***
Хоуп остервенело рисовала на холсте. Лишь рисование успокаивало её, а в последнее время и дневник матери. Он лежал на кровати, открытым на нескольких первых страницах. Когда Вивиан вернётся, она и не узнает о том, что его читала её дочь. По крайней мере так успокаивала себя трибрид, ожидая возвращения матери. Майклсон вновь взглянула на дневник и вздохнула, вытирая новые капли слез. Она вернула взгляд на картину и зажмурилась, прогоняя слёзы. Плакать хотелось навзрыд, но одновременно с этим она вспоминала слова дяди Финна. «Слёзы не вернут тебе ничего, моя маленькая лисичка, не залечат твои раны и никого не вернут. Ты можешь поплакать в начале, но дальше надо действовать, а не плакать». Раздавшийся звонок телефона заставил девушку чуть ли не бегом ринуться к нему. Она улыбнулась, смотря на то, кто звонил. Финн всегда словно чувствовал то, что его племянница нуждается в нём. — Почему твои глаза красные, Хоуп? — вместо приветствия произнес Финн. — Ты не знаешь? — удивлённо произнесла девушка. Злость на отца вновь поднялась в её сердце наравне с любовью. Он сообщил о пропаже всем, кроме того человека, которому она дала шанс. Дочь Никлауса сжала кисточку в руке, прожигая взглядом стену. — Хоуп? — Мама… Она пропала. Папа поссорился с ней, она ушла к Винсенту разговаривать насчёт обращённого мною и не вернулась… Тишина на том конце провода заставила Хоуп нервничать. — Ты обратила кого-то в гибрида? Но как и… — Привет вожакам! — раздался голос Кевина позади и телефон был вырван из рук вампира. — Рассказывай. Хотя нет, я читаю тебя, как открытую книгу, и мне уже всё передали. Вылетаю первым рейсом. — внезапно картинка пропала и отдельные слова долетали уже приглушенными до ушей Майклсон. — Приёмная мать Генри, конечно же, сообщила мне! Младшая из Майклсонов раздражённо вздохнула, бросая трубку. Она надеялась на поддержку, а в итоге… В итоге, как всегда в их семье. Девушка уселась на край кровати, сжимая плед меж пальцев. Трибрид прекрасно понимала, что у них всех свои жизни, и вечно сфокусированы они на ней и её отце не будут, но хотелось хоть раз почувствовать полную заботу от самых близких людей, не принуждённую, а от собственного желания. Все они вернут Вивиан, а затем вновь исчезнут, словно и не было. Стук в дверь балкона заставил её вздрогнуть и резко поднять взгляд на неё. Роман? Что он тут делает? Разговор у двух подростков явно не клеился, хотя Романа и нельзя было назвать подростком. Тот был вампиром давно, пусть Майклсон и не знала, сколько лет. Они то и дело смущались, а девушка стыдливо отводила взгляд от объекта тайного воздыхания. Вновь на ум пришла Вивиан, и Хоуп вздохнула, она бы точно сказала бы ей, что делать. Они сбивчиво болтали и впервые за время пропажи матери ей было спокойно. Ни утешения отца, ни теть, ни дядь, а именно разговор с тайной любовью. Она улыбалась, разговаривая с ним. В какой-то момент их лица слишком сблизились. Они, словно зачарованные, смотрели прямо в глаза друг другу, продолжая болтать, но в один момент, Хоуп не выдержала напряжения между ними. Губы девушки накрыли губы одноклассника и Роман тут же перенял инициативу, мягко сминая ее губы, но вскоре отстраняясь. — Хоуп, ты мне очень дорога, правда. И я примерно понимаю, что случилось с Генри, но хочу знать эту правду от тебя… Я умею хранить тайны, правда. Трибрид прикусила губу, смотря на парня. — Меня зовут… Хоуп Майклсон. — тихо произнесла она. — Моя бабушка, по сути, изобрела тёмную магию, моя биологическая мама — вожак стаи полумесяца, а приёмная — двойник и та, от чьей крови мой отец, Никлаус Майклсон, кстати, лишился связи с обращёнными им вампирами. — И получается, ты… — Ужасный и мифический трибрид с сумасшедшей семьёй. — усмехнулась Хоуп. Она наблюдала за его лицом, смотря за мимикой. Кевин учил её, как понять, в каком настроении тот или иной член стаи, что пришёл к тебе за помощью, и теперь ей это пригодилось. Роман словно знал всю суть игры. Эмоции вырывались из-под маски внешнего равнодушия и выглядело это так реалистично, что наследница Майклсонов поверила. Последующий новый поцелуй уверил её ещё больше. Они обнимались, разговаривали и целовались, разговаривали и целовались, целовались, целовались… Внезапный шум внизу заставил их подскочить Роман исчез и в ту же минуту явился Клаус. — Пап? — Я не имею понятия, я даже представить не могу, где Вивиан. Я бы всё отдал, чтобы не видеть твоих слёз, но Вивиан я не могу вернуть. — Ты делаешь это только из-за моих слёз, пап?.. — неверяще прошептала его дочь. — Что? Разумеется, да. — Разумеется? Она годы была с вами, со мной, была моей матерью, а ты ищешь её только, чтобы я не плакала? — Она не твоя мать. — Моя! И всегда будет ею! А тебе, папа, стоило бы открыть глаза на правду! — произнесла Хоуп, выбегая из комнаты.Часть 36. Тьма на краю города.
1 сентября 2022 г. в 09:54
«Дорогой дневник, это не мама пишет, а я, Хоуп… Я не читала её записи, хоть и очень хотелось. Я видела, как она что-то писала сюда, в детстве и сейчас. Мама всегда при этом усмехалась, приговаривая, что становится похожей на тётю Елену. Я же всегда думала, что это бред. Зачем писать что-то в дневнике? Кто-то может и прочесть. В итоге, я сижу в своей комнате и пишу в этом дневнике, ведь только это напоминает мне о ней. Мама пропала несколько дней назад и папа с Хенриком и тётей Фреей пытаются её найти, но она словно исчезла, провалилась сквозь землю… Все ведьмы квартала под страхом гибели ищут её, но всё тщетно. Что заставило её в тот день уйти разговаривать с Винсентом? Почему она не сказала об этом папе?»
Внезапно внизу раздался шум и Хоуп оторвалась от дневника, тут же подскакивая с постели, слыша шум. Она сбежала вниз, смотря, как Ник и Хенрик кричат друг на друга. Гибрид замер, смотря на дочь туманными глазами. Он пил. Хоуп часто видела, пусть тот и не видел, как Никлаус пил. Казалось, как только семья оставила его, их, что-то померкло в его сердце, и лишь Хоуп не давала погрузиться в пучину безумия. Отец и дочь смотрели друг на друга, словно разговаривая глазами. В один момент Никлаус покачал головой. Хоуп убежала со слезами на глазах, и Хенрик уже порывался бежать за ней, но гибрид обогнал его, находя дочь в комнате Вивиан. Девушка развернулась, не скрывая слёз перед отцом. Майклсон не знал, что делать с плачущей дочерью. До сих пор он ни разу не видел слёз своей наследницы.
— Мне не было и двух, когда я потеряла свою родную маму! Я не помню о ней ничего, лишь рассказы остальных! Она погибла из-за тебя, из-за твоих врагов! — крикнула девушка. — Всё что я слышала о ней, всё было из уст других людей, не от тебя! Теперь я потеряла ещё одну свою маму, которая стала всем для меня. И вновь из-за тебя! Она клялась защищать меня, но себя саму от тебя защитить не смогла!
Слёзы лились из глаз трибрида и она рухнула на колени, почти что захлёбываясь в истерике. Она сжимала руки на своих плечах и смотрела в пол. Клаус сделал осторожный шаг к дочери и та подняла на него взгляд. Он тут же отлетел в стену.
— Всё из-за тебя. Я лишилась обеих матерей из-за тебя, — прошептала рыжеволосая и встала с пола, убегая.
Клаус вздохнул, смотря на дверь, куда ускользнула его дочь. Он ударился макушкой об стену, тяжело вздыхая и все же вставая. Его могут считать монстром, но слёзы дочери и она сама вьют из него верёвки. Впервые гибрид задумался о том, как дорога была его дочери Вивиан. Древний предпочитал не замечать это, но сейчас понял. Ему нужно вернуть Гилберт, лишь бы Хоуп не плакала.
Майклсон связался с Колом, с Ребеккой и они, скрепя сердце, согласились помочь. Кол не особо питал любви к Вивиан, но, в отличие от своего старшего брата, понимал, что она сделала для его племянницы. Ребекка же прониклась любовью к возлюбленной Элайджи. Её подкупила эта безграничная любовь к Хоуп и готовность защищать их дом. С Элайджей же всё обстояло хуже. Он даже не помнил о них и сейчас точно было не время путешествий… Клаус ушёл к своему ближайшему соратнику, Марселю.