За что ты меня любишь?

      Обескураженный столь неожиданным приемом, Клаус остановился в нерешительности. Густые черные ресницы недоверчиво взметнулись вверх, словно он с трудом верил своим глазам.        Успев за время их знакомства усвоить несколько весьма полезных уроков, она не преминула воспользоваться этой заминкой, чтобы пересесть поближе, эффектно откинуть назад пряди великолепных золотистых волос и устроиться так, чтобы ему был виден каждый изгиб ее стройного тела под ночной рубашкой. — Ну как тебе? — весело спросила она. — Я купила ее в… Он не сводил с нее гневно сверкающих глаз. — Где, черт возьми, тебя носило целую неделю? — запальчиво бросил он, направляясь к ней. — Ты хоть знаешь, что я вернулся на Химос, когда тебя там уже не было? — Какой ужас! — воскликнула Кэр. — Если бы я только знала! — Какого дьявола ты не позвонила мне и не предупредила? — недоверчиво осведомился он. — За покупками можно поехать когда угодно, но вовсе не обязательно тратить на это время, которое мы могли бы провести вдвоем! — А почему ты сам не позвонил мне и не сказал, что возвращаешься? — невинно проговорила она. — Видишь ли, я не могла с тобой связаться. Никто из прислуги не говорит по-английски, и у меня не было номера твоего телефона… Лицо Клауса сделалось суровым. — Что значит - у тебя не было моего номера. — Ну, тебя ведь не было в совете директоров, а я уверена, что твои служащие не выдают столь важную информацию кому угодно… — О Господи… ты же не кто угодно! —он задыхался от гнева. — Я требую, чтобы ты сообщала мне, где находишься, в любое время суток! А мне только и оставалось, что собирать чеки, которые приходили со всех концов Европы! Его слова были для Кэролайн словно целительный бальзам. Он тосковал по ней! — Мне кажется, лучше всего, если ты оставишь мне свой номер, — смиренно проговорила она. — Очень сожалею, но я и подумать не могла, что ты можешь быть таким собственником. — Собственником? — едва сдерживаясь, выдохнул Клаус, глаза его метали молнии. — Никакой я не собственник. Я просто хотел знать, где ты, только и всего. — В любое время суток, — напомнила ему она. — Но откуда же мне было это знать, ведь ты мне ничего такого не говорил! Клаус нервно провел рукой по непокорной шевелюре. — Где бы ты ни оказалась, всегда сообщай мне об этом… Надеюсь, все ясно? — проворчал он, вынимая из нагрудного кармана своего пиджака позолоченную ручку и направляясь к туалетному столику. — Что ты делаешь? — Записываю номера телефонов, по которым со мной можно связаться. Чтобы тебе не пришлось делать вид, что не сумела меня найти. Мой сотовый, офис, квартира, телефоны в машинах и заграничный номер… И он продолжал писать, Кэролайн же не сводила с него тревожного взгляда. У него было больше телефонов, чем у телефонной компании. — Мне сообщили о твоем возвращении как раз в тот момент, когда я должен был развлекать делегацию японских промышленников, — добавил он недовольным тоном. — Пришлось провести с ними весь вечер, прежде чем удалось наконец вырваться! — Если бы я знала!.. — вздохнула она, едва сдерживая переполнявшую ее радость. Клаус больше не казался далеким и холодным. Для него было неприятным сюрпризом обнаружить, что, когда его нет, она вовсе не сидит на месте, словно безделушка, задвинутая на полку. Он продолжал писать. Потом вдруг поднял глаза, бросая на нее недоверчивый взгляд. — Ты была в Риме… в Париже… С кем? — мрачно спросил он. — Ни с кем, я была одна, — обиженно проговорила она, он внимательно смотрел на нее. Гнев его постепенно утихал. — Я был так, зол на тебя… — Я бы предложила тебе выпить, но, боюсь, здесь ничего нет, — заметила Кэр. — Естественно. Я ведь не думал, что ты решишь здесь поселиться. Кэролайн нахмурилась. — Как ты можешь такое говорить, когда вся квартира явно обставлена для меня? Отложив ручку, Клаус выпрямился и пристально взглянул на нее. — Видишь ли, это было до того, как мы поженились… Может быть, ты этого не заметила, но с тех пор многое изменилось. — она озадаченно уставилась на него. — Я думал об этом. Ты могла бы переехать ко мне. Я дам объявление о нашей свадьбе в газете… — Нет. Меня и так все устраивает. — слова дались Кэролайн с огромным трудом, но гордость не позволила ей принять предложение, сделанное таким тоном. — Мне нравится квартира, и я, как и ты, ценю свою независимость. И ни к чему поднимать шумиху в прессе, когда все это через несколько месяцев закончится.        Клаусс пристально рассматривал ее, словно загадочный предмет, пытаясь постичь его тайну. И вдруг, совершенно неожиданно, блестящие глаза сузились и едва заметная улыбка промелькнула на плотно сжатых губах. — Ладно… Хорошо, будь по-твоему. Похоже, для тебя это очень важно.       Сердце Кэролайн тревожно екнуло. Казалось, он вздохнул с облегчением, услышав ее ответ. Видимо, он считал бессмысленными попытки начать жить как обычная супружеская пара. Он по-прежнему полагал, что у них нет будущего. Но ей хотелось, чтобы он умолял ее переехать к нему и жить вместе. Судя по всему, добиться этого будет совсем не просто. — Но я бы хотел, чтобы ты объяснила свой внезапный отъезд с Химоса, — добавил он, она сжалась. — Я не знала, когда ты вернешься. Ты был в ярости. Мне показалось, будет правильно дать тебе время остыть. — Ты знаешь, почему я уехал в Лондон? — Понятия не имею. — Мне надо было рассчитаться с Диланом. Не готовая к столь неожиданному сообщению, Кэролайн так и ахнула. — С Диланом? — Мне надо было с ним разобраться. Неужели ты могла подумать, что я ничего не сделаю, узнав, как он обошелся с тобой? — возмущенно воскликнул он. — Он отнял у тебя несколько лет жизни и, мало того, еще и обобрал до нитки. — Клаус… Д-Дилан болен. — С некоторых пор он стремительно идет на поправку, — мрачно возразил он. — Но его мучают угрызения совести. Так ему и надо. . — Значит, ты встречался с ним? — она все еще была под впечатлением от услышанного. — Да, и Далия тоже присутствовала. И теперь, когда она знает, что на самом деле произошло между тобой и Диланом, она вне себя. Дилан не собирался ничего ей рассказывать, так пусть теперь его мучает уязвленное самолюбие. Он заставил тебя играть в эту отвратительную игру, только чтобы отомстить Далии! — продолжал он. — Вот уж не думала, что тебя это так заденет, — холодно заметила Кэролайн. — Ты теперь моя, — проговорил Клаус со спокойной уверенностью. — А я тщательно слежу за всем, что мне принадлежит. — Я вовсе не принадлежу тебе… Это лишь временно… — От обиды её щеки зарделись. Хотелось дать ему пощечину, но вместо этого она лишь сжала губы, потому что слишком хорошо знала, что стоит ей прикоснуться к нему и она бросится в его объятия. Почти целая неделя воздержания явно не пошла ей на пользу. Взглянув на свои золотые часы, Клаус с сожалением вздохнул. — Жаль, не смогу остаться. Но я дал слово кузену Элайдже, что зайду поздравить его с днем рождения в ночной клуб… уже опаздываю. Кэролайн застыла, словно погрузившись вдруг в непроглядную тьму. — Ты… уходишь! — расстроено спросила она. — У меня так много разных забот, sweetheart. Работа, семья, — проговорил он лениво. — Но частые разлуки лишь сделают наши короткие встречи вдвойне желанными. — Короткие встречи? — повторила она, поспешно вскакивая с кровати. — Ты думаешь я буду сидеть здесь и ждать, когда у тебя выдастся свободная минутка? — Кэролайн… ты говоришь так, словно ты моя жена, — заметил Клаус. — Любовница никогда не должна пилить своего любовника. — Пилить? — Кэр так и ахнула, ей хотелось схватить его за лацканы этого ладно скроенного пиджака и трясти до тех пор, пока не вытрясет из него душу. — А также дуться, кричать и всячески показывать, что она недовольна. — он лукаво улыбнулся. — Сюда я буду приходить, чтобы отдохнуть, сбросить напряжение после трудового дня… Завтра мы вместе пообедаем. — Кэролайн кипела от гнева и готова была на все, лишь бы хоть как-то досадить ему. — Меня не будет дома. — Кэролайн… — Клаус укоризненно покачал головой. — Ты должна быть на месте, когда бы мне ни понадобилась. — Ради короткой встречи? — яростно выпалила она. — И что мне делать все остальное время? — Ходить по магазинам, — проговорил он так, словно именно это она и ждала услышать. — Женщина, которая способна тратить деньги целую неделю подряд, судя по всему, неисправима. Кэр покраснела до корней волос. Она потратила целое состояние. — А раз так, ты должна быть просто счастлива, — продолжал он, — ведь тратить ты можешь, сколько пожелаешь.        Она ничего не ответила. Все уловки, все хитрости, к которым она собиралась прибегнуть, оказались совершенно неэффективны. И это было очень странно. Вначале он был в ярости, как она и рассчитывала, но теперь у него, похоже, прекрасное настроение. Клаус привлек ее к себе. Кэролайн попыталась было воспротивиться, но потом уступила, устав от бесконечной борьбы. — Если бы не эта чертова вечеринка, я бы остался. — он прижался к ней, бесстыдно давая ей почувствовать, насколько он возбужден. Сердце Кэролайн едва не вырвалось из груди. Ей было жарко, желание разгоралось в ней все сильней. — Я мог бы швырнуть тебя на эту кровать и утолить невыносимую жажду… — Да, — проговорила Кэролайн. — Но было бы непростительно делать это на спех. — И Клаус покрыл ее шею горячими поцелуями. Раздвинув ее ноги, он коснулся самой чувствительной точки. — Мне действительно пора идти. — Поцелуй меня, — попросила она. — Ни в коем случае… Тогда я просто не смогу удержаться. — С видимым усилием Клаус выпустил ее из объятий, взгляд его был полон разочарования. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за спинку кровати. Он медленно попятился, не сводя с нее глаз и пытаясь преодолеть соблазн. — Господи! Ты так красива, ты само совершенство, — хрипло проговорил он.        Кэролайн стояла неподвижно. Он уходит — это единственное, о чем она способна была думать. Ничто другое просто не имело значения. Ей казалось, он покидает ее навеки. Она просто не могла вынести мысли о разлуке. Ее охватил ужас, ибо впервые она почувствовала, как много он для нее значит. Она неотрывно смотрела на него, пока он не вышел из комнаты. А потом повалилась на ковер и разрыдалась. Господи, какой же она была идиоткой, пытаясь спровоцировать Клауса! Она упустила возможность как-то наладить их отношения. «Ты могла бы переехать ко мне» — именно так он сказал. Если бы не ее глупая гордость!.. Его предложение прозвучало так, словно он нехотя соглашался принять неизбежное зло. Но как бы равнодушен он ни был, разве не стоило согласиться? Тогда у нее был бы шанс. Она бы стала законной супругой. И этот шанс она так глупо упустила, погнавшись за эфемерной надеждой, что Клаус полюбит ее и захочет, чтобы она стала для него чем-то большим, чем просто любовница. Однако, судя по тому, как он повел себя вслед за этим, ее отказ его вполне устраивал.       Нет, все-таки она правильно поступила, что отказалась, нехотя признала она. Сколько времени это могло продлиться, прежде чем такое положение вещей стало бы тяготить его? Он женился на ней только из-за секса. Кэролайн содрогнулась. Это уж слишком, если учесть, что потом ее имя вновь замелькало бы на страницах бульварных газет.       Разумеется, жене Клаус не стал бы предлагать довольствоваться короткими встречами… как и не отправился бы один в клуб. Наплакавшись вволю, она умылась холодной водой, с ненавистью взглянула на свое опухшее лицо в зеркале и отправилась спать.       В этот вечер она, возможно, не все поняла, но, без сомнения, приняла правильное решение. Она подыграла ему, но выводы делать еще слишком рано. Упорство — вот что ей необходимо, чтобы остаться с Никлаусом. Странно, подумала она, но каждый раз, когда она радовалась, уверенная, что наконец-то выбила Клауса из колеи, он платил ей той же монетой.

***

      Ощутив рядом с собой чье-то горячее тело, Кэролайн проснулась. Испуганно вскрикнув, она отшатнулась и вскочила. Сквозь шторы пробивался тусклый лунный свет. — Прости, я не хотел тебя разбудить… — невнятно пробормотал Клаус. — Что т-ты здесь делаешь? — заикаясь, выговорила она. — Ехать домой было слишком далеко. А как ты думаешь, что я здесь делаю? — неожиданно с насмешкой в голосе спросил Клаус. Он рванулся к ней и заключил в объятия. — О… — у Кэролайн перехватило дыхание. — Мне известно, что предвкушение тоже способно доставить удовольствие, но я не привык в чем-либо себе отказывать, дорогая, — признался он, она ощущала на щеке его горячее дыхание. — Это была ужасная неделя . Целых семь дней я ломал голову над тем, решила ли ты меня оставить и не нашла ли себе еще кого-нибудь? Кэролайн и в голову не приходило, что Клаус способен именно так истолковать ее отъезд с Химоса, и эта мысль потрясла ее. — Но… — Подумать только, что ты где-то далеко, на свободе. — голос Клауса прозвучал немного хрипло. — Что значит «на свободе»? — В мире столько мужчин. Если бы мне повстречалась такая красавица, я бы не сидел сложа руки! Такого рода заверение вовсе не обрадовало Кэролайн. — Если я хоть на миг заподозрю, что ты мне изменяешь, уеду в ту же секунду… — Как может муж изменять своей жене? Завести интрижку… Или любовницу. Но ведь ты и есть моя любовница, разве не так? — проговорил он, явно забавляясь, и, поглаживая изгиб ее бедра, притянул ближе.       По телу Кэролайн пробежала сладострастная дрожь, но она изо всех сил старалась сосредоточиться на разговоре, ибо мысль о возможной неверности была слишком важна, чтобы так сразу отметать ее. — К-кто это сказал, что, если любовница станет женой, ее место свободно для другой? Должно быть, некто, кому не посчастливилось познакомиться с тобой, — довольно проговорил Клаус. — Ты не похожа на других женщин. От этих слов Кэролайн словно расцвела. — Хорошо провел время в клубе? — А как ты думаешь? — с укоризной сказал он, нежно покусывая мочку ее уха и притягивая ближе к себе, чтобы она почувствовала, как сильно он возбужден. — Я весь вечер места себе не находил…       Кэролайн закрыла ему рот поцелуем, он смущал ее. Клаус страстно ответил на поцелуй, давая понять, как сильно скучал по ней. Она едва не задохнулась, нежность переполняла ее. У него был неуемный темперамент, но она обожала его таким. Шанс. Видимо, в том, что он не может обходиться без ее ласк, и заключался этот шанс. Тут Клаус снова поцеловал ее, и больше она уже не могла ни о чем думать.

***

      Утром они вместе позавтракали. Клаус сидел, откинувшись на спинку кресла, и просматривал газету, допивая третью чашку кофе.Он потрясающий любовник, мечтательно подумала Кэролайн. Он мог быть таким нежным, а потом вдруг становиться таким… таким неистовым. Наверняка он смертельно устал, ведь проспал часа два, не больше, но, несмотря на это, казался на редкость энергичным. «Я никогда не сумею забыть его», — в ужасе поняла она.        Неожиданно Клаус резко произнес что-то по-гречески и выпрямился, опрокинув свой кофе. Он подошел к телефону, набрал какой-то номер и отрывисто заговорил: — Эта статейка про Кэролайн Форбс в графе сплетен… Кто дал разрешение печатать ее? Завтра же дадите опровержение. И больше ни слова о ней. Скажите этому злопыхателю, пусть найдет себе другую мишень. О ней должны писать в колонке светской хроники, а вовсе не там!        Тридцать секунд спустя он положил трубку. Она открыла рот от удивления. Только на слугу Никоса происшедшее не произвело ни малейшего впечатления. Вытерев образовавшуюся на столе лужу, он принес новую чашку кофе и вновь удалился с олимпийским спокойствием. Клаус бросил Кэролайн газету с оскорбительной заметкой. — Вот что бывает, когда отправляешься бродить по Парижу без сопровождения, — мрачно проговорил он. — Ты ведь даже не знала, что тебя фотографируют, да? — Нет, — подтвердила она, тяжело сглотнув. Быстрота его реакции потрясла ее. Она взглянула на фотографию. — Но почему ты решил, что они станут тебя слушать? — Это моя газета, — ответил он с сардонической усмешкой, — ты только взгляни, что написал этот безмозглый щелкопер!       Кэролайн послушно склонила голову. Провела пальцем по выделенной курсивом строке справа от фотографии. Крохотные буквы расплывались перед глазами, нечего было и стараться сосредоточиться, когда Клаус стоял у нее за спиной. Наступила неловкая тишина. Затем смуглый палец указал на печатные буквы под фотографией. — Вот здесь, — поправил он, она побледнела, чувствуя, как внутри у нее все переворачивается. — Я никогда не читаю подобной ерунды. И кроме того, у меня дальнозоркость. Снова наступила гнетущая тишина. Она никак не могла набраться смелости и взглянуть ему в лицо, чтобы убедиться, что он поверил этой небылице. Он выхватил у нее газету. — В любом случае тебе не следует читать эту пакость. Не стоит обращать на это внимание!       Кэролайн обреченно вздохнула; страх, что ее тайна может быть раскрыта, отступил, но она все еще дрожала. Разве могла она признаться ему? Разве можно говорить такому человеку, как Клаус, что у нее дислексия? Подобно многим, он мог просто не поверить. Еще подумает, что это не более чем модный термин, помогающий людям оправдать свою глупость. Ей не раз приходилось сталкиваться с таким отношением, она слишком хорошо знала, что любая попытка объяснить свою болезнь вызывала лишь презрение со стороны окружающих. — Кэролай… — Клаус нерешительно кашлянул. — Мне кажется, со зрением у тебя все в порядке и нет нужды притворяться. Думаю, ты можешь мне довериться.       Когда до нее наконец дошел смысл его слов, она испытала ужасное чувство унижения. Сбылись ее худшие предположения: Никлаус раскрыл ее секрет. Она могла бы выдержать все, если бы не он, а кто-то другой догадался, что крылось за лживыми уловками, которые были наготове всякий раз, когда ей нужно было что-нибудь прочитать или написать. — Кэролайн… я не хочу расстраивать тебя, но нам необходимо поговорить. — Клаус наклонился и обнял ее. — Ты умная женщина, поэтому, мне кажется, должна существовать очень веская причина, по которой ты не можешь прочитать несколько строк в газете. И я помню твой блокнот, когда ты еще была официанткой. Какие-то закорючки вместо слов. Словно робот, она разжала губы. — У меня дислексия… Ясно? — Ясно. Хочешь еще кофе. — Нет, я уже выпила достаточно… Наверное, ты ждешь, что я все расскажу? — сердито спросила она. — Не сейчас, раз ты так нервничаешь, — спокойно проговорил он. — Ничего я не нервничаю! — Кэролайн вскочила и раздраженно зашагала по комнате, всем своим видом подтверждая обратное. — Я просто не люблю, когда начинают копаться в вещах, которые никого, кроме меня, не касаются! — Клаус спокойно смотрел на неё. — Дислексия встречается намного чаще, чем ты думаешь. Элайдже, чей день рождения мы отмечали, тоже страдает от этого недуга, но он уже на втором курсе в Оксфорде. У его младших братьев та же проблема. В школе с тобой не занимались дополнительно? Немного оправившись, Кэролайн скрестила руки на груди и печально покачала головой. — Я побывала по крайней мере в десятке школ… — Десятке? — изумленно переспросил Клаус. — Мы с папой нигде не задерживались подолгу. Он вечно оказывался кому-нибудь должен. Если не хозяину квартиры, так торговцу или какому-нибудь парню, которому проиграл в карты. И мы перебирались на новое место. — И все повторялось сначала? — предположил он. — Да… — слова застревали у нее в горле, она старалась не смотреть ему в глаза. — Мне было десять, когда учительница наконец-то поняла, что мои трудности совсем не обязательно результат природной глупости. Со мной должны были заниматься дополнительно, но каждый раз мы с отцом переезжали на другое место прежде, чем все устраивалось. — она подняла голову, стараясь справиться с чувством неловкости. — А в другой школе меня просто определяли в самый худший класс, где учились одни двоечники. — Когда ты закончила школу? — Как только мне исполнилось шестнадцать! — с неожиданной горечью воскликнула она. — Как сказала мне однажды крестная: «Кэролайн, нельзя быть красивой и умной одновременно». Она не хотела ранить меня, хотя и считала, что я абсолютно безнадежна, потому что я так медленно читала, а писала просто отвратительно, не говоря уж об орфографии! — чувствуя, что вот-вот расплачется, Кэролайн бросилась вон из комнаты и побежала в спальню. Через минуту Клаус опустился рядом с ней на кровать. — И не вздумай говорить мне, что для тебя это не имеет значения! — яростно выпалила она, задыхаясь от слез. — Ты права. Нужно обладать большой храбростью, чтобы жить с этим и не терять оптимизма, — сказал он. — И если бы я знал об этом, когда разговаривал с Диланом, я бы разорвал его на части… ведь ты даже не могла прочитать этот чертов договор, да? — Отдельные слова… Кое-как я справляюсь… Но читаю очень медленно. Мне не хотелось, что бы кто-то это заметил, так что я просто подписала, и все. — Элайдже повезло. Ему поставили диагноз еще в детстве. С ним сразу начали заниматься, а тебе пришлось столько мучиться… Ты не должна этого стыдиться.       Клаус привлек ее к себе и пригладил растрепанные волосы, словно утешая расстроенного, несчастного ребенка. Она попыталась высвободиться, но он не отпускал ее. Из самолюбия она вновь попыталась отстраниться, но это вышло не слишком убедительно. Однако, когда он обнял ее, Кэролайн почувствовала себя немного лучше. — Что все-таки было в этой статье? — она отерла рукой слезы. — Что все слухи насчет нашей связи не более чем выдумка. Но что ты, судя по всему, нашла себе другого богатого покровителя. — Имелось в виду - еще одного женатого мужчину. Это уж точно. — она невольно усмехнулась, он крепко сжал ее. — Мне это вовсе не показалось забавным. — наконец Кэролайн набралась смелости и спросила о том, что не давало ей покоя всю ночь: — Разве ты больше не злишься на меня из-за того, что я вышла за тебя, чтобы получить наследство? — На твоем месте я, может быть, поступил бы так же. Клин клином вышибают, — задумчиво проговорил он. — Я никогда не сдаюсь, а предпочитаю расквитаться с врагом. Но, видишь ли, со временем это может превратиться во вредную привычку. — Я больше ни в чем не буду тебе перечить, — пообещала Кэролайн. — И я тоже, — поклялся Никлаус, решительно глядя на нее. — И мы вернемся на остров, чтобы побыть вдвоем.

***

— Ты и вправду потрясающе готовишь, — расхваливал ее Клаус, пока Кэролайн закрывала пустую корзину для пикника.        Она попыталась скрыть свое удовольствие, но тщетно. Иногда он просто поражал ее. У него столько прислуги, он имеет возможность обедать в самых лучших ресторанах. Судя по всему, еще ни одна женщина не решилась побаловать его стряпней, и домашняя пища пришлась ему по вкусу. Он буквально засыпал ее комплиментами. — Какому-нибудь счастливцу ты станешь отличной женой, — лениво проговорил он.       Наклонившись, она шутливо ущипнула его. Загорелый, в узких джинсах, облегающих стройные ноги, Клаус был необычайно красив и мужественен. Кэролайн смотрела на него как завороженная, сердце сильно забилось, у нее перехватило дыхание. И в столь опасный момент он вдруг провел рукой по ее струящимся волосам, наматывая их на пальцы. Взгляд его сделался серьезным. — Скажи, ты доверяла хоть одному мужчине? — Нет, — смущенно призналась она. — Я чувствую, ты меня словно испытываешь. Мы женаты. Ты не носишь кольцо. По-прежнему не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о нашем браке. — Ты предложил объявить об этом в открытую только из чувства вины. — Ни за что не поверю, что ты так считаешь. Мне кажется, ты просто хочешь отыграться за то, что я не сделал этого с самого начала, — продолжал он. — Я обидел тебя и очень сожалею, но нельзя же продолжать так и дальше. Кэролайн недоверчиво посмотрела на него: — Я еще к этому не готова. — Спасибо за откровенность. — Клаус резко поднялся и побрел прочь по берегу.       Поборов смятение и непреодолимое желание остановить его, Кэролайн обняла колени и уставилась на блестевшую от солнца водную гладь. Первая ссора с тех пор, как они покинули Лондон. Она была до смерти напугана. Ей никак не удавалось побороть страх, что она не сумеет удержать его, что для Клауса она не более чем приятная компаньонка. Но хуже всего, если он объявит во всеуслышание об их отношениях, а потом с позором прогонит ее прочь, как только все это ему наскучит. И все же, если уж говорить начистоту, до сих пор Клаус не выказывал ни малейших признаков скуки. Напротив, с каждым днем он все больше вселял в нее уверенность в себе, давая почувствовать, что она для него не просто красивая вещь.        Еще вчера ему пришлось улететь на один день в Афины по каким-то делам. И пока его не было, ей принесли три восхитительных букета белых лилий, которые она так любила. И в каждый букет была вложена записка, написанная его рукой: «Скучаю», «По-прежнему по тебе скучаю», «Мне тебя страшно не хватает». Столько внимания! Совсем неплохо для человека, в котором, как она считала, не было ни капли романтизма, воображения, нежности.        Но в последнее время Клаус всем своим поведением опровергал ее представления о нем. Он подарил ей компьютер, исправлявший орфографические ошибки, чтобы она могла свободно писать. Они вместе читали газеты. Он был очень терпелив с ней, и, поскольку ее вера в свои силы в последнее время значительно возросла, Кэролайн делала удивительные успехи. И как это ей пришло в голову, что он себялюбивый эгоист? Могла ли она хотя бы предположить, что ее окружат такой заботой, ничего не требуя взамен? Она знала, что он потребует за это. Ему нужно полное, абсолютное доверие. А она такая трусиха и эгоистка…       Кэролайн нашла его в прохладной гостиной. Нерешительно остановившись в дверях, она смотрела на него, а сердце бешено колотилось в груди. Это было похуже, чем прогулки на вертолете, которые они ежедневно совершали. — Я доверяю тебе, — натянуто произнесла она, в глазах предательски блеснули слезы, Клаус бросился к ней и стремительно обнял. — Господи… Дорогая, не смотри на меня так! — печально попросил он. — Забудь этот разговор. Просто мне иногда не достает терпения… Я слишком многого хочу, и я законченный эгоист… — Ты мне нравишься таким, какой есть. — Ложь, которую довольно часто можно услышать от женщины, — вздохнул он, во взгляде сквозила ирония. — Это правда, Клаус… — Хотелось бы, чтобы так оно и было… Хоть когда-нибудь. — И с этими словами он поцеловал ее с какой-то отчаянной страстью.       Словно земля качнулась под ногами Кэролайн. В такие моменты она была полностью в его власти. Он знал это. И пользовался ее слабостью. И она это принимала. Но самое важное заключалось в другом. Только в эти минуты она могла быть нежна с ним, не боясь, что он догадается, как много значит для нее. А за те десять дней, которые они провели вдвоем, ее любовь возросла во сто крат.

***

       Всю дорогу до Лондона Кэролайн любовалась обручальным кольцом, украшавшим ее палец. Это было новое, широкое, из платины. На другом пальце сверкал великолепный перстень с сапфирами и бриллиантами. — Это по случаю помолвки? — спросила она, глазам своим не веря. — Подарок, — поправил он.       Но надо было видеть, с какой быстротой он надел его ей на палец. Теперь одного беглого взгляда на ее руку оказалось бы достаточно, чтобы догадаться, что она замужем. Но почему Клаус никогда не заговаривал о детях? Почему ни разу не дал ей понять, что она для него значит больше, чем временное развлечение? — с грустью недоумевала она. Возможно, он не хочет детей. Или попросту не может себе представить, что у него будут дети от нее. Во всяком случае, об этом он никогда не упоминал. В аэропорту они расстались. Клаус отправился в офис, Кэролайн вернулась в его квартиру — свой новый дом. Он позвонил около полудня. — Случилось кое-что непредвиденное, так что сегодня я могу прийти очень поздно, — сообщил он. — Не беспокойся, я сама как-нибудь развлекусь, — весело отозвалась Кэр, не подавая вида, как сильно расстроили ее эти слова. — Интересно как? — тут же спросил Клаус. — Пораньше лягу спать. — Кэролайн с трудом сдержала улыбку.        Она даже не ожидала, что ей будет так не хватать его. Надеялась, что, повернувшись посреди ночи, обнаружит его рядом, как в прошлый раз. Поэтому, проснувшись в восемь и обнаружив, что она по-прежнему одна, она испытала неприятное удивление. Однако, когда она уселась завтракать, на столе уже стоял букет белых лилий. И записка: «Страшно по тебе скучаю». Немного повеселев, Кэролайн вздохнула. Зазвенел сотовый. — Спасибо за цветы, — поблагодарила она, ведь никто, кроме Клауса, не знал ее номер. — Где ты сейчас? — В офисе. Ночью меня не было в городе. А звонить тебе с утра не хотелось, боялся тебя разбудить. — В следующий раз все-таки звони, — попросила она. — Что на тебе надето? — спросил Клаус. Почувствовав, как по ее телу пробежала дрожь, Кэролайн плотнее прижала к уху трубку. Этот медовый голос сводил ее с ума. — Ужасный розовый костюм… четырехдюймовые шпильки, — хрипло прошептала она. — Не дождусь, когда можно будет сбросить все это с себя. — Как я могу работать, когда ты говоришь такие вещи? — голос Клауса дрогнул. — Я хочу, чтобы ты скучал по мне. — Я очень скучаю по тебе… договорились? — Договорились… Когда я могу надеяться на очередную короткую встречу? — Никуда не уходи. Я заеду в одиннадцать. У меня для тебя сюрприз.       Просмотрев газету, Кэролайн по привычке открыла колонку сплетен. И сразу же увидела фотографию Клауса. В очередной раз она с нежностью отметила, как он фотогеничен, затем неторопливо перевела взгляд на женщину, которая была рядом с ним и чью руку он сжимал. Сбитая с толку, секунд десять она просто смотрела на фото. Внутри у нее все словно оборвалось, на лбу выступил холодный пот. Ей стало дурно. Это же Натали Сибо, актриса…