За что ты меня любишь?

      «Греческий миллионер и известный покоритель женских сердец Никлаус Майклосон ужинал сегодня в обществе восхитительной актрисы Натали Сибо. Еще недавно его имя связывали с именем модели Кэролайн Форбс, с которой, по слухам, у него был короткий роман. Наш герой решил порвать с Кэролайн и вернуться к Натали? Или это любовный треугольник?»       Прошлым вечером? Господи, так, значит, Клаус был с другой женщиной? С Натали Сибо? Кэролайн глазам своим не верила. Она старательно перечитывала статью снова и снова, внимательно разглядывая фотографию. В конце концов ей стало совсем худо. Ее стошнило.        У нее закружилась голова, неровными шагами Кэролайн вернулась к столу, чтобы перечитать карточку, вложенную в букет. «Страшно по тебе скучаю». Было что-то вызывающе откровенное в этом признании. Очевидно, Клауса нельзя отпускать ни на минуту. А она доверяла ему настолько, что позволила отсутствовать целые сутки…       Кэролайн попросила Никоса подогнать машину. Схватила свой сотовый. Нет, она и не подумает предупредить его. И не собирается сидеть здесь и ждать, какой еще сюрприз он приготовил, чтобы успокоить свою нечистую совесть. Она пойдет к нему в офис. В лифте у нее зазвонил телефон. Она не ответила.       В лимузине ей снова перезвонили. Видимо, Клаус. Она отключила телефон. Через несколько минут зазвонил телефон в машине, но, когда водитель предложил взять трубку, она наотрез отказалась. Значит, Клаус нервничает. Ему наверняка уже доложили о статейке в газете, и он знает, что пойман с поличным. Он изменил ей. Иначе и быть не может. Его не было целую ночь. Целую ночь! Кэролайн содрогнулась, кожа покрылись мурашками. Ей было дурно. Но почему, почему? — спрашивала она себя снова и снова.       Прекрасная в своем гневе, Кэролайн гордо вошла в здание компании. Все взгляды обратились на нее. Она шагнула в лифт. Никлаус, должно быть, кусает себе локти. Ведь он всегда так строго охранял свое право на личную жизнь, так ревностно следил, чтобы его имя не мелькало в колонках сплетен. Наверное, решил, что он в полной безопасности. Или же, наоборот, хотел, чтобы о его поступке узнали? Кажется, у нее начинается паранойя. Самые простые объяснения, видимо, самые верные, размышляла она. Может, он просто встретил Натали случайно и внезапно понял, что именно она та женщина, которая ему нужна?        Секретарша, не сводя с нее изумленных глаз, медленно встала из-за стола. Кэролайн прошла мимо, лицо ее застыло, словно маска, и только глаза блестели, как два сапфира. Служащие с любопытством высовывались из дверей. Не сбавляя хода, она прошла по коридору, распахнула дверь кабинета и с шумом захлопнула ее за собой. Никлаус стоял посреди комнаты, на суровом лице читалась напряженность, глаза сверкали. Кэролайн почувствовала, как острая боль пронзает ее. Его, кажется, расстроило ее внезапное появление. Ничего больше она не увидела на этом красивом лице: ни стыда, ни раскаяния, — и это привело ее в бешенство. — Прежде чем навсегда уйти из твоей жизни, я хочу сказать тебе кое-что… Клаус шагнул ей навстречу и поднял руку, призывая к молчанию. — Кэролайн… — Не смей перебивать меня! — напустилась она на него. — И не произноси мое имя. Если вздумаешь притронуться ко мне, тебе придется связывать меня веревкой. Я глазам своим не поверила, когда увидела тебя на фотографии с Натали Сибо… — Естественно! — яростно проговорил он. — А почему ты должна была верить своим глазам, если эта фотография была опубликована агентом Натали три месяца назад?! Именно тогда произошла эта встреча! — Я тебе не верю. — тяжело дыша, Кэролайн застыла, ошеломленно взирая на него. — Спроси моего адвоката. Я уже говорил с ним. Я собираюсь предъявить иск этой газете. Кэролайн взмахнула ресницами. Ноги ее дрожали. Она прислонилась к двери, чтобы не упасть. Широко раскрыв свои голубые глаза, неуверенно спросила: — Ты хочешь сказать… что не был с Натали вчера вечером? — Кэролайн, я не видел Натали с тех пор, как ты болела. И мы расстались отнюдь не дружески. Дрожь постепенно охватывала все ее тело. — Но я подумала, что вы виделись после… — И ошиблась. Я не видел ее и не говорил с ней с того самого дня, и, насколько я знаю, она сейчас даже не в Англии. Кэролайн… тебе следует знать, что я не испытывал ни малейшего влечения ни к одной женщине с тех пор, как ты вошла в мою жизнь, — клятвенно произнес Клаус, тревожно заглядывая в ее расстроенное лицо. Затем он сказал что-то по-гречески и, притянув ее к себе, обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание. — Ты же говорил, что если увидишь красивую женщину на улице… — Нет, я сказал, такую красавицу, как ты — с чувством возразил он. — Но такой, как ты, больше нет. Как только я заподозрил, что тебе может попасться на глаза эта фотография, у меня будто сердце выскочило из груди! Я не могу выносить, когда тебе больно — ни по моей вине, ни по вине кого-либо еще. Это неожиданное, полное эмоций признание окончательно убедило Кэролайн, она молча взглянула на него. Светло-голубые глаза встретили ее затуманенный взгляд, Никлаус нервно проговорил: — Мне так много нужно сказать тебе… Но тут кое-кто давно дожидается встречи с тобой, и было бы жестоко заставлять его ждать и дальше. Твой отец и так ужасно переживает. — Мой… мой отец? — прошептала Кэролайн. — Он здесь? Я нанял частного детектива, чтобы разыскать его, и тот связался со мной, как только выяснил, где он. Вчера я с ним встречался. Я хотел привести его домой, это и был мой сюрприз. — Клаус бережно усадил ее в кресло, рассудив, что в таком состоянии ей лучше сидеть. — Я пришлю его к тебе. Кэр так разволновалась, что слова дались ей с трудом: — Прежде скажи мне одну вещь… Папа просил у тебя денег? — Нет. Ничего не просил. Он изменился, Кэролайн. Нашел работу и пытается устроить свою жизнь. — он пожал плечами. — И все же он признает, что соблазн взяться за старое по - прежнему очень велик.        Слезы затуманили её глаза. Билл Форбс неуверенно вошел в комнату, которую только что покинул Клаус. Кэролайн вскочила ему навстречу. Отец постарел, пополнел, в волосах прибавилось седины. Он был явно очень смущен. — Сомневался, стоит ли мне приходить сюда после того, что я наделал, — неуверенно начал он. — Мне тяжело смотреть тебе в глаза. Ты никогда не могла положиться на меня, но то, что произошло три года назад, - отвратительно. Я подвел тебя, заставив расплачиваться за мою глупость. Она не выдержала. Бросившись к старику, она обняла его. — Ты любил меня. Я всегда это знала. А за это многое можно простить, — искренне проговорила она. — Ты старался как мог. — Я был вне себя, когда тебя заставили танцевать под музыку этого старого негодяя, Дилана Фостера. — Билл покачал головой с горьким сожалением. — Невозможно было и дальше закрывать глаза на правду: на то, как низко я пал и тебя увлек за собой. Только и делал, что изо всех тянул деньги, все, ради чего я жил, - это очередная игра, очередная ставка… Кэролайн перебила его: — Клаус говорит, ты нашел работу, расскажи лучше об этом, — предложила она.       Уже год он работал продавцом в кондитерской. И последний раз делал ставку больше года назад. До сих пор посещает еженедельные встречи для бывших любителей азартных игр. Кэр рассказала ему, что в коттедже больше никто не живет. Отец удивленно поднял брови, затем улыбнулся. Немного смутившись, признался, что надумал снова жениться. Он мог бы продать коттедж, а на вырученные деньги купить дом. У Миртл, объяснял он, были свои сбережения, так что это вопрос чести - он обязан внести свою лепту. Они продолжали говорить, и Кэролайн все острее ощущала, как благодарна Клаусу за то, что он организовал эту встречу примирения. Билл устроил свою жизнь, и она всей душой желала ему счастья. — А этот Никлаус - парень что надо, — заметил отец на прощание. — Врагу не пожелаю попасть ему под горячую руку. Когда вошел Клаус, Кэролайн утирала слезы, она избегала его взгляда. — Это утро было просто ужасным… но я благодарна тебе за то, что ты разыскал отца. У меня словно гора свалилась с плеч. Скажи, ты бы привез его сюда, если бы он продолжал жить по-прежнему? — Не сразу, — честно признался он. — Вначале я бы попытался ему помочь. Но в этом случае он и сам бы не согласился прийти. Не по смел бы взглянуть тебе в глаза. Бережно обвив рукой ее талию, Клаус повел ее к дверям. — Нам пора на вертолет. — Господи, куда мы летим? — Пока не скажу… — Я думала, встреча с отцом и есть сюрприз. — Это еще не все. — поднявшись по ступенькам, они оказались на крыше. Недовольно поморщившись, Кэролайн с укоризной взглянула на него, но он сделал вид, что не заметил. На протяжении всего полета Клаус держал ее за руку, и ей пришлось признать, что все прошло не так уж плохо, она даже пару раз выглянула в окошко. Однако, как только они пошли на посадку, вновь зажмурилась и принялась молиться. Он заботливо помог ей выбраться из вертолета. — Ты делаешь потрясающие успехи, — восхищенно проговорил он. Только тогда наконец она открыла глаза. И онемела от удивления. Ярдах в ста от них стоял огромный величественный замок девятнадцатого века, окруженный сверкающим кольцом шикарных авто. Неподалеку стояли еще три вертолета. — Где мы? Что все это значит? — Я ведь однажды говорил тебе, что у меня есть загородный дом, но ты тогда болела, — с лукавой улыбкой сказал он. — Добро пожаловать на свадьбу, которой у тебя так и не было, миссис Майклосон… — Что ты сказал? — с трудом, выговорила она. — Все мои родственники и друзья собрались, чтобы познакомиться с тобой, — объяснил Клаус. — Здесь будет обед, вся прелесть заключается в том, что к ужину им всем надо домой. Две недели назад я решил подождать с официальным приемом по случаю нашего бракосочетания по одной-единственной причине: у меня не было ни малейшего желания с кем-то тебя делить. Мне хотелось, чтобы ты хоть немного побыла только моей. — Здесь все твои родственники… и все друзья? — Кэролайн… это небольшое торжество было запланировано еще две недели назад. Приглашения рассылали, пока мы были в Греции. — он замолчал, затем грустно взглянул на нее и, поколебавшись, продолжал: — Я очень просил твоего отца присоединиться к нам, но он предпочел уйти. Это было неудивительно. Она кивнула, начиная недоумевать, почему они не идут в дом. — Это из-за папы тебе пришлось вчера уехать? — Я ездил к нему в Манчестер. На это ушло несколько часов, а на ночь я вернулся сюда - нужно было удостовериться, что все готово. — Клаус бросил нетерпеливый взгляд на небо. — Что-то не так? Заслышав шум приближающегося самолета, он вновь улыбнулся. Самолет летел совсем низко, прямо над деревьями. Никлаус обнял ее за плечи, заставляя повернуться. — Смотри наверх, — крикнул он. Кэролайн удивленно подняла глаза на небо. В розовой дымке, оставшейся в небе, начали проступать буквы. — Вот это «Я», — заботливо помогал Клаус. — Это «Л», а дальше «Ю» и «Б»… — Даже я могу читать такие больше буквы, — запальчиво сказала Кэр. Слова «Я люблю тебя» стояли в небе, четко выведенные на розовом фоне. Она так и ахнула. Немного расстроенный ее молчанием, он принялся объяснять: — Мне хотелось показать, как сильно я горжусь своими чувствами к тебе… И такой способ показался мне наилучшим. Никогда в жизни ей не пришло бы в голову, что Никлаус способен на такой публичный и безрассудный поступок. — Ты меня любишь? — чуть слышно прошептала она. — Теперь-то ты уж точно должна быть в этом уверена! — разочарованно воскликнул он. — Все это время я из кожи вон лез, чтобы показать тебе, как сильно я тебя люблю!       Глаза Кэролайн светились от счастья. Клаус привлек ее к себе и страстно поцеловал. Сердце Кэр едва не выскочило из груди. Она крепко обняла его и наконец опустила голову ему на плечо, переводя дыхание. — Идеальная жена, идеальная любовница, идеальная… Ты любовь всей моей жизни. — голос Клауса дрогнул. — Какого черта я назначил этот прием на сегодня?       Прищурившись, Кэролайн взглянула на скопление машин вокруг дома. Из окон на них смотрело множество лиц. Но ее это не смутило. Она вскинула голову. Никлаус любит ее. Значит, она первая и единственная любовь в его жизни? Она ощущала себя королевой мира. Ни за что на свете, даже если проживет еще сто лет, она не скажет ему, как нелепа была эта затея с надписью на небе. Тем более что самому ему идея казалась весьма удачной. — Я тоже тебя люблю, — призналась она, пробираясь вслед за ним между припаркованными у дома машинами к величественным дверям, распахнутым им навстречу. — Разве можно признаваться в любви, когда на нас глазеет столько людей? — укоризненно воскликнул он, но при этом улыбался, и, когда их взгляды встретились, эта улыбка стала еще более ослепительной. — Разрешите представить вам мою жену, — объявил Клаус минуту спустя. И в голосе его было столько гордости, что Кэролайн с трудом сдержала слезы. Гости встретили их приветствиями, вокруг них собралась целая толпа. Кэр немного удивилась, увидев лысеющую голову Дилана Фостера. — Я сожалею, — пробормотал он, смущенно глядя на нее выцветшими голубыми глазами. — Это я заставила его обо всем пожалеть, — громко проговорила Далия, Дилан сжался, втянув голову в плечи. — Теперь все знают правду. Нет хуже дурака, чем старый дурак. — сухо поздравив молодоженов, Далия удалилась. Эта встреча произвела на Кэр сильное впечатление, и она шепнула, наклонившись к Клаусу: — Мне теперь так жалко его. — Даже думать не смей… если бы не Дилан, мы были бы вместе еще три года назад! — воскликнул он без всякого сострадания. — Я бы не справилась с тобой в девятнадцать. — Это с твоими-то способностями? — засмеялся он, увлекая ее за собой сквозь толпу гостей в тихий уголок. К радости и удивлению Кэролайн, там она встретила Хоуп. Приласкав Баунса, Кэр присела рядом с подругой. — Как ты здесь оказалась? — Никлаус вчера позвонил. А сегодня утром он заехал за мной на своем лимузине. Баунс был просто в восторге. Разве я не говорила, что этот человек влюблен в тебя? Господи, он слышал? — смущенно воскликнула Хоуп. — Вы оказались гораздо проницательнее Кэролайн, — весело сказал ей Клаус. — Мне пришлось нанять самолет и написать на небе «Я люблю тебя», чтобы она поверила. — Ну и как тебе это? — Хоуп нетерпеливо повернулась к ней. — Это… просто фантастика, — клятвенно проговорила Кэр, — это было так неожиданно, так необычно, так… — Глупо? — вставил Клаус. — Нет, именно в этот момент я поняла, как сильно тебя люблю. — и она не солгала, именно тогда она поняла, каких усилий ему стоило перешагнуть через гордость и произнести три заветных слова прежде, чем это сделает она.        Обед был подан в огромном зале, гостей обслуживали официанты во фраках. Потягивая шампанское, Кэролайн радовалась своему счастью, чувствуя, как рука Клауса обвилась вокруг ее талии. Ей представили всех его тетушек, дядюшек, двоюродных и троюродных братьев и сестер.       Наконец заиграла музыка, и они, как и подобает новобрачным, станцевали первый танец. К ним присоединились остальные, и начался бал. Пользуясь правом весь вечер танцевать только с Никлааусом, Кэролайн была на седьмом небе от счастья. Прижимаясь к нему во время танца, вдыхая знакомый запах, она чувствовала, как в ней неумолимо разгорается огонь страсти. — Кто-нибудь уже уходит? — то и дело с надеждой спрашивала она. Наконец вслед за несколькими гостями, удалившимися пораньше, потянулись и остальные. Новобрачные проводили Хоуп до лимузина. Затем, взявшись за руки, снова поднялись по ступенькам. — Когда ты понял, что любишь меня? — спросила Кэролайн. — Когда ты заболела ветрянкой, а мне все равно не терпелось отвезти тебя ко мне домой. — Но тогда ты был не готов это признать… — Даже под пытками я бы не сознался в подобной слабости. А вот и наша спальня, — Клаус торжественно распахнул дверь. — «Наша»… как приятно это слышать! — воскликнула она. — Я все еще не могу поверить, что ты меня любишь… — Тебе не пришлось бы дожидаться так долго, если бы тогда на берегу ты ничего мне не сказала. В то утро, после того, как я напился. — он сжал в ладонях удивленное лицо Кэр. — Я готов был признаться. Чувствовал себя виноватым из-за того, как повел себя с тобой, как судил о тебе, и чуть было не уступил. А что сделала ты? — Рассказала тебе о завещании крестной… Думаю, я передам свою долю наследства приюту для сирот, который опекала Шейли. — она взглянула в его светлые, полные любви глаза и улыбнулась. — Рано или поздно мне пришлось бы сказать тебе, но тогда я сделала это, потому что чувствовала себя униженной. Не хотела, чтобы ты понял, как сильно я влюблена в тебя. — Ты неисправимая мечтательница. — Я любовь всей твоей жизни, — напомнила ему Кэролайн, развязывая его галстук и осторожно снимая пиджак с широких плеч Клауса, словно разворачивала сверток с подарком. — А ты - любовь моей жизни. Никлаус с усмешкой опустил ее на кровать. — Ты прекрасна… но мне кажется, я полюбил тебя за твой ум. Ты так остроумно парировала все мои выпады. — Подумать только, когда-то я считала тебя холодным. — она нежно провела рукой по его груди. — Сколько у нас будет детей? Радостное изумление отразилось на лице Клауса, и при виде этой улыбки Кэролайн почувствовала, как ее переполняет счастье. — Ты хочешь ребенка? Она кивнула. Одна лишь мысль об этом вызывала в ней нежность. — Я обожаю тебя, — хрипло произнес Клаус, а затем он приник к ее губам, и страсть захватила их обоих, вновь подтверждая силу их чувств.       Десять месяцев спустя появился на свет их первый ребенок — девочка с такими же голубыми и сверкающими глазами, как у ее матери. И едва Клаус взглянул на свою дочь, как сердце его преисполнилось бесконечной любви к ней.