***
Золотые башни, бело-голубые флаги — во сне то было или на яву?.. Сказочный дворец. У подножия — изумрудная трава. Цветы: белые, розовые, красные розы. Виноград, плющ, яблоневые и вишнёвые сады. И принц. Самый настоящий. Сперва было другое. Сперва Рейчел, устроившаяся работать официанткой в ресторан, обслужила очаровательных молодых людей. Мужчины — скривилась она. Но работа есть работа. Хочешь получать деньги — улыбайся и принимай заказы, иначе вылетишь. Но помимо воли взгляд Рейчел обращался к самому высокому и красивому из юношей. Заводила в своей компании, он явно пользовался уважением. У него были светлые волосы и зелёные глаза. И чудесная улыбка. Рейчел уже собиралась уйти домой, когда он её окликнул. Из вежливости она согласилась. И — не объяснить, её накрыло странное чувство: он не такой, как все. Он не такой, как все люди, а не только мужчины. В нём ощущалось что-то нездешнее. Колдовское. Весь вечер Рейчел смотрела в его глаза. Без конца болевшее и ненавидящее сердце смягчилось. — Как мне вас найти? — спросил он. Рейчел промямлила что-то неопределённое Уже дома она вспомнила — юноша не назвался, а она не спросила его имя. Через несколько дней он снова пришёл в ресторан, но на сей раз в одиночестве. Юноша и тогда не открыл, как его зовут, только сказал нечто странное: — Я всего лишь гость в этом мире. Через три месяца мне нужно будет вернуться. В груди Рейчел неприятно кольнуло: один мужчина оказался мразью, другой заранее говорит, что уйдёт. Он взял её за руку. — Прошу меня простить, леди. Леди? Что? Кто в их мире, в двадцатом веке говорит так? На этот раз Рейчел позволила проводить себя до дома. Дверь сотрясалась от сильных ударов, а Рейчел, дрожащими пальцами набирая номер полиции, вопила и плакала от ужаса. — Открывай, грязная сука! — кричал Элвин. — Открывай, иначе я выбью эту чёртову дверь и придушу тебя! Я хочу поговорить! Только поговорить! Открывай, шлюха, шалава, мерзавка траханная! Сколько у тебя мужиков было за это время, а?! Открывай! Шлюха! Чего молчишь? Отсасываешь кому-то?! Очередной удар. И наступила тишина. А через пару мучительных мгновений Рейчел услышала мужской визг. Это не полицейские. Это не могут быть полицейские, она ещё не набрала номер. Рейчел вскочила и заглянула в глазок. — Так вот почему ты такая… напуганная. Они сидели в сквере и пили лимонад. — За все годы брака не видела его таким злым, — покачала головой Рейчел, едва сдерживая слёзы. — Конечно, я знал, что на Земле женщинам приходится несладко, но это… Рейчел уставилась на своего спутника как на безумца. — На Земле? Чего? Юноша отстранился. — Прости… Я забылся. Знал же, тут мне никто не поверит. Помнишь, я сказал, что не могу долго быть в этом мире? Что мне скоро обратно? Я… не отсюда. Ну приехали. Сперва муж-тиран, теперь парень со съехавшей крышей. Рейчел нервно хихикнула. — А откуда? С Марса? С Вулкана? Ну, для второго у тебя вполне человеческие уши. Да и твои речи логикой не пахнут. Юноша почесал в затылке. — Трудно объяснить… Я одновременно и из параллельного мира, и с другой планеты. Моя планета называется Меридиан — один из многих миров под надзором… Впрочем, об этом рано. Там у нас монархия, магия, странные существа, чудища и всё такое. Рейчел встала. — Ты сумасшедший. Псих… О боже, чем я думала… Юноша тоже поднялся. — Постой! Я докажу… Он поднял с земли палочку. Подбросил её в воздух. И она зависла. А затем на ней проклюнулись махонькие листочки. — Это мало, — удручённо сказал юноша. — Почему я удивился насчёт земных женщин… У нас, на Меридиане, правит королева. Всегда королева. И в женщинах больше магии. Впрочем, это тоже непростая тема. Рейчел смотрела на палочку. Палочка смотрела на Рейчел.***
Определённо, она попала в сумасшедший дом. Единорог! Она верхом на единороге! Рейчел было непривычно ходить в длинном, до земли, платье. Она еле-еле отбилась от корсета — ещё чего доброго, чем тогда дышать? Непривычно, когда вокруг тебя суетятся служанки — Рэйчел из демократического государства, в конце-то концов. В нарушение всех правил и протоколов, отвергнув здравый смысл, принц Финиан, младший сын королевы Меридиана, пригласил Рейчел в гости. И небо не упало на землю, звёзды не погасли, солнце не померкло. Прижавшись к золотистой гриве единорога, Рейчел взвизгнула. Но единорог легко преодолел поваленный ствол дерева. И остановился. Скакун Финиана весело заржал. — А ты, я смотрю, освоилась! — крикнул принц. Он не походил на особу королевских кровей. Обыкновенный юноша, весёлый, добрый. Рейчел просияла. Длинный светлый коридор украшали портреты королев Меридиана. Идя по нему, Рейчел смотрела на одинаковые в своём величии, но разные лица: узкие, полные, бледные, румяные… Разряженные в шёлк и бархат, обвешанные украшениями, королевы походили на куколок. Ни одного мужчины. Если это не Рай, усмехнулась Рейчел, то что. Исподволь закралась мысль, проползла червячком: здесь надо остаться навсегда; любой ценой; принц Финиан любит её — он сказал это вчера. Они поцеловались. Однако им было не суждено остаться вместе.***
Что это за ночь была — тёплая, ясная, ароматная!.. Рейчел не могла уйти просто так. Днём состоялся пренеприятный разговор с королевой, из которого выяснилось, что земная женщина Финиану не пара. — Дружите, но вы не будете мужем и женой, — сказала её величество. — Вы — дети разных миров. А всякий должен жить и трудиться там, где родился. Рейчел не плакала, не просила, не жаловалась. Терпеть унижения ей было не привыкать. И тем не менее она не могла уйти без всего! Поэтому, обнажённые, Финиан и Рейчел спали в объятиях друг друга.***
Длинные чёрные волосы дочери приятной тяжестью легли Рейчел в ладони. — Красавица моя… — прошептала Рейчел, целуя дочь в лоб. — Принцесса. Когда-то сама Рейчел могла похвастаться длинными волосами. — Принцесса, — повторила Рейчел. И то была чистая правда, хоть и не признанная. Дни на Земле тянулись как старая, потерявшая вкус жевательная резинка. Розы в цветочных магазинах пахли не так сладко, как в королевском саду; не скакали единороги; не бились на ветру бело-голубые флаги. Скучно. Серо. Обыденно. Ложись спать, моя принцесса. Чуть позже мама расскажет тебе, чего тебя лишили… Бывает, обиженные родители взращивают в детях семена ненависти и жажды получить недоступное. Убеждают дитя, что оно неполноценное без «чего-то». И дитя, вырастая, свято верит, что по отношению к нему была совершена великая несправедливость — и желает исправить её. Рейчел мечтала остаться в мире, которым правят женщины. Её дочь захотела этот мир осквернить.