***
— Сергей, сверкают молнии. Где находиться опаснее: под деревом или электрическими проводами на вышках? — Под деревом. Провода имеют противоударную защиту, а деревья, насколько я знаю, таким апгрейдам не поддаются. — Ай да молодца. Дмитрий, пожар… — Спасибо, вы тоже ничего. Директор сделал смущённый вид. — Ну ладно, десять рублей премии ты заработал. Итак, пожар. Звоним спасателям. Что нужно озвучить в первую очередь: имя или проблему? — Адрес. Если связь прервётся, у спасателей хотя бы будет ориентир. — Продано. Сергей, кровь из носа. Голову нужно… — Держать прямо. Если будут советовать поднять подбородок, шлите куда подальше, — повернулся Сергей Борисович к залу. — Можете даже матом. — Убедительно. Дмитрий, ситуация «бей или беги». Вырабатывается… — Адреналин. — А вот и шиш, — Павел Алексеевич радостно нажал на кнопку, и Дмитрий Темурович отпрыгнул назад, резко поднимая руки над головой. — Сергей? — Сергей Борисович страшно округлил глаза и сразу получил за это. — Норадреналин! Норадреналин! — замахал руками Дмитрий Темурович, когда директор угрожающе выставил пульт. — Как замечательно заряд бодрости и позитива стимулирует мышление. Я подумываю над тем, чтобы проводить в шокерах все наши совещания. Учителя завыли. Со счётом двадцать четыре — двадцать победил Дмитрий Темурович. Когда мужчины с облегчением начали снимать орудия пыток со своих рук, внезапно вскочили Медичи: — СОПЕРНИКИ МОГУТ НЕ ВОЛНОВАТЬСЯ: ВСЁ РАВНО НА ПОБЕДУ НЕТ ШАНСОВ! Альянс не заставил себя ждать: — ЖЕЛАЕМ СОПЕРНИКАМ НАШИМ УДАЧИ, ВЕДЬ ТОЛЬКО ОНА СПАСЁТ ИХ ОТ СДАЧИ!***
— Импровизация «Громкий разговор»! Нам понадобится помощь зала. Сергей Борисович, выберете зрителя, который кажется вам наиболее умным. Сергей Борисович осмотрел зал и указал пальцем на Арсения Сергеевича. — Вот тот, — учитель поманил его пальцем. Следователь обрадовался и ланью поскакал на сцену. — Он тайный шпион, если кто не знал. Только никому не рассказывайте. — Хорошо, — рассмеялся Павел Алексеевич. — Теперь Дмитрий Темурович. Взрослых брать запрещаю. — А чё ему можно, а мне нет? — возмутился медик. — Он и так жизнью потрёпан — посмотри на его причёску. А ты вон в очках, серьёзный… Дмитрий Темурович с деланным вздохом повернулся к Медичи. Долго скользил взглядом, пока не остановился на Антоне. Тот указал на себя пальцем, чтобы точно удостовериться, что выбрали именно его, и получил благосклонный кивок. «Боже, если ты есть, можно вопрос?» «Да, раб мой». «Зачем ты так со мной?» «Я там же, где и нормальный ответ на этот вопрос». «А где нормальный ответ?» Молчание. На трясущихся от волнения ногах Антон вприпрыжку полетел к сцене: стремительно, быстро, чтобы не дать себе времени передумать, облажаться, упасть, умереть. Сзади громко скандировали его имя, и оно набатом звучало в голове среди тысячи тысяч однотипных паникёрских мыслей. Он не любил выступления. Он их ненавидел. Последнее его выступление закончилось свистом, матом и травлей среди сверстников. Его обидчики не отличались ораторским искусством, их возмущало лишь то, что Антон вообще попробовал выйти. Тогда он не смог скрыть унизительного волнения, краснеющих ушей, мокрых ладошек, заикания, чем окончательно закопал себя и свою репутацию. Ничего не видел, когда ступил на сценический паркет; ничего не слышал, когда весь мир улюлюкал в поддержку; ничего не говорил, когда на рубашку в клеточку повесили старенькую петличку. Тугой узел скрутил все внутренности бантиком. Помог собраться с духом, как ни странно, Арсений Сергеевич: он незаметно показывал, как правильно дышать, и глазами передавал столько успокаивающей информации, сколько вообще можно передать, не открывая рта. Антон выдохнул, с благодарностью кивнул и повернулся к залу: — Есть ощущение, что я не вписываюсь в эту престарелую компанию? — все захихикали. Тугой узел чуть ослаб, давая Антону силы на дополнительный вздох. — Шастун! — воскликнули мужчины, на что Антон развёл руками. — Извините, но сегодня у меня карт-бланш на свинство. — Скажу тебе то же самое на следующей практике, — мило улыбнулся Дмитрий Темурович. Несмотря на то что Антон был выше учителя, он почувствовал себя несуразным карликом и благоразумно сдержал пару ответных реплик. Павел Алексеевич дал им дополнительную минутку на непрошеный стендап и заговорил снова: — Итак, суть следующая: Арсений Сергеевич и Антон… Батькович, прости, забыл, как тебя, будут объяснять учителям термины, которые я буду показывать на карточках. Но учителя не смогут их услышать, ведь наденут наушнички. Ну-ка хвать! Директор подбросил наушники в воздух. Выгнувшись нечеловеческим образом, Арсений Сергеевич словил пару наушников на лету и звонко рассмеялся, когда услышал оглушительные визги девочек — и Дмитрия Темуровича. — Моё уважение, — Павел Алексеевич приподнял воображаемую шляпу. — И это я ещё говорить не начал, — застенчиво поправил чёлку Арсений Сергеевич.***
— ТЕР-МО-МЕТР! — орал Арсений, и атеист Сергей Борисович перекрестился. — Вы какого роста? МЕТР! Как проверить, насколько я горяч? ТЕРМО! МЕТР ТЕРМО! — КАКИЕ, БЛИН, НЕДРА ФЕРМЫ? — закричал ответно Сергей Борисович. Арсений Сергеевич начал бить его ладонями куда попало. Мужчины сцепились, как кот с собакой, шипя и рыча. Они друг другу подходили: рядом с Сергеем Борисовичем следователь разозлился до белого каления и наконец начал походить на человека. Соображал и говорил он невероятно быстро, но как-то набекрень, словно в его блестящей голове случайно перемешали всю информацию о мироздании и распихали по мыслям как попало. А вот Сергей Борисович думал в слоу-мо, зато тщательно вникал в каждую произнесённую буковку. Существенная разница в скорости мышления не мешала им понимать друг друга — их пара покинула арену с четырнадцатью угаданными словами. Перед тем как уйти, они обменялись уважительным рукопожатием.***
Дмитрий Темурович нарисовал испуганный щенячий взгляд: Антон орал, жестикулировал, бесновался, пугая до чёртиков. — ПЕСТИК! ПЕ-СТИК! — он показывал руками пистолет, но учитель оставался ни бум-бум. — Ладно, надеюсь, мне потом не влетит, — он постучал боковой стороной кулака по раскрытой ладони. — СЕКС У ЦВЕТОЧКОВ КАК ПРОИСХОДИТ? СЕКС У ЦВЕТОЧКОВ! — О, СЕКС У ЦВЕТОЧКОВ! — радостно воскликнул Дмитрий Темурович, победоносно поднимая кулаки. Антон молча посмотрел на него. — Интересно у него слух работает, — выдал он. Зал понимающе загоготал. — ДА! А теперь соедините секс, цветы и пистолет, блин! ПЕ-ЕСТИК! — Пестики-тычинки? — несмело предположил Дмитрий Темурович. — БОЖЕ ПРАВЫЙ, КАК Я ХОРОШ! — Антон возвёл руки к небесам. Все повалились в истерике. Павел Алексеевич, закашлявшись, чуть не выронил огромные карточки, но собрал волю в кулак и поднял следующую ввысь: «Эритропоэз». — А? — уставился в ужасе Антон, а потом повернулся к залу. — Э, Лёха! — Чё надо? — громким эхом раздалось откуда-то из тёмных глубин. — Ты ссаный эритропоэз, понял меня? — И я тебя! Их дуэт проиграл, отбив лишь девять слов. Когда Дмитрий Темурович снял наушники, Антон, мешая смех и извинения, протянул одну руку для рукопожатия, второй прикоснулся к спине. Учитель сказал ему что-то на ухо, они похихикали и разошлись.***
— С огромным перевесом побеждает Сергей Борисови-ич! Альянс встал, чтобы поднять плакаты и в унисон произнести: — НАМ ГАДАЛКА НАГАДАЛА: ВАМ ПОБЕДА ОТКАЗАЛА! Встали Медичи: — ПОБЕДИТЕ — ВОТ И АХНЕМ, А СЕЙЧАС ИДИТЕ НАХРЕН!***
— Импровизация «Аквапарк»! Зал зааплодировал, даже не зная, чему, собственно, радуется. На сцену внесли большое количество пластиковых стаканчиков с водой и поровну разделили между учителями. — Правила простые: я загадываю слово, вы должны объяснить его своему сопернику в стиле рэп. За каждое неправильное предположение — воду в щи. Прикольно? — радостно спросил Павел Алексеевич, и учителя понуро пробурчали нечто согласное. — Тогда погнали! Сергею Борисовичу досталось слово «аборт», Дмитрию Темуровичу — «фотосинтез». Первым поднял руку Сергей Борисович. Свет софитов направили на него, заиграла ритмичная музыка: — Товарищ, ваш корабль такой отстой, Что перевернётся тут же, увидев прибой. Все, включая Дмитрия Темуровича, застыли с недоумением на лице. Потом до директора дошло: — Чтобы прочувствовать вкус шутки, вам нужно пройти десятилетний курс обучения английскому, дети мои. Дмитрий, ваша версия? — Ботаника? — несмело предположил он. — Ну… корабль по-английски — boat… — Глубоко, — оценил Павел Алексеевич. — Но хрень. Сергей, ваш выход. — С удовольствием, — отозвался тот, взял стакан воды и брызнул коллеге в лицо. Тот даже не подумал дёрнуться: вода спокойно стекла с очков на переносицу, а оттуда поспешила вниз. Дмитрий Темурович сдунул щекочущую каплю с кончика носа и поднял руку. Заиграла музыка. — Ладно, солнце, давай без ссор, Перестаю дышать, упустив твой взор. Когда девочки издали умилённое «О-о-о», Дмитрий Темурович злобно зыркнул на них: — Да чё вы стонете? Я в образе! — Он всегда в образе. Уже не в первый раз ко мне яйца подкатывает, — невозмутимо ответил Сергей Борисович, и все заржали. — Так… э-э-э… я расплылся, извините… кислород? Вакуум? Не понимаю. Дмитрий Темурович выплеснул сразу два стакана, и Сергей Борисович гордо поднял свою мокрую голову. Ход перешёл к нему: — Посмотри на любую документацию — У половины мира на это запрет, Прям как на твою ориентацию. Здесь уже пришло время мальчиков тянуть: «О-о-о». Дмитрий Темурович с прищуром посмотрел на коллегу и вылил на него стакан просто так. Сергей Борисович не остался в долгу, облив коллегу тремя порциями. — Коллеги! — заорал Павел Алексеевич. — Ведите себя прилично, тут дети! Дмитрий! Ответ! — Не знаю. — Тупичка! — Просто медлительный. Ладно, врубайте музыку. Я-то норм, а у тебя не жизнь, а умора: Каково просыпаться с эрекцией от хлора? — У-у-у, — заскулила элитарная часть зала, которая больше всего шарила в биологии. Сергей Борисович озадаченно смотрел на коллегу. Выглядел он так, будто скорее по памяти решит уравнение Шредингера, чем догадается об ответе, — Антон только потом понял, что речь шла о хлорофилле. Прозвучала ещё парочка нелицеприятных высказываний, пока Сергей Борисович не дошёл до того, что начал гавкать, сравнив звучание «аборта» с «апортом». Учителя промокли насквозь и тяжело дышали: Сергей Борисович постоянно поправлял свой хвостик, а Дмитрий Темурович выжимал края прилипшей к телу футболки. Антон поймал себя на том, что старательно не смотрит на его тёмную фигурку, концентрируя пристальное внимание на ужасно интересных стаканчиках, которые летали между соперниками только так. Благодаря очкам или природной флегматичности, но Дмитрий Темурович спокойно отражал все водяные атаки, что было довольно… м-м-м… — Горячо, согласись, — шепнула ему Яна, сидевшая рядом. Антон с облегчением выдохнул: слава богу, это сумасшествие коллективно. — Есть немного, — шепнул Антон. — Эх, был бы я девчонкой… — Держи свои оргазмы в штанах. Они оба мои. — Ну-ну. Смотря кто первый сдаст им индивидуальный зачёт. Оба, не выдержав, захихикали. Они пропустили момент, когда кто-то угадал слово: конкурс закончился, и Павел Алексеевич вышел на середину сцены, чтобы объявить итоги всей игры. — И с разницей в один балл побеждает… Вскочили и Медичи, и Альянс: — ЧТО БЫ НИ СКАЗАЛ СУДЬЯ, ВСЕМ СПАСИБО ЗА ИГРУ! ВЕДЬ ДЛЯ НАС — У ВАС НИЧЬЯ, ВСЕ РАВНЫ МЫ ПО УМУ! Стоявшие на сцене ошалели. Где-то с левого боку Арсений Сергеевич вскочил на стул, чтобы прокричать: «Ничья!». За ним начали повторять остальные, с каждым разом всё громче. Директор тихо кашлянул: присутствующие мигом смолкли. — Какие вы приторные, боже мой, — фыркнул он. — Ла-адно, так уж и быть. Почувствуйте нашу любовь, как говорится, — его слова утонули в бурных овациях. Антон вдруг понял, что в равной степени был бы рад победе и Сергея Борисовича, и Дмитрия Темуровича. И остальные чувствовали то же самое. За всё время ни Альянс, ни Медичи не сделали ничего, что могло бы быть нечестным: война, разделив людей на вражеские станы, не дала пользы, но привела всех в тупик. Как, впрочем-то, и в реальной жизни.***
Дима вернулся в учительскую с двумя полотенцами. Одно он небрежно закинул на плечо, второе положил на голову Серёжи; прошёл мимо Арсения, который решил остаться на их унылое автопати, и упал на диван. — Вот видишь, Серёга. А ты ныл, — зевнул он и закрыл глаза. — Это одноразовая удача, — отозвался Серёжа из-под полотенца. — Это не удача, Сергей, это детское уважение. Не стоит им разбрасываться, — Арсений встал со стула, чтобы помочь Серёже вытереть волосы. Его грубый массаж головы заставлял биолога ойкать где-то под синим махром. — Педагогическая жизнь так прелестна! Серёжа и Дима одновременно издали нервные смешки. — Ладно, с этим покончили, — сказал медик. — Хавать хочу, а двигаться не хочу. Сюда возят пиццу, как думаете? — Я на диете, — буркнуло полотенце. — А, понятно. А ты какую именно пиццу не будешь: деревенскую или двойную? — осведомился Дима, доставая телефон. — Отвя-янь. —Двойную он не будет. И ещё «Четыре сыра» с колой, — оповестил Арсений, и Дима послал ему воздушный поцелуйчик. Серёжа обречённо уронил голову на стол.