***
Гермиона поморщилась, открывая глаза, и тут же зажмурилась. Голова у нее нещадно болела, вызывая тошноту. Она глубоко задышала, стараясь уменьшить недомогание — в таком состоянии она мало что может сделать для своего спасения. В сознании вспыхнули картинки последних воспоминаний: несколько егерей, Фенрир Грейбек, вызывающий удушливый страх, а также Гарри и Рон. Стоило их вспомнить, и сердце отозвалось болью: она больше боялась за них, а не за себя. В груди появилось неприятное чувство смятения и страха. Боль немного ушла, и Грейнджер позволила себе открыть глаза. Обстановка перед ней была ожидаемо незнакомой. Камин горел, давая тепло, но тёмные стены поглощали свет, отчего в комнате царил полумрак, давящий на психику, что вызывало у Гермионы неприятные чувства. — Я рад, что вы наконец очнулись, — произнёс до боли знакомый мужской голос. Гермиона почувствовала, как у нее подкашиваются ноги, но усилием воли заставила себя повернуться к источнику звука. Долохов совсем не изменился с их последней встречи и все также улыбался только ему понятной полуулыбкой. На ее губах вновь заиграл почти забытый вкус яблок и водки, бросая Гермиону в жар — поцелуй с Долоховом, который она стремилась всеми силами стереть из памяти, вновь всплыл перед глазами. — Вам идёт это платье, мисс Грейнджер, — сказал Антонин и подошёл к ней ближе, не дождавшись ответа на прошлую реплику. Она тут же опустила взгляд вниз, наконец замечая на себе вычурное аристократичное платье вместо привычных потертых джинс и кофты, в кармане которой была ее волшебная палочка. Однако взволновало Гермиону не это. — Вы… вы трогали меня? — заикнувшись, чуть истерично спросила Грейнджер. Долохов позволил себе издевательски помолчать минуту, с живым интересом наблюдая, как лицо Гермионы становилось все более красным. Фантазией она явно была не обделена. — Нет, конечно, мисс Грейнджер, — хохотнул Антонин. — Вас переодел мой домовой эльф. — Для чего этот фарс? — разозлилась Гермиона. — Верните мои вещи и мою палочку. — Я же обещал, что мы еще встретимся, — начал он. — А обстановка в том магловском кафе не совсем способствовала созданию необходимой атмосферы. Гермиона не ответила. Быть в роли мышки, ей — бравой гриффиндорке — совсем не нравилось. — Садитесь, дорогая, — Долохов отодвинул перед ней стул. Гермиона настороженно села, придвигаясь ближе к столу, полному изысканной еды. Долохов вновь играл в игру, правила которой не могла понять Грейнджер. Антонин сел напротив нее, очевидно, ему нравилось ловить каждую ее эмоцию. Она негромко выдохнула — сцена, произошедшая в один из августовских вечеров, повторяется. Те же чувства, те же эмоции: она напугана, он же, напротив, совершенно расслаблен. — Позвольте налить вам вина, — прерывая вязкую тишину, сказал Долохов. — Из запасов Малфоев, а они — настоящие ценители прекрасного. Думаю, вам понравится. — А как же водка? — насмешливо спросила Гермиона, наблюдая, как красная жидкость наполняет бокал. — Неужели закончилась? — Я бы хотел, чтобы наш вечер прошел более в изысканной обстановке, — улыбнувшись на ее замечание, сказал Долохов. — Водка тут неуместна. Выпьем же за встречу после долгой разлуки, Гермиона. — Что ж, мистер Долохов, действительно, мы очень давно не виделись, — выпив вина, которое действительно оказалось выше всяких похвал (Люциус Малфой явно выбирал с любовью), ответила Грейнджер. — Зачем же так официально? — протянул Долохов. — Раз уж мы старые знакомые… просто Антонин. — Что вы хотите со мной сделать? — спросила Гермиона. — В нашу первую встречу вы оставили меня в живых, неужели опомнились и хотите закончить начатое? Она спросила это так буднично, словно речь шла не о ее возможном убийстве, а о обычном домашнем задании по трансфигурации. Вероятно, выпитое на голодный желудок вино дало о себе знать, потому что в голове слегка зашумело, что, в принципе, было ей только на руку: волнение за Гарри и Рона и за себя саму начало отступать на задний план. — Мисс Грейнджер, — насмешливо сказал Долохов. — Мы же решили этот вопрос в прошлый раз. Неужели вам вновь хочется поднять эту тему, а не насладиться прекрасным ужином в компании такого замечательного меня? Она поперхнулась вином: подумать только, грязнокровка и один самых верных сторонников Волан-де-Морта! Действительно, замечательный вечер, ничего не скажешь. Грейнджер хотела спросить: «А что будет после этого самого вечера?» — но вовремя прикусила язык; сейчас об этом думать совершенно не хотелось. Поэтому Гермиона вновь отпила из бокала, наблюдая за Антонином. — То есть вас совершенно не волнует, что я грязнокровка, лучшая подруга главного врага? — смело спрашивает Гермиона и чертыхается. Дура. Дура. Дура. Вино совершенно развязало ей язык. Она могла бы отвлечь его разговорами ни о чем, запудрить ему мозги, а потом нанести неожиданный удар, но вместо этого только провоцирует его. Однако Долохов в очередной раз отреагировал спокойно. Грейнджер опять просчиталась. «Как я его могу обмануть, если не могу понять, что он сделает дальше?» — подумала Гермиона и приняла очередное поражение. Мышка вновь попалась на уловку кота. Это злило. — Разве мне есть дело до вашего дружка Поттера? — слегка иронично заметил Долохов. — Я думал, что в прошлый раз вы поняли, что в моих интересах только вы и никто больше. Или вам так хочется снова услышать из моих уст признание, что вы, мисс Грейнджер, особенная грязнокровка? Гермиона смутилась. Действительно, неужели в глубине души она жаждала именно этого? Амбициозность и честолюбие ярко заиграли в ней вновь, и она вспомнила себя одиннадцатилетнюю — этот момент эйфории, когда поняла, что она — особенная, волшебница среди обычных маглов. А признание этого чистокровным волшебником, одним из самых верных сторонников Темного Лорда, доставляло еще больше. Антонин внимательно наблюдал за ее лицом, подмечая малейшие отголоски эмоций. — Позвольте пригласить вас на танец, Гермиона, — прерывая вновь возникшую паузу, попросил Долохов. Гермиона очнулась от своих мыслей и без лишних смятений подала руку подошедшему к ней Антонину. Обоняние обволок запах едва заметного, но такого свежего парфюма. Ее сознание еле цепляло классическую музыку, которая словно лилась из сердца этого дома. В ее груди разлилось странное томление, вызванное близостью Долохова. Горячие руки прожигали ее кожу даже через толстую ткань платья. Гермиона очень надеялась, что он не чувствовал табун мурашек, пробегающих по ее телу. — Антонин, — начала Гермиона и запнулась на его имени. — Вы — открытая книга, которую я не могу прочитать, ее язык мне неизвестен. Расскажите мне, почему так ведете себя? Со мной? Долохов внимательно смотрел на нее невозможными темно-карими глазами, заставляя ее тонуть в их омутах. Антонин помолчал, продолжая кружить ее в танце. — Знаешь, как я оказался здесь, променяв родную Россию, на холодную, чопорную Англию? — изменившимся голосом, он спросил Гермиону. — Очевидно, что нет. Мы бежали из России. Бежали от революции, что устроили чертовы большевики. А знаешь, кого было много среди большевиков? Вижу по глазам, что догадалась. Да, грязнокровок, которые не могли смириться, что чистокровные во главе всего. А грязнокровкам хотелось равенства, но втайне они лишь желали власти. Они убили часть моей семьи. — Так это лишь месть? — тихо заключила Гермиона, чувствуя, как руки Долохова сжали сильнее ее талию. — Да, Темный Лорд — лишь средство достижения моей цели, — продолжил Антонин, немного успокоившись. — А знаешь, почему я это тебе рассказываю? — «Да. Я — единственная, кого ты оставил в живых. Пока,» — подумала Гермиона, но ничего не ответила. Да ответ и не требовался, они оба знали его. Долохов нежно провел пальцем по ее нижней губе, ловя едва слышный стон. Гермиона прикрыла глаза, ожидая его поцелуй. Который так и не произошел. — Не влюбляйся, красавица, я картежник и пьяница, — горько усмехнулся Долохов. Гермиона хотела еще добавить, что он все равно остается верным последователем Темного Лорда, но не успела: Антонин незаметно для нее достал палочку и невербально отключил заклинанием.***
— Гермиона, очнись, — кто-то настойчиво тряхнул ее за плечи. — Антонин, — в полубессознательном состоянии простонала Грейнджер. Кто-то снова тряхнул ее, вынуждая приоткрыть глаза. Лица сначала двоились, яркий солнечный свет не давал ей рассмотреть их, но окончательно очнувшись от своего странного состояния, она поняла, что перед ней Рон и Гарри, слегка потрепанные, но живые. — Как мы рады, что ты в порядке , — произнес Гарри, обнимая ее. — Нам кто-то оставил подсказку, где тебя искать. Случайно не знаешь, кто это? Гермиона впервые за долгое время не знала, что им ответить.