Circa tempus

      Впервые они встретились в тысяча девятьсот тридцать первом году.       Эмметт помнит жаркий июнь и прохладную августовскую ночь. Помнит, как до дня той выставки и не задумывался над тем, кто такой, чёрт возьми, Майкл Корлеоне и откуда он взялся. Помнит искренний интерес юноши и чувство, будто они знакомы уже тысячу лет. Эмметт помнит как юноша спал в его импровизированной лаборатории, как он помогал ему доработать летающий автомобиль и как Майкл — Марти — помогал ему примириться с отцом. Помнит их прощание даже спустя пятьдесят лет. Тогда он просто не мог понять того, о чём ему пытался сказать новый друг. Но Эмметт ему всё равно доверял.       Однако в пятьдесят пятом году он плохо помнил парня, с которым ои суммарно провели всего четыре дня, ещё и с промежутками в несколько месяцев. И когда этот парень оказался на пороге его дома, совершенно не изменившись за двадцать с лишним лет, память мужчины подкинула ему смутное воспоминание. Но он ведь учёный, он же понимает, что это не может быть тот же юноша. Не может ведь? Эмметт помнит, как при новых вводных данных о том, что парень, удивительно похожий на старого друга из юности, прибыл на машине времени из будущего, в голове возник вопрос. Вопрос, который тогда он задать не решился, ведь чёрт его знает, а точно ли это тот же Марти из тридцать первого, и произошло ли уже это путешествие Марти в тридцатые, если это и он. Эмметт помнит ту нелёгкую неделю в пятьдесят пятом, когда Марти делал всё, чтобы его родители сошлись, а Док пересматривал запись из восемьдесят пятого года и делал расчёты. Помнит вечера, когда Марти разбитый приходил к нему и рассказывал про Лоррейн и Джорджа, когда помогал ему с работой, чтобы отвлечься, когда рассказывал про то, что происходило в его жизни в восемьдесят пятом — не много, ведь Доку нельзя знать много о будущем. Помнит как умудрился привязаться к парню всего за неделю, потому что к нему, такому простому и живому тяжело не привязаться. Тяжело было ждать тридцать лет, чтобы увидеться снова.       Эмметт помнит восемьдесят первый год. Помнит их первую встречу. Помнит тринадцатилетнего Марти, очарованного его изобретениями, назначения которых даже не особо понимал. Помнит как у самого сердце замерло от волнения и счастья, пусть и странно было видеть старого друга, что теперь был моложе чем тогда в пятьдесят пятом и понятия не имел, что они уже встречались. Помнит как Марти стал приходить к нему чуть ли не каждый день и как Марти называл признанного немолодого учёного своим другом. Эмметт помнит, как замечал расхождения в словах Марти из пятьдесят пятого с действительностью восьмидесятых, но не придавал этому большого значения.       Эмметт помнит восемьдесят пятый год. Помнит террористов и встречу с тем самым Марти. Помнит путешествие в две тысячи пятнадцатый, где благодаря медицине будущего его воспоминания стали отчётливей а самого его омолодили лет на тридцать, благодаря чему он смог сопоставить Марти из тридцать первого, Марти из пятьдесят пятого и Марти из восемьдесят пятого. Помнит как потом они уже с Марти путешествовали в две тысячи пятнадцатый, снова в пятьдесят пятый и в тысяча восемьсот восемьдесят пятый.       И Марти всегда был собой. Марти необъяснимым образом был другом Эммета вне какого либо времени, оставаясь семнадцатилетним юношей, любящим сай-фай и легко находящим общий язык с Эмметтом. Марти, который был рядом и помогал ему в тридцать первом, пятьдесят пятом и восьмидесятых, был его единственным и лучшим другом.       Сейчас стоя перед ним в тысяча девятьсот тридцать первом году, получив ключ от города восемьдесят шестом и, как и обещал, только тогда раскрыв объяснение, он осознавал это как никогда лучше. — Так ты и был тем самым Марти.