into DEATH

Деревня кишила людьми, несмотря на позднее время суток. По дорогам уложенным камнем проезжали повозки с характерным стуком колёс. Дома вдоль главной улицы построены из ошкуренного дерева и украшены цветными полотнами с вышивками и рисунками. Всюду ходили торговцы, селяне и путники, запах из лавок и таверн расходился вдоль главной дороги. Это поселение располагалось совсем близко к Дому пятого Клана, и находилось под его покровительством. Здесь всегда был достаток и радость, люди не знали невзгод и прославляли главу Нанаисина. Конечно, вид статного рослого юноши привлек внимание жителей: — Молодой потомок, прошу вас загляните в мою лавку! — Попробуйте мои фрукты! — Не желаете ли сладостей из-за моря? Тлион ненадолго задержал взгляд на хозяйке таверны и решил войти внутрь. — Молодой господин, вы видно не здешний. Впервые в Оллине? — начала его расспрашивать женщина. Как известно торговки всегда отличаются своей говорливостью и любопытством. Такие вещи Тлион привык игнорировать. — Чего же вы хотите отведать? Я могу предложить… — женский голос словно трещотка бил по ушам потомка, который не терпел лишнего шума. — Мясо индейки с кукурузой. — отчеканил юноша и повернулся в сторону кухни, где дымились костры и готовилась еда. Хозяйка кивнула и расстроенная ушла, не добившись даже ответного слова от холодного парня. Тлион огляделся вокруг себя, останавливая взгляд на других посетителях. Многие из них были зажиточными селянами, выпивающими каждый вечер вино в тавернах и обсуждающими всё происходящее. Мужчины и женщины сидели в шумных компаниях, наполняя помещение гулом, который, объединившись с шумом уличной толпы, становился ещё обширнее. Потомок редко появлялся среди мирных жителей с тех пор, как был отдан в Академию. Но вот его детство до пяти лет проходило именно в таком поселении. Среди запаха пыли и уличной еды, где дети носились по улочкам с мячом, и были слышны самые разные звучания от шума ткацких станков, до мычания коров. В такой жизни был свой уют, и поэтому Тлион мечтал после обучения жить в родительском доме среди такой простой житейской суеты. Теперь же, когда срок его жизни был строго отмерен, он решил вернуться домой сейчас и провести всё время до ритуала с семьёй. Запах еды заставил парня расчувствоваться в воспоминаниях о доме, и он смахнул одинокую слезу. Несмотря на полное отсутствие сожалений о своей смерти, он скрывал большую горечь, потому что знал, как это отразится на его родителях. Потомок всем сердцем любил их, и не хотел, чтобы они так страдали, но вряд ли он сможет вложить в их головы свою смиренность. Тлион живо представил образ рыдающей матери и успокаивающего её отца, боль которого плещется в глазах, и парень с силой сжал веки, стараясь отогнать это ведение. В это время рядом с ним опустились две тарелки с заказанной едой, которые хозяйка принесла сама. Она вновь попыталась разговорить отстраненного посетителя, но тот без всякого внимания принялся за еду. — И всё-таки, молодой господин, что же это вы гуляете здесь после заката? Разве это можно? — эта селянка была слишком дотошная. — Знаете, они редко проверяют темницу, так что сбежать не трудно. — с кошачьим прищуром сказал Тлион, специально занизив голос. Женщина ойкнула и прикрыла рот рукой. — Ох, боги, помилуйте… — она встала из-за круглого стола и быстро удалилась. Потомок лишь усмехнулся. Еда, к удивлению, оказалась очень вкусной, сладкая кукуруза и приправленная индейка, только что приготовленная на углях. Алик лёг спать ещё до последнего колокола, он чувствовал себя измотанным. В голове копошились разные мысли, которые угнетали его ещё сильнее, но сон отогнал их все. В сладкой дрёме ему снилось, как он плыл в чистой лазурной воде. Вокруг не было ни намёка на сушу, вода окружала юношу со всех сторон. Она шептала ему тысячью голосов о подстерегающей опасности, но потомок не слушал. »…Беги…» «Алик, ты должен бежать…» »…Они не отпустят тебя, беги.» Отовсюду доносились незнакомые голоса, а парень безмятежно лежал на спине, следуя течению воды. Вдруг всё вокруг заволокло красным, вода окрасилась в кровавый цвет, как и белоснежные одежды Алика. Он лишь успел поднять голову, как водоворот утянул его на дно. Алик не мог вдохнуть и пошевелиться, утопая в страхе, который прошиб его холодным потом и заставил очнуться от кошмара. Сны с собственной смертью, ещё и морем крови не сулили хорошей жизни, это было и без предсказаний понятно. Но сейчас юноше было некогда об этом рассуждать. В комнате горела одна свеча возле кровати Тлиона. Но ни его, ни Кецары не было. Четвёртый потомок сразу понял, что девушка решила остаться у подруг из-за ужасного поведения Тлиона, но где был он сам оставалось загадкой. Когда юноша засыпал его сосед также лежал на своей кровати, закрыв глаза. Сейчас же матрас был смят, свеча уже капала на деревянный столик, а его и след простыл. Алик поднялся, ощутив влажность в воздухе, видимо Тлион успел умыться. Потомок поднял левую руку с меткой Клана ладонью вверх, сосредотачивая своё внимание на частицах воды в воздухе. Они закрутились вокруг юноши в быстром вихре, обратились каплями и упали ему в руку. Сердцебиение замедлилось, шум вокруг стих, и парень увидел, как первый потомок встал с постели, умылся горячей водой, принесённой слугами, недолго постоял и вышел из помещения, тихо закрыв за собой дверь. На этом проекция воспоминаний закончилась, Алик сморгнул пелену с глаз и задумался. Вода всегда была верным спутником четвертого Клана, ведь она хранит в себе воспоминания и говорит с их помощью с потомками Чальчиуитликуэ. Они чувствуют её везде, даже в человеке. Сейчас парень смог увидеть, что Тлион ушёл по собственной воле, но куда он мог пойти после отбоя оставалось вопросом. Если потомок решил выйти, то оставаться в Доме ему нельзя — воспитатели быстро его заметят. Скорее всего он подумал о том же и пошёл в селение. Несмотря на запрет, Алик решил найти его, поэтому он также перелез через забор в саду, не забыв прихватить с собой кинжал. Огни в Оллине ещё горели, всюду шныряли люди, по большей части это были торговцы, собирающие остатки своего товара в повозки. Ещё были открыты таверны, где жители громко общались на диалекте. Здесь, близ Дома Движения, селяне говорили всегда эмоционально и весело, при этом жестикулируя руками, что было очень непривычно для Алика, который вырос в сдержанности и тишине. Атмосфера вокруг юноши из-за своей новизны очень будоражила его. Он рассматривал окружающих себя людей и всё искал глазами Тлиона. Но вместо него первыми он увидел стражей пятого Дома, которые уже видимо знали о пропаже двух потомков. Алик хотел развернуться и побежать, но ему закрыли рот и утянули в тёмный переулок. — Не шуми… — шёпотом сказал некий голос. Юноша попытался вырваться, — Тшшш… Они близко. — мимо переулка прошли трое людей в доспехах из кожи. Мужчина позади Алика высматривал фигуры стражей в толпе, а тот неспешно доставал кижнал из-за пояса. И когда группа людей скрылась из виду, и рука больше не сдерживала парня, он ловким движением приставил лезвие к шее противника. Тот удивлённо посмотрел на юношу, потому что видимо не понимал, что послужило поводом к нападению. — Тлион? — только сейчас в свете проходящего огонька увидел четвёртый потомок и отнял руку с кинжалом, — Я искал тебя. Почему ты здесь? — они продолжали стоять в темноте, где едва различали лица друг друга. — Встречный вопрос… — юноша с прищуром посмотрел на Алика, — Я решил вернуться домой. У меня больше нет времени на учёбу. — ровным голосом добавил он. — Что? Ты сбегаешь? — если Тлион сбежит сейчас, то у него самого не останется шанса выжить, поэтому парень не на шутку испугался. — Нет, я вернусь к Церемонии. Теперь время для меня слишком ценно, чтобы его тратить в пустую, если ты понимаешь о чём я. — он кивнул. Конечно, ведь время теперь ценно для них обоих. — А твои вещи? — после недолгого молчания сказал четвёртый потомок, — Я мог бы принести их тебе после обеденного собрания. — обычно после него учеников отпускали на три часа по своим делам, и некоторые шли есть в таверны Оллина, так что выйти из Дома после обеда не составляло труда. Таким образом Алик пытался искупить свою ложь, пронизанную его страхом смерти. — Я буду очень признателен — Тлион слегка поклонился в знак уважения, заставив юношу вновь почувствовать вину за содеянное. Должен ли был он поступить правильно, подвергая свою жизнь опасности, или спасать себя, отбирая чужую? Он не видел правильности в самопожертвовании, и не видел тем более её в убийстве и лжи. Но что тогда мог сделать юный потомок, на плечи которого возложили такой груз принятия решений? В общем-то ничего. Нет лекарства от всех болезней, как и ответа на все вопросы, принимая решения, мы ответственны за их последствия. — Тогда встретимся здесь же. — сказав это, Алик вышел из тёмного переулка и пошёл в обратную сторону, теперь парню предстояло незамеченным вернуться в Академию.