***
— Убийца — Агафья Петровна. Она всех убивает, — авторитетно заявил Витя и уронил голову на огромный конспект, выходящий за поля и рамки разумного. — Ты хотел сказать: Прасковья Уголовна? — уточнил Айдар. — Нет-нет, я имел в виду: Горгулья Многословна. — А, ну понятно, Тортилья Греховна. — Этот аттракцион плохих рифм закончится когда-нибудь? — поинтересовалась Командир, не отвлекаясь от подчёркивания маркерами важных предложений. — Как только Тоха подаст признаки жизни. То есть не сегодня. — Отстаньте, — буркнул Антон, сидевший через проход от парней. — У меня, может, психологическая травма. — У нас два урока истории, неудивительно, что у тебя травма. Она ещё тебя шпынять сегодня будет. — Это с хрена ли это? — Она всех новеньких шпыняет. А ты ещё первый урок пропустил, когда малолеток в фонтане топил, — Антон закатил глаза. — Адафья Сатановна не прощает таких проступков, знаешь ли. — Я могу отвлечь её, если совсем тяжко, — отозвалась сердобольная Катя. — Спасибо, не надо. Хочет шпынять, пусть шпыняет, чё. — Ты её не знаешь. Она выжмет из тебя всё хорошее. Ответить Антон не успел. Прозвенел звонок, и Агафья Петровна, прихрамывая, вошла в класс, чтобы медленно пройти мимо рядов, проверить наличие конспектов, сесть за стол перед классным журналом и снова акульим взглядом оглядеть притихших рыбок. Её очки, увеличивающие глаза раз в пятьсот, постоянно норовили упасть, и, когда она пыталась смотреть исподлобья, ей приходилось придерживать их одной рукой. — Так, уважаемые ученики. Сейчас начнём опрос по темам, которые мы успели пройти. Кто-то желает выйти к доске? — класс мгновенно слился со стенами. Катя неуверенно подняла руку, но её проигнорировали. — Понятно, ни одного разумного человека. Что ж, придётся по списку. Катька повернулась к Антону и перекрестила его. Тот закрыл глаза, спокойно ожидая, когда палач опустит свой тяжёлый топор. Палец Агафьи Петровны проскользил в конец списка и остановился на последней фамилии — ничего святого в человеке. — Уважаемый Шастун, пожалуйста. Антон вразвалочку вышел к доске. Время вспомнить алгоритм действий, который применяют умные люди, если не знают материала. Во-первых, говорят уверенно и не торопятся. Во-вторых, попадают в ключевые слова. В-третьих, рассуждают логически. — Ита-ак, — протянула Агафья Петровна. — В этом месяце мы с вами повторяем всю программу, — («Выполним пятилетку за два года!» — вот это о старших классах). — Поэтому давайте начнём с самых основ. Скажите, пожалуйста, как образовалось древнерусское государство? Главное вот что: стоять в открытой позе, не зажиматься, не скрещивать конечности. Стоит Акулье Убитовне почувствовать страх в предполагаемой жертве, она пойдёт в наступление. Поэтому Антон не смотрел на её угрожающего вида спину, а обращался к классу: — Так как это было очень давно, существует множество теорий. Их называют… первая, вторая и третья. Первая, разумеется, противоречит второй, в то время как третья всегда является смешением первой и второй — константа в любых исторических теориях. Первая говорит, что государство образовалось благодаря сплочению, следовательно вторая говорит о расплочении, то бишь, что все поругались и позвали третью независимую сторону. Смешанная говорит, что все и сплотились, и расплотились. Я люблю собак, кстати. Агафья Петровна протянула что-то согласное. Все замерли. — Ладно, Антон, допустим, — сказала она. — В чём же причины образования государства? Антон, игнорируя смешки, безэмоционально продолжил: — У любого общественного явления есть три вида причин: политическая, социальная, экономическая. Значит, политическая. Собаки, собаки, собаки. Политика — это управление, следовательно причина заключается в том, что так проще управлять территорией, защищаться и контачить с другими государствами. Социальная. Социальная — это проблемы в обществе, поэтому в социальном плане государство помогло людям выгодно договориться. Кошек не люблю, они вредные, наглые, прям как вы, у нас осталась последняя причина — экономическая. Вообще базар простой: все скидывали налоги правителю, а тот за них разбирался с проблемами. Какие они там у древних россиян? Ну, нападения внешние, ругачки внутренние, учителя истории. Вот этим всем занимался правитель, он всё разруливал, а все платили ему за это, потому что так проще. — Не разруливал, а решал, уважаемый, — деловито поправила учительница. Одноклассники сохраняли напряжённые каменные лица, но были готовы взорваться в любую секунду. — А теперь вопросы из общей эрудиции, — возмущению Антона не было предела, но проигрыша он бы себе не простил, поэтому спокойно кивнул. — Какова причина Северной войны в восемнадцатом веке? Пф-ф. Подержите моё пиво. — Причины военного конфликта заключались в следующем: необходимо было поднять международный авторитет, завоевать новые земли для создания дополнительных торговых путей, взять реванш за прошлые неудачи, а также решить разногласия стран по поводу спорных территорий — северных территорий, война-то Северная. Причин, разумеется, больше, но для этой войны это основные. Как, собственно, и для любой войны. — И при каком правителе это произошло? Уровень сложности: хардкор. Придётся-таки обратиться к своим скудным историческим познаниям. Так, в России было две династии: Рюриковичи и Романовы. Романовы начались в семнадцатом веке, как Антону сейчас лет, значит, кто-то из них. Ещё в девятом классе их заставляли запоминать всех Романовых бог весть для чего, так что тогда Антон сделал следующее. Взял первую букву от каждого имени правителя в порядке очерёдности и составил предложение: МАФИС, ПЕПА И ЕПЕПА, НААН, что в переводе с исторического означает «Ненавижу вашу сраную историю, субъективная наука, нахрен я её учу». Восемнадцатый век ближе к ПЕПА (Пётр Первый, Екатерина Первая, Пётр Второй, Анна Иоанновна), но никого талантливого в ПЕПЕ, кроме Петра Первого, не было, и Антон делает вывод, что… — Пётр Первый, разумеется. Легендарная война с собаками. — Хорошо, уважаемый Шастун. Садитесь. И всё? А пятёрка где? Обидно. Ты даже не в курсе, о чём тебя спрашивали, так что закройся, бога ради. Зато пацаны чуть ли не зааплодировали ему, а Кокотка помахала рукой, будто ей стало жарко. Антон позволил себе подмигнуть и с торжеством великого махинатора фривольно усесться на место. Впервые он чувствовал, что способен на что-то. Пускай это просто импровизация перед доской учителя, но, как говорил Дмитрий Темурович, важно не знать — важно уметь выкрутиться в ситуации незнания, а с этим он пока справлялся.***
После уроков Антона потащили на репетицию участвующих в музыкальном конкурсе: пацаны сказали, что хотят поднять ему упавшее на дно настроение, но Антон подозревал, что им просто нужен был хотя бы один слушатель. Соревнование, над которым так тряслись ребята, длилось с сентября по февраль и для Антона представляло собой нечто странное, непонятное, но очень серьёзное. Сам он в музыке был не ахти, знал первые три ноты из «Кузнечика» и чем расстроена гитара отчима, так что, пока ребята настраивали инструменты и распевались, Антон вместе с Катькой пытался разобраться в логарифмах, которые им задали в качестве домашки. — Да зачем, блин, нам эти логарифмы? — озвучил Антон вопрос, который волновал всех людей в его возрасте. — Как таковые они не нужны, — ответила Катя. — Математика в школе не для этого дана. — А для чего же? — Я точно не знаю, но, по-моему, когда мы решаем какие-либо примеры, в голове активизируются процессы, которые помогают нам легче воспринимать другие предметы и структурировать информацию. Для наших гуманитарных мозгов это странность, однако я чувствую, что она действует. Лично мне после матеши любой урок кажется божьей благодатью. — Чё, даже физика? — Нет, математика не настолько волшебна… «Вот видишь» — про себя бухтел Антон, корябая листок неровными цифрами. Зал постепенно оживлялся: пришла Лёлька с причёской в стиле «пожар, горим» и упитанный солидный мальчик со взглядом будущего бизнесмена — оба присоединились к Вите и Айдару; Олька объединилась с красивой светловолосой девочкой, и вместе они повторяли движения танца; Санёк из «В» с огромной аппаратурой диджействовал где-то в углу. Набралась и парочка зрителей, в том числе Лёха, который был за любой движ, кроме голодовки. — Так, господа, прошу трёх минуточек внимания! — громко объявил Витя, и микрофон заволновался. — Сейчас ваши уши услышат нечто прекрасное, невероятное, просто обосрётесь. — О чём поём? — спросил Антон, радостно убирая тетрадки куда подальше. — О любви, конечно. Самый ходовой товар. — И как называется ваша группа? — «Теплопотеря», мальчик мой, — ответил Айдар и послал Антону воздушный поцелуй. — Вспомни этот момент, когда мы будем получать Граммофон. Да, думал Антон, термины из точных наук нужны только для того, чтобы давать названия музыкальным группам и угорать с многочленов. Ребята приготовились, Саня вырубил свет и пустил фоновый медлячок. Витя встал на гитару, Лёля неожиданно оказалась за барабанами, а солидный мальчик — на бэкграунде. Вступил Айдар. Лицо его посерьёзнело впервые за всё время, что Антон с ним знаком: — Глаза твои неба полны-ы, Полны неземной красоты-ы, Ты впитала её, всю впитала, (ведь) Никогда не опускала головы. Весь мир для тебя — полотно-о. Как сильно тобой я простужен? Я вижу небо, если только оно Отражается в грёбаной луже… А потом пошёл душещипательный припев в бодрых буги-вуги оттенках, где запели все: — Ты ходишь в модные музеи Каждую субботу: Повосхищаться Гогом, Подумать о высоком. А я в своём искусстве, Знаешь, тоже профи: Умею я работать, Оставаясь мёртвым. Оставаясь мёртвы-ым… Когда они закончили, Антон с Катей вскочили и захлопали: — Боже, лучшие, просто лучшие! Хотим от вас детей! — пацаны поклонились, Лёля сделала реверанс. Счастливая «Теплопотеря» утрепала со сцены, освобождая место для Серябкиной. Пока Олька настраивала микрофон, Лёша на соседнем месте обречённо вздыхал: — Зашибись все талантливые. А я как говно какое-то. Может, я тоже петь хочу. Антон понимал его на всех доступных уровнях, и понимание это вылилось в ярое желание помочь. — Так и чё сидишь, чепушила? Ноги в руки и вперёд. Ну, как мог, помог. — Отстань, втулка, — без энтузиазма фыркнул Лёша. — А зря. Вон с Олькой бы выступали, была бы пушка. Серябкина услышала их и кокетливо подмигнула. — Она же девчачьи песни поёт… — неуверенно поёрзал Щербаков. — В том и дело. Вы вдвоём смотритесь отвратительно — поэтому это было бы приколом века. Или давай по-другому. Девочка какая-нибудь нравится? — Лёша буркнул что-то согласное. — Так не ссы и спой ей. — Чё ты так возбудился-то? — подозрительно покосился на него Лёша. — Какая тебе разница вообще? Реакция Антона действительно была несколько неуместна, учитывая, что они вроде как враждуют. «Но кто-то из нас должен перестать быть бесталанным говном», — подумал он. Сам парень боялся сцены как огня, как полчища зомби, как темноты и шестилапых, как всего, что связано с публичными выступлениями. А если Лёша выйдет и сделает, то это будет уже заявочка. В этом появится нотка мотивирующей конкуренции, и тогда Антону, хочет он или нет, придётся задуматься о своём трусливом поведении. — Лёша, я люблю тебя, как иначе? — надломленным голосом произнёс он вслух. Лёха поколебался. И ещё чуть-чуть. И третий раз, для закрепления. — Ох, ладно, — сдаваясь, вздохнул он. — Только ради тебя. Антон многозначительно улыбнулся. Катя поглядела на мальчиков и сделала вид, что прослезилась: — Какая романтика…