этих людей, просто пей. Я даже не заметила, что на столе появился еще один бокал игристого напитка. Я решила медленно потягивать розовую жидкость, несмотря на то, что мне хотелось влить ее в себя, как и предыдущий бокал, потому что дрожь в ногах все еще не прекращалась. Нам подали еду, на которую мы жадно набросились. Осьминог был идеальным; на гарнир были просто сладкие помидоры. Стинг наслаждался гигантским кальмаром, искусно нарезанным и разбросанным по тарелке в окружении чеснока и кинзы. — Черт побери! — крикнул Стинг, срываясь с белого дивана. — Вы знаете, который час? Уже после двенадцати часов, и, следовательно, Люси! — «Сто лет, сто лет…». Остальные двое тоже поднялись с мест и начали весело, громко и очень в польском стиле петь мне песню на День рождения. Гости ресторана смотрели на них с любопытством, после чего, присоединившись к хору, стали петь по-итальянски. В ресторане раздались громкие аплодисменты, и я мне захотелось провалиться сквозь землю. Это была одна из самых ненавистных мне песен. Нет, наверное, никого, кто бы ее любил, вероятно, потому, что никто не знает, что делать, когда ее поют — петь вместе со всеми, хлопать в ладоши, улыбаться всем? Каждое решение — глупо, и каждый раз именинник выглядит, как полный идиот. С искусственной от алкоголя улыбкой я поднялась с дивана и помахала всем, сгибаясь пополам и поблагодарив за пожелания. — Что, стоило делать это? — прорычала я с улыбкой Стинга. — Напоминать мне, что я старая, и в этом нет ничего хорошего. Кроме того, зачем-то все эти люди были вовлечены в это? — Ну, дорогая, правда глаза колет! В качестве компенсации и начала нашего сегодняшнего праздника я заказал твой любимый напиток. — Когда он закончил говорить, появился официант, держа ведро с шампанским Mo6t & Chandon Розе и четыре бокала. — Как я его люблю! — закричала я, подпрыгнув на диване и хлопая в ладоши, как маленькая девочка. Мою радость не мог не увидеть официант, который улыбнулся мне, оставив на столе кулер с наполовину залитой уже бутылкой. — И, значит, на здоровье! — сказала Минерва, поднимая свой бокал. — За тебя, чтобы найти то, что ты ищешь, получить то, что ты хочешь, и быть там, где ты хочешь. Сто лет! Мы чокнулись бокалами и выпили их до дна. После этой бутылки уже мне действительно пришлось идти в туалет — на этот раз я решила найти его с помощью персонала. Официант указал мне направление. После двенадцати ночи ресторан превращался в ночной клуб, красочное освещение совершенно изменило характер этого места. Белый, элегантный и почти стерильный ранее интерьер взорвался разными цветами. Внезапно белизна приобрела совершенно другой смысл, отсутствие цвета привело к тому, что изменчивый свет придавал обстановке любую окраску. Я пробиралась сквозь толпу к туалету, когда меня снова охватило это странное чувство, что за мной наблюдают. Я остановилась и огляделась. На возвышении, опершись о балку одного из боксов, стоял одетый в черное мужчина и снова раздевал меня взглядом. Спокойно и без эмоций он смотрел на меня глазами от лодыжек до верхней части головы. Он выглядел как типичный итальянец, хотя он был наименее типичным мужчиной, которого я когда-либо видела. Розовые волосы небрежно падали на его лоб, его лицо украшала многодневная ухоженная щетина, его губы были полными и отчетливо очерченными — они как будто созданы для того, чтобы дарить восторг женщине. Его взгляд был холодным и пронзительным, как у дикого животного, готовящегося к атаке. Только увидев его издалека, я поняла, что он был довольно высоким. Он определенно превосходил ростом женщин, которые стояли рядом, поэтому он был около ста девяноста сантиметров. Не знаю, как долго мы смотрели друг на друга; у меня было впечатление, что время остановилось. Из оцепенения меня вывел мужчина, который задел мое плечо, проходя мимо. Потому что от этого взгляда я одеревенела, как доска, у меня подвернулась одна нога, и я опустилась на землю. — Ты в порядке? — спросил розоволосый, который вырос рядом со мной, как привидение. — Если бы я не видел, что на этот раз не ты сбила его, я бы подумал, что столкновение с незнакомцами — это твой способ привлечь внимание. Он крепко схватил меня за локоть и поднял. Он был на удивление сильным, сделал это с такой легкостью, как будто я ничего не весила. В этот раз я внутренне собралась, и бурлящий в крови алкоголь придал мне смелости. — А ты всегда изображаешь стену или подъемный кран? — хмыкнула я, пытаясь послать ему самый ледяной взгляд, какой мне удалось сделать. Он отошел от меня и, не сводя с меня глаз, смотрел на меня, как будто не мог поверить, что я настоящая. — Ты смотришь на меня весь вечер, да? — спросила я раздраженно. — У меня бывает приступы мании преследования, но интуиция меня никогда не подводит. Мужчина улыбнулся, как будто я издеваюсь над ним. — Я наблюдая за клубом, — ответил он. — Я контролирую обслуживание, проверяю удовлетворенность гостей, ищу женщин, которым нужна стена или подъемный кран. Его реакция позабавила и смутила меня одновременно. — Значит, спасибо за то, что ты меня поднял, и приятного вечера. — Я бросила на него провокационный взгляд и направилась к туалету. Когда он оказался сзади, вдохнула с облегчением. По крайней мере, в этот раз я не выглядела полной идиоткой и смогла заговорить. — До встречи, Люси, — услышала за спиной. Когда я обернулась, за мной была уже только веселящаяся толпа, Розоволосыф исчез. Откуда он знает мое имя? Он слышал наши разговоры? Он не мог быть так близко, я бы его увидела, почувствовала. И тут Каролина схватила меня за руку. — Пойдем, потому что так ты никогда не доберешься до туалета, и мы застрянем здесь навсегда. Когда мы вернулись к столу, на стеклянной столешнице стояла еще одна бутылка Моэта. — С ума сойти, дорогой, благодарю! Видимо, сегодня День рождения богачки! — бросила я со смехом. — Я думал, что это ты заказывала, — сказал удивленный Стинг. — Я уже заплатил, и мы хотели идти дальше. Я оглядела клуб. Я знала, что бутылка здесь не случайно, а он все еще смотрит. — Это, вероятно, подарок от ресторана. После такого хорового пения «Сто лет» они, наверное, не могли поступить иначе — засмеялась Минерва. — Раз ты уже здесь, давай выпьем. До конца бутылки я без остановки вертелась на диване, задаваясь вопросом, кто был человек, одетый в черное, почему он так смотрел на меня и как он узнал мое имя. Остаток вечера мы провели в бродяжничестве от клуба к клубу. В отель мы вернулись, когда уже рассвело. Разбудила меня ужасная головная боль. Да… Моэт… Я люблю шампанское, но похмелье после него буквально взрывает череп. Какой нормальный человек им напивается? Я выбралась из кровати и добралась до туалета. В косметичке я нашла обезболивающие, проглотила три таблетки и вернулась под одеяло. Когда я очнулась через несколько часов, Стинг не было рядом, головная боль прошла, а из открытого окна долетали звуки веселья в бассейне. У меня отпуск, так что мне нужно вставать и загорать. Мобилизованная этой мыслью, я быстро приняла душ, надела купальник и уже через полчаса была готова к пляжу. Роуг и Минерва потягивали бутылку холодного вина, отдыхая над бассейном. — Лекарство, — сказал Руфус, подавая мне пластиковый стакан. — Извини, что из пластика, но сама знаешь, правила. Вино было вкусным, холодным и освежающим, поэтому я опустошила бокал. — Вы не видели Стинга? Я проснулась, а его уже не было. — Работает в лобби, в номере интернет был слишком медленный, — пояснила Минерва. «Ну да, компьютер — лучший друг, работа — любимая любовница», — подумала я, лежа в шезлонге. Я провела остаток дня в компании с новобрачными, целующимися друг с другом. На какое-то время Роуг прервал это любовные прелюдии: — Может, позавтракаем? Я позову Стинга, что это за отпуск, когда он постоянно сидит и смотрит в монитор. Он встал с шезлонга, надел на себя футболку и направился к входу в отель. — Иногда меня тошнит от него. — Я повернулась к Минерва, а она посмотрела на меня большими глазами. — Я никогда не буду самой главной. Важнее, чем работа, чем коллеги, чем удовольствие. У меня впечатление, что он со мной, потому что не имеет ничего лучшего, и так ему удобно. Это как иметь собаку — когда ты хочешь, гладишь ее, когда хочешь, играешь с ней, но когда у тебя нет желания общаться с ней, просто прогоняешь ее, ведь это она для тебя, а не ты для нее. Стинг чаще разговаривает с коллегами на Facebook, чем со мной дома, не говоря уже о постели. Минерва перевернулась и оперлась на локоть. — Знаешь, Люси, это же обычное дело в отношениях, что со временем страсть исчезает. — Но не после полутора лет же… Всего полтора года мы вместе. Я что, горбатая? Или со мной что-то не так? Или это плохо, что я просто хочу трахаться? Каролина вскочила со смехом с лежака и потянула меня за руку. — Думаю, нам нужно выпить, потому что ничего не изменится от того, что ты грустишь. Посмотри, где мы! Это место божественно, а ты стройная и красивая. Помни —если не этот, то другой. Давай! Я надела на себя легкую цветочную тунику, накрутила тюрбан из платка, закрыла глаза соблазнительными очками от Ральфа Лорена и отправилась за Минервой в лобби-бар. Моя спутница пошла в комнату, чтобы оставить сумку и выяснить, как обстоят дела с обедом, потому что в холле мы не нашли наших партнеров. Я подошла к бару и, кивнув бармену, попросила два стакана холодного просекко. Да, именно это мне и нужно. — И все? — я услышала мужской голос за спиной. — Я думал, твои предпочтения принадлежат «Моэту». Я обернулась и застыла, не двигаясь. Он снова стоял передо мной. Сегодня я не могла сказать о нем, что он был черным. Он был одет в льняные холщовые штаны кремового цвета и светлую расстегнутую рубашку, которая идеально подходила к его загорелой коже. Он снял очки с носа и снова пронзил меня ледяным взглядом. Обратился по-итальянски к бармену, который с момента его появления в баре совершенно меня игнорировал, стоя по стойке «смирно» и ожидая заказа моего преследователя. Скрытая за темными очками, я была в тот день чрезвычайно смелой, особенно сердитой и особенно похмельной. — Почему у меня такое впечатление, что ты следишь за мной? — спросила я, скрещивая руки на груди. Он поднял правую руку и медленно снял с меня очки, чтобы видеть мои глаза. Я почувствовала, что кто-то забрал мой щит, который был моей защитой. — Это не впечатление, — сказал он, глядя мне глубоко в глаза. — Это не случай. С днем двадцать девятого дня рождения, Люси. Пусть наступающий год будет лучшим в твоей жизни, — прошептал он и нежно поцеловал меня в щеку. Я была так растеряна, что не могла выдавить из горла ни слова. Как он узнал, сколько мне лет? И как, черт возьми, нашел меня на другом конце города? Голос бармена вырвал меня из раздумий, и я повернулась к нему. Он поставил передо мной бутылку розового Моэта и маленький цветной кекс, на вершине которого была зажженная свеча. — О черт! — я обернулась к Розоволосому, который буквально испарился в воздухе. — Неплохо! — сказала Мина (коротко Минерва), подойдя к бару. — Я хотела просекко выпить, а тут — бутылка шампанского. Я пожала плечами и нервно смотрелась в поисках розоволосого, но он исчез. Я вытащила из бумажника кредитную карту и дала бармену. На ломаном английском он отказался принять оплату, заявив, что счет уже оплачен. Мина наградила его лучезарной улыбкой, схватила ведерко с бутылкой и пошла в сторону бассейна. Я задула свечу, которая все еще горела на торте, и последовала за ней. Я была зла, смущена и заинтригована. В моей голове копошились разные версии, кем мог быть таинственный человек. Первое, что пришло мне на ум, была мысль, что это извращенец-преследователь. Не до конца, однако, соглашалась с образом очаровательного итальянца, который, скорее, убегает от поклонниц, а не отслеживает их. Судя по обуви и фирменной одежде, которую он надевал каждый раз, он не был бедным. И он упомянул что-то о проверке удовлетворенности гостей в ресторане. Итак, еще одна естественная теория заключалась в том, что он был менеджером в помещении, где мы были. Но что он тогда делал в отеле? Я покачала головой, как будто хотела вытрясти из нее лишнюю мысль, и потянулась за бокалом. «Почему меня это вообще волнует? — подумала я, глотая вино. — Это, наверное, была чистая случайность, а я что-то уже напридумывала себе». Когда мы уже опустошили бутылку, появились наши мужчины. Они увидели шампанское. — Ну, что насчет обеда? — спросил Стинг с довольным видом. Мою голову кружило шампанское, выпитое сегодня и плюс вчерашнее. Я разозлилась на его невнимательность и вспыхнула: — Стинг, блядь! У меня день рождения, а ты пропадаешь на весь день, тебе все равно, что я делаю или как я себя чувствую, а теперь ты появляешься и, как ни в чем не бывало, спрашиваешь про обед? Мне это надоело! Достаточно того, что все всегда так, как ты хочешь, что ты всегда говоришь, как все должно быть, и что я никогда не была самой важной для тебя ни при каких обстоятельствах. А обед был несколько часов назад, и сейчас самое время для ужина! Я схватила свою тунику и сумку и почти побежал к двери вестибюля гостиницы. Я пробежала через холл и оказалась на улице. Я чувствовала, как на глаза наворачивается поток слез, которые скоро польются. Я надела очки и пошла дальше. Улицы Джардини выглядели живописно. Вдоль тротуара росли деревья, усыпанные цветами, здания были красивыми и ухоженными. К сожалению, в этом состоянии я не могла наслаждаться красотой места, в котором я находилась. Я чувствовала себя одинокой. В какой-то момент я почувствовала, что слезы текут по моим щекам, и я почти бегу, рыдая, как будто я хочу убежать от чего-то. Солнце становилось уже закатно-оранжевым, а я все еще шла. Когда мой первый гнев прошел, я почувствовала, как сильно болят мои ноги. Мои шлепанцы на танкетке, несмотря на то, что они были прекрасны, не подходили для такого марафона. В переулке я увидела небольшое типичное итальянское кафе, которое оказалось идеальным местом для отдыха, так как одним из пунктов меню было игристое вино. Я сидела за столиком и смотрела на спокойное море. Старушка принесла мне стакан заказанного вина и сказала мне что-то по-итальянски, поглаживая мою руку. Боже, даже не понимая ни слова, я знала, что он говорит о том, какими безнадежными идиотами могут быть мужчины, и что они не стоят наших слез. Я сидела там и смотрела на море, пока не стемнело. Я бы не смогла встать со стула после такого количества выпитого алкоголя, но вместе с вином я съела превосходную пиццу из четырех сыров, которая оказалась даже лучшим лекарством от печали, чем игристое вино, а тирамису в исполнении старой леди было лучше, чем лучшее шампанское.