Герой не должен быть один

Сон был странным. Никогда прежде он так явственно не ощущал происходящее: ужасный смрад разлагающейся плоти, оглушающие крики воронов, вой ветра в ушах, хлесткие удары жестких травинок по лицу. Он видел лишь пепельную, будто проклятую землю пред собой, поросшую сухой, но высокой и жесткой травой, что хлестала по щекам, когда он пытался поднять голову, чувствовал, как та крошится под пальцами. Он вцеплялся в эту землю, пытаясь найти опору, но поверхность лишь проседала, а кисти проваливались глубже. Встать не получалось. Все тело горело от боли, в висках пульсировало, мешая соображать. Внутри него клубились, затмевая другие чувства, злое отчаяние, страх и смирение — он знал, что умрет здесь. «Вэй Усянь», — прогремело загробным голосом, и в голову ворвалась сотня визгливых, страждущих криков. От них кровь стыла в жилах, хотелось заткнуть уши, уползти куда-нибудь подальше, но сил хватило лишь на то, чтобы перевернуться. Темные потоки густой черной энергии клубились вокруг него, продолжая разрываться в голове ужасающими воплями. «Вэй Усянь, господин Вэй, братец, Вэй Ин», — раз за разом громыхало в голове на разный манер и разными голосами — мужскими, женскими, молодыми, старыми и совсем детскими. Они звали его, умоляли о чем-то, о чем он еще не имел понятия. Увлекали за собой и подталкивали в спину, заставляя продвигаться ползком. Пара мучительных движений вперед, и его рука наткнулась на что-то гладкое и твердое — опустив глаза, он разомкнул спекшиеся губы и закричал. — Глава клана! Глава клана, очнитесь! — кто-то настойчиво тряс его за плечо. Цзян Чэн резко распахнул глаза, выныривая из своего видения — он сидел в своей временной цзинши у стола, где лежали смятые бумаги, что он прежде изучал. Много, очень много бумаг. Руки сами тут же метнулись к вискам — голову прострелило болью. — Я снова кричал? — уточнил он, поднимая взгляд на суетящегося над ним адепта. Ляо Дэшен был принят в клан очень давно, до рождения самого Цзян Чэна. Еще воин, но умудренный годами, он выглядел сильно потрепанным и едва разгибал спину — во время разгрома Пристани Лотоса именно он был тем, кто вывел немногих оставшихся в живых в безопасное место, но сам не успел отразить один удар. И вот сейчас этот человек суетился над ним, Цзян Чэном — вынужденным молодым главой клана. Стало в очередной раз стыдно и горестно. — На этот раз да, глава Цзян, я уже послал за лекарем, — кивнул Ляо Дэшен, поднося воду. — Третий раз с момента вашего возвращения. Впрочем, пережить то, что выпало на долю достопочтенного главы... — по-стариковски посетовал он, отступая в сторону, потому что в дверях появился невысокий господин. Лекарь не сказал ничего нового: главе нужно больше отдыхать, желательно в горизонтальном положении и с закрытыми глазами, пить успокаивающие чаи, дышать свежим воздухом. Да и что можно было ждать от простого мужика из деревни, который привык лечить хвори не сложнее синяка в драке или алкоголизма? К потерям прибавлялось и то, что более опытные и умелые лекари из Пристани Лотоса не смогли выбраться и были убиты. На самом деле, роптать на судьбу не приходилось: все-таки из сколоченного на скорую руку отряда, который теперь являл собой клан Юньмэн Цзян, половина умела держать в руках не только вилы, но и меч, а вторая половина могла этому обучиться — возраст и физические способности позволяли. Да, лучшие войны погибли, защищая свою резиденцию, но Цзян Чэн хотя бы не остался совсем один. Он отправлял весточку в Гусу, Ланьлин и Цинхэ. Ответ пришел только от Не Минцзюэ. Тот выступил открыто против Вэней и вовсю готовился к войне. Облачные Глубины молчали, и Цзян Чэн опасался, что некогда великого клана больше не существует даже в таком искалеченном составе, как у него. Лагерь Цзян Чэна был разбит недалеко от границы с Гусу, но жители ближайших деревень не шли на контакт и больше прятались по домам, чем отвечали на вопросы засланных людей из других кланов. Сам новоиспеченный глава, впрочем, не то чтобы имел большие возможности интересоваться жизнью соседей. Он занял такую же наполовину покинутую перепуганными жителями деревушку, чтобы из нее уже строить свои планы. Стратегически это место было особенно удачным: почти со всех сторон защищенное либо водой, либо лесами, а со стороны Гусу — так и вовсе предгорьем их великого хребта. Подобраться сюда незамеченным со стороны Пристани Лотоса было непросто, а вот вовремя отступить в лес или горы — легко. Сюда же тайными лесными тропами к Цзян Чэну приходили и новые адепты теперь ему подчиненного клана — их вербовали его шпионы. Шпионы же докладывали обстановку в городе и по мере сил искали Вэй Усяня. За несколько дней Цзян Чэну, казалось, на одном упрямстве удалось сформировать настоящий военный лагерь, с дозорными, дисциплиной и неясным пока что планом действий. Объективно, таким составом можно было бы отстоять деревню, прибудь к ним вражеский отряд, но отбить Пристань Лотоса не представлялось возможным. Здесь нужен был либо хитрый план, либо больше обученных людей. Второе требовало времени. За хитрые планы же обычно отвечал Вэй Усянь, но его след пока что не появлялся нигде, кроме этих странных снов Цзян Чэна. — Глава клана! Глава клана! — от непростых размышлений пришлось отвлечься. Что-то произошло и требовало немедленного вмешательства. Оставалось надеяться, что это не отряд Вэней, исследующий захваченную территорию. — К оружию! — тем не менее рявкнул Цзян Чэн, выскакивая во двор и на ходу опустошая ножны. Глаза ослепила белизна одежд. — Глава клана, — запыхавшийся дозорный шагнул к нему, — простите, что не предупредил загодя. Это второй молодой господин Лань, он прибыл на мече и двигался слишком быстро. Я не успел добежать до вас, как он уже оказался здесь. Цзян Чэн прищурился, с опаской оглядывая Лань Ванцзи, замершего в окружении адептов Юньмэн Цзян. Мысленно Цзян Чэн похвалил своих воинов — те были настороженны и собраны, готовые защищать своего главу даже тогда, когда казалось бы опасность не угрожала. К несчастью, потеря дома на многих сказалась — люди не доверяли никому, даже этому человеку, что одними клановыми одеждами заставлял всегда почтенно склонять голову. — Глава Цзян, — поприветствовал Лань Ванцзи. Голос его звучал ровно, лицо, как и всегда, не выдавало ничего, но, приглядевшись, Цзян Чэн отметил, что белые одежды были не такими уж и чистыми — обувь, ханьфу и даже волосы Лань Ванцзи покрывала дорожная пыль. «Стало быть, недавно путешествует на мече, а до этого передвигался пешком», — подумал Цзян Чэн и скосил взгляд на спрятавшийся в ножнах меч — красная с золотом рукоять выдавала в нем бывшего владельца из клана Вэнь. В груди тут же всколыхнулось беспокойство: где Лань Ванцзи повстречал их? Где-то рядом была опасность? — Второй молодой господин Лань, — между тем церемонно поклонился в ответ Цзян Чэн. — Позвольте спросить, у какого пса вы отобрали этот меч? Лань Ванцзи ответил ему таким же холодным взглядом — меч, что сжимал Цзян Чэн, тоже был с красно-желтой символикой. Цзян Чэн до сих пор помнил, как орал его бывший владелец, пока он в ярости рубил его конечности одну за другой. — Неподалеку был небольшой разведывательный отряд клана Вэнь, — сухо сообщил Лань Ванцзи после короткой дуэли взглядов. — Они возвращались с докладом, так я узнал, где вы, — явно решил обрубить последующие вопросы он. — Проклятье, — выругался Цзян Чэн, но тут же одернул себя и снова поклонился: — Глава ордена Юньмэн Цзян благодарен второму молодому господину Лань… — Цзян Ваньинь, — неожиданно окликнул его Лань Ванцзи. — Где Вэй Ин? Вопрос в буквальном смысле ударил под дых, как и обращение, совершенно не соответствующее их уровню близости. Цзян Чэн вздернул подбородок и поджал губы, неожиданно для самого себя сдерживая рвущуюся наружу колкость. Что-то странное всколыхнулось в душе при взгляде на Лань Ванцзи. Сочувствие? Понимание? Тот смотрел прямо, решительно, испытывающе и моляще одновременно. Он что же, переживал за его непутевого братца? — Он не пострадал? — не выдержал повисшей паузы Лань Ванцзи. В этот момент в его глазах взметнулось что-то неудержимое и яростное, будто Лань Ванцзи готов был прямо сейчас пробивать себе путь к Вэй Усяню мечом. — Я не знаю, — честно выдал Цзян Чэн, помолчал немного, наблюдая за враз будто еще больше посеревшим от пыли лицом, и наконец предложил: — Не откажется ли второй молодой господин Лань пройти внутрь и немного передохнуть? Благо, Лань Ванцзи не требовалось объяснять, что подобные разговоры не стоит вести, стоя посреди лагеря. Он скупо кивнул и проследовал следом за Цзян Чэном. Когда они прошли в цзинши, Цзян Чэн тут же принялся разливать чай, желая чем-то занять руки. Будучи на глазах подчиненных, он держался, но оказавшись с Ванцзи один на один, почувствовал себя неуверенно. Будто был виноват перед ним. — Что случилось? — нетерпеливо спросил тот. Кажется, он совершенно не планировал как отступать, так и оставлять время на традиционные почести или ритуалы. Цзян Чэн отставил чайник, наполнив чашу лишь наполовину, и тяжело вздохнул. Странное, какое-то постороннее чувство заставляло его довериться Лань Ванцзи. Будто он уже делал это раньше. — Думаю, ты в курсе, что случилось с моими родителями, — чуть заискивающе начал он, хмуро глянув на Лань Ванцзи из-под бровей. Тот на секунду опустил взгляд, кивнул. — Соболезную, — прозвучало на удивление мягко и искренне. Цзян Чэн даже растерялся. — Ты тоже многое потерял, — он ответно склонил голову, безмолвно выражая сочувствие. Они немного помолчали, отдавая дань памяти. — Что было дальше? — поторопил Лань Ванцзи. — Мы сбежали. Мы с Вэй Усянем. Мы хотели забрать шицзе в Мэйшане. Но потом по кое-каким причинам мы разминулись… — Цзян Чэн запнулся. — Он не пришел в поселок, где мы должны были встретиться. И после этого я его не видел. Рассказ получился смазанным, Цзян Чэн и сам это понимал, но рассказывать Лань Ванцзи про свое выжженное ядро казалось немыслимым. Как и про визит к Баошань Саньжэнь. — Что это был за поселок? — голос Лань Ванцзи был холодным как горная река. — Я не знаю названия, — признался Цзян Чэн. — И я не мог спросить — повсюду шныряли люди Цишань Вэнь, мне нельзя было привлекать внимания. — Но ты помнишь, где это место? Как добраться до него? — Конечно, — качнул головой Цзян Чэн и запоздало понял, к чему клонит Лань Ванцзи. — Я обыскал все в округе, за кого ты меня принимаешь! — возмущенно воскликнул он. — Как ты мог сделать это, «не привлекая внимания»? — бросил Лань Ванцзи с неожиданным презрением. — Да что ты понимаешь! — вспылил Цзян Чэн. — Это мой брат, думаешь, я бы его бросил там, если имел хоть один шанс отыскать?! Лань Ванцзи промолчал. Лишь его светлые глаза смотрели с немым осуждением. — Мы должны собрать людей, оказать помощь выжившим, восстановить свои кланы, вот что сейчас самое важное, — будто защищаясь, процедил Цзян Чэн. — Что я мог сделать один? У меня даже меча не было! Это прозвучало жалко, и Цзян Чэн разозлился. Не мог же он сознаться, что до сих пор с трудом контролирует Цзыдянь. Новое духовное оружие и новое ядро, было не так просто совладать с ними. — Я найду его, — решительно заявил Лань Ванцзи, резко поднимаясь; к чаю он так и не прикоснулся. — Сколько дней прошло, как вы расстались? — Около недели, может больше, — нехотя ответил Цзян Чэн и взбеленился окончательно: — Я и сам в состоянии отправиться на поиски! Твоя помощь не требуется! Лучше займись своим кланом! Этот второй Лань и в самом деле собрался упрекать его?! Лань Ванцзи хотел что-то ответить, но Цзян Чэн внезапно будто оглох — вой в ушах заглушил все окружающие звуки. Он вцепился в край стола пальцами, но сознание продолжало уплывать. Перед глазами снова была тьма, перемежающаяся вспышками света. То ли гроза, то ли странные всполохи. Растрепавшиеся на ветру волосы лезли в лицо, губы пересохли, все тело было напряжено до предела, казалось, каждый мускул горит огнем, как во время самых изнуряющих тренировок. Даже хуже. Тело не слушалось, будучи одновременно мягким снаружи и скованным, деревянным, словно не своим — внутри. Цзян Чэн будто превратился в саркофаг для самого себя или другой сущности. Под накатывающими волнами то холода, то жара было сложно определить. В руках пульсировало что-то тяжелое, отвлекая его внимание. Меч. Он дрожал, рвался куда-то, но не из рук, а будто пытался утащить за собой. Рукоять была одновременно непривычная и странно-узнаваемая, словно виденная в далеком детстве или во сне. «Но у меня же нет меча!», — он опустил руку с мечом и уперся взглядом под ноги. Там оказались твердые доски пола его цзинши в деревне-лагере. Он все еще сидел у стола, хотя вокруг будто каким-то вторым полупрозрачным слоем лежала черная земля, покрытая мертвой травой и сухими ветками. Вой ветра, крики и холод приходили оттуда. В его лагере же стоял погожий денек, и лучи солнца лились на стены через небольшие окна. Сосредоточиться на какой-то одной из этих картинок не представлялось возможным. На передний план зрения попеременно выступал то один вариант пространства вокруг, то другой, и оба были в равной степени иллюзорны и реальны. К тому же очень сбивали крики, приходившие со стороны «темной» картинки. — Вэй Усянь, Вэй Усянь! Возьми нас с собой! — голоса звучали в ушах, но исходили будто из призрачного меча, что был сейчас в руке Цзян Чэна. Не в его руке. Его рука соскальзывала с края стола, а рука с черным, заляпанным кровью рукавом, уже увереннее держала источающий странную энергию меч, но пока не вынимала его из ножен. — Глава клана! — Что вам нужно?! — рявкнул Цзян Чэн одновременно с другим голосом. — Кто вы? — Вэй Усянь, мы — мертвые, мы хотим жить! Мы хотим смысла! Дай нам жизнь, дай нам смысл! Смысл! Смысл! — Какой смысл? — и снова это странное раздвоение голоса: он говорил это физически и в своей голове — с другой интонацией. — Смысл быть! Смысл — мстить! — голоса шелестели, стонали, кричали. Стены вокруг Цзян Чэна качались, то высвечиваясь дневным солнцем, то скрываясь во мраке мертвых деревьев. Уловить взглядом, что из этого иллюзия, а что — реальность, не представлялось возможным. — Месть — не смысл, месть лишь множит страдания! — звонкий голос в его голове на миг перекричал этот гул. — Страдания! Страдания! — голоса пришли в неистовство, меч в руке ходил ходуном, будто пытаясь сам вырваться из ножен. — Страдания требуют платы! Кровь за кровь! Сын за отца! Смерть за смерть! Месть! Мы хотим мстить, мы хотим убивать! — Я не хочу убивать… — голосок потонул в этом невообразимом шуме. — Я хочу отомстить, — Цзян Чэн громко произнес это вслух «здесь» и «там». — Сын за отца. — Месть! Месть! Месть! Его закружило в водовороте образов и чувств. Ноги подкосились, он полетел на пол. Последнее, что вспыхнуло перед глазами — это руки Вэй Усяня, обнажающие меч.

***

Резкий запах ударил в нос, и Цзян Чэн открыл глаза. Он лежал на кровати поверх покрывала, вернувшийся лекарь размахивал перед лицом пучком жутко пахучих трав. Цзян Чэн тут же разъярился: это было уже слишком, спустя каких-то полчаса снова рухнуть без сознания. Было ужасно чувствовать себя таким беспомощным перед странным недугом, того и гляди он упадет на поле боя, как изнеженная девица. — Поди прочь! — оттолкнул он руку лекаря, тут же пытаясь подняться. На удивление голову не повело, а слабость в теле не ощущалось такой уж опустошающей, как раньше. Он стоял на ногах твердо. — Что ты сделал? — требовательно рыкнул Цзян Чэн. — Ничего, Глава Цзян, я лишь… — залепетал перепуганный лекарь, явно не ожидая такой прыти от секунду назад лежащего без сознания Цзян Чэна. — Он лишь привел тебя в чувства, — выступил вперед Лань Ванцзи. — Прошу вас, идите. Спасибо, — поклонился он лекарю. Цзян Чэн почувствовал легкий укол вины, но тут же отмахнулся от него — ему некогда было переживать за собственную резкость с подчиненными. Гораздо важнее было наконец понять, что произошло. Лань Ванцзи снова развернулся к нему и вперился пытливым взглядом. Озабоченным, не враждебным. — Я понятия не имею, что это было, — раздраженно выпалил Цзян Чэн, плюхаясь обратно на кровать. Он вдруг почувствовал острую потребность все рассказать, хоть немного переложить это бремя на плечи того, кто так жаждал помочь. — Я будто становлюсь им. Вэй Усянем. Прозвучало глупо, но Цзян Чэн не знал, как сказать иначе. Сойти за сумасшедшего не хотелось совершенно. Цзян Чэн был уверен, что абсолютно здоров. — Меня одолевают… видения, — он недовольно поджал губы, словно признавался в чем-то очень постыдном. — Вначале это больше походило на сны, но сейчас… Все как наяву. Я будто был в двух местах сразу — только тот, второй — не я, — он сглотнул. — Это Вэй Усянь. Лань Ванцзи дернулся, выдавая свое волнение. — Что именно ты видишь? — Темноту, кости, черную землю. Голоса, они зовут, — еще более сбивчиво выдал Цзян Чэн. Лань Ванцзи рвано вздохнул. — Как ты понял, что… — Они обращались к нему! И я… Он отвечал, я слышал его в своей голове. Великие предки, это звучит как полное безумие! — возвел глаза к потолку Цзян Чэн. — Лань Чжань, не говори никому. Нельзя, чтобы мои люди подумали, что я спятил. Лань Ванцзи отстраненно кивнул, будто задумавшись о чем-то. Пару минут ничего не нарушало тишину. — Лань Чжань, — окончательно сбиваясь с приличий, практически прошептал Цзян Чэн. — Это… Могу ли я… Как ты считаешь… — было сложно обличить такую простую мысль в слова. «Могу ли я и правда видеть, что происходит с Вэй Усянем?» — хотел спросить он, но испугался, вспомнив, что именно видел. По спине пробежал холодок. Видения ужасали. Цзян Чэн очень надеялся, что никому не пришлось это на самом деле пережить. — Цзян Ваньинь, это больно? — Лань Ванцзи чуть сдвинул брови. — Ему больно? Цзян Чэн закусил губу. Поняв все по его лицу, Лань Ванцзи отвернулся. — Даже если это правда… Как такое возможно? — попытался собраться с мыслями Цзян Чэн. — Ты когда-нибудь слышал о подобном? — Нет, — хмуро отозвался Лань Ванцзи, — но я знаю, кто может нам помочь. Идем, — он резко развернулся к выходу. — Подожди, Лань Чжань, о ком ты говоришь? — Цзян Чэн преградил ему путь. — Ты же понимаешь, что я не могу, чтобы кто-то посторонний… — Мой брат. Он поможет, — упрямо возразил Лань Ванцзи. Сейчас он немного походил на ребенка, такой непоколебимый в своей вере в старшего брата. Впрочем, никто из них еще не успел толком вырасти, и в этом не было их вины. Цзян Чэн понимал Лань Ванцзи — он так же не сомневался в своем шисюне. Ходили слухи, что Лань Сичэнь тоже пропал, но, очевидно, Лань Ванцзи было известно гораздо больше. Нужно было выяснить, сколько времени займет путь и другие подробные детали плана, как подобало главе, что оставляет свой клан в такое небезопасное время, но Цзян Чэн вдруг понял, что это его совсем не волнует. Он хочет довериться Лань Ванцзи. Нет, не так. Он уже доверяет ему. Разве он не мог не согласиться, когда на кону, возможно, стояла жизнь его брата? — Хорошо, подожди, я только дам указания и выдвигаемся, — решительно заключил Цзян Чэн.

***

Лететь на вражеском мече, ухватившись за чужое плечо, было неприятно и немного унизительно. Впрочем, Лань Ванцзи был в таком же положении. Их мечи оставались в руках Вэней, как и меч Вэй Усяня. Шисюн, правда, если верить видениям, уже умудрился найти какой-то новый меч с сильной духовной энергией — агрессивный и, может быть, даже опасный. От воспоминаний о нем все тело охватывала дрожь, а в груди неприятно кололо. Приходилось сосредотачиваться и успокаивать собственные энергетические потоки вдвое упорнее, чтобы эта боль унималась и не давала разрастаться тревоге за судьбу брата. Эта тревога могла легко разбалансировать силы, чего было никак нельзя допускать, учитывая перенесенную недавно потерю и восстановление ядра. Цзян Чэн, конечно, слышал о жестоком сожжении Облачных Глубин, но вообразить себе масштаб разрушений не мог даже в самых печальных размышлениях. Когда он впервые увидел воочию то, что стало с резиденцией клана Лань, в голове тут же мелькнула мысль, что его видения о тьме и мертвой земле приходили отсюда. С высоты полета все внизу виделось ему совершенно черным. Казалось, Вэни превратили этот некогда оазис силы и мудрости в безжизненную пустошь со скелетами зданий и деревьев. Впрочем, по прибытии стало понятно, что жизнь здесь все-таки сохранилась. Часть зданий уцелела, а приходящие с гор ручьи и реки освежали воздух и почву, постепенно вытравливая запах гари. Нет, многое вокруг по-прежнему было черным, однако адепты трудились не покладая рук, очищая, латая, сея и строя заново свою обитель. Сердце щемило от этой картины — в Пристани Лотоса все еще заседали псы Вэнь, и что творилось там, было Цзян Чэну неизвестно. Их встретил Лань Сичэнь, как всегда, предельно вежливый и спокойный. Утративший, правда, ту частицу своего нрава, что всегда выгодно отличала его от его диди: вместо беззлобного лукавства в глазах была решимость наполовину со скорбью. После традиционных приветствий и выражений соболезнований он знаком попросил прислуживающих им адептов удалиться и кивнул пришедшим. — Что заставило вас оставить своих людей в столь непростое для них время и отправиться к нам, глава Цзян? — поинтересовался он открыто. — У вас есть новости, касающиеся всех кланов, или же вы прибыли по личному вопросу? В каждом случае вы можете рассчитывать на мою посильную помощь и поддержку. — Благодарю, Глава Лань, — церемонно поклонился Цзян Чэн и бросил короткий взгляд на Лань Ванцзи, ожидая его поддержки. — Брат, — не подвел тот. Коротко изложив суть, Лань Ванцзи немигающе уставился на Лань Сичэня, будто ожидал, что тому достаточно прищелкнуть пальцами, чтобы решить эту задачку. Цзян Чэн тоже затаил дыхание, но уши пылали от стыда. Выносить на чужие пересуды проблемы своей семьи было не очень комфортно, хоть люди, сидящие напротив, никак не собирались поднимать его на смех с этими странными обмороками и видениями. Лань Сичэнь не торопился с ответом, сперва задумчиво глядя вдаль, потом переводя взгляд с Цзян Чэна на Лань Ванцзи и обратно. — Мой вопрос прозвучит странно, — начал он осторожно, — прошу простить, если ненароком потревожу ваши чувства, — он снова пристально посмотрел сперва на Цзян Чэна, а после — на брата. — Скажите мне, точнее, спросите себя: Вэй Ин жив? — Да, — не задумываясь выпалил Цзян Чэн. Он не мог сказать, откуда у него вдруг взялась эта непоколебимая уверенность, но он буквально физически ощущал — Вэй Усянь был жив. Вместе с этим сознание, словно белый шум, снова наполнили уже знакомые звуки — ветра, грохота и криков. Вот только теперь Цзян Чэн продолжал смотреть на Лань Сичэня и не падал в бездну захватившего его видения. — Да, Вэй Ин жив, — твердо повторил Лань Ванцзи. — Хорошо, — Лань Сичэнь мягко улыбнулся, — у вас обоих самая крепкая связь с Вэй Ином из возможных, так что это был самый простой и верный способ узнать, на земле ли его душа. Он подлил чай в опустевшие пиалы и разгладил чуть сбившиеся полы ханьфу. — Поскольку Вэй Ин жив, его душа пребывает в его теле, — продолжил он рассуждения. — Из вашего рассказа следует, что он в сознании, управляет телом, и, значит, это не попытка души связаться с вами, осознанная или бессознательная. Больше похоже на непроизвольно возникающую связь двух душ, — он чуть нахмурился. — Мне не приходят на ум примеры подобного, но уверен, в рукописях наверняка найдутся записи, объясняющие это. — Но я слышал, ваша библиотека… — возразил Цзян Цэн, но поспешил захлопнуть рот, заметив мучительно-печальное выражение на лице главы Лань. — Брату удалось сохранить множество книг, — пояснил Лань Ванцзи. Взгляд его горел надеждой. — Это займет время, — задумчиво произнес Лань Сичэнь, — как бы нам ни хотелось ускорить возвращение Вэй Ина, в ближайшие дни нам это не удастся осуществить. Я даю слово, что займусь этим, как только вместе с другими адептами верну мечи, изъятые во время учений клана Вэнь, — он чуть поджал губы. — Возвращение оружия — первостепенная задача в сложившихся сейчас обстоятельствах. Ванцзи, твой меч будет нужен и для помощи Вэй Ину, если он в опасности. — Я верну мечи, — тут же заявил Лань Ванцзи. Он не колебался ни секунды, порывисто шагнул вперед, словно хотел тем самым придать веса своим намерениям. Как будто одного его вида было недостаточно, чтобы понять — отговаривать его бесполезно. Цзян Чэн не мог остаться в стороне. — Я пойду с тобой. Глава клана Лань, у меня есть боеспособный отряд, мы можем выдвинуться хоть сегодня же. — Хорошо, — Лань Сичэнь кивнул с легкой улыбкой, — не скрою, помощь ваших людей для нас очень кстати, глава клана Цзян, отказываться от нее я не вправе. Сообщите своим людям о предстоящей операции, а я расскажу вам, что удалось выяснить о противнике. У нас есть союзник в клане Вэнь, мы знаем чуть больше, — он дернул уголком рта, — возвращение мечей не должно стать трудной задачей. Новость о союзнике в стане врага изрядно шокировала Цзян Чэна, но сейчас было неуместно выказывать сомнения. Не тогда, когда ему самому выдали огромный кредит доверия. Выслушав все, что было известно Лань Сичэню, Цзян Чэн согласно кивнул. — Почту за честь участвовать в этом походе. Глава Лань, — он поклонился, прощаясь. — Встретимся на рассвете, — значимо переглянувшись с Лань Ванцзи, сказал он. — На рассвете, — подтвердил тот.

***

Вэй Ину было постоянно холодно. Это был внешний холод — пронизывающий ветер, дующий со всех сторон сразу и внутренний — пустота, гуляющая в груди, как непрекращающийся сквозняк, избавиться от которого не представлялось возможным. Тонкие полы одежды не спасали, даже запахнутый по самое горло, Вэй Ин ощущал этот внутренний ветер, будто бьющийся между ребер, ищущий и не находящий себе пристанище. — Прости, друг, мне тебе нечего предложить, — с горькой усмешкой пробормотал Вэй Усянь, обхватив себя руками за плечи. Меч, лежащий у его ног, чуть дернулся. — Тебе мне пока тоже предложить нечего, — хмыкнул Вэй Усянь, — я нынче на удивление нищий. Он откинулся спиной на поваленное дерево и выдохнул. Теперь, когда первый шок и страх прошел, Вэй Ин смог оглядеться и оценить обстановку, в которую судьба его закинула на этот раз. В прямом смысле. Кругом не было ничего живого. Земля, воздух, деревья — на всем был отпечаток смерти. — Мертвецы-мертвецы-мертвецы, — пропел Вэй Ин веселым голосом; сразу послышались шорохи, шепоты и стоны. — Интересно, однако, — протянул он. Он смутно помнил, что случилось после падения. Помнил рвущую все жилы силу, помнил крики — свои и чужие, помнил голоса, обращения, но что эти голоса хотели от него, доподлинно не помнил. А еще он помнил Цзян Чэна. Цзян Чэн говорил о мести. Ну конечно, о чем еще он мог говорить и думать? Вэй Ин горько скривился — что еще оставалось брату после того, как все в его жизни пошло прахом? В груди всколыхнулся ледяной вихрь, пришлось снова убирать его силой воли. — Так теперь и жить, — пробормотал Вэй Усянь, снова глянув на меч. Тот был странно-манящим и сочился темной энергией, не пугающей, а притягательной. Будто ласково шептал — возьми меня и мою силу, я дарю. Силу брать действительно где-то надо было. Она нужна была и чтобы покинуть это проклятое место, и найти Цзян Чэна и Яньли, осуществить месть, да мало ли для чего? Темная струйка отделилась от меча и потекла к рукам Вэй Ина. Он протянул пальцы в ответ и ласково провел по границе тьмы. Струйка заструилась быстрее, пошла кольцами и обрела очертания цветка лотоса. «Вэй Ин! Не играй с этим!» — в голове голосом Лань Чжаня прогремели предупреждающие слова. — Да-да, Лань Чжань, темная энергия очень опасна, управлять ею невозможно, я помню, — хмыкнул Вэй Ин, направляя струйку выше и делая из нее подобие женской фигурки с пышными бедрами и узкой талией. — Жаль, что ты тогда порвал те картинки, Лань-гэгэ, но я теперь могу нарисовать и новых. Рядом с «девушкой» появился мужчина, и они устроили танец под задорную музыку, что насвистывал им Вэй Ин. Темная энергия прекрасно слушалась, что бы там ни рассказывали зануды из Гусу. Заигрывать с опасными силами пришлось Вэй Ину по душе. Энергия, какая бы она ни была, питала его силы (а питаться здесь было решительно нечем, кроме разве что мертвецов), не давала застояться крови и заскучать разуму. Она отвлекала от грустных мыслей и тревог за родных, оставленных посреди кровавой резни Вэней. Мертвецы, что окружали его со всех сторон, наблюдали за экспериментами и не вмешивались. Вэй Ин предполагал, что дело было в темной энергии — она то ли пугала их, то ли восхищала, а возможно и то, и другое. — И какого ж демона она так не изучена? — не первый раз с чувством восклицал он, прогоняя через свое тело темные струи. — Вот теперь я в окружении мертвецов, без меча и ядра, зато тьмы хоть отбавляй, а что с ней делать — никто толком не знает! За несколько дней или недель (он не мог толком определить течение времени) упражнений он уже не только не боялся, но успел полюбить эти ощущения. Все-таки скользящая по твоим венам сила — это всегда сила, а темная сила оказалась на редкость яркой, горячей и очень живой. Казалось, она подходит Вэй Усяню больше, чем светлая, так легко было ему с ней. Заполнить потухающие после изъятия золотого ядра потоки вливанием новой горячей струи оказалось проще и полезнее, чем он мог предположить. Через некоторое время Вэй Ин спокойно призывал ее одной лишь силой мысли. Достаточно было прикрыть глаза и прочувствовать километры мертвой материи вокруг, как на кончиках пальцах начинала струиться чистая сила, а мертвецы отзывались сладким вздохом. — Как тебе такое, Лань-гэгэ? — поинтересовался он у темной фигуры напротив. Фигура колыхалась, плохо повторяя образ из его воспоминаний. Налобная лента — теперь черная — тянула свой конец к рукам Вэй Усяня, совсем не в характере своей оригинальной версии. Казалось, даже созданный им темный призрак Лань Чжаня порицал его. — Ну и ладно! Ты все равно не поймешь, — Вэй Ин спикировал с ветки дерева, на которой восседал, наблюдая дело своих рук. — Иди перепиши правила! — он взмахом руки развеял иллюзию. На ее месте возникла новая — такая же черная, но с другим характером. — А-Чэн, А-Чэн, А-Чэн, — протянул Вэй Усянь, задумчиво обходя ее по кругу, — надеюсь, тебе сейчас хорошо. Знаешь, мое ядро ведь было таким сильным, Вэнь Цин даже вытаращила свои глазищи еще больше! Оно тебе сослужит лучше, чем мне, вот уж не сомневайся, — он криво улыбнулся, — надеюсь только, его ты не потеряешь… Мысли о семье не спешили его покидать. Всякий раз, засыпая, Вэй Ин думал о том, чем сейчас заняты его брат и сестра. Он не сомневался, что Цзян Чэн жив. Он будто чувствовал его на расстоянии. Как далекая музыка, до него долетали то обрывки эмоций, то с чувством сказанные слова. Чаще всего — бранные. Всякий раз Вэй Ин смеялся над ними, как смеялся бы, говори это Цзян Чэн при нем. Порой он хохотал так, что это перерастало в слезы. Сидеть на горе из мертвецов и слушать в своей голове голос брата — если это не ад и не смерть, то точно безумие. Или отчаяние. Душа рвалась отсюда прочь, но силы были неравны. Кольцо мертвецов, что не трогало его, не давало и выйти из него тоже. Вэй Ин был в ловушке — клетке, в которой не страшно, но из которой нет выхода. Оставалось только растить силу, чем он и занимался, впитывая все больше и больше опыта, понимания, умений. Фигуры из тьмы становились все крупнее, осязаемее, их облик меньше напоминал знакомых, но больше устрашал своей мощью и возможностями атаковать. — Вам тоже это нравится, красотки? — теперь Вэй Усянь разговаривал с мертвыми, будто это были его давние друзья, заигрывал, шутил, иногда спорил. — Чистая сила, способная сокрушить все, что угодно! — он направил клубы тьмы в куст, сминая его. — Месть! Месть! Ты сказал, ты обещал! Дай нам месть! Дай ее себе! Чаще всего ответ был таким. Мертвецы хотели крови и мести. Вэй Ин понимал их, как никто. — Обязательно, детишки, только сначала надо спуститься с этой горы и найти псов Вэней, а вы ведь меня не пустите так просто. — Возьми нас! Возьми нас с собой! — Как это я могу вас взять? Если я буду ходить по городам с армией мертвецов, то… Ответ пришел неожиданно. Он был так прост, что Вэй Ин с досады на свою глупость даже хлопнул себя ладонью по лбу. Ну конечно же! Если темная энергия признает его, как и мертвецы, то достаточно найти подходящий инструмент управления и тем, и другим. Символизм и атрибутика были в ходу у светлых сил — заклинания, талисманы, магические предметы. Сделай такое же для темного — и бразды правления в твоих руках. Это казалось таким же простым, как и гениальным. — Вам нравятся мои песенки? — Вэй Ин выгнул бровь и огляделся, потирая руки. — Что ж, струн я тут не найду, но из того, что здесь есть, можно легко соорудить и кое-что получше!

***

— Глава Лань, у вас есть новости? — Цзян Чэн нервно перехватил пальцами Суйбянь, что сжимал в одной руке. От меча шла ровная и приятная, будто бы покорная Цзян Чэну энергия, удивительно — тот отзывался и слушался в разы лучше, чем его собственный меч. Цзян Чэн и сам не понимал, что вообще заставило его сразу вынуть меч Вэй Усяня из ножен, это произошло словно против его воли, но ощущалось таким неожиданно правильным. Саньду же отчего-то обжигал пальцы и весь противился ему. — К сожалению, пока я ничем не могу вас порадовать, Глава Цзян, — удрученно покачал головой Лань Сичэнь. — Ваши видения… Слышал, вы контролируете их все лучше? Цзян Чэн бросил недовольный взгляд на Лань Ванцзи, но не стал препираться. — Да, — кивнул он и пояснил несколько неуверенно: — Я не теряю сознание, картинка будто накладывается одна на другую, и я вижу то, что видит он. — И что же, позвольте спросить, видит господин Вэй? — в голосе Лань Сичэня не было праздного любопытства, только неподдельная обеспокоенность, поэтому Цзян Чэн ответил: — Тени, он говорит с ними. А еще он играет на флейте, и они, кажется, слушаются его, — сглотнул он. Лань Сичэнь нахмурился, бросил внимательный взгляд на Лань Ванцзи. — Вэй Усянь застрял в каком-то жутко плохом месте, глава Лань. И что-то не выпускает его оттуда, — тут же встал на защиту брата Цзян Чэн. Дни шли, складываясь в месяцы, но картинка практически не менялась: казалось, время в том месте, где оказался Вэй Усянь, шло совсем иначе. Цзян Чэн пытался рассмотреть подробнее то, что его окружало, запомнить, найти в памяти знакомые соответствия, но видел лишь все те же кладбищенские пейзажи, тьму и гору. — Гора! — вдруг воскликнул он, едва удержавшись, что не хлопнуть себя по лбу. — Гора! — с нажимом повторил он, оглянувшись на Лань Ванцзи, будто это все объясняло. Они ведь совсем недавно видели ее, возвращаясь на мечах, — гору Луанцзан — огромную и черную, окруженную выжженной землей и ужасающей темной энергией. Места хуже и вообразить было нельзя, и только оно идеально подходило. — Поспешим, Лань Чжань, похоже, я знаю, где Вэй Усянь!