Рассказ одного дня

Диме четыре и он с ужасом смотрит на покосившуюся дверцу шкафа. Внутри него темно, и, кажется, за этой темнотой скрывается бездна. Ему так страшно — что он не может даже закричать. Его будто парализует, он весь сжимается, словно сплошной комок нервов. Ещё немного — и все. Больше его не будет. Темнота его сожрет. Ему страшно, хочется позвать маму или сестру. Но та спит перед важной контрольной, а мама тихо плачет после ссоры с папой. Дима отчётливо слышит ее слёзы. Ему хочется стереть эту влагу с ее щёк, отгородить от всего. Но он ничего не делает. Диме всего четыре, он не может справиться даже с монстром, выглядывающим из шкафа. Диме десять и он едет домой после тренировки. Как взрослый, самостоятельно садится в нужный вагон и смотрит по сторонам, стараясь не заснуть. Диме десять, он ребёнок, все дети иногда забываются и остаются на час-другой подольше, чтобы поиграть с друзьями, например. На улице давно стемнело, мама, наверное, жутко волнуется. Дима стискивает зубы, стараясь не волноваться самому. Ему целых десять лет, а он так и не научился делать ее счастливой. Он так и не научился не бояться темноты. Диме четырнадцать, и он сидит в своей комнате в интернате, неотрывно смотря на шкаф. Это первая ночь вне дома. Первая ночь, за его четырнадцать лет, когда он совершенно один. Первая ночь в новой команде и он растерян, напуган. Хочется все бросить и уехать к маме и Дашке. Обнять их, и ну этот футбол. В Олимпе же тоже хорошо игралось. Диме четырнадцать, темнота все ещё его пугает. Мама все ещё не стала счастливой, поэтому Дима берет в руки телефон и звонит ей, прося забрать его домой. Опять. Диме четырнадцать, он понимает, что отступать — это не страшно. Это не стыдно. Дима смотрит на шаткую, так и не заделанную дверцу шкафа, он слышит голос мамы в голове: «Димочка, я умру без тебя, не уезжай. Подумай как следует», и понимает, что уехать как раз-таки надо. Диме всего четырнадцать, это не тот возраст, чтобы думать. Ему четырнадцать, и у него всего четыре задачи: сделать счастливой маму, успеть спрятать печенье, успеть спрятать деньги и хорошо играть в футбол. Он не справляется. Диме семнадцать, деньги жгут карман и ему страшно. Страшно, что это последние деньги, а он не успел сделать маму счастливой. Страшно, что это последние деньги, а он не успел купить те крутые кроссовки. Страшно, что это последние деньги, а он так и не встретился с отцом. Диме семнадцать, и темнота — самый последний его страх. Оказывается, есть вещи более пугающие. Диме восемнадцать и он в очередной раз видит, как плачет мама. На этот раз от счастья. Дима только-только получил огромную зарплату и тут же вложил в дом, как она и хотела. Дима лично проверяет, чтобы дверцы каждого шкафа были закрыты. Дима смотрит в темноту и почти ее не боится. Оказывается, для этого не так много и нужно. Диме двадцать четыре и он рыдает навзрыд. Он смотрит в темноту шкафа в квартире и ему ужасно страшно. Диме больно, обидно, его накрывает паника. Ему хочется свернуться колачиком, закрыться от всего мира, но даже эти простые действия приносят боль. Насколько он вылетел? Полгода? Девять месяцев? Год? Навсегда? У Димы сердце болит. Он чувствует, как мир рушится. Диме двадцать четыре, и бог свидетель, если ему не помогут притащить этот чертов тренажёр к кромке поля — он сделает это сам. Благо, все знают, что он не бросает слов на ветер. Диме двадцать четыре и он отчаянно крутит педали, неотрывно смотря на тренирующихся ребят. Диме двадцать четыре и он не боится. Темнота и то, что в ней скрывается перестаёт быть страшным. Нужно просто включить свет.