Семья по залёту

Микки забеременел в шестнадцать, родил в семнадцать и вот уже десять лет воспитывал Еви в одиночку. Отец ребёнка — парень, с которым он встречался и которого любил, сказал ему сделать аборт, а потом оборвал все контакты. Больше его Микки не видел, несмотря на то, что пытался достучаться до него и его семьи, чтобы хотя бы показать малыша. Микки надеялся, что Деймон смягчится и будет общаться с малышом, но этого так и не произошло. Когда Еви родился, Микки в первый раз взял его на руки, и его удивило, что он не почувствовал ничего. Он выгорел. Предательство человека, которому он верил, выжгло ему всю душу, и он не мог, а точнее — не хотел больше ничего чувствовать. Что ждало его впереди? Нищета с ребёнком на руках и огромная ответственность, которую он не в силах был вынести. Тем более что Евгений оказался очень похож на Деймона. Шалопай с карими глазами, что сразу лезет на рожон, если что не по нём. Микки знал, что детей нужно целовать, кормить, читать им книжки на ночь и заставлять их делать уроки — его мама делала всё это, пока не начала колоться. Микки делал всё это тоже, но только от того, что так было надо. Ему страшно становилось от мысли, что он не любит сына, но он ничего не мог с собой поделать. Да и мысль эта, задержавшись в усталой голове, быстро ускользала от него — слишком много было насущных проблем, чтобы задумываться о вечном. Две работы выматывали так, что он приходил домой без задних ног. Потом он, конечно, выучился заочно и через одногруппника по знакомству попал в офис. Дела пошли получше. Микки снял двушку, чтобы у рёбёнка была своя комната, а он мог спокойно расслабиться в одиночестве. Ну, или с каким-нибудь парнем из Бойзтауна. — Ты уроки сделал? — Сейчас сделаю, — огрызнулся сын, даже не посмотрев на Микки. Из дешевого смартфона орали звуки игрушечных гонок. Микки глянул на время. — Когда сейчас? На дворе восемь вечера, ты ночью собираешься делать? — он повысил голос. Перегнувшись через диван, на котором сидел Ев, он выхватил у сына телефон. — Ну пап! — заорал Ев и подскочил на диване. — Отдай! — Марш в свою комнату, — приказным тоном отчеканил Микки и сунул телефон в карман. — В десять приду, проверю. Ев надулся и, не глядя на отца, затопал в свою комнату. — И дневник приготовь! Хлопнула дверь. Микки вздохнул, выключил телевизор и свет. Непослушный обормот, глаз да глаз за ним. Только дашь слабину — сразу двоек нахватает. В прошлом семестре с одноклассницей подрался, так Микки по кабинетам затаскали. «Мальчик у вас сложный, сами понимаете… Мы ждём, что вы примете меры». Какие нахер меры? Ремня бы ему хорошего. Да только Микки по себе помнил, как это херово, когда батя пиздит изо дня в день. Жалко — хоть и достал, а всё же свой говнюк, родной. Как тут рука подымется? Десять часов мучился, пока высирал его. Ночей не спал с этими кормёжками, коликами, истериками, пока ужратый вдрызг батя в соседней комнате орал на сестру, бил посуду, а потом вламывался в их с Евом комнату, будил мелкого своими пьяными криками и стаскивал Микки за волосы с постели, чтобы ещё раз показать ему, кто в доме хозяин. Микки зарёкся бить непослушную кровинушку, хотя подчас так хотелось ему втащить. Чтоб неповадно было драться с девочками, огрызаться на взрослых, курить за школой и таскать домой двойки. В общем, с воспитанием Микки едва справлялся. Он давно уже смирился с тем, что отцом года ему не стать. Да и не стремился особенно — после работы силы оставались только на то, чтобы под пивко залипнуть в ютуб. На выходных Еви шатался по друзьям или сваливал к Мэнди, поэтому в распоряжении Микки (и парня, которого он приведёт на ночь) была целая квартира. За исключением комнаты сына, конечно — туда без противогаза и пылесоса лучше не заходить.

***

Стоял обычный сентябрьский день, каких были сотни в его жизни — сентябрьских, осенних рабочих будней. Микки притащился в офис мокрый и злой — мало того, что на улице лило как из ведра, так ещё и машина забрызгала ему штаны, а ботинки вообще промокли насквозь и хлюпали. Не то что бы он не хотел ездить на машине, тем более что она у него имелась. Подержанная тойота две тысячи восьмого года выпуска большую часть времени гнила в гараже; Микки заводил мотор только на выходных, чтобы съездить на дачу. — Отчётность, — на стол перед ним аккуратно легла толстенная подшитая папка с бумагами. Широкоскулая носатая блондинка, бесцеремонно щёлкнув жвачкой, состроила затонированное лицо в милую мордочку. — Сходи к Мегере, пожалуйста, а? Каждый квартал кто-то из коллег упрашивал Микки отнести квартальную в кабинет козлистой суке. Микки поначалу артачился, потом перестал — в обмен на антитечные лекарства, на которые ему понемногу скидывалась офисная братия. Это было выгодно. Таблетки стоили дорого, а Микки нужно было кормить, одевать и учить ребёнка на оклад в три тысячи зелёных в месяц. Течка начиналась каждые пять месяцев и длилась около трёх недель; на лекарствах он мог выходить на работу в адекватном состоянии, не смущать коллег и не рисковать своей жопой, которая в течке так и просилась на грех. Ещё одна беременность ему точно не нужна. — Ладно, — пробормотал Микки, даже не взглянув на Монику. Та так же аккуратно впихнула пакет с логотипом аптеки на системный блок под столом и ускакала, брякая цветастыми серёжками. С полчаса ещё потыкав мышкой по экселевским таблицам, Микки встал, поправил застиранную серую рубашку и поплёлся к двери с пришпандоренной к ней скотчем табличкой, порядочно намозолившей глаза за пять лет. «Мегера» — госпожа Саманта Слотт приняла документы и отправила Микки к логистам. Тот с нежеланием попёрся туда. День определённо не задался. Если в бухгалтерии половина работников были омегами, то логистика была царством альфачей. Микки не хотел сам себе признаваться, что немного запал на одного рыжего. На голову выше, на лицо красивый. Прошёл однажды мимо, чуть не сбил, на ходу: «ой, извините» — и лыба до ушей. Микки тогда был в ужасном настроении и нецензурно посоветовал смотреть, куда идёшь. Рыжий нахмурился, назвал его хамом и ушёл, почёсывая патлы и оглядываясь. Точно не бета. Микки на таблетках ничего не чувствовал, но у того, видимо, что-то сработало даже на слабый запах, потому что с тех пор каждый раз, когда Микки бегал к логистам по поручениям мегеры, то всегда замечал на себе пронизывающий взгляд из-за дальнего стола опен спейса. У него и после отца Евгения были мужчины. С одним Микки расстался полюбовно — парень был хороший, но скучный как пасмурный зимний день; они промучались полгода, не понимая друг друга и терзаясь чувством вины от осознания, что надо было расставаться, но повода как такового не было. С другим Микки прожил год, Ев начал называть его папой, и всё бы ничего, если бы он вдруг не запил. Микки вполне лояльно относился к алкоголю и сам сидел с ним квасил, пока партнёр навешивал ему лапши на уши про то, что это просто «время такое тяжёлое» и что скоро он найдёт работу; позже они шли в спальню, и тут было два варианта: либо пьяный секс, либо побои. Микки ловил флешбеки из детства и упорно не хотел признавать перед самим собой, что что-то не так, пока ублюдок не ударил Ева. Тут в нём взыграли отцовские чувства, что было действительно редкостью, и он нашёл в себе силы выгнать алкаша и накатать заяву. С третьим просто не срослось — они ссорились на пустом месте, и в конце концов тот ушёл, прихватив плейстейшн, который покупали в складчину, и термокружку Ева с супергероями. Ещё двое были просто несерьёзными интрижками — один устал от его отношения к их отношениям, а с другим Микки порвал сам, как только появились намёки на серьёзность. Просто Микки усвоил урок и больше не водил никого домой — только летом, когда Ев уезжал в лагерь. Пропускал мимо ушей сладкие льстивые слова, сказанные перед оргазмом в туалете спортзала. Всё меньше целовался. Микки нажал на кнопку лифта и стал ждать. Не прошло и полминуты, как в коридоре слева хлопнула дверь. Микки повернул голову и тут же отвернулся. Вот же блядство. Это был тот самый рыжий, и он тоже шёл к лифту из их отдела. Странно. Микки не замечал ни разу, чтоб он к ним заходил. До течки было ещё долго, поэтому Микки уже неделю не принимал лекарства. И теперь он точно был уверен, что рыжий верзила — альфа. Мягкий ненавязчивый запах слегка пощекотал нюх, когда альфа встал рядом. Микки мало кто из альф нравился по запаху — даже из тех, кого водил на ночь, выбирал такого, чтоб хотя бы не воротило. Одно время он даже думал, что по омегам — те пахли мягче и вкуснее. Но этот был очень даже ничего. Они зашли в лифт. Микки нажал на кнопку с цифрой семь и прислонился к стенке, прижав к себе папку с документами одной рукой, а другую опустив в карман. — Вы опять к нам? — вдруг спросил логист. Микки взглянул на него исподлобья. Тот был красив так, что дух захватило, и вкупе с приятным запахом картина сложилась религиозная во всех смыслах. Утвердительное «да» застряло в горле. Микки тупо кивнул и тут же отвернулся. — Часто вас гоняют. Вы же из бухгалтерии, да? Микки сцепил зубы и промолчал. Так они доехали до седьмого этажа. Несколько секунд показались вечностью. Его пробил жар; он выскочил из лифта первым. Не хватало еще крутить романы на работе, боже упаси. Не оборачиваясь, Микки привычно отнёс документы на нужный стол, поставил подпись за Мегеру, а затем пулей вылетел обратно к лифту. Из-за стеклянных дверей виднелся дальний стол опен спейса, где рыжий уже перебрасывался улыбками с коллегой — и не смотрел на него. Микки покраснел вдруг и сам не понял, от чего. От ревности, что ли? Да ебись ты в рот, ну какого чёрта? Сам молчал, как рыба об лёд, а теперь его непонятный мозг решил заревновать человека, которого он даже не знает и которого сам же почти отшил своим молчанием. А и хер с ним. Давно не нагибали, вот в чём проблема. На прошлых выходных Ев заболел и дома остался, и Микки не пошёл в Бойзтаун. Но сегодня четверг, Ев выздоровел и завтра собирался к другу на ночёвку, а значит, Микки точно выбросит из головы рыжего логиста.