The smoke of your cigarettes

Чонгук не понимает. Он ничерта не понимает, когда на лице напротив меняется эмоция. Совершенно фальшивая, не искренняя улыбка растягивается от одного уголка к другому. А глаза… Ах, эти глаза, казалось бы обычные, но такие красивые, с прищуром вглядываются в нарушителя личного, его незнакомца, пространства. Пальцы жжет тлеющая Мальборо, но это остаётся незамеченным. В жизни Чонгука появились вещи важнее сгоревшего окурка. Например, тонкие пальцы напротив. Да, те самые, что не спеша достают ещё одну из красной пачки в заднем кармане джинс и протягивают ему, Чонгуку. Он стоит с минуту, не зная куда себя деть, а потом резко находится. Когда те же красивые пальцы скользят по его запястью вверх к фалангам и аккуратно вкладывают мальборовскую сигарету. Он находит себя наклонившимся над чужими губами, искусанными и блестящими. Тёплые. Чонгук не сопротивляется внезапному порыву и накрывает их своими. Вкус клубничной жвачки вызывает у него тихий смешок, который быстро тонет в чужой мягкости. Парень, чьи губы вылизывает Чонгук, похоже находится в состоянии «окунуться в омут с головой» или «спрыгнуть с седьмого этажа». В его глазах бегущей строкой читается сомнение, которое он по какой-то причине подавляет. Он ломается спустя несколько касаний, плавясь под требовательными, но одновременно нежными поцелуями. Наивно доверяется, разрешает толкнуться в себя языком и даже не сбрасывает руку, уютно умостившуюся у него на боку. Если вся его сущность так и тянется к Чонгуку, позволяя оглаживать бока, вырисовывать короткими чмоками узоры на щеках и подбородке, то в глазах плещется необузданная тревога. Чонгук это видит, но предпочитает не забивать голову посторонними мыслями. Сейчас в его руках целый мир, о котором он и мечтать не смел. Ему не важно, что случиться потом. Он смотрит не отрываясь, всматривается сквозь ворох ресниц и замечает каждый вздох, каждый вскользь брошенный взгляд из-под полуприкрытых век, и это заставляет его чувствовать себя самым счастливым на Земле. Черт, этот взгляд. Чонгук узнал бы его из тысячи, из миллиона, если потребовалось бы. Он сам не может найти ответ на свои действия, на свое несдержанное поведение. Потому что не поддаться двум вселенным, что смотрят на него так, словно видят всю его сущность на ладони, он не в силах. Он не в силах перестать любоваться. Но, по правде, он не нуждается в ответе. Зачем искать оправдания своим желаниям? Он живёт этим моментом, стоя на балконе своей комнаты, сжимает в своих руках такого живого и очаровательно раскрасневшегося- — Тэхен-а. — словно продолжая свои мысли, хрипит Чонгук в чужие губы. — Чонгук. — не остаётся тот в долгу. И оба вглядываются в лица друг друга с замиранием сердца. Чонгук наконец понимает — Тэхен узнал его с самого начала. С самого начала все его действия по отношению к нему были осознанными. — Как ты понял? Мы давно не виделись. Много воды утекло со школьного времени. Каждый из нас изменился по своему.— вырывает его из раздумий Тэхен. — Сначала, я не узнал тебя. Но, - он останавлевает себя на полуслове и неловко добавляет: - Обещай, что не будешь смеяться. - предупреждает Чонгук, а его, как известно, стоит бояться. Тэхен помнит, как тот стырил клубничную жвачку с магазина у их дома, как они бежали до потери пульса и откашливались после необдуманного забега. Много смеялись, много целовались и вкус у этих поцелуев был как та самая клубничная жвачка. Его любимое воспоминание. Тэхен издаёт тихий смешок на такую просьбу, бросает короткий кивок, мол говори, и умащивается в чонгуковых объятиях поудобнее, готовый слушать. У Чонгука внутри расплывается сладкая нега от такой реакции старшего. Он не улавливает момент, когда собственные пальцы забираются под чужую тонкую футболку и скользят по выпирающим косточкам. Он до сих пор не может поверить в то, что видит перед собой. Тэхен такой податливый, он ластится словно кот, сам находит его руки и ведёт ими по своему телу, вызывая табун мурашек у обоих. Чонгук смотрит как зачарованный, не желая отводить глаза ни на секунду от такой картины. От такого Тэхена. Всё происходящее похоже на сон и ему кажется, что они находятся на Луне, где воздух в скафандрах стремительно заканчивается. От ярких вспышек в сознании, от взрывающихся фейерверков под кожей — все это пробуждает в нем Тэхен. Одним касанием он вызывает электрический разряд, что мелкими иголками разряжается покалываниями в кончиках пальцев. — По глазам. — слетает с губ прежде, чем он успевает это заметить. После сказанных слов он ощущает чужое прерывистое дыхание у себя на шее и руки бесконтрольно тянутся к нарушителю, его Чонгука, пространства. Они сами собой обрамляют чужое лицо и притягивают ближе, невыносимо близко, чтобы удержать бешеное сердце. Он украдкой срывает ещё один крышесносный поцелуй, прежде чем оторваться и заглянуть в свою собственную вселенную, в глаза напротив. Щелчок и что-то меняется в выражении чужих глаз. Чонгук сам ещё не может толком понять что, но предварительно сглатывает ком в горле. Внутри поселяется беспокойство, разрастаясь по грудной клетке. Оно пускает свои корни и окончательно завязывается узлом, когда его, Чонгука, Тэхён, который ещё недавно смущённо улыбался, тычась ему в шею словно котенок, позволял очерчивать круги на ребрах и с таким трепетом отвечал на ласку, превратился в университетского Тэхена — отрешенного, потерянного; того, что ежедневно борется в одиночку против всего мира. Его вселенная гаснет. Он наблюдает за взрывом своей галактики и что-то предательски щемит под рёбрами. Чонгук наконец понимает. Дальше этих чёрных радужек только душа — неимоверно искомканная, раздробленная в пыль. Та, что только что разгоралась огненным фениксом — стирается в пепел перед Чонгуком, обращается в прах прямо на этом балконе. Они стоят в объятиях друг друга целую вечность, на самом же деле несколько секунд, и каждый понимает, что все закончится быстрее, не успев начаться.