Circa tempus

      Марти помнит их первую встречу тысяча девятьсот восемьдесят первом.       Помнит и её причину. Помнит, как еще будучи ребёнком, отец — когда не был занят работой — увлечённо читал ему научно-фантастические книжки. Помнит как сам проникся, читал Азимова и засматривал Стартрек. Помнит как тратил карманные на комиксы и кассеты в прокат. Помнит, как когда одноклассники попытались его запугать байками о сумасшедшем учёном Брауне, чей дом сгорел в шестьдесят втором году, не испугался совершенно, а даже наоборот, жутко заинтересовался. Помнит как в тринадцать пробрался в его дом, помнит чувство страха и любопытства, из которых побеждало явно последнее. Помнит как был очарован всеми теми странными штуковинами, что выглядели будто из научно-фантастического фильма. Помнит как потерял счёт времени разглядывая нечто, похожее на шлем, и как перепугался, услышав, как в дом вошли. Помнит как не успел среагировать и мужчина поймал его, но неожиданно для Марти зол он не был. Помнит такой удивлённый вопрос «неужели тебе это интересно?» и неподдельную почти детскую радость, когда мужчина услышал утвердительный ответ. Помнит как доктор Браун тогда разрешил ему хоть каждый день приходить и даже устроил его работать. Марти помнит, почему Док стал его другом. Помнит как он объяснял Марти физику и как работает та или иная вещь. Помнит как разрешал оставаться у него на ночь, когда ему было тошно возвращаться домой, где мать снова пьяна. Помнит как слушал истории Дока и как сам рассказывал что у него на душе. Помнит как они смотрели «Космическую Одиссею» и ходили на нового «Терминатора». Помнит как Док с чувством говорил о неточностях в фильмах и как рассказывал о Жюль Верне. Помнит как Док поддержал его начинания в игре на гитаре и поддерживал во времена ссор с Дженнифер. Помнит как они ездили в ближайшую закусочную поздними вечерами и множество удачных и не очень экспериментов.       Марти помнит ту ночь двадцать шестого октября, которая растянулась надолго. Помнит чувство полного шока и нарастающей истерики, когда Дока убили, но времени оплакивать друга не было, нужно было спасаться самому.       Марти помнит пятьдесят пятый. Помнит то облегчение, когда узнал, что Док жив. Помнит как странно себя чувствовал, встретив сорокалетнего Дока и пытаясь доказать, что он из будущего. Помнит как было непривычно находиться рядом с молодым Доком, что и не знает его толком и постоянную тревогу от понимания ситуации, в которой тогда находился. Помнит как пытался предупредить о нападении ливийцев, и как в последний момент мужчина разорвал письмо. Помнит бешено стучащееся сердце и как пытался докричаться у часовой башни. Помнит как не успел предупредить и как снова видел, как его лучшего друга расстреляли. Помнит как сердце будто бы остановилось в этот момент и как слёзы сами собой потекли по щекам. Помнит, как побежал к нему, скатившись в итоге по склону, и как было страшно и больно смотреть на мёртвого друга. Помнит как он был счастлив, когда оказалось, что Док жив. Марти помнит совершенно дикое путешествие в две тысячи пятнадцатый а затем опять в пятьдесят пятый. Помнит как снова на мгновение остановилось сердце, когда ДеЛориан с Доком исчез и состояние ажитации, когда он получил письмо о том, что Док на диком западе. Помнит как потом вместе с Доком из пятьдесят пятого обнаружил могилу его же, но датируемую сентябрём тысяча восемьсот восемьдесят пятого. Помнит как решил поехать его спасать и как он был не готов к дикому западу. Помнит как они лихорадочно искали выходы из ситуации и как из-за Клары Док был совершенно не осторожен. Помнит как ему было страшно оставлять Дока в девятнадцатом веке. Помнит чувство растерянности, когда Док с Кларой на летающем поезде уехали.       Марти помнит, как следующие полгода было тяжело. Помнит как приходил в гараж Дока прибраться и просто побыть там. Помнит как трудно было привыкнуть к новой жизни и новой семье. Помнит как тоскливо было без совместных с Доком вечеров и как только с Дженнифер можно было поговорить обо всём. Помнит чувство жуткой несправедливости, когда началась распродажа вещей Дока. И помнит тот мандраж, когда внезапно появился ДеЛориан.       Помнит как был счастлив видеть Дока в тридцать первом году, пусть и за решёткой. Помнит как было странно видеть совсем юного Дока — Эмметта — который всячески пытается убедить Марти в том, что не интересна ему наука. Помнит как трудно было ему врать, чтобы спасти его же из будущего. Помнит как хотел его поддержать, когда слышал, как судья Браун спорит с сыном. Помнит как дико было оказаться в альтернативном Хилл-Вэлли, в котором Док с Эдной сделали из города полицейское государство, и Марти понял, почему у Эдны на столе лежала «1984». Помнит как было беспокойно оказаться перед другим Доком. Помнит как несмотря на то, что это совершенно иной Док, он всё равно спасал его от сошедшей с ума Эдны. Помнит как тяжело было выставлять друга в дурном свете перед Эдной, чтобы они расстались. Помнит как почти сказал ему, кто он и откуда, когда Эмметт был в отчаянии. Помнит как было до странного правильно слышать от юного Эмметта не «Майкл» а «Марти». Помнит чувство облегчения, счастья и смертельной усталости, когда вновь оказался в его лаборатории, пытаясь помочь с летающим автомобилем. Помнит выставку, на которой Док пытался остановить юного себя заниматься наукой и как он чуть не убил Дока. Помнит как старался примирить Эмметта с отцом и как был счастлив видеть, что отец Эмметта его поддерживает. Помнит тот страх и смятение, когда Док, пусть другой, но всё ещё Док исчез. Помнит как пытался объяснить всё юному Эмметту, не нарушая континуум и как странно было с ним прощаться, понимая, что Марти увидит его снова совсем скоро, а Эмметт только через двадцать с лишним лет.       Марти понимает, что Док — его единственный и лучший друг, независимо от времени, в котором они оказываются.       Но память не меняется как фотография. Марти понимает, что Док перед ним — другой, не тот, у которого он прятался он пьяной матери и отца с проблемами на работе, не тот, которого не признавало общество и считало сумасшедшим. Док перед ним — это Док, который знал Марти, чьи родители были успешными, и который сам был признанным учёным благодаря поддержке отца.       Марти понимает, что он привязан к нему любому — молодому, старому или альтернативному. Понимает, что независимо от того, в какой временной линии они находятся, Док всё равно будет единственным, кто действительно его понимает и к кому он привязан. Марти улыбается и обнимает своего Дока.