В ярости Кэролайн вскочила на ноги.
— По-вашему, я — полная идиотка?
Клаус вытянул свои невероятно длинные ноги, ничуть не смутившись, он словно насмехался над ее вспышкой гнева. Кэролайн судорожно втянула воздух, прикрыла ладонью рот и резко повернулась к нему спиной. Поразительно, с какой легкостью ему удалось выбить ее из колеи. До ее слуха донеслись возгласы детей, игравших в мяч во дворе, но эти звуки казались такими далекими, словно проникали сюда из другого мира.
— Не нужно извиняться, — насмешливо произнес он, растягивая слова. — Мне уже приходилось наблюдать, как вы выходите из себя: бледнеете и принимаете гордый вид. Каждый раз, когда Дилан выставлял вас напоказ, вам с трудом удавалось побороть в себе желание отделаться от него. Должно быть, в спальне это было забавно. - Кэролайн вздрогнула. Пальцы ее сжались, готовые в кровь расцарапать ему лицо. Ей хотелось убить его, но от волнения она не в силах была даже говорить. Еще никогда в жизни ей не приходилось испытывать такую ярость, и она не представляла, что нужно сделать, чтобы снова вернуть самообладание.
— Но мне всегда казалось, что для Дилана самым большим удовольствием было выводить вас в свет: «Взгляните на меня, рядом с мной блондинка, вдвое выше меня ростом и раза в три моложе», — разглагольствовал Клаус с грубоватой веселостью. — Подозреваю, что интимные услуги требовались ему не так уж часто. Он ведь был уже не первой молодости…
— Ну а вы … вне сомнения, самый отвратительный тип, какого мне когда-либо приходилось видеть, — выпалила Кэролайн, не оборачиваясь.
— Вы к этому привыкнете. В конце концов, вам нужен такой мужчина. — неожиданно сильные руки опустились на хрупкие плечи Кэролайн довольно грубо заставили вновь повернуться к нему лицом.
— Вы нужны мне не больше, чем телеге — пятое колесо — напустилась на него она, яростно вырываясь из железных тисков. — уберите руки… Не терплю, когда меня лапают!
— Из-за чего вы злитесь? Я должен был сказать вам о ссуде, — спокойно заметил Клаус.
— Мне стало известно, что адвокат Фостеров уже приступил к делу. Вполне естественно, что я хотел вас успокоить.
Упоминание о долге подействовало на Кэролайн словно ушат холодной воды. Яркий румянец сменился мертвенной бледностью. Она похолодела и, почувствовав внезапную слабость, уставилась на потрепанный ковер у него под ногами.
— Вы купили себе игрушку. Мне не вернуть этой ссуды. А сейчас у меня так мало денег, что я не могу даже сделать взнос в счет погашения, — пробормотала она слабым голосом.
— Стоит ли так изводить себя из-за пустяка? — он тяжело вздохнул. — Присядьте, а то вы уже и на ногах не стоите. Разве я не сказал вам, что не собираюсь требовать с вас этот долг? Но, к слову, могу я полюбопытствовать, для чего вам понадобилась эта ссуда?
— У меня были проблемы с деньгами, вот и все, — невнятно пробормотала она, как обычно покрывая отца. Его пристрастие неизменно вызывало чувство острой неприязни у других, более стойких мужчин. И, вконец измученная стыдясь собственного приступа ярости, Кэролайн безвольно опустилась в кресло.
Теперь она по-настоящему боялась Майклосона. Она была в долгу перед ним, так же как и некоторое время назад перед Диланом, но этот человек явно ждет большего. Кэролайн прекрасно понимала, что в действительности кроется за его заверениями, не обманул ее и этот вкрадчивый голос, которого она от него никак не ожидала. Ему хватило всего десяти минут, чтобы довести ее до истерики и полностью лишить самообладания. Пока что он удовлетворился тем, что дал ей почувствовать, кто здесь хозяин, но это только пока.
— Я никогда не говорю с женщинами о деньгах, — спокойно проговорил Никлаус. — И я бы не хотел когда-либо возвращаться к этой теме.
Никлаус Майклосон… мультимиллионер — и воплощение доброты? Кэролайн недоверчиво пожала плечами. Интересно, он когда-нибудь читает о себе в газетах? Ей приходилось присутствовать на деловых встречах, где он председательствовал. Воистину, такое трудно забыть: король и охваченные ужасом подданные, словно в любой момент он мог вскочить и приказать отрубить им головы. Взрослые мужчины в его присутствии заикались и смахивали холодный пот со лба, бледнели, когда он отклонял их предложения, и трепетали от страха, стоило ему нахмурить брови: Он не терпел вокруг себя глупцов.
Никлаус обладал блестящим умом, однако интеллектуальное превосходство сделало его скрытным и властным. он подчинял себе окружающих. Дилан же, напротив, был абсолютно безобиден. Кэролайн без труда справлялась с ним. И, следует отдать ему должное, он никогда не пытался изображать из себя ее единственного друга в этом жестоком мире. А теперь ей грозит реальная опасность в лице гиганта под два метра ростом, начисто лишенного совести.
— Я знаю, что вы за человек, — неожиданно самой себя произнесла она, вскинув голову. Клаус взирал на нее сверху немигающим взглядом .
— Тогда в чем же дело?
Кэролайн сглотнула, чувствуя, как злость закипает в ней с новой силой. Она рассчитывала, что ее слова заставят его задуматься и отступить. Чего она никак не ожидала, так это его спокойного признания, что она достаточно умна, чтобы разоблачить его приемы. Железная рука в бархатной перчатке.
— Пообедаем сегодня вместе, — спокойно предложил Клаус. — Тогда и поговорим. Вам нужно время, чтобы все обдумать.
— В этом нет необходимости. — подняв голову, Кэролайн заглянула в его непроницаемые глаза и испытала странное головокружение, словно земля качнулась у нее под ногами. Она взмахнула ресницами, чуть заметно нахмурив брови, и покачала головой. Длинные густые волосы рассыпались по плечам как покрывало из золотистого шелка.
— Я не собираюсь становиться вашей любовницей.
— Этого я вам еще не предлагал. — Кэролайн вскочила на ноги, дерзко рассмеявшись ему в лицо. Этого и не требовалось.
— Я не ждала от вас ничего другого. И больше говорить об этом не намерена, — сурово заключила она, старательно избегая его взгляда. — Так что, мистер Майклосон, выбор за вами: вы или умеете проигрывать с достоинством, или нет. Думаю, это станет ясно уже очень скоро…
— Я никогда не проигрываю, — тихо проговорил он. — Кроме того, я очень настойчив. И хотя, без сомнения, как и любой мужчина на моем месте, буду сгорать от нетерпения и досады, желание разгорится лишь еще сильнее.
Кэролайн вздрогнула, сама не зная почему. Словно повинуясь чьей-то чужой воле, ее глаза вновь обратились на него, и взгляд оказался прикованным к его лицу непреодолимой силой.
— А еще я очень сильно рассержусь на вас. — Клаус придвинулся ближе, его акцент заметно усилился, он говорил теперь совсем тихо. — Дилан никогда не плясал под вашу дудку, так с какой стати это буду делать я? А ведь со мной вам будет намного лучше, чем с ним. Я знаю, как угодить женщине. Знаю, что нужно такой женщине, как вы, как сделать, чтобы она чувствовала себя в безопасности и, уверенная, что ею дорожат, была счастлива, довольна, удовлетворена…
Кэролайн слушала его как завороженная, подобно ребенку, который слишком близко подошел к бушующему пламени. Она ощутила, как сердце ее забилось быстрее, по жилам заструилась кровь. Какое-то необычайно сильное и совершенно новое чувство захлестнуло ее.
— К-Клаус?.. — прошептала она, чувствуя головокружение, он привлек ее к себе, не прерывая колдовской поток своей речи:
— С какой легкостью вы произносите мое имя…
Кэролайн задрожала, ноги уже не повиновались ей, и в то же время никогда еще она с такой ясностью не ощущала каждую частичку своего тела. Внезапно что-то с громким стуком ударилось об оконную раму. От неожиданности Кэролайн подскочила, и даже Клаус вздрогнул.
— Ничего страшного… это футбольный мяч,— с досадой прорычал он, подняв темноволосую голову, но Кэролайн его не слушала. Она сгорала от смущения, обнаружив, что руки Клауса сомкнулись вокруг ее талии и он вот-вот поцелует ее. И хуже всего то, что она всей душой жаждала этого поцелуя. Резко высвободившись из его объятий, она прижала дрожащие ладони к горящим щекам.
— Убирайтесь и не смейте сюда больше приходить. — Клаус пробормотал какое-то греческое ругательство и не двинулся с места, глядя на нее в упор. В глазах был вызов.
— Да что это с вами?
Кэролайн испытала острое чувство стыда, прочитав искреннее недоумение на его лице. Господи, она ведь даже не противилась ему! Она испытывала к нему влечение, сама того не сознавая, не в силах шевельнуться от захлестнувших ее желаний и восторга. И он это почувствовал. Интересно, чувствует ли он сейчас то же, что и она: какую-то неутоленную жажду? И, смущенная столь необычными для нее ощущениями, Кэролайн поняла, насколько она не владела собой.
— Я не обязана объяснять вам, — в панике выпалила она и, выскочив в прихожую распахнула входную дверь. — Я хочу, чтобы вы немедленно ушли и никогда больше здесь не появлялись. Если посмеете прийти, я спущу на вас собаку!
Совершенно неожиданно Клаус рассмеялся низким, грудным смехом. Выражение мрачной неприступности бесследно исчезло с его лица. Кэролайн изумленно уставилась на него. Бесспорное обаяние этой хищной усмешки застало ее врасплох.
— Ваш пес скорее радостно бросится ко мне на грудь… а вы? — приподняв темную бровь, он наблюдал за ее реакцией, Кэролайн залилась краской.
— Убирайтесь! — сорвалась она. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он наконец замолк.
— А вы? — упрямо повторил он. — По какой-то совершенно непонятной мне причине то, что произошло сейчас между нами, вывело вас из равновесия, вы были испуганы, смущены…
И, слушая его, Кэролайн чувствовала, как внутри у нее все сжимается: никому еще не удавалось с такой легкостью прочесть ее мысли, он словно рассматривал ее под микроскопом.
— Почему плотское желание должно вызывать стыд, — тихо спросил Клаус, — почему не удовольствие?
Удовольствие?
— Я не могу сказать, что вижу вас насквозь… во всяком случае, пока. - и, бросив ей напоследок эту дерзкую фразу, он вышел во двор и зашагал по тротуару к чёрному хамеру, где его уже ждал шофер в униформе. Двое большеглазых, оборванных мальчишек, один из которых прижимал к груди футбольный мяч, безуспешно пытались заговорить с водителем. Клаус остановился и, наклонившись с непринужденном видом, перекинулся с ними парой шуток. Поймав себя на том, что вновь глядит на него как зачарованная, Кэролайн в сердцах захлопнула дверь.
Он вернется; это ясно как белый день. Трудно объяснить, но у неё не было ни малейшего сомнения на этот счет. Чувствуя легкое головокружение, она побрела обратно на кухню и, к немалому удивлению, обнаружила там Хоуп. На лице подруги читалось нескрываемое беспокойство.
— Баунс сел у дверей в студию и начал скулить. Должно быть, услышал, как ты кричала. Я вернулась в дом, но, естественно, не стала вмешиваться, когда поняла, что вы просто спорите, — с печалью в голосе проговорила она. — К сожалению, прежде чем я ушла назад, мне пришлось услышать больше, чем следовало бы. Какой же ты противный, Баунс, ты так подобострастно вилял хвостом перед Никлаусом Майклосоном, что я ничего не заподозрила!
— Значит, ты поняла, кто приходил ко мне?
— Не сразу, но, Господи, как это я не сообразила? — с горячностью воскликнула Хоуп. — Ведь ты так часто говорила о нем!
— Правда? — смущенно выдохнула Кэролайн . Ее щеки пылали, Хоуп улыбнулась.
— Ты все время так к нему цеплялась и столько жаловалась на него, что нетрудно было понять, как сильно он тебя интересует…
Из груди Кэролайн вырвался хриплый смех.
— Что же ты меня не предупредила? Я оказалась к этому совершенно не готова. Всего-навсего инстинкт, мне даже в голову не приходило. Я чувствую себя полной идиоткой! — Кэролайн еле сдерживала слезы. — Ну, вот, теперь у меня жутко разболелась голова…
— Неудивительно, - отозвалась Хоуп, — я никогда еще не слышала, чтобы ты так кричала.
— Но никто еще не вызывал у меня такого приступа ярости — призналась Кэр дрожащим голосом. — Мне хотелось убить его! Теперь я оказалась в долгу перед ним, а не перед Диланом…
— Я слышала, как он сказал, что об этом ты можешь не волноваться. - глаза Кэролайн вспыхнули
— Я верну ему каждый пенни, даже если придется потратить на это всю жизнь!
— Возможно, он задел твое самолюбие, но он весьма настойчиво заверял, что не станет требовать расплаты. Мне показалось, он говорил искренне. Почему бы и тебе не поверить в его великодушие — неважно, в долгу ты перед ним или нет? — заключила Хоуп с легким смущением.
— Хоуп… — перебила ее Кэролайн с безнадежной улыбкой.
— Вдруг окажется, что он из тех, кто женится? — поддразнила ее подруга. Кэролайн изумленно открыла рот, услышав столь нелепое предположение.
— Ты что, совсем спятила? Как тебе такое в голову могло прийти?
— Завещание твоей крестной.
— Ах, это. Забудь о нем, Хоуп. Все уже в прошлом. Поверь мне, Никлаусу Майклосону и в голову не придет думать о чем-то… о чем-то столь продолжительном, как брак. — Кэролайн тщательно подбирала слова, вздыхая украдкой. У Хоуп слишком богатое воображение. — Он не влюблен в меня. Не такой он человек. Жестокий, бесчувственный.
— Мне он таким вовсе не показался. Я поняла, что он очень даже интересуется тобой. Ты удивишься, как много я могу узнать о человеке по его голосу.
В некоторых вопросах Хоуп была удивительно наивна. Кэролайн не хотелось вдаваться в подробности и объяснять, что для могущественных магнатов, вроде Майклосона, она — человек низшего сорта, красивый предмет, живая игрушка, предназначенная для удовлетворения их низменных прихотей.
— Хоуп… он будет оскорблен, если кто-то предположит, что он может хотя бы помыслить о серьезных отношениях с женщиной, которая была любовницей другого мужчины.
— Но ты же не была ничьей любовницей! - Кэролайн не ответила, после всего, что о ней писали в газетах, теперь этому вряд ли кто поверит.
— В общем Хоуп, все, что нужно Никлаусу, — это заполучить меня в постель.
— О! — выдохнула Хоуп и покраснела так, что ее веснушки уже невозможно было различить — Боже мой, только не это! Тебе ни к чему связываться с таким человеком.
В эту ночь Кэролайн не спала, вслушиваясь в шум проезжавших мимо машин. Она не могла простить себе, что ее влекло к Клаусу. Что ей могло в нем нравиться? «Такая женщина, как вы». Вот что он сказал. И этим выдал себя. Развратница, привыкшая продавать свое тело в обмен на красивую жизнь. Именно так он и думал. У нее больно защемило сердце. Как она могла дойти до того, что люди думают о ней такое?
Когда Кэролайн выбрали рекламировать средства по уходу за волосами, она была никому неизвестной восемнадцатилетней моделью. Не испытывая особого желания становиться манекенщицей, Кэролайн все же позволила отцу убедить ее попробовать и очень скоро начала зарабатывать деньги, казавшиеся тогда баснословными.
Однако ощущение новизны скоро прошло, и она возненавидела атмосферу злословия и праздных сплетен, царящую среди моделей. Кэролайн откладывала каждый пенни в надежде найти другой способ зарабатывать себе на жизнь.
А отец, полагаясь на ее заработок, принялся тайком от дочери играть по-крупному. Надо признать, управляющий казино Дилана прикрыл кредит Билла, как только заподозрил, что старик увяз по уши. Кэролайн познакомилась с Диланом Фостером, когда пришла выплатить долг отца.
— Ты не сможешь изменить его, Кэролайн, — сказал он ей тогда. — Даже если он пойдет по миру, все равно последнее пенни поставит на карту. Он должен захотеть измениться сам.
После той унизительной сцены отец клялся и божился, что никогда больше не будет играть, но, как и следовало ожидать, слово свое не сдержал. И поскольку в приличные казино его больше не пускали, он принялся играть в покер по душным, прокуренным барам, связавшись с сомнительными типами, которые с радостью переломали бы ему все кости, вздумай он задержать долг. Тогда-то и настали для Кэролайн нелегкие времена.
Проиграв крупную сумму, Билл, к ужасу своему, обнаружил, что все деньги дочери ушли в счет погашения предыдущего долга. Его жестоко избили, в результате он потерял почку. Очутившись на больничной койке, он плакал от стыда и страха на руках у дочери. Его предупредили, что, если он не вернет долг в назначенный срок, его искалечат.
Кэролайн была в панике, не знала, как поступить, и обратилась за советом к Дилану. Тот предложил ей сделку: он заплатит долги отца и предоставит ей возможность постепенно вернуть ему деньги при условии, что она переедет к нему. Дилан был предельно честен: ему не нужен секс. Все, чего он жаждал, — это тешить свое тщеславие, появляясь на людях в обществе юной красавицы, которая бы сидела рядом с ним за столом, принимала его гостей и сопровождала его повсюду.
Кэролайн показалось, что он требует совсем немного. Никто другой не согласился бы дать ей такую сумму. И она была преисполнена благодарности: ведь жизни отца больше ничто не угрожало. Она не заметила расставленных сетей. Она даже не знала, что Дилан женат, пока не увидела заголовки бульварных газет. В одно мгновение ее репутация была погублена. Ее обвинили в том, что она разрушила семью.
— Мы с Далией расстались, потому что она изменила мне, — объяснил Дилан, когда Кэролайн пожаловалась на неловкое положение, в которое попала из-за него. — Но теперь, когда ты со мной, не чувствую себя дураком… понимаешь?
И она пожалела его. Все это время Дилан и Далия не переставали сражаться друг с другом из-за имущества и денег. Битва продолжалась до самого развода, и супруги ни от кого не скрывали своей вражды. Однако за неделю до начала бракоразводного процесса, когда у Дилана случился сердечный приступ, единственная женщина, о которой он мог думать, лежа, как ему казалось, на смертном одре, была его жена.
— Уходи, оставь меня… Мне нужна Далия… Я не хочу, чтобы она застала тебя здесь со мной! — в смятении крикнул он тогда.
Кэролайн это больно ранило. Странно, но она успела по-своему привязаться к этому тщеславному человеку. Дилан не был злым, он был просто эгоистом, как и все мужчины, с которыми ей приходилось сталкиваться. И она желала ему счастья теперь, когда он вновь соединился со своей Далией. Конечно, он использовал Кэролайн не только для того, чтобы залечить рану, нанесенную его самолюбию, но и чтобы посчитаться с неверной женой. И девушке никак не удавалось забыть об этом, как и простить свою наивную доверчивость, которая привела к таким последствиям. Она поклялась себе, что никогда, никогда больше никто не посмеет ее использовать…
***
На следующее утро Кэролайн помогла Хоуп собрать вещи. Подруга отправлялась в Девон погостить у друзей, и для нее было немалым облегчением знать, что в ее отсутствие дом не будет пустовать. В прошлом году сюда забрались воры и разгромили студию. Проводив Хоуп, Кэролайн провела целый час перед зеркалом, наряжаясь и накладывая на лицо макияж, словно боевую раскраску. Никлауса Майклосона следует проучить, и настрой у нее был весьма решительный.
Она сходила в ломбард и заложила свою единственную драгоценность. Ей было одиннадцать, когда она нашла старинный браслет в шкатулке с дешевым бисером, принадлежавшей ее матери. И Кэролайн не смогла сдержать слезы, догадавшись, почему он так надежно запрятан. Видимо, за недолгие три года, проведенные в замужестве, матери пришлось хлебнуть горя: когда отцу нужны были деньги, он готов был продать что угодно. Поэтому Кэролайн тоже прятала браслет.
Так больно было расставаться с ним сейчас! Словно предавала мать, которую едва помнила. Но Кэролайн отчаянно нуждалась в деньгах, а ничего другого у нее не было. Она просто обязана доказать Майклосону, что он вовсе не купил ее, выплатив долг Дилану, и не имеет на нее абсолютно никаких прав. Необходимость пожертвовать браслетом, на время или навсегда, лишь еще больше ожесточила её, укрепив в ней горькую решимость.
***
Полчаса спустя она вышла из кабины лифта на верхнем этаже небоскреба, в котором разместился лондонский филиал огромной компании «Майклосон». Едва удостоив секретаршу мимолетным взглядом, она объявила, что хочет видеть Клауса. Кэролайн знала, как привлечь к себе внимание.
— Мисс… мисс Форбс? — брюнетка вскочила на ноги и смотрела на нее во все глаза. Кэролайн и вправду трудно было не узнать: открытое алое платье откровенно подчеркивало каждый изгиб стройного тела, роскошные волосы ниспадали до пояса золотым покрывалом, а каблуки заметно прибавляли роста.
— Я знаю, где его кабинет. — Кэролайн направилась дальше по коридору, секретарша следовала за ней по пятам, разинув от удивления рот.
Достигнув дверей кабинета, Кэролайн распахнула их настежь. Комната оказалась пустой, и она устремилась к залу для заседаний, не обращая ни малейшего внимания на причитания секретарши, чьи отчаянные протесты привлекли внимание еще двоих служащих. Наконец-то! Кэролайн остановилась в дверях зала. Мужчины в деловых костюмах, сидевшие за столом, резко повернули головы при ее появлении и в изумлении замерли. Кэролайн не взглянула на них. Все ее внимание было приковано к Никлаусу, уже поднимавшемуся ей навстречу со своего места во главе длинного лакированного стола. Ярость, промелькнувшая в его взгляде, в следующее мгновение сменилась холодной бесстрастностью. Однако Кэролайн было довольно и того, что ей удалось прочитать в его глазах в этот миг.
— Мне необходимо немедленно переговорить с вами. — ярко-голубые глаза сверкали вызовом.
— Вы можете подождать в кабинете мистера Майклосона, мисс Форбс, — проговорила элегантная женщина, услужливо распахивая дверь соседней комнаты.
— Мне очень жаль, но я не могу ждать, — отрезала Кэролайн.
Глаза Никлауса потемнели от кипевшей в них злобы. Ему, похоже, еще никогда не устраивали сцену на людях. Кэролайн мило улыбнулась. Он не сможет причинить ей вред, потому что ей нечего терять: у нее нет ни денег, ни работы — ничего, кроме гордости и собственной находчивости. Клаусу следовало бы это предусмотреть. И неважно, какой ценой, но она заставит его заплатить за испытанное накануне унижение.
И вот уже он рядом с ней, его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Кэролайн вскрикнула. Вздрогнув, Клаус отпустил ее руку. Встретив насмешливый, спокойный взгляд, от которого другая женщина наверняка съежилась бы от страха, она нисколько не удивилась и отметила про себя, что у этого гиганта отличная реакция.
— Спасибо, — искренне поблагодарила она и без лишних слов отправилась в огромный роскошно обставленный кабинет. Она знала, что теперь он последует за ней. — От посетителей, которые приходят без предупреждения и так непредсказуемо себя ведут, одно беспокойство, не правда ли? — пропела Кэролайн, останавливаясь около огромного стола, Клаус выругался по-гречески, угрожающе глядя на нее злыми темными глазами.
— Вы просто… — с видимым усилием он сдержал готовые сорваться оскорбления. — Чего вы, черт возьми, добиваетесь?
— Ничего. Я пришла заплатить. — Кэролайн демонстративно швырнула ему на стол помятые банкноты. — Это в счет погашения ссуды. Вам не купить меня, как банку консервированной фасоли в супермаркете!
— Как вы посмели прервать заседание? — набросился на нее Клаус. — Что за сцены во время деловой встречи?
Она сжалась. Никогда раньше она не видела, чтобы мужчина был так разъярен. Ни разу в жизни ей не приходилось видеть, чтобы такой смуглый человек так сильно бледнел. Его глаза метали молнии.
— Сами виноваты, — парировала она. — Вчера вечером вы поставили меня в неловкое положение. Вы меня унизили. Я чувствовала себя беспомощной, но теперь настал час расплаты. Не на ту напали!
— Неужели я и вправду разговариваю со Снежной Королевой? — слова прозвучали необычайно сухо.
— Вы способны растопить лед и на Северном полюсе! — прошипела она в ответ, недоумевая, почему он вдруг сделался так спокоен, а его столь чувствительная кожа приобрела обычный оттенок. В самом деле, он уже как будто и не злился больше.
— Вы страдаете раздвоением личности?
— Неужели и вправду вообразили, будто хорошо меня знаете, только потому, что были со мной пару раз в одной комнате? — Кэролайн откинула голову, была поражена его восхищенным взглядом, прикованным к каскаду ее волос. Никлаус был явно убежден в своем врожденном превосходстве над всеми окружающими, а уж тем более над женщинами, с которыми просто не мог говорить серьезно и пяти минут. Блестящие светло-голубые глаза снова смотрели ей в лицо.
— Вы никогда так не вели себя с Диланом.
— Наши с ним отношения вас совершенно не касаются, — с чувством заверила его она. — Но, поверьте, никто еще не оскорблял меня так, как вы вчера.
— Верится с трудом.
Неожиданно для себя Кэролайн вздрогнула. Высокий и властный в своем великолепно скроенном серебристо-сером костюме, Клаус наблюдал за ней. Его лицо вновь приняло обычное бесстрастное выражение.
— С каких это пор влечение мужчины к женщине для нее оскорбление? — насмешливо осведомился он.
— Вы меня до смерти перепугали, когда сказали, что выплатили эту ссуду… Вы загнали меня в угол, а затем выдвинули свои требования, как холодный, расчетливый делец, каким и являетесь! — развернувшись на каблуках, Кэролайн направилась к дверям.
— Все замки заперты, сейчас вам не выйти отсюда, — негромко проговорил он. Кэролайн тут же убедилась в этом, тщетно дернув за ручку двери.
— Откройте! — злобно прошипела она.
— С какой стати? — осведомился Клаус, лениво облокотившись на край стола с таким невозмутимым спокойствием, что Кэролайн захотелось разорвать его на части.
— Предположим, вы пришли сюда развлечь меня… и хотя я не терплю сцен, вы просто великолепны в этом платье. Естественно, мне хотелось бы знать, чем я заслужил столь мелодраматический ответ на свое предложение. — Кэролайн вернулась к столу.
— Значит, вы признаете, что сделали мне предложение?
— Я хочу вас. И рано или поздно все равно своего добьюсь, — тихо проговорил он в наступившей мертвой тишине.
— Когда не помогают уговоры, вы прибегаете к угрозам…
— Это не угроза. Я не угрожаю женщинам, — прорычал Клаус. Кэролайн с ненавистью взглянула на него.
— Считаете себя особенным, да? Думали, я буду польщена, с радостью ухвачусь за ваше предложение… Но вы ничем не отличаетесь от любого из тех мужчин, которые добивались меня, — отчетливо проговорила она. — А у меня огромный опыт общения с такого рода людьми. Я выгляжу так с четырнадцати лет.
— Рад, что вы успели повзрослеть, прежде чем наши пути пересеклись, — насмешливо проговорил Клаус.
— Думаете, не понимаю, что для человека вроде вас я не более чем кукла? — нескрываемым презрением произнесла она. — Так вот мистер Майклосон, хочу вам кое-что сказать. Я не намерена становиться чьей-то игрушкой. Вам нужна игрушка ступайте в магазин и купите себе паровозик!
— Мне казалось, вы сумеете оценить мою прямоту, — задумчиво признался Клаус. — Но откуда мне было знать, что за вашей неприступной внешностью кроется комплекс неполноценности.
Потрясенная его ответом и с ужасом сознавая, что силы в споре явно неравны, Кэролайн неожиданно почувствовала себя полной дурой.
— Не говорите глупостей… Разумеется, это не так, — запротестовала она. — Но сколько б ни наделала ошибок, я не намерена их повторять. Теперь вы знаете, что я об этом думаю, так что открывайте эту чертову дверь и выпустите меня отсюда! — Клаус окинул ее пронизывающим взглядом.
— Если бы это было так просто…
На этот раз, когда ее пальцы вцепились в ручку, дверь распахнулась, и Кэролайн бросилась к выходу. Она была совсем не похожа на величественную королеву, она просто-напросто бежала, и каждый нерв в ее разгоряченном теле звенел от напряжения.
