♪ Annaca — Lover's death ♪
Настойчивое зудение мыслей в голове разбудило Катриону посреди ночи. Она открыла глаза, поднимаясь на кровати, слыша зов. Каменное выражение лица красноречивее любых действий отражало всю бурю, что бережно таилась ею внутри. Она машинально встала, надевая безликие штаны и такую же водолазку. Попытка слиться с тьмой, оставаясь незамеченной — подсознательная и неумышленная. Она прошла в ванную, на ходу собирая волосы в высокий хвост. Быстро умывшись ледяной водой, Катриона опёрлась о раковину, позволяя каплям стекать с лица, остужая встревоженную душу. Ресницы медленно поднялись, спотыкаясь зеленью глаз о собственное ненавистное отражение. Понурый взгляд лишь наедине с самой собой показывал все те мысли, что бились в её голове. И их концентрированный яд разливался внутри по венам, под кожей, выделялся в испарине, смешивался со слюной. Демоница моргнула и зелень глаз наполнилась сталью. Идти придётся, как бы она ни сопротивлялась, как бы ни хотела. А иначе... Иначе они сами явятся за ней. Вернувшись в комнату, Кат мягко провела пальцами по нефриту на кожаном чокере, лежавшему на тумбе, задерживаясь в касании с лёгкой улыбкой и, не колеблясь, надела его на себя. Чёрная мантия укрыла плечи, а широкий капюшон — голову, оставляя открытыми лишь губы. Она сосредоточилась на зове и в миг её комната растворилась, пространство исказилось и совсем иной пейзаж окружил её. Обувь коснулась полированных ступеней и Кат замерла, приводя сердцебиение и мысли из хаоса в порядок. Сильный ветер хлопал мантией, трепал ткань, пока тонкие пальцы сдерживали капюшон в попытке укрыться от этого мира. Серо-бежевая земля, устланная мёртвыми телами некогда живых растений простиралась на равнине. Город, что находился за её спиной, уснул лишь недавно, похоронив своих жителей под окнами невысоких домов с плоскими крышами-террасами в сумерках ночи. Каменистые изящные стены зданий с аккуратными лепными элементами не освещались ни единым светилом в сером небе, лишь огненными всполохами дрожащих на кусачем ветру факелами. Здесь всё теперь не так, как раньше, не так, как было когда-то давным-давно, когда она помнила этот мир ещё цветущим с ярким огнём планет над головами, когда этот мир был наполнен снующими туда-сюда обитателями. Она помнила праздники и маскарады, пышные приёмы и дорогие одежды, помнила армии, состоящие из мужчин, женщин и детей, что исполняли приказы короля, неся на своих плечах бремя собственных способностей. Кат подняла голову, разглядывая столь знакомое величественное здание, похожее на людской готический собор, служивший домом для правящей династии и главной молельной для тех немногих, кто остался жив. Этот народ был похож на людей и так же сильно они походили на бессмертных. Они имели облик, схожий с людским и жизнь, длившуюся в сотню раз дольше человеческой, и великую силу, что не подвластна никому более во всех мирах. Она подошла к огромным дверям, заранее зная, что о её прибытии уже было доложено. Слуга встретил её, низко поклонившись и покорно принимая плащ, в то время, пока другой, раскланявшись более церемонно, пригласил пройти за ним по длинным коридорам с высокими потолками. Её уверенный шаг и вскинутый подбородок выдавали происхождение и присущее ему беспристрастное равнодушие. Массивные внутренние двери распахнулись и перед глазами в конце зала возник хорошо освещённый высокий трон с восседавшей на ней статной фигурой, чьи яркие пурпурно-чёрные одежды трепал гулявший по залу ветер. Она приближалась стремительно, чувствуя цепкий взгляд на себе, пробирающий до костей, пока десятки глаз слуг и советников следили за каждым её шагом, тихо перешёптываясь и кланяясь в приветствии. Корона, что больше походила на острые когти, обрамляла некогда русые, но ныне седые волосы, спадавшие с плеч. Жесткий взгляд зелёных глаз отяжелялся острой линией бровей и пролегающей между ними складкой, явно говорившей о строгом характере владельца. Впалые щёки обрамляла седая борода, смыкаясь вокруг напряжённых губ, сложившихся в лёгкую улыбку, при виде неё. Низ пурпурного плаща тяжело упал на пол, когда он поднялся и начал неторопливо и величественно спускаться со ступеней, ведущих от трона. Катриона остановилась у их подножия и слуга объявил её королю согласно этикету на родном им всем языке. — Kalli, dotur yn Saridar. Мужчина молча поднял ладонь вверх, приказывая слуге заткнуться, ибо он не слеп и знал, кто стоял перед ним. Он едва уловимо махнул пальцами и все находившиеся в зале поспешили покинуть помещение. Она молчала, ожидая, пока речь не польётся из его уст. — Hud falat yn Nim? — он спускался медленно, шаг за шагом приближаясь и источая скрытую опасность всем своим видом. (— Не желаешь поприветствовать меня?) — Gvohill' yn eichi, Saridar. (— Здравствуй, Саридар.) — Сколько раз я просил тебя не называть меня так, dotur, — с нажимом на последнее слово произнёс он, преодолевая последнюю ступень, становясь напротив и заглядывая в её глаза. — Прости... Отец, — Кат склонила голову, сжимая зубы до боли, не желая называть его так. Мужчина приподнял её подбородок пальцем, заставляя её вновь смотреть гордо и прямо, как он учил её когда-то. Его взгляд упал на нефрит и уголок губ, что был сложен в холодную улыбку, устремился вниз. — Всё еще носишь безделушку Никларима, — пальцы поддели чокер, натягивая. Она кивнула и он поморщился, понимая, что она надела украшение лишь для того, чтобы нарочно подчеркнуть память к своему другому, не родному отцу. Лицо Саридара не дрогнуло, но его стальной голос отозвался неприятными, липкими мурашками на коже демоницы. Он был зол, — она поняла это с полутона. — Тебе не нужны побрякушки, чтобы перемещаться. Палец натянул кожу чокера сильнее, оставляя на шее красные следы и заставляя её чуть покачнуться. Он дёрнул резко, вкладывая свою силу в это движение и ремешок лопнул, отправляя камень с её шеи на пол. Кат перестала дышать, видя, как нефрит ударился о пол и носок его королевской туфли безжалостно надавил сверху. Хруст эхом отразился от стен и она ощутила, словно так хрустела её душа где-то глубоко внутри, пока воспоминания счастливого момента проносились перед глазами, когда Никларим делал эту вещь, а она суетилась рядом и задавала сотни вопросов. Сердце колотилось с сумасшедшей скоростью, веки и губы чуть дрогнули, но Кат не поддалась эмоциям, не упала на пол в попытке отобрать то немногое, что осталось у неё от демона, которого она считала своим единственным настоящим отцом. Саридар лишь хладнокровно прокрутил носком, издавая еще больше хруста. Впервые срываясь на эту деталь, которой она молча тыкала его в то, что никогда не признает себя его дочерью. — В тебе течёт моя кровь, ибо ты — Калли, дочь Саридара, — угроза в его голосе заставила её, точно оловянную, смотреть и слушать, не шевелясь, — Хочешь ты того или нет. — Ты угрожал дворфам. Ты перешёл последнюю границу, отец, — в её приглушённом голосе пробивалось шипение рвущейся наружу сущности, — Разве недостаточно того влияния, что ты уже имеешь на меня? Не втягивай непричастных, — она склонила голову, добавляя последнее слово, пересилив себя без остатка, — Прошу. — Жизни всех оставшихся Путешественников под угрозой, а ты готова променять наш мир, наш род ради нескольких дворфов? — он сложил руки за спиной, сжимая пальцы до побеления, — Мы держим баланс во всех мирах. И мы стоим больше, чем вся их раса. И, если потребуется, — он сделал к ней шаг, вставая рядом, соприкасаясь плечом и чуть поворачивая профиль к ней, — Я использую каждый из рычагов давления, милая. — Я сделала всё, о чём ты просил, Са... Отец, — она повернулась и проследовала за королём, неторопливо идущим к широкому окну, — Я рассказала тебе всё, что узнала обо всех трёх приближённых Сатаны и о нём самом. Я должна быть свободна, — её рука с надеждой легла на широкое плечо, что вмиг напряглось от этого касания, а её шёпот послышался совсем рядом, — Ты обещал. — Взгляни, Калли, — Саридар кивком указал на небо, — Светила почти погасли и звёзды меркнут одна за одной. У нас осталось совсем мало времени прежде, чем этот мир погибнет окончательно и мы все погибнем вслед за ним. Каждый житель этого мира погибнет и тогда баланс всех остальных пространств будет рано или поздно нарушен. Некому будет поддерживать эти тонкие грани... Ты знаешь, чем это грозит, какой хаос наступит повсеместно — катаклизмы, вымирание, мутации. А потому... Я не могу отпустить тебя сейчас. — Дай убедиться, что мне ещё есть ради чего исполнять твои приказы. Король отвёл взгляд от неба, поразмыслив секунду, и махнул в воздухе рукой, распахивая тяжелые двери. Слуги, стоявшие за ними, переглянулись и один из них, услышав своё имя, подошёл к повелителю, почтенно склонившись. Кат быстро схватила его острыми ногтями за щёки, поворачивая к себе и вперилась взглядом, выхватывая то воспоминание, что ей было нужно.Мелисса ходила по просторной клетке по кругу, разминая чёрные крылья. Металлические прутья сводили её с ума. Природа, видневшаяся за клеткой, манила её прикоснуться, раздирала желанием ощутить воздух и полёт, искупаться в неподалёку плещущейся реке, сорвать цветок, вдохнуть свежесть нового дня... Но этому касанию было не суждено осуществиться. Печальный взгляд её океанических синих глаз проследил за пролетевшими мимо птицами, слушая их щебет, что предвещал скорое гнездование. Мелисса тяжело вздохнула и прошла к импровизированной кровати из соломы...
Воспоминание резко оборвалось слугой и Кат стиснула зубы ещё сильнее, она одарила его уничтожающим взглядом и слуга зашёлся дрожью, видя в глазах напротив пламя Пекла, глухое извинение сорвалось с его губ и он попытался быстро ретироваться. Чёрные ногти оставили красные следы на его щеках и она сжала руку в дрожащий кулак в воздухе, перебарывая ненависть и досаду. Она понимала, что слуга не виноват, но гнев буквально раздирал изнутри. — Как ты понимаешь, в том мире ты никого уже не найдёшь. Клетка перенесена. Но ты, как и всегда, поищи, не стесняйся, милая. Катриона опустила отвердевший кулак, зная наверняка, что его слова правда. Он никогда не допускал оплошностей. Именно от него она унаследовала не только цвет глаз, но и свой стратегический ум. Саридар вновь посмотрел в окно, наблюдая за мигающей звездой, что, издав последнее свечение и погаснув, разлилась по небу невероятной красоты зрелищем собственной смерти. — С Рондентом проблем не возникнет, мои люди подкупят его, я дам ему то, чего он никогда не получит рядом со своим правителем. — Он первый после Мессира. Что ты предложишь ему? — Целый мир, — король жестко улыбнулся и Кат кивнула, оценивая шансы на подкуп, как максимальные, — Послужив мне, он сам в итоге станет правителем. — Позволь угадать... Ты отправишь его в пустующий мир или же к неразумным формам жизни. Ведь так? — она взглянула на его гордый профиль, улавливая удовольствие от её догадливости, — Он слишком опасен и ты никогда не позволишь ему стать кем-то большим, нежели пешкой. — Твои догадки, как и всегда, в цель, милая, — он немного помолчал, наблюдая вспышки красок на сером небе, — Винчесто не угроза. Его слабость — это ты. И как же на руку нам играет тот факт, что любовь у бессмертных протекает совсем иначе. А уж столь безответная и вовсе не оставляет ему никаких шансов. Он... — Он пойдёт за мной на край света, — спешно подтвердила Кат, не желая, чтобы отец начал искать в Адмироне иные слабости, на которые она никак не смогла бы повлиять. — Геральд... — вдумчиво протянул король, почёсывая пальцами бороду. Кат затаила дыхание, ощущая, как дико забилось сердце в груди. Ей показалось, что отец услышит это биение и страх окатил её. Быстро сосредоточившись, демоница задействовала змеиную силу, чтобы вернуть привычный медленный ритм и размеренное дыхание, зная наверняка, что он захочет убедиться в её полной беспристрастности. Сознание металось сотнями предположений о его дальнейших словах, пока она подчиняла саму себя, заковывая тело и душу в натянутую струну контроля. Саридар повернулся на неё полностью, окидывая внимательным взглядом и погладил по щеке пальцами, быстро проведя после по шее, касаясь размеренно и медленно пульсирующей вены. Он удовлетворённо улыбнулся и кивнул своим мыслям. — С ним трудности. Его сила представляет наибольшую угрозу. Твои рассказы о его подвигах заставляют меня здраво опасаться этого бессмертного. А информация о его оружии позволила мне в этом убедиться. И эта яростная сила была бы нам как нельзя кстати... — его брови нахмурились и губы скривились в подобии оскала, — Но он слишком предан. Слишком. — Что ты намерен предпринять, отец? — вкрадчиво спросила Кат, направляя все свои силы на поддержание спокойствия. Душа и дыхание остановились, опасаясь проявить хоть малейший жест благосклонности к названному демону, чем отец непременно бы воспользовался самым отвратительным и изощрённым образом. — Я еще не решил. Мои люди ищут зацепки в его прошлом. Как только достаточно веская причина для его подчинения будет найдена, я дам тебе указания. Пока затаись, продолжай делать всё то, что обычно. — Да, отец, — она склонила голову, аккуратно и неслышно выдыхая напряжение. — Ты всё ещё моя гордость, Калли — король положил руку на её плечо, заставляя демоницу удивиться этим словам, ощутить несвойственную его голосу мягкость, она подняла взгляд с надеждой, что в этом сердце остался ещё хоть маленький островок тепла. Он вдруг сжал её плечо до боли, возвращая понимание, что всё это лишь умелая игра, — Не огорчай меня. Это приказ. Она кивнула, опуская к полу мрачный, отстранённый взгляд. Саридар резко развернулся, спешно направляясь к своему трону. Тяжелый плащ ударялся о его ноги пурпуром и каждый хлопающий звук в её голове шумел так, словно это были звуки скрещивающихся орудий. Он властно расположился на своём троне, пристально наблюдая за дочерью, подмечая её напряжение. — Однажды, Калли, ты поймёшь, почему я это делаю. — Я понимаю, почему, — демоница посмотрела на него, подходя к первой ступени, — Я не понимаю лишь то, какими путями ты идёшь. Не хочу понимать. Саридар усмехнулся и покачал головой, постучав пальцами по подлокотнику. Кат ощутила, как по залу начала распространяться могильная тьма и холод, заполняя каждый сантиметр пространства, огонь освещения боязливо задрожал в воздухе и она внутренне съежилась. Крылья сами дёрнулись, желая укутать плечи, но она не позволила. Зубы застучали от нервов и страха. Она сама знала, на что способна эта разрушающая сила, ведь унаследовала её и пользовалась ей лишь однажды, спасая Кота на той Арене... Катриона прикрыла глаза на секунду, борясь с подступившими чувствами и король удовлетворённо улыбнулся, смотря на её внутреннюю борьбу свысока. — Однажды, когда я сочту тебя достойной и решу покинуть этот мир, ты займёшь моё место. Ты знаешь, корона иной крови не примет. И тогда ты поймёшь. Но сейчас... Ты лишь слабая девчонка, считающая, что знаешь, как правильно. Но правильно не всегда хорошо. Однажды твоё сердце станет того же цвета, что и твои крылья. Лишь тогда ты будешь готова принять эту власть, — его громкий голос наполнился новыми нотами более явной угрозы и Кат поёжилась, всё же укрывшись крыльями, — И, поверь, я сделаю всё, чтобы это произошло. Я не позволю занять мой трон кому-то из челяди, — Саридар махнул рукой, отводя взгляд в сторону, словно отгонял муху, — Уйди. Катриона быстро опустилась, собирая осколки нефрита с пола. Король уловил её движения, чувствуя всё ярче кипящую злобу. Могильный холод быстрее пополз по залу, хватая её за руки и за шею. Дыхание забилось в тисках. Страх вновь подкатил, на этот раз к зажатому горлу, но она не отступила, не желая оставлять ему даже частицу своей памяти о Никлариме, продолжая собирать куски нефрита и судорожно вдыхать воздух. Забрав последний осколок, она попыталась подняться, но ощутила, словно её придавило мраморной плитой. Она посмотрела на отца, встречаясь с его злым и непримиримым взглядом. В его глазах читался немой приказ — сделать выбор.♪ Christian Reindl, Luci — Cernunnos ♪
Не думая ни секунды, Кат прижала осколки к груди, хватая перекрытый воздух побелевшими губами. Она чувствовала, с какой мощью он надавил на неё своей силой, заставляя упасть на колени и насильно склонить голову под этим гнётом. Пальцы сжали частички нефрита и маленькая струйка крови побежала из порезанной остриём подушечки. Демоница опёрлась о полированный пол другой рукой, видя в нём своё отражение. Она смотрела на себя, зная, что у неё нет иного пути, но по прежнему ненавидя себя за каждое предательство. Но ненависть и презрение к тому, кто сидел на троне полыхали гораздо сильнее и ярче внутри. Она должна была показать, как мало места Саридар, король Путешественников, занимал в её сердце. Она должна была подняться. Грудь горела от недостатка воздуха, голова кружилась. Капля крови с руки упала на пол, попадая прямиком на отражение её глаз. Она уже предала всех. Она уже платила за это собственной безысходностью. Теперь — нужно лишь выжить. Теперь — нужно лишь попытаться обмануть того, кто знал всё о хитростях. Кат посмотрела на него туманным, злым взглядом. Она оттолкнулась рукой, постепенно отрывая колени от пола. Отец дёрнул щекой, наблюдая её попытку подняться. Он знал, что это не сломит её и всё же надеялся. — Убирайся! — он крикнул ей, выражая в этом слове всё своё презрение, словно она была ненужной дворняжкой на его цепи. Невидимая тьма отпустила её и демоница громко и судорожно вдохнула воздух, кашляя. Прижимая камень к груди и пошатываясь, она с трудом поднялась окончательно и медленно направилась на выход. Факелы гасли, подгоняя, и Кат ускорила шаг, чувствуя цепкий холод спиной. Она остановилась уже в дверях, что резко распахнулись перед ней. Саридар затаил дыхание, ожидая её действий. Она сказала ему так тихо и хрипло, что слова утонули в пространстве, но он всё же услышал их. — Ты мог просто попросить меня, Саридар. Раз в жизни лишь попросить. Не заставляя. Я помогла бы и тебе, и твоему народу. Но лишь Никларим — мой единственный отец. И ты никогда не займёшь его место. Он резко поднялся с трона, полыхая злостью, факелы вспыхнули вслед за его всплеском, доставая огнём до высоких сводов. Кат ускорила шаг, покидая здание, слыша врезавшийся в спину обжигающий лёд его слов. — Это и твой народ, Калли! И только я — твой отец! И именно я убил самозванца. Своими руками! Её шаг перешёл на бег, вырываясь через массивные двери на спасительную улицу и, лишь только ступив на серую землю, она в ту же секунду перенеслась в свою комнату, падая по инерции на пол. — Я знаю, что это был ты... — тихо и в темноту сказала демоница, чувствуя полное опустошение внутри. Дождь энергии не моросил по зелёной листве её леса, не падал с серых туч, земля пересохла и зашлась трещинами, а жасминовое дерево опустело, осыпавшись всеми лепестками на пожухлую траву. Он, наконец, сознался. Каждый раз, надевая нефрит на встречу с ним, Кат ждала, когда же он сорвётся, когда скажет это вслух. И дождалась сегодня. Окончательно отрезая от себя тот мир, что будучи маленькой девочкой с радостью звала домом. А безжалостного правителя — папой. Дрожа, руки опустили осколки нефрита на кровать. Она поднялась и на ватных ногах прошла в ванную, смывая с рук размазанную кровь и наблюдая последние шаги регенерации. Она взглянула в зеркало, замечая, каким серым вдруг стало лицо. Чувствуя тошноту, одиночество, безысходность и беззащитность. Больше всего на свете ей было необходимо обнять Кота, рассказать ему всё и провести с ним где-то на крыше всю оставшуюся ночь. Но мантикоры не было в школе, он вновь бороздил просторы в поисках Мелиссы — очень важной для них обоих персоны. Мелкая дрожь пробрала её и Кат быстро проверила все поставленные на комнату печати, заговорённые на проникновение внутрь лишь нескольких персон. Она сползла по стене на пол, тяжело дыша, понимая, что не может оставаться одна. Ей нужен был кто-то близкий. Ей нужен был кто-то конкретный. Тот, за чью жизнь теперь она опасалась так сильно.♪ Peter Gundry — Bury my heart ♪
Рука мягко коснулась ручки и дверь, подвластная её касанию, открылась. Тихие крадущиеся шаги ассасина не выдали её появление ничем. Одежда небрежно упала на пол, тоже не издав ни единого шороха. Геральд спал. Размеренно и мирно разбивая тишину дыханием. Тонкое одеяло почти не укрывало его и Кат улыбнулась, уже выучив эту удобную для неё привычку. Он лежал ровно посередине кровати, разметав крылья небрежно, подложив одну руку под голову, а другую так же раскинув по перьям. Она аккуратно заползла на кровать, расправляя скомканное одеяло, чтобы укрыться им полностью и мягко легла на его плечо ровно под руку. Ладонь скользнула по его животу, чуть сильнее набрасывая на него кончик одеяла. Демоница оставила ласковый поцелуй на его шее, прижимаясь всей собой к нему и обнимая. Геральд, неторопливо просыпаясь, машинально обнял её, поглаживая за талию. Он открыл глаза, непонятливо моргая, и резко посмотрел на лежащую рядом демоницу. Радостная улыбка моментально озарила его лицо и он оставил поцелуй на её волосах. Она подняла взгляд, но привычная сладость жасмина не вторглась к нему. Он чуть смутился, поглаживая её плечо. — Змейка... Давно ты пришла? Она отрицательно качнула головой, сильнее вжимаясь в объятия, стискивая его рёбра до болевых ощущений. — Что с тобой? Всё в порядке? Водопад окутал её, считывая нестабильность энергии, наполняя собой. Чувствуя, как дико билось её сердце. Кат смотрела в его глаза, прокручивая случившуюся только что встречу и новая волна страха заполнила её вместе с горечью услышанной правды о смерти своего отца. Она не могла больше сдерживать себя, его присутствие выворачивало наружу все переживания. Демон различил блеск в её долгом, встревоженном взгляде и слегка приподнялся на локте, подмечая каждую изменившуюся в ней деталь привычного образа. Лишь раз заставая её такой, когда Кот был на пороге смерти, Геральд понял, что то, что тревожит её — не какая-то ерунда. — Кат... Опустошение, что было внутри неё, дрогнуло от его тихого голоса, наполненного беспокойством и такой явной теплотой, и поток эмоций хлынул, сметая всё на своём пути. Рисуя в воображении то, как она предавала его, всех их — своих друзей и братьев по оружию. Осознавая, что любая её оплошность будет стоить ему жизни. Демон в растерянности приподнялся, садясь, и обнял её, прижимая к себе, слыша эту неконтролируемую истерику, чувствуя поток слёз, быстро высыхающих на его горячей коже. Ни разу в жизни он не ощущал себя столь беспомощно, не понимая, как действовать, что говорить и чем помочь. А потому лишь крепко обнимал, поглаживая по волосам, и смятенно смотрел в темноту, зная, что спрашивать что-то сейчас было бесполезно. — Всё хорошо, Кат. Всё хорошо. Я с тобой, — это всё, что приходило ему на ум, пока она с силой впивалась пальцами в основание его крыльев. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде, чем она успокоилась и обмякла в его руках от бессилия, сминая несколько его перьев в ладони, случайно вырванных стальной хваткой. Геральд не решался заговорить ещё какое-то время, продолжая обнимать её и аккуратно стирая с её щёк следы слёз. Катриона ощущала всей собой, как в комнате встревоженно гудел водопад его энергии, как быстро и взволнованно билось его сердце. — Змейка... Она подняла глаза на него, перебивая его голосом настолько тихим, что Геральд едва расслышал слова. — Ты нужен мне. Обескураженный взгляд быстро прошёлся по её заплаканному лицу, замечая то, как глубокая печаль отразилась на сдвинутых бровях, дрогнувших губах и блестящих глазах. — Кат, я рядом, — демон накрыл её крылом, сильнее прижимая к себе, — Что случилось, расскажи мне? — Просто мне... Приснился дурной сон, — она уткнулась лбом в его грудь, съеживаясь в темноте крыла, будто оно могло укрыть её от того бремени, что она несла глубоко внутри. — Что тебе снилось, Змейка? — Геральд напряжённо нахмурился, поглаживая её по волосам, прекрасно зная, что бессмертным сны не снятся просто так, — Расскажи. — Что-то плохое надвигается, Геральд, — демоница снова посмотрела на него беспокойным взглядом, тихо произнося слова, — Я знаю это, чувствую. Нечто зловещее придёт в каждый дом. Всё начинается точно, как в последний раз. В воздухе повисла звенящая тишина, даже вечно бурный водопад энергии затих и лишь напряжённое дыхание демона разбивало пространство. Конечно, он знал. Конечно, он ощущал это. Ещё пока неясная угроза висела в воздухе, заставляя быть более осмотрительным, вспоминать своё прошлое, прислушиваться и присматриваться. — В прошлый раз нас предали, — мрачно ответил Геральд, — И мы много лет проверяли каждого воина после. Я лично избавился от всех, кто был в связи с врагом.♪ Anne Dudley — Daring to Hope ♪
Его слова заставили сердце Катрионы забиться ещё быстрее и взволнованнее. Она знала, что некий воин, что предан Сатане, зачистил каждого, кто так или иначе был замечен в связи с противником. Зачистил так, что все, в чьей преданности были весомые сомнения, предпочли бежать прежде, чем их найдут. Но убежать далеко не получилось... Демоница смотрела на него ошарашенным взглядом. Не думая, что это был он. Зная теперь наверняка, чью сторону он выберет, если... Когда таковой выбор возникнет перед ним. — Мы готовились годами, Кат. Столько лет ожидая новых вторжений. Сейчас мы готовы, как никогда до этого, поэтому... — Готовились... — она кивнула, всё глубже погружаясь в свои безрадостные мысли, — Но всё это было так давно. Мы слишком привыкли к размеренности. И скоро наше спокойное существование закончится... Ты ведь тоже чувствуешь это? Ты ведь тоже знаешь это, Геральд? Конечно, он знал... Он всё это знал. Но не желал видеть эту печаль и беспокойство на её лице, не хотел представлять и даже на секунду не допускал, что что-то может разделить их или убить одного из них. Убить её. От этой мысли водопад энергии забил с новой силой. Он уже видел её смерть однажды и был не готов увидеть снова. — Не переживай, Змейка, — он провёл ладонью по её щеке, долго смотря в зелёные глаза напротив и слегка улыбаясь, — С тобой ничего не случится. Я не допущу. Демоница затаила дыхание от того серьёзного тона, полного решимости, что проскользнул в его голосе. Она ласково положила руки на его лицо, улыбаясь едва заметно и так тоскливо. Лёгкий дождь её энергии застучал где-то на фоне, мягко падая на водопад. — Я волнуюсь не о себе. Геральд не понимал, что именно так сильно беспокоило его в её жестах, в её виде, в словах. Ему казалось, что он что-то не замечал, будто не видел очевидного, но... Наверное, ему лишь казалось. — Не волнуйся обо мне, Змейка. Демон мягко улыбнулся, ощущая, как она ласково поглаживала его лицо, рассматривая каждую чёрточку лет, запоминая его вновь и вновь. Ему так сложно было выносить этот печальный взгляд, что он прикрыл глаза, утопая в этих прикосновениях. Её длинные пальцы изучали его, проходясь по бровям, по щекам, по губам, опускаясь на шею, на плечи. Геральд улыбнулся, чувствуя почти незаметный, медленный поцелуй на губах. — Геральд, я не думала... Но оказалось, что... Я так боюсь тебя потерять. Он замер, резко открывая глаза, испытывая столь смешанные чувства. Яркая радость и гнетущее беспокойство заполнили его и он не понимал, как должен был реагировать сейчас. Не представлял, что такого могло ей присниться, что пробудило в ней такие чувства. Или же просто заставило их озвучить. — Я люблю тебя, Змейка, ты ведь знаешь это? Демоница опустила взгляд и её руки безвольно соскользнули с его плеч, перестав обнимать его. Геральд заметил, как на её лице отразились эмоции, словно эти слова причиняли ей нестерпимую боль. — Знаю... «Но будешь ли ты любить меня так же, когда узнаешь о моём предательстве...» Он приподнял её лицо за подбородок, вынуждая вновь смотреть в эти глаза, полные любви, нежности и заботы. Но Катриона так явно видела в своём разуме совсем иной взгляд — не такой, как был у него сейчас, — а холодный, наполненный презрением и болью, ненавистью и безысходностью. И это убивало её. Заставляло чувствовать такую глубину одиночества и загнанности, о которой до встречи с ним она даже не могла и подумать. Она так искала в нём успокоения и защиты, но... Реальность была иной. — Я хочу спать, Геральд. Он лёг, освобождая для неё больше места, не позволяя выбраться из объятий и тихо поглаживая по волосам успокаивающим жестом, пока в его разуме суетились десятки мыслей и тайных страхов о том, что их размеренности и правда скоро мог настать конец и никому неизвестно, сколько ещё ночей он сможет провести с ней так, беззаботно. Сколько ещё дней он сможет провести с ней, не думая ни о чём и просто наслаждаясь присутствием. Она мягко поглаживала пальцами его грудь, смотря пустым взглядом в окно. Разглядывая ярко сияющие звёзды, невольно сравнивая их с тем мрачным серым небом в мире, что когда-то был ей домом. Слишком давно. Настолько давно, что теперь в воспоминаниях оставался лишь пепел. Они молчали, каждый думая о своём. Чувствовали сердцебиение друг друга, так и не осмеливаясь озвучить более ни единой волнующей мысли. Слушали дыхание друг друга, так и не сомкнув глаз до самого утра.