Их история

***       - Маэдрос! Стоило рыжему заслышать оклик - он тут же обернулся, тряхнув медными кудрями, поверх которых живописно расположились резные снежинки. Снегопад был совсем лёгкий, ненавязчивый, и снег потрясающе красиво искрился в рыжем свете фонарей. Зимние сумерки... В ярко освещенном парке они совсем не пугали своим наступлением. Наоборот - отчего-то создавалось ощущение уюта, почти праздника. Хотя почему отчего-то? Повсюду были уже развешены золотые гирлянды, во всю работали рождественские ярмарки и катки, да и зима в этом году вовремя поспела, укутав все вокруг своим белым покрывалом на радость людям. И именно сейчас, в середине последнего месяца года у него наконец-то появилось свободное время! Сезон был закрыт, все поломки, с которыми к ним обращались после техосмотров, устранены, и они с ребятами могли теперь до самой весны заниматься своими делами и разработками. Даже дизайнера найти умудрились! Маэдрос, правда, не знал, надолго ли, но пока и не заморачивался. Его ждала весьма радостная встреча, которой он с нетерпением ждал уже больше месяца. Он улыбнулся радостно, стоило ему заметить Фингона. В зимнем пальто, смешной шапке и огромном шарфе тот выглядел столь уютно, что Маэдрос поймал себя на странном желании кузена потискать. Даже интересно стало, будет ли он против?.. Пришлось даже головой помотать, чтобы от наваждения избавиться, и рыжий шагнул навстречу подбежавшему к нему Фингону. Казалось, тот прыгнуть на него готов от радости - так светились его глаза, так сияло улыбкой красивое лицо! - однако, смутившись, вовремя притормозил. Улыбнулся неловко даже, словно извиняясь за свое ребяческое поведение, но Маэдрос вдруг сам раскинул руки, раскрывая для него объятия. Улыбнулся весело, призывно, словно проверяя на прочность чужое желание повисеть у него на шее, и не прогадал - в следующую секунду Фингон уже прижимался к нему, утопая в бережных объятиях старшего кузена и довольно посапывая ему на ухо.       - Привет! - наконец-то здоровается Маэдрос, невольно зарывшись своим длинным носом в чужие волосы, торчавшие из-под шапки где-то в районе виска. Обоняние тут же защекотали тепло и ненавязчивый аромат парфюма, и рыжий позволил себе обнимать Фингона немного дольше, чем того требовало даже условное родство.       - Я так соскучился! - отстранившись немного, признался Фингон, пока Маэдрос, поддавшись внезапному порыву, поправлял на нем съехавший головной убор. - Ненавижу зиму, но ради тебя даже на улицу выбрался - можешь себе представить? Рыжий засмеялся, глядя, как светится от радости его хорошенький кузен, все еще, к слову, не выпустивший его из объятий. Маэдрос, впрочем, тому нисколько не противился.       - Я тоже скучал, - тепло улыбнулся старший кузен. - Впервые в жизни не мог дождаться окончания всех этих ремонтов, хотя обычно это моё любимое время.       - Тебе нравится чинить даже больше чем ездить? - улыбается Фингон, наконец-то отпуская его и касаясь затянутыми в тёплые перчатки ладонями его локтей. Маэдросу почему-то сразу вспомнился каток в центре Нан Эльмонта, поэтому рыжий мысленно сделал себе пометку попозже затащить своего хорошенького кузена на лёд. Потом, разумеется, угостить его тёплой рождественской выпечкой и глинтвейном, но перед этим хотелось, все же, покататься. Хотя бы потому, что не придётся искать оправданий тому, что Фингон так долго держит его за локти.       - Знаешь, до тебя я об этом не задумывался, - честно ответил Маэдрос и тряхнул волосами - снег разлетелся во все стороны. Фингон улыбнулся и аккуратно сдвинул упавшую ему на лицо прядь, после чего отстранился наконец-то. - Идем? Я уже успел приглядеть тут кое-что интересное!       - Правда? - Фингон зацепился за локоть кузена, все так же светясь от радости. Смешная шапка ему, оказывается, невероятно шла, и Маэдрос даже не старался скрыть то тепло, коим светился его собственный взгляд.       - Ага, - рыжий кивнул и чуть приосанился. - Ярмарка, думаю, тебе точно понравится! Там столько всего, что глаза разбегаются! А ещё... Маэдрос хитро прищурился, заставляя Фингона рассеянно улыбаться, не понимая, чего это он, и хлопать глазами как сова. Старшему кузену это кажется почти забавным.       - Что, Маэдрос? - решается спросить он, когда молчание затягивается. Маэдрос, правда, не отвечает. Лишь улыбается шире.       - О, ты все узнаешь, когда придет время, - обещает младшему кузену рыжий. - А пока идем прогуляемся! ***       - …и вот только мы все починили, поменяли, прикрутили на свои места и приготовились тестировать работу нового движка, как вдруг у него тормозная система нахрен отваливается! Маэдрос вещает весьма эмоционально, громко, не лезет в карман за словом, а Фингон смеётся и губы кусает; его глаза блестят весело, задорно так. Кто бы мог подумать, что ему будет так интересно слушать байки из мастерской, когда он ни в жизнь не интересовался мотоциклами и сопутствующими приблудами? Разбирался он в этом никак, однако Маэдрос, похоже, умел стендапить так, что любая фигня покажется интересной. И если уж с Кантом тогда прокатило, то что говорить о байках? Истории и правда были смешными.       -...и хоть бы предупредил кто! - продолжал меж тем рыжий. - О проблемах с тормозами, похоже, не знал и сам владелец, однако подлянка, в любом случае, вышла та ещё.       - Да уж, - Фингон улыбнулся и немного сильнее сжал его предплечье, за которое цеплялся все это время. – Слушай, Майтимо.       - Д-да? – рыжий не ожидал, право слово, что Фингон назовет его этим именем. Конечно, он им представился при первом их знакомстве, однако материнские имена использовались, в основном, близкими друзьями, родственниками и теми, кому отдавали свое сердце. И сердце Маэдроса тотчас отозвалось, заставив дрогнуть голос, поэтому парень кашлянул, попытавшись скрыть смущение. – Что такое?       - А тебе не холодно? – интересуется вдруг Фингон, чуть склонив голову в своей смешной шапке набок. – В кожаной куртке-то…       - Ах, не переживай, это зимняя, - Маэдрос улыбается неожиданно мягко и накрывает его руку своею. Фингон и сам едва заметно вздрагивает и краснеет тут же, но руку из-под чужой убрать не пытается. – Не думал же ты, что куртка у меня одна на все сезоны? Рыжий смеется, и Фингон наконец-то обращает внимание на то, что покрой куртки у Маэдроса и в самом деле другой, да и выглядит она плотнее. Распахнутый ворот отделан изнутри овчиной, а шею рыжего прикрывает толстый свитер бордового цвета. - А перчатки? – не унимался, тем не менее, Фингон и, покосившись на чужую руку, добавил, не дав Маэдросу и рта раскрыть: - Нормальные, в смысле, а не твои эти байкерские. Да и шарф… - Мне вполне хватает их и ворота свитера, - Маэдрос находит чужое беспокойство милым и даже не думает раздражаться. Фингона ему вдруг хочется поцеловать. В макушку или в лоб, чтобы тот перестал кипятиться и мельтешить по пустякам. Интересно, как бы он отреагировал? Проверять это, однако, рыжий не торопится. Хоть они и знакомы уже несколько месяцев, ему кажется, что попирать чужие личные границы настолько было бы уже слишком. Позволять себе лишнего не хотелось, поэтому парень лишь аккуратно погладил чужие пальцы, что цеплялись за его локоть, и улыбнулся чуть шире, стремясь успокоить Фингона. Тот же краснеет немного сильнее, пыхтит и взгляд отводит, прячет лицо в складках шарфа, но руки с его локтя не убирает. Маэдрос по глазам синим видит, что тот задумал что-то, но ему даже интересно. Ярмарка – яркая, красочная, шумная, полная запахов хвои, рождественской выпечки и глинтвейна – показалась довольно скоро. Огней здесь было еще больше, а сквозь людской поток - не протолкнуться. Почти. На первый взгляд. Ненавязчивая музыка лилась трелями со всех сторон, и Маэдрос, переглянувшись с кузеном, взял его за руку и ловко юркнул в толпу. Фингон, улыбнувшись, придержал шапку и крепче сжал теплую руку Маэдроса. Удивился даже, мерзнет ли он вообще?.. Не удивительно, что тот в мороз даже без шарфа щеголял, горячий парень! Улыбнувшись и назвав про себя старшего кузена с медными кудрями «печкой», Фингон без возражений последовал за ним. Минута, и стало немного свободнее; кажется, улица расширилась, и лавировать в людском потоке стало проще. Лавки были везде! Словно пряничные домики, они уютно мигали гирляндами и зазывали к прилавку – поглазеть на товары и, возможно, прикупить себе чего или присмотреть подарки на Рождество родным и друзьям. Фингон потянул Маэдроса к одной из таких лавочек, и рыжий без возражений последовал за ним. - Красота какая! – Фингон осторожно тронул ленточки – белые с золотой металлизированной отделкой. Маэдрос покосился на его косы, лежащие на плечах младшего кузена; они были перевиты золотом, и рыжий невольно прикинул, как смотрелись бы в его волосах те, которыми любовался Фингон. - Давай куплю, - предложил он быстрее чем успел сообразить и остановить себя, чем жутко смутил парня. Фингон, кажется, никогда в жизни так не краснел, пыхтя и отворачиваясь – Маэдросу даже самому неловко стало. - Мм, не стоит, правда, - парень улыбнулся неловко и отполз подальше, сделав вид, что разглядывает резные деревянные гребни, а потом и вовсе сбежал к соседней лавочке. Маэдрос проводил его взглядом и понял вдруг, что не дышит. Фингона он нагнал спустя минут пять – тот неловко терся рядом с цветасными рождественскими носками, кои принято вешать на камин, и мял в руках широкое вязаное полотно благородного серого цвета. Потом взял такое же изумрудное и начал сравнивать, зависнув так и не обращая ни на кого внимания. Маэдрос не мешал ему, наблюдая со стороны и чуть улыбаясь. Заметил, правда, вскоре, как покраснели чужие изящные пальцы, и потянулся к рукам кузена, осторожно взял их в свои. - Зачем ты перчатки снял? – спросил Маэдрос, когда Фингон поднял на него взгляд – вопросительный, будто рыжий спрашивал об очевидном. - Хотел понять, какой из них приятнее на ощупь, - пояснил он, наблюдая, как Маэдрос осторожно растирает ему пальцы, будто согреть пытается. Как ни странно, получалось, и Фингона это взволновало. Он вновь зарылся лицом в складки своего шарфа по самые глаза, пытаясь скрыть пылающие щеки, пока его старший кузен методично и нежно массировал его успевшие замерзнуть пальцы. И не то чтобы Фингон жаловался на плохой теплообмен или анемию… но Маэдрос, который был столь внимателен и деликатен по отношению к нему, будто вливал в него собственный жар через прикосновения, и парню уже плевать было на то, что на улице минус. В груди словно солнце поселилось и грело так, что вдохнуть было трудно. Маэдрос поднял на него взгляд. Явно хотел сказать что-то, но, встретив чужой взгляд, залип вдруг сам, так и не выпустив чужих рук из своих ладоней. Фингон и не рвался, хотя в любой другой ситуации уже начал дергаться бы. Напротив – пальцы младшего кузена вернули рыжему прикосновение, аккуратно сомкнувшись на его ладонях. Маэдрос задохнулся, заморгал часто. Снова открыл, было, рот, но продавщица, наблюдавшая всю эту сцену, вздохнула столь несвоевременно, что молодые люди едва не отскочили друг от друга словно ошпаренные. Замявшись и покряхтев смущенно, Фингон дернул головой, и Маэдрос понял его без слов, машинально подставив руку. Парень ухватился за нее, и рыжий увел его дальше, стараясь при этом унять бешено бьющееся о ребра сердце. Блин, ему почти тридцать! Он с юности так не залипал ни на кого, а тут… Маэдрос снова откашлялся. Пошарил по карманам, достал сигареты и сунул одну в рот. - Ты не против? – интересуется он у Фингона. - Нет, - парень улыбается, чуть качнув головой. Смущение перебороть ему почти удалось, однако скулы Фингона все еще мило розовели. Или это от мороза?.. Маэдрос был взволнован настолько, что и сам не понял этого. Сигарету рыжий запалил возле места для курения, и тут Фингон отпустил его руку. - Я ненадолго, - парень отчего-то вновь смутился. – Ты не против? - Нет, - Маэдрос улыбнулся ему ободряюще, и Фингон, вернув ему улыбку, развернулся на каблуках и юркнул обратно в толпу, ломанувшись против ее размеренного движения, но никакого сопротивления при этом почти не встретив. Рыжий проводил его взглядом, пока его младший кузен совсем в толпе не потерялся, а затем выдохнул и залип невидящим взглядом в пространство, задумавшись столь крепко, что даже про сигарету забыл – та бесполезно дымилась у него во рту, оставляя на губах горьковатый тяжелый привкус. За плечо его тронули столь неожиданно, что рыжий аж вздрогнул. Обернулся и заметил Фингона. Тот стоял с другой стороны от него и улыбался, протягивая Маэдросу дымящуюся вафлю, и тот аж выдохнул удивленно, а затем и вовсе рассмеялся. - Эй! Это я, вообще-то, планировал угощать тебя здешней выпечкой! – выбрасывая так и не выкуренную нормально сигарету и забирая из рук кузена вафлю, говорит рыжий. Тот в ответ усмехается весело и снова берет его под руку, задирает нос и улыбается довольно, приосанившись. - Извини, переиграл, - отвечает парень, и Маэдрос ловит себя на мысли, что неплохо было бы извалять этого «переигравшего» в снегу, смеясь как дети и играясь потом в снежки до тех пор, пока сил не останется вообще ни на что. Делать этого он, конечно, не стал, здраво рассудив, что сейчас для этого не время и не место. Однако прежде чем приняться за вафлю, Маэдрос наклонился к довольному кузену, который уже во всю уминал свое лакомство, и носом в висок ему ткнулся. - Спасибо, - улыбнулся рыжий. Фингон посмотрел на него, широко распахнув глаза синие, с трудом проглотил кусок вафли, который уже успел откусить, и снова в шарф зарылся. Маэдрос остался доволен и сам принялся за угощение, точно зная в этот раз, кто и кого тут на самом деле переиграл. ***       - Гляди! – спустя полтора часа прогулки по ярмарке и - в принципе, Маэдрос наконец-то обнаружил то, что искал все это время в Нан Эльмонте. – Каток! Перед ними маячил невысокий забор, за которым на льду резвилась куча народу, нарезая круги по огромной площади. Над катком раскинулся купол из фонариков наподобие шатра, что делало его похожим на сказку. Настоящую зимнюю сказку.       - Ты как? – рыжий был явно воодушевлен, и настолько, что, казалось, от его медных кудрей искры отскакивают. Хотя, на самом деле, то был всего лишь снег, продолжавший засыпать лениво его макушку и мерцающий в свете многочисленных огоньков и фонарей, коими полнился парк. Фингон, однако, заметив огромную «коробку» неправильной формы, едва заметно напрягся и чужую руку сжал машинально, что от рыжего, конечно, не укрылось. - Фингон? – переспрашивает старший кузен, озадачившись, и тот спешит отвести взгляд, вздохнув резко. - Я… - начинает парень, разволновавшись, но слова, как назло, не идут ни в какую. – Давай в другой раз, хорошо? Я… Д-да и коньков нет. Фингон улыбается через силу и старается не слишком сильно сжимать чужую руку, чтобы не выдать своего волнения. Маэдрос, однако, не унимается, неверно истолковав посланный ему сигнал. - Так там же напрокат выдают, наверняка, - недоумевает рыжий, чего это его хорошенький кузен так ломаться вдруг начал. Это же просто каток, в самом деле! Не в постель же он его тащит насильно. Но Фингон был решительно против. Стал вдруг как вкопанный и руку его сжал сильно – даже сквозь толстенную кожу косухи чувствовалось, как впиваются в предплечье закостеневшие, немеющие все сильнее пальцы. - Маэдрос, нет, - голос Фингона звучал твердо и глухо. – Я не… Я не могу. Не хочу… не туда. Он сам не заметил, как его начало трясти, как он лишь сильнее впивался пальцами в чужую руку. Перед глазами встал лед, встали коньки, встала пустая «коробка» ледовой арены. И чужие настойчивые руки, хватающие за локти, за талию... Фингон не очень хорошо катался, и, поэтому, попав тогда в ледяной плен, разнерничался жутко и попросил не лапать его. И над ним тогда посмеялись. Сказали не выдумывать и отпустили, сделав вид, что все в порядке. Вспоминая все это сейчас, парень с уверенностью мог сказать, что в порядке не было ничего, и фантомное ощущение чужих рук жгло ему кожу под одеждой, заставляло ежиться и сжимать кулаки до тех пор, пока чужие ладони не коснулись аккуратно его вздыбившихся под пальто плеч. - Хорошо, хорошо, - зазвучал над ним совершенно иной голос, и Фингон, замерев, медленно выдохнул и поднял голову. Маэдрос. Стоял перед ним и вглядывался в его лицо с такой тревогой, что до парня тут же начало доходить, пусть и туго, что его только что здорово накрыло. Снова. Панических атак у него, наверное, с апреля не было, и тут на тебе – стоило узреть на горизонте хоть какой-то намек на гребаное прошлое, как ему тут же здорово поплохело. - …никуда не пойдем, хорошо, Финно, слышишь? – Маэдрос стоит перед ним, закрывая собой «коробку», и держит его за плечи. Говорит негромко, ласково – даже имя его произносит по-особенному. «Финно» … Так его лишь очень близкие родственники зовут. Фингон задышал наконец-то и медленно разжал кулаки, лишь сейчас заметив, что так и не отпустил Маэдроса – его рука, в которую парень вцепился со страшной силой, находилась между их телами, обернувшись чем-то вроде пограничного шлагбаума. Стоило Фингону отпустить ее, и Маэдрос осторожно погладил его плечи уже обеими руками. Успокаивая. Давая понять, что все хорошо. …и Фингон откликнулся, безотчетно потянувшись к рыжему. Нашарил его руками, словно не видя, и, сделав кое-как пару шагов, вжался в Маэдроса, вцепившись ему в куртку и уткнувшись лбом в его плечо. Рыжий не растерялся, и в следующее мгновение Фингон оказался в кольце его рук, бережно объявших напряженные плечи. - Я… - он и сам пытается сказать что-то, но голос не слушается - дрожит, сипнет и прерывается. – Прости, я… Я объясню, Маэ… - Тише, тише, - Маэдрос стискивает его в объятиях чуть крепче и прижимается щекой к виску младшего кузена. – Подыши немного, успокойся. Сейчас уйдем отсюда, не волнуйся только. Боже мой… Некоторое время стояли молча, не размыкая объятий и дожидаясь, пока Фингона не отпустит, однако стоило дыханию парня выровняться, а плечам – перестать столь сильно топорщиться, Фингон сам отстранился со вздохом, не глядя на Маэдроса. Тот, тем не менее, сориентировался на удивление быстро и, сцапав осторожно кузена за плечи и не задавая тому лишних вопросов, развернул его и двинулся в обратном направлении, в сторону неутихающей ярмарки. Десять минут, и вот они уже сидят под сводом одной из местных ярмарочных забегаловок. Деревянные лавки, много огоньков, заменяющих нормальное освещение, добротные столы и рождественское оформление. За стойкой работает пара тепло одетых девушек, которые жарят для посетителей пончики, вафли и прочую снедь, варят глинтвейн, а также делают чай или кофе всем желающим. Маэдрос мелочиться не стал, поэтому, мило пообщавшись с продавщицами, купил им с Фингоном по пинте глинтвейна и гору пончиков. Выторговал еще и плед, заметив, что здесь их выдают напрокат, а затем, подхватив все это, направился к столу, за которым сиротливо притулился его кузен. - Вот, - рыжий поставил перед ним поднос с едой с напитками, а затем развернул плед и накинул его на плечи Фингону. – И даже не думай отказываться! Тебя до сих пор потряхивает, я вижу. Фингон разбурчался тут же, смутившись и нахмурив брови, но в предложенный ему плед закутался лишь сильнее. Потом и кружку глинтвейна забрал. Сделал пару глотков небольших и выдохнул, наконец-то расслабившись более-менее. - Спасибо, - благодарит он Маэдроса. Голос Фингона звучит все еще глухо, но выглядит он сам уже не так плохо. А вот Маэдрос хмурится, грея руки о свою кружку. - Я… - начинает рыжий, но замолкает, хмурится еще сильнее и зарывается пятерней в волосы, взлохмачивая их и стряхивая остатки влаги, которой обернулись растаявшие в относительном тепле снежинки. – Слушай, прости. Я повел себя как чурбан, попытавшись затащить тебя на каток. - Все в порядке, - Фингон мотает головой и немного сильнее сжимает кружку в руках. – Ты не виноват. Я… я должен был… - Ты ничего не должен был, - Маэдрос оборачивается и смотрит на кузена со всей серьезностью. – А вот мне стоило догадаться по первой твоей реакции. - Так заметно было, да? – парень улыбается криво и прячется в кружку с глинтвейном. Маэдрос кивает, все еще выглядя напряженным, и Фингон вздыхает. – Не вини себя в этом, ладно? Он тянет руку и касается предплечья старшего кузена. - Это просто… случается, - подбирая слова со всей осторожностью, поясняет Фингон. – Не ты был тому виной. Маэдрос смотрит на него, и Фингон вдруг с ужасом понимает, что если он сейчас начнет задавать вопросы, то ответить Маэдросу он не сможет. Он просто не готов отвечать… пока что. Не готов говорить об этом с ним, пусть и – должен. Рыжий, однако, видит тень этого страха в его глазах и вздыхает тяжело, накрывая его руку своею. - Я просто хотел покататься вместе, - как-то совсем уж беспомощно выдает парень, и у Фингона совершенно неожиданно в груди екает, воспламеняется и лучится робкой надеждой. На то, что Маэдрос… другой. – Постоять на льду, повеселиться… - Я знаю, - Фингон улыбается уже куда спокойнее – тепло, пусть и слабо – а затем придвигается к Маэдросу вплотную и кладет голову на плечо рыжему. – Раньше я тоже любил кататься. - Что-то случилось, да? – Маэдрос деликатно приобнимает кузена за плечо, растирает его ободряюще, и Фингон даже глаза прикрывает, чувствуя себя в безопасности рядом с ним. - Я пока не готов говорить об этом, прости, - парень делает еще один глоток, уткнувшись в кружку с глинтвейном, и совсем не видит, как Маэдрос улыбается, глядя на него. - Я не настаиваю, - говорит он и ставит кружку на стол. Берет с тарелки пончик и с удовольствием вонзается в него зубами. – Просто хочу знать, чего мне точно не стоит делать, чтобы тебе снова плохо не стало. Маэдрос опускает взгляд и неожиданно встречается глазами с Фингоном; тот успел уже задрать голову и смотрел на него своими ясными синими глазами так, что у рыжего едва кусок пончика поперек глотки не стал. - Катки, хоккей и холодное время года, - улыбается Маэдросу младший кузен, снимая перчатку. Тянется неожиданно к чужому лицу и смахивает с уголка губ рыжего остатки сахарной пудры. - …но с последним вряд ли что-то сделать можно, поэтому насчет зимы не беспокойся. Он вдруг хихикает, убирая руку, а затем и сам тянется за угощением. Пончики выглядят аппетитно, а Фингон понимает, что уже успел проголодаться. - Хоккей я и сам не люблю, - меж тем фырчит Маэдрос и снова кусает пончик, неожиданно обнаруживая, что он, оказывается, с начинкой – внутри у него заварной крем. – А насчет остального не беспокойся. Ото всяких холодов можно укрыться в тепле и переждать их. - Знал бы ты, как мне надоело прятаться, - вздыхает Фингон и снова кусает пончик. – Не от зимы и холодов, но от этих… В общем, сложно было не думать о плохом, когда я наедине с собой оставался. - Но теперь-то ты не один, - улыбается Маэдрос, сжимая его плечо чуть крепче, но стараясь делать это как можно деликатнее. – Если что, разрешаю тебе звонить мне в любое время суток, если снова накроет. - Вот еще! – возмущается парень и голову вскидывает. – Стану я тебя еще из-за такой ерунды беспокоить! - Я просто не хочу, чтобы ты переживал это в одиночку, - спокойно поясняет Маэдрос, и Фингон успокаивается моментально, снова обмякая и прижимаясь щекой к его сильному плечу. - Понятия не имею, чем заслужил тебя, Майтимо, - вздыхает парень, закрывая глаза и тычась лбом о жесткую кожу зимней косухи старшего кузена. Маэдрос не отвечает, но позволяет себе коснуться губами чужой макушки, отложив перед этим остатки пончика и отерев рот от жира и сахарной пудры. *** - Ты замерз. Маэдрос аж задыхается от возмущения, когда слышит столь безапелляционное заявление. Фингон идет рядом с ним вдоль пустой проезжей части, держа его под руку и время от времени пряча нос в складках шарфа, потому что гулять по морозу до ночи было, пожалуй, слишком. Кузенов это, правда, не остановило, и они, покинув парк после того, как там стали закрываться последние лавочки, еще почти с час бродили по опустевшим давно улицам. Было тихо, шел небольшой снег, а Маэдрос с Фингоном разговаривали негромко обо всем на свете, двигаясь к остановке, от которой до Нарготрондского жилого комплекса, где Фингон на пару с Финродом снимали квартиру, шел автобус. - Ничего подобного, - улыбнулся рыжий, однако Фингон, надувшись, сцапал вдруг его руку, которую старший кузен прятал в кармане, и, вытянув ее оттуда, сжал чужие пальцы. - Ледяные, Маэдрос, - парень смотрел на него снизу-вверх, и во взгляде синих глаз было столько скепсиса, что рыжий даже смутился и взгляд отвел как мальчишка. - Я даже сквозь перчатки чувствую… - А вот и остановка, смотри! – совершенно неожиданно перебивает его Маэдрос, тут же заставляя парня нахмуриться и стать серьезнее. – Идем скорее. - Я беспокоюсь о тебе, вообще-то, - бурчит Фингон, не давая рыжему забрать руку обратно. – Или ты думаешь, что только тебе так можно? Маэдрос поворачивает голову в его сторону и с некоторым удивлением отмечает, что его младший кузен и правда зол. Причина тому не очевидна, поэтому, если бы Фингон не упрекнул его в пренебрежении своими чувствами, Маэдрос и не понял бы, однако теперь, зная причину его раздражения, рыжий вздыхает и улыбается примирительно. - Прости, был неправ, - Маэдрос осторожно сжимает в ответ его пальцы. Его младший кузен в ответ странно фыркает и, сцапав его за руку, прибавляет шаг, дабы скорее добраться до остановки и ворча что-то на тему упертых старших братьев. - Тебе нужны перчатки посерьезнее, - уже стоя под стеклянным навесом, продолжает ворчать парень, растирая чужие замерзшие пальцы и время от времени дыша на них своим собственным теплом. – Вдруг ты простудишься после такой прогулки? - Со мной ничего не случится, - глядя на него с улыбкой, обещает Маэдрос. Тепло так, непривычно, почти нежно. Фингон только-только собирается его отчитать, как непослушного ребенка, вскидывая голову, однако слова тут же застревают у него в горле, стоит только наткнуться на этот взгляд. - …правда, - Маэдрос улыбается чуть шире и снова сжимает его пальцы – голые, потому что свои теплые перчатки Фингон стащил, чтобы греть руки Маэдросу. - Я же вижу, что ты дрожишь, - буркнул парень, смутившись и зарывшись лицом в складки своего шарфа по самые глаза. – И нос у тебя красный… - Ага, - Маэдросу уже даже отпираться и увиливать не хочется – лишь бы его хорошенький кузен продолжал стоять вот так вот, держа его за руки и пряча свои очаровательно покрасневшие щечки в складках огромного шарфа. – …но твоего тепла мне вполне достаточно, чтобы согреться. Фингон снова поднимает на него взгляд и смотрит на рыжего непривычно робко, а Маэдрос продолжает улыбаться, едва справляясь с желанием сдвинуть огромный шарф пониже и коснуться своими ледяными пальцами чужого краснеющего лица, нежных, румяных щечек. И зачем он такой красивый – этот его кузен?.. Идиллию – столь прекрасный, но хрупкий момент – разрушает свет фар подъезжающего автобуса. Фингон оборачивается в его сторону и едва может разглядеть номер над лобовым стеклом, подслеповато щурясь и надеясь, что это не его, потому что постоять так с рыжим хочется сильнее. …но нет – его. Решение он принимает, однако, за секунду: неожиданно сдергивает с себя шарф и, не давая Маэдросу возмутиться или отказаться, поспешно обматывает его вокруг шеи старшего кузена. - Потом отдашь, - завязывая узлом его концы и расправляя складки шерстяного полотна, выдыхает Фингон и улыбается; автобус тормозит прямо за его спиной, и парень, задержавшись еще секунды на две, отстраняется резко и спешит запрыгнуть в теплый салон, столь вовремя с грохотом распахнувший для него свои двери. Маэдрос по инерции тянется следом, даже рот открывает, чтобы сказать что-то, но Фингон лишь улыбается и машет ему рукой на прощание. - До скорого, Майтимо. Двери закрываются, и автобус, вздохнув тяжело, трогается с места. Рыжий провожает его взглядом до тех пор, пока машина не скрывает за поворотом, а затем и сам разворачивается в противоположную сторону, нахохлившись по-птичьи и пряча длинный, замерзший нос в складках чужого шарфа. Вязаное полотно пахнет Фингоном – его парфюмом и им самим, тонко-тонко, почти не заметно. Если бы Маэдрос не знал, как он пахнет, он бы и не понял, но сейчас этот запах, что щекочет ему ноздри, заставляет рыжего позабыть даже о том, что он, вообще-то, жутчайше замерз. Ему действительно тепло сейчас, даже не смотря на закоченевшие пальцы и пробравшийся под куртку мороз, потому что Фингон – его удивительный младший кузен – позаботился о нем, отдав рыжему свою вещь, которая ему самому сейчас куда нужнее. А еще – назвал по-особенному, из-за чего сердце Маэдроса вновь забилось с удвоенной силой. Рыжий вздохнул и улыбнулся, невольно касаясь губами складок шарфа, что прятали от мороза его нос и нижнюю часть лица. Да уж, не думал он, что его сердце будет так просто похищено, но ничего против явно не имел.