***
Гора Луанцзан в Илине, так или иначе, была известна каждому — проклятое место, байками о котором пугали и детей, и взрослых. Впрочем, небезосновательно. На сотни ли от нее простиралась безжизненная пустошь, полная разной нечисти, сдерживаемой лишь сильным магическим барьером, что поставили предки в надежде оградить мир от темной, сжирающей все на своем пути энергии. Это было и место великой битвы, и не менее великое кладбище — вотчина неупокоенных мстительных призраков, родной дом для самых лютых, жадных до крови мертвецов. Если бы нужно было описать смерть одним словом, Цзян Чэн не задумываюсь назвал бы ее — Луанцзан. Из-за тумана, окружающего это место, саму гору видно не было, но она представлялась настоящим жерлом Преисподней. Казалось, она, словно вулкан, исторгает из себя потоки тьмы — будто они рождались в самой ее глубине неведомым всесильным монстром, что, должно быть, заведовал этим гиблым местом. Ни один человек — даже всесильный заклинатель — не смог бы выжить здесь один. Без меча, без своей силы. А меча, как и сил, у Вэй Усяня было немного. Впрочем, тут Цзян Чэн не был уверен. Перед глазами встал тот, другой, меч — будто целиком сплавленный из криков и боли. Сильный, опасный. Мог он защитить? Цзян Чэн чувствовал мощь, что теперь наполняла Вэй Усяня, но это была сила иного рода, чем пульсирующий в золотом ядре свет, она тревожила его не меньше, чем место, куда они направлялись. — Барьер истончился, — заметил Лань Ванцзи, подсвечивая заклинанием невидимые невооруженным взглядом стены. — Но я не чувствую в округе нечисти. Цзян Чэн кивнул. Это было странно — они пробыли здесь уже около получаса, но ни одна тварь все еще не явилась на их запах. — Предлагаю преодолеть барьер, — решившись, предложил он. Попытка осмотреться сверху не принесла результатов — туман лежал плотной, почти непроглядной пеленой, лишь мертвая, как язвы на плоти, земля просвечивала в его прорехи. — Ты уверен, что Вэй Ин где-то здесь? — уточнил Лань Ванцзи. Его лицо было полно решимости, лишь блуждающий по плотной дымке впереди взгляд выдавал беспокойство. — Да, — Цзян Чэну даже не понадобилось концентрироваться. — Пещера в горе. Он моргнул, и картинка сменилась каменистыми мрачными сводами — вдоль и поперек исписанные заклинаниями. По локтю щекотно сбегала капелька крови, пальцы были испачканы в ней же, но в груди растекалось удовлетворение, как после хорошо сделанной работы. — Он что-то сотворил, — распахнул глаза Цзян Чэн. — Возможно, придумал способ выбраться! Поспешим, Лань Чжань, поможем ему. Они снова поднялись на мечах — разрушать целостность барьера было нельзя, никто из них не был уверен, что они смогут восстановить его в первозданном виде. Однако лететь прямо к горе тоже не получилось — мечи сопротивлялись темной энергии, а меч Цзян Чэна и так будто грозился скинуть его вниз во время всего полета (лететь спасать брата на его же мече казалось кощунственным, хотя все внутри Цзян Чэна странным образом противилось такому решению). Поэтому они лишь слегка продвинулись вперед и спустились перед петляющей каменистой дорожкой, ведущей наверх. — Где же мертвецы? — нахмурился Цзян Чэн, делая полукруг мечом перед собой. Тот лишь продолжал противно вибрировать, но это была скорее демонстрация характера, чем ответ на темную энергию. Лань Ванцзи молча двинулся вперед. Где-то там, в глубине горы, раздался грохот. Цзян Чэн пошатнулся, будто оглушенный, и едва не осел на землю. Но тут же встряхнулся, возвращаясь в свое сознание, и подорвался. — Быстрее! Они побежали, позабыв всякий страх перед горой, нечистью, самой Преисподней. Где-то там, совсем близко, лежал без чувств Вэй Усянь — Цзян Чэн чувствовал, как внезапно его собственное сознание словно опустело, а ведь он уже успел привыкнуть к этому ощущению. Разом сделалось так одиноко и холодно, что Цзян Чэн едва смотрел под ноги и почти летел вперед. — Цзян Ваньинь, осторожно! Мертвецы настигли их внезапно. Казалось, они появлялись сразу со всех сторон: лезли из-под земли, выходили из-за деревьев — спереди и сзади, отрезая им обратный путь. Больше всего здесь было мужчин — бывших воинов, сильных и яростных, жаждущих крови. Цзян Чэн и Лань Ванцзи оказались в кольце мертвых за считанные секунды. Столько нечисти за раз Цзян Чэну еще видеть не доводилось. Он и Лань Ванцзи встали спиной к спине, чтобы отбиваться от них, но не было похоже, чтобы силы были хоть сколько-то равны. Для того, чтобы противостоять такому напору, понадобился бы хорошо обученный отряд заклинателей с талисманами и мечами, а не двое, порядком уставшие после полета на мечах. — Их слишком много! — озвучивать очевидное не имело смысла, а вот придумать какой-то план стоило. — Вэй Ин в пещере, прорываемся туда! Сказать это было проще, чем сделать. Мертвецы будто поняли их план и теперь стояли насмерть, не давая продвинуться в нужном направлении и на шаг. При этом путь назад с горы оказался свободен. Можно было подумать, что местная нечисть хочет оставить Вэй Усяня себе и не пускает к нему посетителей. Это было, конечно, ерундой — наверняка любой пришедший на гору имел все шансы присоединиться к этой армии мертвых. «Как же ты выживаешь здесь совсем один, Вэй Усянь? И как нам добраться до тебя?» — крутилось у Цзян Чэна в голове. Кажется, это была его первая настоящая резня — одновременно леденящая душу и разжигающая кровь. Такая, из которой можно не выйти живым. Ночные охоты, на которых воспитывался Цзян Чэн, и вполовину не были такими по-взрослому опасными и кровавыми. Впрочем, ему уже доводилось видеть множество крови — в своем родном доме, на трупах дорогих сердцу людей. Мысль об этом разожгла настоящую ярость — он не мог потерять еще одного! Гнев поднимался внутри, заполняя собой все другие чувства — ни страха, ни жалости, есть только его меч и идеально отточенная техника. Подшаг-выпад, разворот-удар, подсечка-назад, широкий плавный удар и тут же серия: раз, два, три — Цзян Чэн перепрыгнул через повалившиеся тела. Краем глаза он видел, как то и дело мерцал голубым свечением боевой гуцинь Лань Ванцзи — звуковая волна отбрасывала часть мертвецов, но их все равно хватало с лихвой, чтобы продолжать рубить направо и налево. Они продвигались, но кольцо мертвецов сжималось, и им не было видно конца и края. Ситуация становилась критической. Приходилось буквально крутиться на одном месте, чтобы не подпускать к себе тянущиеся руки. Меч в руках двигался на предельной скорости, и долго так прорываться не представлялось возможным. Впрочем, как и сдаться или отступить. Лань Ванцзи упорно сражался наравне с Цзян Чэном, но и его руки уже начинали дрожать. — Нам так не пройти! — крикнул Цзян Чэн, поворачиваясь к нему. — Надо… Он не успел договорить свою мысль, как его плечо опалила острая боль — один из мертвецов воспользовался его заминкой и вцепился зубами и когтями одновременно. Цзян Чэн попытался его скинуть, продолжая отбиваться от остальных мечом, но тот держал крепко. Равновесие нарушилось, на мгновение в глазах помутилось. Снова возникла пещера. — Вэй Усянь! — отчаянно вскричал Цзян Чэн. Еще двое мертвецов навалились на него сзади, он начал оседать, уже скорее хаотично отмахиваясь мечом. Перед глазами плясали черно-красные всполохи. По земле прокатилась странная волна, отбросившая его к ближайшему дереву. На пару мгновений Цзян Чэн лишился зрения и слуха, а когда проморгался, то мертвецов вокруг уже не было — только голая земля и сухие деревья. — И ты говорил, что это я люблю геройствовать? — раздался звонкий голос сверху. — Борьба в одиночку с целой армией мертвецов — это, по-твоему, совсем не геройство? Вэй Усянь спикировал с дерева справа и завис перед Цзян Чэном, одной рукой поглаживая свое плечо. — Вэй Усянь! — мгновенно вскинулся тот, тут же растеряв все слова, которые должны были бы последовать за приветствием. Цзян Чэн так и застыл, беспомощно хмуря брови. Вон он, его брат, живой-живехонький! Парит над землей без видимых усилий и без меча, в клубах черной материи, аки демон какой-то; худой, измученный, грязный — отличимый от этих, с пустыми глазницами, лишь сияющими весельем глазами. — А ты тут вечно торчать собирался?! — гаркнул Цзян Чэн в своей манере — ну не умел он по-другому выражать беспокойство. — И я пришел не один… — не успел он договорить, Лань Ванцзи уже вырос между ними. — Вэй Ин! — О, Лань Чжань! — Вэй Усянь пораженно вытаращил глаза, замечая его. — Ты тоже пришел? Или я все-таки умер? Он опустился на землю и легкой походкой прошелся, обходя Лань Ванцзи по кругу и с интересом разглядывая его. — Ты точно живой? — Вэй Усянь бесцеремонно потыкал Лань Ванцзи в плечо. — Вроде, теплый. Цзян Чэн, как это так, вы двое здесь и с мечами… — он вдруг застыл, резко обернувшись. — Ну, да, — странно закончил он, отводя взгляд. Только сейчас Цзян Чэн сообразил, что за меч все еще крепко сжимал в руке — Суйбянь. Он и не заметил, что вытащил из ножен именно его, а собственным мечом лишь блокировал чужие атаки. — Твой меч, — смущенно пробормотал он, быстро вкладывая Суйбянь в ножны и протягивая брату. — Ага, — рассеянно протянул Вэй Усянь, забирая его, — я и забыл о нем уже. У меня теперь вот, что есть — флейта, — он прокрутил в пальцах инструмент, — я ее сам сделал, нравится? Думал сделать гуцинь, но жалко стало волос на струны. Лань Чжань, может, срежешь мне пару прядок? Твои волосы всегда в порядке, не топорщатся — то, что надо! — продолжил он молоть чушь, широко улыбаясь. — Вэй Ин, — Лань Ванцзи смотрел на него, не мигая и не реагируя на подначки. — Мы пришли за тобой, — сообщил очевидное он. Цзян Чэн огляделся — мертвецов и след простыл. Он перевел взгляд на флейту. — Так ты правда можешь управлять ими? — с плохо сдерживаемым восторгом спросил он и тут же смутился от того, как по-детски это прозвучало. — Это опасно, — перебил Лань Ванцзи. — Ты должен оставить это здесь, — он тоже перевел взгляд на флейту в руках Вэй Усяня. — Ты же не оставляешь гуцинь, с чего бы мне расставаться с ней? — Вэй Ин тут же опасно сверкнул глазами, убирая флейту за спину. — Это мой инструмент для контроля над нечистью! И я тебе ее не дам, Лань-гэгэ, а то испортишь, как те картинки Не-сюна! А их даже А-Чэн не успел посмотреть, между прочим, я и ему показать хотел, — он обиженно надулся. — Путь тьмы… — Лань Чжань, это не твое дело, — вскинулся вдруг Цзян Чэн, чувствуя, как взметнулось в нем раздражение напополам со страхом — не таким, когда немеешь перед толпой лютых мертвецов, а тем, когда ни в коем случае не можешь остаться безоружным. — Отстань от него, пусть берет, что хочет, ты же видишь, в каком мой брат виде, скажи спасибо, что вообще выжил в этой дыре. Давайте уже лучше выбираться отсюда, — требовательно закончил он. Лань Ванцзи опустил взгляд, однако не было похоже, что ему стало стыдно за свои праведные речи. Он не стал дальше спорить, просто заявил, укладывая меч на воздух: — Нужно доставить Вэй Ина в Облачные Глубины. — Что? — тот немедленно взвился и отскочил от Лань Ванцзи. — Это еще зачем? Опять правила переписывать? Нет уж, Лань Чжань, я уже выучился у вас, благодарю покорно! Он прищурился, переводя взгляд с Лань Ванцзи на Цзян Чэна. — А как вы меня нашли, кстати? Вы поймали тех Вэней, что скинули меня к мертвецам? Они думали, я тут умру, ха-ха! Это они умрут теперь, если только вы их еще не убили. — Нет, они живы. Пока, — Цзян Чэн сжал кулаки. — Ты обязательно должен будешь мне рассказать, как попал в эту дыру, а я расскажу, как узнал, где ты. Но вначале тебе нужно отдохнуть и набраться сил, — решительно заключил он, бросая недружелюбный взгляд на Лань Ванцзи. Его слова и действия заставили напрячься — казалось, Лань Ванцзи готов немедленно изгонять из Вэй Усяня темную энергию, не гнушаясь никаких способов. Самому Цзян Чэну было откровенно все равно, какого рода силу заполучил брат. Она у него была — это главное, да еще такая многообещающая и могучая, грозящая не оставить от треклятых Вэней ни следа. Нет, он определенно точно не стал бы ей препятствовать. — Безмерно благодарен за содействие в поисках брата, второй молодой господин Лань, — нарочито официально поблагодарил Цзян Чэн. — Но более ваша помощь не требуется. Мы отбываем в лагерь клана Цзян. — Лагерь? — нахмурился Вэй Усянь. — У нас есть лагерь? Но Пристань Лотоса сожгли, как же ты… Ты создал его! — он пораженно распахнул глаза. — Святые небеса, А-Чэн, ты ведь теперь Глава клана! Мне снились сны, что ты командуешь людьми, как же ты вопил на них, кошмар! А шицзе? Где она? — затараторил он, подскочив к Цзян Чэну. — Она в порядке? Я хочу увидеть свою шицзе! Как я скучал по всем вам! По тебе, Лань Чжань, я тоже соскучился, но только не по Облачным Глубинам, — он скривился, — туда не вернусь! — Какой же ты болтун все-таки! — скорчил рожу Цзян Чэн, пряча счастливую улыбку. — Я уже и забыл, что у тебя рот не закрывается. Сестра в безопасности, обещаю, мы скоро с ней встретимся. И чем быстрее улетим отсюда, тем вероятнее это произойдет. Его самого чуть потряхивало, будто знобило, хотелось поскорее доставить Вэй Усяня в безопасное место и выдохнуть. — Я рад, что ты в порядке, Вэй Ин, — бесцветным голосом провозгласил Лань Ванцзи, отступая на шаг. Если он и испытывал муки выбора, по его лицу сложно было хоть что-то понять. Также церемонно раскланявшись, Лань Ванцзи поднялся на мече в воздух. — Заглядывай в гости, Лань-гэгэ! — крикнул Вэй Усянь, помахав в воздухе флейтой. — Я всегда рад угостить тебя! Вэй Усянь проводил его пристальным взглядом и еще пару мгновений смотрел в небо, хотя Лань Ванцзи там уже не было. — Какой упрямый, — скривился он, — никогда не пойдет против этих дурацких правил. А-Чэн, — Вэй Усянь повернулся к брату, — давай улетим скорее отсюда! Жить с мертвецами весело, но они совершенно не понимают, что иногда можно и выпить! Кажется, я забыл вкус вина, разве такое можно допустить? И твой лагерь — я сгораю от любопытства! Там ведь нет тысячи правил, да? Ты нормальный Глава, а не как эти занудные стариканы? Цзян Чэн не удержался от того, чтобы с чувством отвесить ему оплеуху. — Вэй Усянь, ты неисправим! — закатил глаза он. Он обнажил Саньду, планируя положить его на воздух, но меч снова заартачился, наотрез отказываясь слушаться. — Треклятый меч, да что с тобой такое! — выругался Цзян Чэн и покосился на Суйбянь в руках Вэй Усяня. — Давай полетим на твоем, мой меч совсем не слушается меня в последнее время. — А? — Вэй Усянь рассеянно повертел его в руках. — Только если ты будешь управлять. Я давно не тренировался, силенок маловато, — он криво улыбнулся. — Суйбянь быстрый, он нас вмиг доставит! — он сунул меч в руки Цзян Чэна. — Не верится, что ты здесь, — признался он, оглядевшись, — и что я покину эту гору наконец-то! Он прошелся, уткнувшись взглядом в мертвую почву. — Так хорошо, что вы с Лань Чжанем сумели вернуть свои мечи. Скоро мы отвоюем назад наш дом и будем жить мирно! Цзян Чэн не смог вытерпеть этого скорбного выражения лица — он подошел и крепко сжал плечо Вэй Усяня. — Хорошо, что мы сумели вернуть тебя! — веско добавил он. Хотелось добавить какой-нибудь сентиментальной чуши про то, что Цзян Чэн скучал, что ему было одиноко и сложно одному, рассказать, как он переживал и боялся, и что впервые за долгое время он чувствует себя таким цельным, будто не просто нашел брата, а в буквальном смысле вернул часть себя. Он моргнул, чувствуя, как сквозь эти теплые эмоции пробивается отравляющий внутренности холодок. — А-Сянь, ты правда в порядке? — спросил он тихо. — Что мне будет? — фыркнул тот в ответ. — Будем в твоем лагере — отъемся, высплюсь, и можно идти войной на Вэней! Я такую штуку сделал, ты не представляешь! — Вэй Усянь воодушевленно хлопнул Цзян Чэна по плечу. — Ни один Вэнь больше не сможет нам угрожать, вот увидишь! Ты теперь Глава клана, а я твой помощник, про нас еще будут говорить по всей Поднебесной! Только полетели уже отсюда, А-Чэн, пожалуйста, — он подергал его за рукав. — Сил нет смотреть на это уныние! Вот и Лань Чжань не выдержал, а мы чего стоим? Уговаривать Цзян Чэна было не нужно — он тоже с лихвой насмотрелся на эти пейзажи, что в реальности оказались еще более омерзительны, чем в видениях. Он бросил меч на воздух и протянул Вэй Усяню руку. Через минуту они были уже далеко от горы Луанцзан.***
Лагерь Цзян Чэна впечатлял. Да, это все еще была лишь укрепленная деревня со сколоченными на скорую руку смотровыми башнями и земляным валом в качестве первой оборонительной линии, но стоило Вэй Усяню подумать о том, что брат развернул это все за какие-то считанные месяцы (а еще успел отбить мечи), как его переполняла гордость за своего шиди. Здесь была организована кухня и засеяны поля, в лес каждое утро отправлялись охотники, шилась одежда для будущей битвы и быта, работала кузница и даже лавка с вином. Бродячие торговцы, конечно, сюда не заходили — уж слишком велика была вероятность того, что они разнесут весть о тайном лагере тем, кому о нем знать не следовало, но их регулярно встречали на дороге шпионы, что передавали ложные сведения — уверяли, что деревня покинута. Другие шпионы покупали необходимые для жизни лагеря вещи, которые было трудно создать самостоятельно — мыло, веревки, ткани. В лагерь каждый день приходили новые люди — тот, кто искал возможность присоединиться к ополчению и отомстить, обретал ее. Тайными путями новость о том, что Цзян Чэн собирает армию, находила тех, кому это было нужно знать. Так кровь и проявляла себя — новый Глава клана, хоть и был совсем молод, даже юн, но сомневаться в его серьезном настрое и хватке не приходилось. Вэй Усянь бродил по лагерю с легкой улыбкой на лице. Здесь ему были рады, чувство возвращения домой не покидало его. Вместе с тем в его душе оставались зудящие раны — Пристань Лотоса, где должен был быть сейчас Цзян Чэн, он и шицзе по праву, все еще оставалась в руках врагов. Каждый раз, когда Вэй Усянь вспоминал об этом, пальцы сами собой сжимались в кулаки, а перед глазами опускалась красная пелена. Пару раз он чуть не срывался отправиться туда самостоятельно и лично прикончить всех, кто посмел осквернить его дом, но в последний момент останавливал себя. Как ни странно, близость брата помогала успокоиться. Он чувствовал Цзян Чэна и его боль, его жажду мести, и одергивал себя: он нужен был здесь, его собственные гнев и боль ничто в сравнении с потерей родителей. В лагере шли масштабные приготовления к походу на Вэней. Цзян Чэн разрабатывал планы, отбрасывал их как неудачные, начинал заново и тренировал без устали себя и солдат. Вэй Усянь был уверен в том, что его печати и флейты хватит для того, чтобы сокрушить любого противника, но Цзян Чэн не собирался рисковать, полагаясь только на темные силы. Он засиживался до поздней ночи, его глаза горели лихорадочным огнем, он верил в скорую победу, как никто, и воодушевлял своих людей собственной верой. Вэй Усянь же по большей части слонялся без дела и помогал то там, то тут по мере сил, поскольку не мог тренироваться с мечом и не хотел смущать людей своими новыми навыками. Атмосфера в лагере была самой боевой из возможных. Только мысли о Лань Чжане печалили сердце. Вэй Усянь каждый день вспоминал его осуждающий взгляд: «Будто я при нем в демона превратился и сожрал пару сотен людей живьем!» Очевидно, что со всех сторон правильному Лань Чжаню было невдомек, что в некоторых обстоятельствах может не оставаться никакого иного пути, кроме темного. Это недопонимание между ними неприятно бередило душу. Хотелось увидеть его снова, объясниться, быть может, даже раскрыть свою тайну, но Вэй Усянь не делал этого. В конце концов, еще и во время их обучения в Гусу, когда путь Вэй Усяня был светлее светлого, все, что позволял себе Лань Чжань в его адрес, было «убожество». Но это не мешало Вэй Усяню то злиться, то грустить из-за того, что с этим человеком ему, похоже, теперь совсем не по пути. — Зато Цзян Чэн, похоже, совсем не против мертвецкой магии, — хихикнул Вэй Усянь, разрисовывая очередной талисман, что мог пригодиться в предстоящей войне. По приезду брат заставил его выдать без утайки все, что происходило с ним на горе. Вэй Усянь, разумеется, рассказал не все. Но от того, что флейта контролирует мертвецов, Цзян Чэн в ужас не пришел. Его интересовали практические аспекты: степень охвата, сила, длительность и гарантии контроля. — Они не тронут никого, кого я не позволю им трогать! — клятвенно заверил его Вэй Усянь. — Можешь не сомневаться, я тренировался целыми днями! Похоже, такого ответа Цзян Чэну хватило, и больше они к этому вопросу не возвращались. Брат поверил ему на слово, что удивляло, но и радовало безмерно. Как ни странно, время в лагере оказалось самым мирным за всю истории их отношений с Цзян Чэном. Они оба трудились во имя общего дела и были слишком счастливы хоть частичному воссоединению семьи, чтобы ссориться по мелочам. Какая-то небывалая прежде гармония поселилась в сердцах братьев, несмотря на всю тревожность и опасность вокруг. В один из таких дней, полных забот и подготовки, с дозорной башни закричали. Все в лагере тут же засуетились и схватились за оружие — Цзян Чэн их натренировал неплохо. — В чем дело? — Вэй Усянь оказался у ворот одним из первых. — Там флаги клана Цинхэ Не, господин Вэй, — доложил ему стражник, — они просят разрешение войти! — Не Минцзюэ здесь? Что случилось? — Нет, господин, это молодой господин Не. Он прибыл без Главы клана. Как только в ворота вошли заклинатели, Вэй Усянь с громким криком кинулся вперед. — Не-сюн, какая радость! Как ты оказался здесь? — Вэй-сюн, — тот церемонно поклонился, — рад видеть тебя! Ходили слухи, что ты бесследно сгинул, но я был уверен, что это лишь домыслы недругов, — он хитро улыбнулся. — Не было случая, чтоб Вэй Усянь не смог выбраться из самой сложной западни! — он шутливо погрозил неизменным веером. — Вообще-то, это Цзян Чэн… — начал было Вэй Усянь, но не стал заканчивать мысль. — Так ты проделал длинный путь, — он окинул его внимательным взглядом. — Не скажешь, зачем? — О, у меня разговор к Главе клана, — Не Хуайсан чуть наклонил голову к плечу, — если он будет столь любезен принять нас. — Примет, конечно! — рассмеялся Вэй Усянь. — Зачем эти церемонии, мы же старые друзья! А вон и А-Чэн, — он скорее угадал появление брата, чем услышал его шаги. — А-Чэн, посмотри, кто приехал! — А-Сан?! — воскликнул Цзян Чэн радостно, но тут же подобрался и поправился, как подобает главе клана: — Молодой господин Не, — чинно поклонился он, после чего поднял голову и, не выдержав, широко улыбнулся. Они трое учились, пили, веселились вместе тогда, когда сложно было представить кого-то из них в роли Главы клана, поэтому удерживать подобающее случаю лицо было непросто. Вэй Усянь мысленно посочувствовал брату — тому теперь всегда приходилось вот так вести себя, хотя в душе он знал, что Цзян Чэну это отчасти нравится. Под броней из правил приличия и хорошего тона Цзян Чэн чувствовал себя в безопасности. — Глава Цзян, — Не Хуайсан сделал ответный жест почтения, впрочем, еле сдерживаемая улыбка выдавала и его радость тоже. — Прошу простить за столь внезапный визит без предупреждения, — продолжил он в той же церемонной манере, уже становясь серьезным, — но времена теперь настали сложные, приходится действовать с осторожностью. — Нам можешь не рассказывать! — Вэй Усянь с силой хлопнул его по плечу. Не Хуайсан почти не дернулся, хотя удар должен был сбить его с ног, как в старые времена. Зато его люди тут же окружили Вэй Усяня, выставив обнаженные мечи — трое из них упирались ему в спину, а один чуть касался шеи. Два других скрестились, отрезая Не Хуайсана от него. — Оу! — Вэй Усянь тут же поднял руки в жесте капитуляции. — Я пошутил! Я люблю вашего господина, не стоит так волноваться. Не Хуайсан сделал неуловимое движение веером, и воины тут же отступили. Вэй Усянь покосился на них — его брата не окружали такие резвые ребята, а, наверное, стоило бы. — Прошу простить за это недоразумение, Вэй-сюн, — Не Хуайсан тем временем примирительно улыбнулся. — Эти люди защищают меня и любое движение могут расценить как угрозу. Есть ли у нас время и возможность поговорить, глава Цзян? — он переключил внимание на Цзян Чэна. — Желательно — не посреди двора. — Само собой, — процедил Цзян Чэн и укоризненно свел брови. Вэй Усянь, чувствуя его раздражение, неосознанно потер место на животе, где раньше было золотое ядро. — Только предупреди своих людей, чтобы больше не бросались на моего брата, а то я, знаешь ли, тоже многое могу расценить не так, как следует, — Цзян Чэн сделал приглашающий жест рукой в сторону своей цзинши, которая вместо спальни уже давно превратилась и в кабинет, и в переговорную. «Это наш друг, А-Чэн, будь мягче», — мысленно воззвал к брату Вэй Усянь, отправляясь вслед за ними. Не хотелось, чтобы эта встреча превратилась в дипломатическую, несмотря на ее причины. — Ну все, можно без церемоний! — объявил Вэй Усянь, тут же располагаясь на полу, как только за ними закрылись двери. — Не-сюн, твои люди просто жуть! — сообщил он, вытаращив глаза. — В клане Цинхэ все такие боевые? — Не все, как видишь, — Не Хуайсан дернул уголком рта. — Еще раз приношу свои извинения Главе клана и его шисюну. Он продолжил стоять, чуть покачиваясь. Взгляд рассеянно блуждал по комнате, ни на чем не останавливаясь. Не Хуайсан тоже будто изменился с тех пор, как они виделись в последний раз, но Вэй Усянь не мог уловить, в чем именно. Выглядел он так же: веер в руках, легкий стан, узкое лицо. — Как тебе наше убежище? Это все Цзян Чэн сделал, — объявил Вэй Усянь, продолжая болтать по своему обыкновению, — настоящая крепость! Видал ров и вал на подходе? — Глава Цзян писал моему брату, — кивнул Не Хуайсан, — да и о его делах говорят в народе. Твои заслуги идут впереди тебя, Цзян-сюн, и я не удивлен, — он чуть склонил голову. Цзян Чэн смутился. Это не было видно невооружённым взглядом, но Вэй Усянь слишком хорошо знал его, чтобы не заметить. Слишком мало похвалы выпадало на долю его братца с самого детства — он не умел ее принимать, не верил в ее искренность или просто не знал, как реагировать. Поэтому в такие моменты на его лице застывала смесь этакой растерянной сердитости — на всякий случай. — Молодой господин Не слишком преувеличивает мои заслуги, — пробормотал Цзян Чэн и взмолился: — Прошу, Не-сюн, не томи, с чем ты пожаловал? — Да-да, я уже истомился! — Вэй Усянь и сам подался вперед, снедаемый любопытством. К нему примешивалась и тревога — вряд ли Не-сюн принес радостные вести, в последнее время им было просто неоткуда взяться. Вэй Усянь поймал взгляд Цзян Чэна и чуть дернул губами, как бы говоря: «Что бы там у них в Цинхэ ни случилось, у нас здесь все хорошо!» Казалось, брат снова понял его без слов, и его брови чуть расслабились. Не Хуайсан закусил губу, будто сомневаясь, стоит ли вообще начинать разговор. Сколько Вэй Усянь его знал, он всегда был таким — одновременно не таким решительным, чтобы предпринять что-то самостоятельно, но всегда за любую авантюру. В отличие от Цзян Чэна и Лань Чжаня, Не Хуайсан правила уважал чуть ли не меньше самого Вэй Усяня. Этот парадокс всегда веселил. — Глядя на то, что здесь построил Цзян-сюн за столь короткий срок, я начинаю сомневаться в целесообразности своего визита, — неуверенно начал он. — Да говори уже! Мы все в восторге от А-Чэна и хотим от него детей, да-да, что дальше? — раздраженно перебил его Вэй Усянь. Не Хуайсан дернулся от этих его слов и сильнее замахал своим веером. Вэй Усянь уже собирался сморозить очередную глупость, как Не Хуайсан с резким щелчком сложил веер. — Сколько у тебя солдат? — он уперся прямым взглядом в Цзян Чэна. — С какой целью ты интересуешься, Не-сюн? — ещё больше посуровел тот. Вэй Усяня прошибло холодной дрожью — брат нервничал. Цзян Чэн был осторожным — даже чересчур, по мнению Вэй Усяня, но с Главой клана в таких вопросах не спорят. — Мой дорогой отважный брат презирает Вэней и собирается в одиночку идти на них, — Не Хуайсан чуть свел брови. — В Цинхэ все войны прекрасно обучены, практикуют искусство меча с пеленок и не боятся замарать ханьфу в крови. — Да уж, мы заметили, — фыркнул Вэй Усянь на это. — Слухи о твоем новом отряде отмщения ходят по Поднебесной, Цзян Чэн, — продолжил Не Хуайсан, — как ты ни стараешься, но дерева на площади не утаить. — А мы в лесу! — снова встрял Вэй Усянь уже из простого упрямства. — Вас найдут рано или поздно. — Мы выступим первыми! — Поэтому я и спросил, сколько у вас солдат, — Не Хуайсан, до этого смотревший только на Цзян Чэна, удостоил быстрым взглядом и Вэй Усяня. — Тех, кто не боится крови и бывал в сражениях. Со мной пришли десять воинов, и я смею предположить, Цзян-сюн, что они тебе пригодятся. — Ты предлагаешь помощь?! — поднял брови Цзян Чэн и смешно округлил глаза. — Но почему? «И что ты хочешь взамен?» — казалось, этот вопрос прозвучал в голове Вэй Усяня одновременно с тем, как тот возник в голове брата. Они переглянулись, и Цзян Чэн нахмурился пуще прежнего. — Не-сюн, хватит пудрить нам головы! — рявкнул он. — Глава клана Не не отправил бы своих воинов на помощь в другой клан, когда они так нужны ему самому. Вот что, я думаю, произошло на самом деле, Не Хуайсан: ты отправился к нам без ведома своего брата, а люди, которых ты мне предлагаешь, — лично им приставленная к тебе охрана, — обвинительно заключил Цзян Чэн. Вэй Усянь выдохнул, подавляя в себе возрастающую волну гнева — не свою, но не менее опасную, учитывая его сложные отношения с темной энергией. — Я разве сказал, что брат отправил меня? — Не Хуайсан выгнул бровь. — Ты совершенно прав, эти люди подчиняются только мне. Он вздохнул и снова развернул веер. — Печально слушать от тебя такие слова, Цзян-сюн, — он покачал головой, — но я не виню тебя — сегодняшним днем все видят врагов даже в друге и брате. — Чего ты хочешь? — вздохнул Цзян Чэн, не выдерживая этих словесных баталий. — Если ты сейчас же не скажешь, я прикажу своим людям выпроводить тебя за ворота вместе с твоей достопочтенной охраной. Вэй Усянь чувствовал раздражение брата: было очевидно, что Не Хуайсан преследовал какую-то личную цель. Никто не стал бы проделывать такой длинный и опасный путь, когда собственный клан стоит на пороге войны, чтобы предложить безвозмездную помощь другому клану. Другое дело, что Не-сюн, по мнению Вэй Усяня, был последним человеком, кого можно было бы заподозрить в какой-то интриге, но Цзян Чэн был слишком бесхитростным — ему нравилась честность и прямота, а вот такие завуалированные попытки объясниться, как правило, лишь выводили его из себя. «Он наш друг, у нас их и так мало», — снова мысленно напомнил Вэй Усянь, не будучи уверенным, что брат слышит его мысли, но надеясь, что тот хотя бы улавливает настроение. — Ты выстоишь один против Вэней, — твердо сказал Не Хуайсан, — и вернешь Пристань Лотоса, я не сомневаюсь в этом. Но потери будут колоссальными. Те, кто пришел со мной, сведут эти потери к возможному нулю. Это все, что я хочу предложить клану Цзян как дружественному. Если ты ответишь взаимностью и поможешь моему брату, я буду очень признателен. — Почему ты пришел к нам, Не-сюн? — встрял Вэй Усянь, попутно обдумывая услышанное. — Сам же говоришь, у нас маловато бойцов. — Я не видел мечника лучше, чем ты, Цзян Чэн, — Не Хуайсан дернул губами в легкой улыбке. — Без обид, Вэй-сюн. Цзян Чэн несколько секунд немигающе смотрел на него в ответ, а кончики его ушей предательски покраснели. Он тут же с сомнением покосился на свой меч, что продолжал носить на людях. Однако реальность была такова, что Саньду стал в его руках практически бесполезен. Цзян Чэн страдал от этого. Он не мог даже практиковаться и отчаянно пытался решить проблему. Как он мог вести за собой людей, если не может драться? Вэй Усянь видел, с какой завистью и тоской тот глядел на его собственный меч, и горько усмехался про себя. Какая ирония, ведь в его руках Суйбянь тоже был лишь бесполезной игрушкой, которую приходилось таскать за собой! Он мог решить проблему одним махом — нужно было просто во всем сознаться. Сделать это было страшно и стыдно. Решаясь отдать свое ядро, Вэй Усянь даже не предполагал, что секрет когда-нибудь придется обнаружить. Он просто-напросто не задумывался о последствиях. Казалось, стоит отдать брату свою силу, и все проблемы решатся сами собой. Вэй Усянь пытался, как мог, объяснить брату: сущность меча противилась новому золотому ядру, нужно время восстановиться, а Суйбянь лишь оправдывает свое название — вот такой вот легкохарактерный меч, что готов подчиняться Цзян Чэну так же хорошо, как своему владельцу. Вэй Усянь делал хорошую мину при плохой игре. Однако, если Цзян Чэна ему и удалось провести, то высшие силы — нет. И непокорные мечи, и эта странная ментальная связь, что возникла у них с братом — все это буквально кричало о содеянном и ждать момента, когда Цзян Чэн соединит одно с другим, было сродни спящему вулкану — рано или поздно он мог взорваться. К тому же ситуация могла просто-напросто стать опасной — любое потенциальное сражение ставило под угрозу жизнь его брата. К сожалению или счастью, у Цзян Чэна не было времени задавать вопросы — он был слишком занят лагерем, подготовкой людей и делами клана. А Вэй Усянь лишь надеялся, что новоприобретенная мощь поможет ему его защитить. Возможно, он был слишком самонадеян, раз думал так, но разве он мог позволить себе сомневаться? Вэй Усянь еще раз глянул на Цзян Чэна, снова считав его эмоции — растерянность, смущение, раздражение. Он представил, как говорит… Нет, немыслимо. Нужно было делать это сразу! Не тогда, когда он уже наплел столько. Цзян Чэн будет в ярости! Он будет чувствовать себя никчемным и жалким, обманутым самым близким человеком, он снова опустит руки, в этот раз уже навсегда. Вэй Усянь не мог этого допустить. За этими размышлениями он не заметил, что разговор продолжался без его участия. — Не-сюн, твоя затея — настоящее самоубийство! Только это смерть не от рук врага, твой брат лично задушит меня, если я приму твое предложение, как ты не понимаешь? — продолжал спорить Цзян Чэн. — Я бы на его месте именно так и сделал. Я не могу подвергать тебя опасности! — Я не собираюсь участвовать ни в каких сражениях, — Не Хуайсан улыбнулся будто с облегчением, — об этом доблестный Глава клана может не переживать. А эти люди, — он кивнул в сторону двери, — не выдадут нас, будь уверен. Они подчиняются только мне, больше никому. — Как же тогда они станут сражаться без тебя? — нахмурился Вэй Усянь, прикидывая перспективы. — Об этом я позабочусь, — Не Хуайсан прошелся по комнате, постукивая сложенным веером по ладони. — Что скажешь, Глава клана? — он обернулся на Цзян Чэна. — Это позволит нам выдвинуться за головой Вэнь Чао немедленно… — при мысли о скорой мести руки Цзян Чэна тут же сжались в кулаки, а в глазах загорелся предвкушающий огонек. — Но, Не-сюн, я бы и так помог твоему брату. Я пойду до конца! — Мой брат бы не попросил о помощи, — Не Хуайсан покачал головой. — Вы, Главы великих кланов, такие гордые и неприступные! Так и лезете на острие чужого меча, будто ищете смерти, — он чуть нахмурился, — но это у вас в крови. — Нам нужно объединиться! — Цзян Чэн уже кипел азартом. — Мы с Вэй Усянем выступим против Вэнь Чао, отобьем Пристань Лотоса и отправимся в Цинхэ Не. Вместе мы можем даже атаковать Безночный город! — А то! — Вэй Усянь мгновенно поддался его энтузиазму. — Так справедливость восторжествует для всех! — Ты такой храбрый, Цзян Чэн, — сверкнул глазами Не Хуайсан. — Боги благословят тебя. Тут взгляд Цзян Чэна снова упал на меч, и он весь разом как-то сник. Вэй Усянь ощутил охватившую его при этом неуверенность. Необходимо было срочно что-то делать с этим, заявить, что душа его меча ушла в Суйбянь, что тот отрекся от Вэй Усяня из-за баловства с другим мечом — что угодно, лишь бы Цзян Чэн уже забрал Суйбянь себе и мог сражаться, как того хотел! — Ты мне льстишь, Не-сюн, — покачал головой Цзян Чэн, скрывая разочарование в голосе. — Не факт, что я вообще справлюсь. Это Вэй Усянь у нас герой! На него и надежда. — После того, как мы разобьем Вэней, героями будут все! — попытался хоть как-то сгладить момент Вэй Усянь. — И ты, Не-сюн, тоже! — Вот уж спасибо, — процедил тот с усмешкой. — Я слишком труслив для такого, но помогаю, чем могу, — он извиняюще развел руками. — Ладно тебе, — Вэй Усянь поднялся с пола, прекращая этот сомнительный обмен любезностями. — Да и вообще, хватит уже этих скучных речей! Переговоры с серьезными лицами его утомляли и раньше, а сейчас, когда он всякий раз чувствовал все сомнения и затаенную боль Цзян Чэна, было тем более не по себе. Не Хуайсан в разговоре невольно затрагивал все еще неразрешенные вопросы с мечом и силой, буквально бередил незатянувшуюся рану. При этом Вэй Усянь был безмерно рад видеть старого друга и знал, что Цзян Чэн тоже ему рад, несмотря на все трудности. И сейчас очень хотелось хоть на время отвлечься от всех навалившихся на них проблем, послушать сплетни и посмеяться. Как и всегда, вино показалось отличным решением, к тому же Цзян Чэну явно не помешало бы выпить. Как можно скорее. — Предлагаю уже отбросить официальный тон и посидеть как в старые добрые времена, — бодро предложил Вэй Усянь, подходя к полкам, где помимо документов стояли и припрятанные им кувшины. — Я тебя сто лет не видел, Не-сюн, ты не откажешься от нашего гостеприимства! — Ты хорошо меня знаешь, Вэй-сюн, — хихикнул тот в ответ, заметно расслабляясь. Он быстро переместился к столу и сел, счастливо улыбаясь. Похоже, такие разговоры ему тоже были не по душе, не то что неформальные. Оставалось только растормошить Цзян Чэна. — Давай-давай, А-Чэн, хватит омрачать встречу своим «я-глава-клана» лицом! Садись уже и выпей! — Вэй Усянь надавил ему на плечи, заставляя опуститься, и сунул в руки пиалу. — Такая встреча! — Я слышал, ты долго пропадал где-то, Вэй-сюн, — заметил Не Хуайсан, когда они уже порядочно выпили. — Ага, — рассеянно отозвался Вэй Усянь, разливая им по новой порции, — А-Чэн нашел меня. — О, — Не Хуайсан подался вперед, — и как тебе это удалось? Ведь не было никаких вестей несколько месяцев! Рука с кувшином дрогнула, проливая вино на стол. Вэй Усянь застыл, в тревоге уставившись на Цзян Чэна.