О сосуществовании сов и жаворонков

Покрывало исчезло так неожиданно, что Дикон даже не понял этого. Просто резко похолодало, а спину укусил сквозняк — не ледяной, но довольно свежий. Дик, сидевший в засаде на куропаток, попытался зарыться в опавшие листья, но листья почему-то не ворошились, а одна из куропаток вдруг шмякнулась ему на плечо и красивым баритоном заявила: — Вы, вероятно, принадлежите к почтенному племени сов, Ричард. Ричард ошалел и попытался объяснить наглому пернатому созданию, что до сего момента считал себя человеком, более того — охотником, но птица внезапно отрастила орлиные когти и закачалась, впиваясь в кожу сквозь ткань… Сорочки? А где куртка, тут слишком прохладно, чтобы раздеваться!.. И где вообще он сам? Надорский лес сменился чьей-то незнакомой спальней. Дик зажмурился на секунду — заливающий комнату утренний свет резанул по глазам — а когда открыл их, над ним нависала Смерть. У Смерти был синий взгляд, как в поговорке, чёрные локоны и вызолоченное солнцем лицо. — Вставайте, — нетерпеливо сказала она куропаточьим баритоном. Дик моргнул пару раз и уже открыл рот, чтобы объяснить, что ещё не умирал, но наконец вспомнил, кто его будит. Не Смерть, всего-то Ренато Алва. Эр — без малого сутки. Эр на следующие три года… Ох, Создатель, лучше бы Смерть! Впрочем, ужас от узнавания был слабым. Куда слабее, чем вчера. Ричард смутно припомнил, что по приезде в особняк его чем-то поили (а потом, кажется, ещё и кормили, но в этом он уже был совсем не уверен). Наверное, из-за этого так хочется спать и голова тяжёлая. А он ведь проспал… надцать… пят… надцать? Двенадцать ча?.. — Вы уснули с открытыми глазами? — поинтересовался Алва. — Нет… Дброе утро, эрренато… — язык не слушался, но эр, кажется, удовлетворился тем, что оруженосец вообще способен отозваться. — Надевайте штаны и спускайтесь во двор, — распорядился он. — Лестница вправо по коридору, дальше дорогу найдёте. Не копайтесь, — и выскользнул из комнаты. Ричард проводил взглядом закрывающуюся створку. Ручка бросила в лицо солнечный блик, и он зажмурился. А когда открыл глаза, Алва снова торчал в двери и как-то нехорошо улыбался. — И не заставляйте меня возвращаться за вами ещё раз. Дик от этого тона взлетел на ноги за полсекунды и только потом сообразил, что задремал сидя. Вот тебе и «с открытыми глазами»… Эр многообещающе оскалился и исчез. Пришлось быстро одеваться и искать дорогу к неведомой лестнице. В отличие от спальни, в коридорах царил синий полумрак, навевающий сон с неимоверной силой. Дикон героически преодолел искушение прикорнуть у резных перил, не менее героически, спустившись, поинтересовался у обнаружившегося на первом этаже слуги, где тут двор, а потом на чистом упрямстве дошёл до нужной двери. Открыл её — и едва не ослеп. — Держите шпагу, юноша. Оружие прилетело прямо в руки, но Ричард всё равно едва не выронил его, пытаясь понять, что от него вообще хотят. Мелькнула мысль, что он сейчас, наверное, похож на настоящую сову, разбуженную днём — точно так же хлопает глазами и ничего не видит. Больше разум ничего выдать не смог — даже ответа на вопрос, что делать. Ренато надоела идея возиться с оруженосцем, и он решил его убить, но… зачем тогда защитные колпачки? — Ну же, Окделл! — позвал Алва, уже отошедший к центру двора. — Я хочу знать, какие ваши… навыки помешали Арамоне засунуть вас в самый, гм, круп списка! А… Это просто тренировка. Дик потряс головой и поплёлся в сторону эра, пытаясь сосредоточиться. Мелькнула мысль, что с фразой про навыки что-то было не совсем так, но тут же вылетела прочь — его атаковали. Первый удар удалось отбить, но так неуклюже, что Ричард совершенно не удивился последовавшему за ним болезненному толчку в плечо. — Ещё раз! Ещё так ещё… Спустя четверть часа Дик проснулся достаточно, чтобы осознавать — это всё-таки не тренировка, а изощрённое убийство. Эр Август говорил, что младший Алва — человек, лишённый любых представлений о чести, садист, насмешник и бретёр, но Ричард почему-то не ожидал, что вдобавок он окажется умелым и очень жестоким фехтовальщиком. Хотя это было логично, не мог же Ворон драться за него на каждой дуэли, зарабатывая репутацию… Наверное, причина в том, как Ренато выглядит и держится. Заподозрить в том лощёном, развязном, женоподобном существе воина… — Ногу! — Какую? — Я вам показываю! Это он так показывает? Штанину порвал! Ноги Дик на сонную голову всё ещё путал. С руками было лучше, но это не помогало — он до сих пор так и не смог достать своего мучителя, зато сам получил, кажется, не меньше сотни ударов, несмотря на попытки выставить защиту. Рёбра начинали ныть, наверняка останутся синяки… — Унос эскориас!.. Дикон дёрнулся, оглядываясь, и тут же обидно напоролся на клинок. — Вы пропустили удар, юноша. Не отвлекайтесь. Легко сказать!.. Впрочем, поединок действительно важнее, тем более что у Дика, кажется, наконец-то начало получаться парировать больше трёх выпадов подряд. Хриплый приглушённый окрик он выбросил из головы — наверное, кто-то из слуг-кэналлийцев… — Эль чунго эстрепитосо! Голос, громкий и очень сердитый, раздался прямо над головой. Дик шарахнулся в сторону, одновременно пытаясь развернуться и отбить очередной удар. Нога подвернулась, и он плюхнулся на брусчатку, выронив шпагу. Заговорило не небо. И даже не вернувшийся Создатель, хотя праведный гнев в непонятных словах на миг воскресил в памяти проповеди отца Маттео о Судном Дне. Просто в распахнутое окно бельэтажа, под которое пришлось отступить под градом атак, высунулся Рокэ Алва — заспанный, бесстыдно нагой (рубашки не было; ниже пояса его закрывал подоконник, но Ричард почему-то подозревал, что кальсоны в этом мире тоже существуют где-нибудь отдельно от хозяина), с волосами, когда-то заплетёнными в косу, однако уже изрядно растрепавшимися и торчащими в разные стороны… — Комэ мьерда, Росио, сонла сьете де ламаньяна! Я тебя задушу, честное слово!.. Стоп, что? «Росио»? Это же не от… — Для начала придётся встать. — По твоей милости я уже! Что вообще происходит, ты убиваешь моего оруженосца? Прикончишь — притащу на смену четверых! «Моего оруженосца». Создатель. — Я как раз пытаюсь его смерть предотвратить!.. Дик сидел, слушал перепалку и обречённо ощущал, как пылают щёки. Надо же было перепутать! Надо же было совершенно не запомнить их лиц!.. Или не в лицах дело? Почему Ворон вообще потащил его на тренировку, захотел поиздеваться? Или проверить, чего стоит будущий враг? Что же, проверил! Ричард Окделл по сравнению с Первым маршалом Талига — ничто, труп, четырежды труп. Повезло, что Дик не успел вызвать его на дуэль — не продержался бы и десяти секунд, и матушке пришлось бы носить траур ещё и по сыну. А теперь есть время и возможность научиться чему-то большему… Но только не так рано, пожалуйста. Как же всё-таки клонит в сон… К счастью, невозможно уснуть под чужие ругательства, особенно когда они такие громкие. Алва-старший замолчал, зато Ренато справлялся за обоих — воздевая руки к небу, пафосно жаловался на полное страданий бытие, мешая талиг и кэналлийский. В той части монолога, которую Дикон мог понять, преобладали вопросы «за что?», «доколе?» и «да почему я не придушил тебя ещё в утробе?» — Вы бы хоть поздоровались с ним, юноша, — невозмутимо заметил Ворон, воспользовавшись короткой паузой. — Доброе утро, эр Ренато, — уныло подчинился Дик и тут же зевнул так широко, что челюсть отозвалась болью. Эр, умолкший и обративший на него взгляд, мрачно отозвался: — Доброе, Ричард, оно только у этого ж… жаворонка, а не у нас, — и исчез в глубине комнаты. Дик потёр щёки и потянулся к выроненной шпаге, но снова упустил её из пальцев, и та, лязгая, запрыгала по брусчатке. — И но мас пута эсгрима, Росио! — яростно отозвалось окно. «Росио» — это сокращение звучало удивительно по-домашнему, и Дик поклялся даже в мыслях не называть Ворона так — усмехнулся, стянул с лезвия защитный колпачок и легко направился к оставленным на ступеньках крыльца ножнам. — Думаю, на сегодня мы закончили, юноша, иначе мой брат достанет пистолеты… Хотите завтракать? Или можете дождаться его, но вряд ли это будет раньше, чем через три часа. Живот при упоминании еды воодушевлённо заурчал, и Дик с ним согласился: предложение было здравым. Идти досыпать не тянуло. Конечно, есть за одним столом с кровником… Что за глупости, есть за одним столом с ним придётся ещё три года, никуда не деться. Или с ним, или с его братом, который, кажется, действительно такой, как говорят… Создатель, помоги… — Юноша, вы снова… — Я не сплю! — возмутился Дикон. — Да, я согласен. Я присоединюсь к вам. Ворон усмехнулся так, словно только этого ответа и ждал. — Прелестно. Тогда у вас полчаса, чтобы привести себя в порядок. — Эр Рокэ, —неуверенно позвал Дик, поднимаясь, — а можно спросить? — Что вам? — А что значит «чунго эстер… эстрепитоса»? Ворон неожиданно расхохотался так, что Дик почувствовал себя очень неловко. — «Эстрепитосо», Ричард, — наконец снизошёл он до ответа, — это «шумный». А про «чунго» поспрашивайте слуг. Может, кто-то из них даже согласится вас учить. Если попросите. Дик было взвился, готовясь доказывать, что настоящий эорий не станет что-то вымаливать у челяди, но Алва уже развернулся и исчез в доме, и доказывать стало некому. Не бежать же за ним, в самом деле… К тому же выучить кэналлийский действительно нужно. Этих людей придётся терпеть ещё три года, и лучше понимать, о чём они говорят между собой. Ричард подобрал шпагу, замер с ней, представляя, как после окончания службы высказывает эру и Ворону всё накипевшее на их родном языке, прежде чем вызвать обоих на дуэль, и пошёл к себе в комнату — умываться и переодеваться. Первый день начинался не слишком хорошо, но всё-таки мог начаться куда хуже…